Егоровна и Израиль

               
 Вот  так  устроена наша жизнь, когда кажется, что серые будни целиком завладели миром и от однообразия бытия, уже нет спасения, проскакивают в неё подчас удивительные события. Как и в наш, ограниченный длинным  панельным домом двор, где пыльными, душными летними  вечерами, на самодельных лавочках, чинно рассаживаются  старушки и день похож на вечер, а утро так же  тоскливо,  как и ранние сумерки. И кажется, ничто не может изменить заведенный порядок, устоявшихся событий в  насквозь  реальном мирке, и все же…..
                1

Странно, но сейчас по происшествию нескольких лет, я почему то очень отчетливо вспоминаю глаза моей свекрови – карие, с темными песчинками зрачков,  покрасневшие от мокроты непрошенных слез. Шмыгая обиженно носом,  она вот уже который раз, пытаясь обратить на себя внимание , тихонько приговаривала.

- Совсем плохая я стала, видать смертушка не за горами,  немного осталось топтать землю, ноженькам.

Удобно расположившись на низеньком стульчике,  в широком  проходе    рыхлых гряд картофельного поля, она деловито меж тем отряхивала подсушенные за день клубни, от  налипшего   на них песка.  Отбирая мелочь на корм, корове,  с наслаждением, тянула любимую присказку.  Я с размаху опустила лопату в чуть рыжеватую глину поля, сказав невпопад.
-Да будет вам, мама. Что раньше времени безносую призывать.
Свекровь недовольно сморщилась, словно неловким движением я причинила ей  ужасную боль, и обиженно закашлявшись, замолчала. Теперь уже мне  стало стыдно, за собственное бездушие, и отбросив сомнения, я присела возле старой женщины, ласково коснувшись её плеча, жалостливо улыбнулась.
- Я ведь не о том, плачу что жизнь прошла, -  тяжко вздыхая, продолжила старушка, - жалко  мне, что Санту Барбару не досмотрю, не узнаю чем  сериал закончится.
И грустно и смешно.
2

Она   простая,  русская женщина живущая в новеньком деревянном доме, посреди яблонь и смородин, топчущая босыми ногами, прогретый за день песок, вздыхает и беспокоится о далеких мексиканских страданиях, когда рядом столько интересного. И  не видит, как  на ветвях проклюнулись зелененькие носики листьев, что скворец деловито ворошит перышки, а запах мокрой земли, волнующе щекочет  ноздри, торопя с весенними посадками.  Хотя, может это происходит только со мной?
Я люблю бывать здесь весной. В пору цветения  старых вишен, что белесым флером окутывают  крышу домика и на месте деревни  разливается бескрайнее цветочное  море. Избы подобно кораблям тонут  в цветущих волнах, погружая жителей  в ленивое сельское повечерье. Накормив кур, и присев на теплые  ступени  крыльца, я  любуюсь, деревьями, что подобно хрупким  балеринам в роскошных пачках, покачивают обремененные,  цвета  первого снега  тонкие ветви. И одиночество, мне так же необходимо, как и золовке, старенький корейский телек. Каждый вечер она, собрав многочисленных детей, неотрывно следит за перипетиями чужих страстей. И  даже  кот, - рыжий ,  деревенский увалень,  взращенный на парном молоке, именуют  в этом доме ,  не иначе как Мейсон. Увы, но мои деревенские родственники, живущие среди великолепия  русской природы, предпочитают не видеть этого, не задумываясь, проходят мимо.  Для них это все обыденность - березы за околицей, зима с обледенелым колодцем, осень - копка картошки. И что необычного может здесь случится, на сельской улице или в городском  дворе, с  теми же бабушкой Верой, дворничихой  Марией Ивановной,  или с Егоровной, той  неприметной старушкой, что позвякивая спицами, довязывает,  наверное, сорок пятый  носок.

 Ничего.

 А вот и неправда!!!!!!!!

 Событие, взбудораживающее все население нашего двора, о котором потом вспоминали даже спустя много лет и что осталась ровными строчками милицейских протоколов произошло именно с этой неприметной седенькой бабулькой. Что   накануне еще одной  долгой , зимней  ночи, сидя на лавочке, она серьезно диктовала рецепт  вишневого пирога соседке, и не подозревала – что уже наступал вечер удивительных событий.


