Глава 18. Воспитание по-армейски

—Один из наших первогодков отказывается идти на физподготовку! - доложил Бойцову Серёжа Шурин.
—Кто? - Василий напрягся.
—Минатулла.
—Серый, стучать на товарищей подло, но за подсказку спасибо. Идём!
 Минатулла Закиров служил в отделении Анатолия Песенника. Толику всё-таки присвоили звание младшего сержанта и назначили командиром отделения.
—Песенник! Почему твой боец нарушает дисциплину? - глаза Василия сверкали гневом.
—Оборзел до предела, - начал оправдываться Анатолий. - Я ему хотел в ухо дать, а он мне в ответ приём самбо применил. До сих пор рука болит...
—Хреновый ты командир! Где этот дагестанец?
 Закиров лежал на заправленной кровати и читал письмо. Не раздумывая ни секунды, Бойцов стащил его с постели:
—Бегом на спортплощадку!
—Не хочу! - Минатулла тупо уставился в потолок. - Мама пишет, что брат приезжает и забирает меня домой!
—Здесь командир — твой брат! И ты будешь делать то, что скажет командир!
—Не буду! Не заставишь! - Закиров усмехнулся. - Я здесь самый сильный и здоровый! Никто не посмеет поднять на меня руку!
 Бойцов вложил в удар всю силу, накопленную за полтора года армейской службы. Дагестанец отлетел к окну и чудом не разбил стекло головой.
—Так не честно, не по Уставу, - глаза Минатуллы наполнились слезами. - Комбат тебя накажет!
Второй удар Бойцова сбил перворазрядника с ног. Размазывая кровь по лицу, Закиров поднялся и шагнул к выходу.
—Стоять, щенок! - Василий схватил кавказца за шиворот. - Ты воин Советской Армии, а не маменькин сынок! Понял, солдат!
—Плевать я хотел на вашу армию!
После третьего удара Минатулла головой открыл дверь и выпал в коридор. Бойцов замахнулся для четвертого удара, но подоспевший Черемшан остановил «замка»:
—Хватит, Вася! Он тебя всё-равно сдаст комбату! Попадать на губу из-за этого сынка не стоит!
—Выбирай, дагестанец! Или ты сейчас бежишь на спортплощадку, или вечером идёшь на всю ночь в посудомойку! - Бойцов был настойчив.
—Брат приедет, он тебя замочит! - Закиров, гордо вскинув голову, отправился на спортплощадку.
—Так будет с каждым, кто откажется выполнять приказы командиров! - обратился Василий к остальной молодёжи.
 После обеда в курилку к зенитчикам подошли танкисты-дагестанцы.
—Слушай, брат! Зачем ты бил нашего земляка? - спросил возглавлявший делегацию сержант.
—А ты как поступил бы с русским, если бы он отказался тебе подчиняться? - Бойцов не испугался кавказцев.
—Не знаю. Бить бы не стал!
—Три дня назад русский пацан из твоего взвода попал в госпиталь со сломанной челюстью...
—Не твоё дело! - гневно взглянул дагестанец. - Это мой солдат. Что хочу, то и делаю!
—И ты не лезь в наши дела! - Василий насупил брови. - Уводи своих архаровцев и не мешай отдыхать!
—Будешь землю зубами грызть, если тронешь Минатуллу!
—Кишка тонка! - Вася нервно усмехнулся. Не любил он подобных угроз.
Дагестанцы шагнули вперед, выставив кулаки. Зенитчики вооружились ремнями.
—После отбоя ждём в кочегарке! - танкист назначил «стрелку».
—Не боишься, Кавказ? - вперёд выступили Черемшан и Агафонов.
—Посмотрим! - дагестанцы развернулись и покинули курилку.
После отбоя в кочегарку «джигиты» не пришли.

