Taneulana. Сотворение Мира

Тогда, когда ещё не было мира, и ни одна песня не прозвучала в его бескрайних просторах, было лишь безбрежное время, Бытие, сутью и воплощением которого являлся Берат, коего позже будут называть Бернагауром, Великим Огнем, и Нуилодаром, Воплощением Бытия.
Во тьме, которую не пронзал ни единый луч света, и в кромешной тишине пустоты, лишённой песен прекрасных элайр, он бороздил просторы ещё не прожитых эпох и думал. В мыслях своих обращался он к Творению и Созиданию, к Жизни и Любви.
Порою думы его текли словно неспешные воды Аратана. Иной раз проносились мимо, словно ключи Зелёных гор, но всё чаще они возникали, словно вспышка молнии в летнюю грозу у лугов Аэреллиена, и столь же стремительно пропадали в пучине времён.
И мысли его были светом, находившим отражение в небесных сводах мироздания. И чем величественнее, и краше, и причудливее была мысль Берата, тем ярче была звезда, порождённая этой думой.
И первой сквозь  мрак Бытия и Тьму времён пробился свет Лаамелора, Одинокой звезды, ибо никто не знает, как долго её свет был единственным в мире.
И никто не знает, сколько лет прошло, прежде чем весь небосвод покрылся мириадами звёзд. Ибо время тогда ещё не текло по просторам Бытия, словно воды Реки Рассвета, но было подобно океану, в глубине которого можно увидеть свою судьбу.
И среди тысяч звёзд были семь, которые превосходили другие в красоте и силе, и свет коих нельзя было перепутать ни с чем, которые позже назовут Короной Богов, Квайродар.
И в тот миг, когда пронзительную тишину Бытия пронзила первая песня, время начало свой неспешный ход. То была Песнь Призыва, или Первая Песнь, и пел её прекрасный Лаамелор. В ней он призывал всех, кто порождён был думою Берата. И первыми на зов Лаа откликнулись иные шесть из Короны Богов. И все они, приняв зримый облик, сошли с высот поднебесья к водам Океана Времени, и вел их за собой Лаа, продолжая петь.
Они предстали пред сединами Берата и склонили в глубоком поклоне главы свои.
- Отец! Ты одарил нас жизнью, воссоздав из тьмы Небытия. Но к лицу ли нам, твоим детям, пребывать в нём до скончания времён? Не должно ли нам сотворить себе дом, в котором в мире и согласии будут жить все твои дети, ныне долженствующие искать приюта в холодных высях Поднебесья?
Молвил ему в ответ Берат:
- Встаньте, величайшие из детей моих! Лаамелор, Одинокая звезда, Илайралэл, Первый Свет, отныне будешь ты Старшим из своих братьев и сестёр, но не оттого, что рождён был мною первым, но потому что помыслы твои лишь о творении, и оттого, что сила, которой ты наделён мною – бо;льшая.
 Берат осенил Лаа священным знаком laidath и поцеловал его, преклонившего колени, во светлое чело. С тех пор у благословленных посреди лба светит Nuiteel, Поцелуй Бытия.
- Отныне ты будешь благословлять моих детей. Не братом ты будешь им, но за отца. Да придет начало времён! – с этими словами Нуилодар рассыпался тысячью искр, взмывших в вышину мира.
Лаа молвил «Да будет так» и начал петь. И песнь его лишена была слов, но каждый, кто слышал её, слышал их, и каждый слышал по-своему. Ибо все слова мира были в той песне.
Лаа пел и мотив его был нежен, словно утренний бриз у побережья Фараниона. Он заклинал воды океана Времени, и они были послушны его воле. Песня становилась всё величественнее, и боги начинали вторить своему старшему брату. Наконец, песня стала грозной и властной, и каждая мысль Берата подчинялась ей. И сам Нуилодар подчинился напеву своего сына. Тысячи искр его пламени собрались воедино, чтобы осветить рождающийся мир и согреть его.
Песнь становилась громче, и устрашились боги своего брата, но Лаа улыбался и был светел, ибо его воле подчинилось всё, что находилось в пределах Бытия времени.
Трепет овладел мыслями Берата, и боги желали бросить всё и бежать от Лаамелора, но были не в силах. И вскоре их покинул новорождённый страх, и они отдались песне Лаа, и в этот миг с небесных вершин низринулось пламя Берата, а воды океана Времени устремились ввысь. И многим тогда казалось, что Лаа обезумел и устрашились того, чему ещё не суждено было появиться в не созданном ещё мире.
Столкнувшись, два великих начала не изничтожили друг друга, и огонь не выпарил воду, и вода не потушила огонь, но слились они в танце, послушные песне Лаа и богов.
И когда, наконец, они замерли, и приняли очертания мира, Лаа начал вплетать в свою песнь мотивы богов, и мотивы каждой из мыслей Нуилодара. И песня самого Лаа становилась всё тише и спокойнее, дабы каждый мог услышать в ней свой напев.
Говорят, что не одну тысячу лет Лаамелор пел Песнь Творения. И лишь тогда, когда последний мотив был вплетён в чудную музыку Творца, тогда он закончил.
И в этот миг боги, наконец, осмелились открыть глаза, и тому, что они увидели, они не поверили, ибо пред их взором лежали земли новорождённого мира. И покрывали их чудные леса, и сочные травы.
- И да будет этот мир наречён Анолана, Землёй Благодати!- молвил Лаамелор. И иные боги согласились с ним, вглядываясь в бескрайние дали мира.