 Вечером в комнате ЗРВ появился прапорщик Рыбин:
—Все в курилку! Бойцов, останься!
 Когда ребята ушли, в комнату ввалились ещё два прапора. От всех изрядно пахло винным перегаром. Рыбин встал напротив Бойцова:
—Сержант! Ты слишком сильно закручиваешь гайки, резьбу можешь сорвать!
—Не понял, товарищ прапорщик!
—Сейчас поймёшь!
Огромный кулак Рыбина в доли секунды оказался перед носом Василия. Вася успел увернуться. Второй кулак тоже пролетел мимо. Втроём прапора повалили Бойцова на пол. В комнату влетели Агафонов и Черемшан. Они спешили на помощь другу. Избиение не состоялось. Пьяные прапорщики были выставлены на улицу.
—Идите, проспитесь! - сказал им на прощание Бойцов. - Завтра поговорим!
—Я тебя на гауптвахте сгною! - зарычал в ответ Рыбин.
—Поживём-увидим!
 В этот же вечер прапорщик Рыбин попал в комендатуру за нарушение общественного порядка на улицах города.
 После отбоя ребята обсудили поступок командира взвода.
—Какая муха его укусила? - недоумевал Василий.
—Это, скорее всего, дагестанец настучал! - предположил Агафонов.
—Закиров, что ли? - уточнил Черемшан. - Я займусь им! Через три дня он будет шёлковым!
 Схватка двух перворазрядников по всем правилам самбо длилась долго, с переменным успехом. Первым сдался все-таки Минатулла.
—Завтра, здесь же, в это же время! - объявил Виктор сопернику.
 Три вечера в одном из боксов автопарка собирались только проверенные и надёжные ребята. Здесь проходили подпольные бои между Черемшаном и Закировым. Дрались на измор, на излом, на психику. После третьей схватки дагестанец оказался на больничной койке с многочисленными растяжениями. Врачам соврал, что перегрузил себя на спортивных снарядах. Никого из пацанов Минатулла не выдал.

...Сергей Шурин, боец зенитно-ракетного взвода нёс службу дневальным суточного наряда. Оставив пост «на тумбочке» напарнику, он взял необходимый инвентарь и отправился мыть полы. В конце коридора на подоконнике Серёжа увидел томик Устава внутренней службы. Перелистал. Из книги выпал аккуратно сложенный листок бумаги, исписанный крупным неровным почерком.
«...Мама, мне здесь очень плохо. Нас держат, как заключённых в тюрьме, за высоким забором с колючей проволокой. В увольнение не отпускают, заставляют с утра до вечера заниматься тяжёлым физическим трудом. Всё время хочется есть и спать. Днём не разрешают даже лежать на кровати. Мамочка, мне очень тяжело и тоскливо... Возьми, пожалуйста, через дядю Вову справку о том, что ты очень больна, и отнеси в военкомат. Пусть военком отправит вызов в нашу часть. Может, меня в отпуск отпустят. Если ты этого не сделаешь, я всё равно сбегу. Но это уже будет называться дезертирством. Если поймают, отправят в дисбат, а там хуже тюрьмы. Мама, я очень хочу домой!..»
 Перелистав ещё раз Устав, дневальный обнаружил пустой конверт с обратным адресом. Всё ясно: письмо написал Алексей Касатин — молодой солдат ЗРВ. Поднимать шум среди ночи Шурин не стал, отложил разбирательство на утро.
—Эта мазня твоя? - Шурин показал письмо автору.
—Отдай! Я маме писал! - Касатин густо покраснел.
—Что ты, Касатик, краснеешь, как тюльпан?
—Ты не должен читать чужие письма! - Алексей понял, что влип, но признавать этого не хотел.
—Ты не имеешь морального права такое писать родной матери!
—Отдай письмо, или схлопочешь по морде!
—Я с тобой драться не буду. Не хочу руки марать о дерьмо. А каракули твои я передам Бойцу. Он тебя научит свободу любить! - Сергей собрался уходить, но Касатин вдруг схватил его сзади за воротник. От такой наглости первогодка Шурин на несколько секунд потерял дар речи. Потом пришёл в себя и тихо произнёс:
—Ты подписал себе приговор! Готовься к худшему! - он оттолкнул Касатина и растворился в темноте бокса.
 На батальонную вечернюю проверку Алексей Касатин не пришёл. Не было его и в казарме. Вместо отбоя личный состав зенитно-ракетного взвода отправился на поиски. Ни в гарнизоне, ни в городе молодого солдата не нашли. В полночь по тревоге поднялся весь батальон. К завтраку беглец вернулся сам. Он проник в столовую и хотел покушать. Но дежурный по столовой задержал его и привёл в штаб.
 Семь суток гауптвахты показались первогодку сплошным адом. Холодная камера, работа в свинарнике, уборка мусорных куч и усиленная строевая подготовка дали о себе знать. Парень заработал серьёзное простудное заболевание и оказался в санчасти.
 Предчувствуя возмездие со стороны старослужащих, Алексей Касатин решил продлить болезнь, придумывая всякие осложнения. Но военных врачей сложно обмануть. Через неделю беглеца выписали и сопроводили в казарму. Взвод встретил Касатина гробовым молчанием. Взводный был краток:
—Наряд на кухню на все новогодние праздники!
—Не имеете права! - возразил Алексей.
—Приказы не обсуждаются! - Рыбин сплюнул сквозь зубы.

 В новогоднюю ночь стрелок-зенитчик ЗРВ, рядовой первого года службы Алексей Касатин мыл полы в столовой. Бой курантов и Новый год беглец-неудачник встретил с половой тряпкой в руках.