2

Как в романе, все началось с  телефонного звонка, он  раздался в полутемной прихожей однокомнатной типовой, квартиры, ближе к полуночи и переливчатым звоном разбудил, было задремавшую в кресле хозяйку, заставив её крупно вздрогнуть от неожиданности. Этот вечер Егоровна была одна, отправив мужа на вечернюю смену, она позволила себе немного подольше засидеться возле голубого экрана и не заметила,  как немного соснула. Настырная трель телефона, разбила вдребезги её мирное, старушечье сновидение и  торопливо ступая ногами в теплых войлочных тапочках, она двинулась на зов.   В трубке, что-то долго шумело, затем раздался долгий писк, и только она собралась повесить трубку, как четкий голос, произнес.
- С  вами сейчас будут говорить из посольства Израиля, пожалуйста, оставайтесь на связи.
Рядом очень кстати оказалась трехногая табуретка, на сидение коей Егоровна и опустилась, недоуменно сжимая враз онемевшей рукой телефонную трубку. К своему, ужасу, старушка  тот час осознавала, что голос был не похож на запинающиеся, с подхихикиванием интонации, хулиганивших мальчишек. Этот голос, не допускал никаких возражений и отметал все сомнения о реальности происходящего. Меж тем, вновь послышался долгий гудок, и на том конце прорезался, незнакомый голос
- У вас есть полчаса на сборы, возьмите самое необходимое и через полчаса,   выйдите к дверям подъезда.
-Зачем? - через силу выдавила она.
-Все остальное получите на месте, наш транспорт, в данный момент, находится по пути из Владимира и вас подхватят по дороге в аэропорт. Визы и паспорта готовы, завтра вы увидите Израиль, милочка.
 С громким стуком, упала на пол пластмассовая трубка, схватившись за сердце, Егоровна, застыла на неудобном сидении.
Израиль?  Вещи?
Слабые стенки подношенного сердца, сотрясали удары враз подскочившего давления, стоя в байковом халате, в своей прихожей, она дрожащими пальцами набрала первый пришедший её на ум телефон
- 02
Заспанный, дежурный, представившись по форме, и выслушав до конца, сбивчивый рассказ пожилой женщины, и посоветовал ей не отвлекать  соответствующие органы  на глупости. В ответ на  короткие гудки в трубке, Егоровна набрала телефон детского сада.
- Слава богу, это ты, - даже не расслышав голос далекого мужа, заплакала она, - срочно возвращайся, меня везут в Израиль.
Последовало долгое молчание, и вкрадчиво супруг поинтересовался, уж не нашла ли любимая женушка так тщательно спрятанную в шкафу, початый пузырек?
 Поняв, что помощи ждать не откуда,  Егоровна,  тяжело вздохнула и заперев дверь на все замки и цепочки, разыскала в буфете, тяжелый металлический пестик от старинной ступки. Погасив свет во всей квартире, и еще раз проверив надежность запоров, заняла наблюдательный пост, возле окна,  за тюлевой занавеской. И хотя в глубине души она все еще надеялась, что все это шутка, но побелевшие костяшки пальцев, намертво сжавшие  блестящий пестик, были неподвижны. В таинственном полумраке надвигающейся полуночи, она раз за разом переизбирала события жизни, работу на ткацкой фабрике, отдых в санатории, юг,  пальмы в ботаническом саду , сарайчик на шести сотках, с выбитыми окнами, хвост зеленой электрички увезший доченьку далеко, в холодный Питер. Время разменное на минуты, безжалостно отсчитывало последние мгновения. Крупный снег, за окном  вязал замысловатые  кружева начинающейся  метели, покрывая усталую за день дорогу. И  предчувствие опасности, скорее, чем её подслеповатые глаза, сказало.
- Пора
Давя, новенькими шинами искристый молоденький наст, во двор въехал высокий, блистающий огнями автобус, осветив фарами, далекие закоулки двора, бесшумно остановился,  ожидая свою жертву. Началось  безмолвное противостояние, казалось, прошел час, но, взглянув на часы, Егоровна удостоверилась, что только пара минут. Из лакированного авто показалась пара мужчин, закурив, они то и дело повернувшись к окнам дома, делали руками какие то знаки. Сотрясая тишину, визжал звонок домофона.
-Нет, нет, - не сходя с места, Егоровна, стояла на своем. Не в силах оторвать взгляд от глянцевого, ярко  белого бока автобуса, она будто окаменела.
- Вот только войдите, - вихрем пронеслись мысли, - дверь железная не сразу вскроете, а я, если что и соседям в стену постучу.

Но все закончилось так же быстро, как и начиналось, покурив и нервно раздавив окурки, ожидающие сели в автобус и он, мигнув на прощание,  скрылся за стеной дома.
С громким  стуком,  упал на пол, железный пестик.
Держась рукой за сердце, Егоровна, с трудом дотащилась до кухни. Налила стакан воды, как  домофон опять требовательно зазвенел. Но это был муж, что, бросив охраняемый садик, все же решил навестить так испугавшую его по телефону супругу. Он размолотил пару таблеток сердечного, подогрел остывший чайник,  немного привел в себя, было отчаявшуюся женщину.  А спустя час в квартире,  опять, как в насмешку, раздался звонок, на этот раз, пожаловала опергруппа, во главе с очень серьезным сержантом. Убористые, плотные строчки милицейского протокола, зафиксировали произошедшее событие, ручка с темно синими чернилами, четко вписала  показания, задыхающейся от волнения хозяйки. И ближе к утру, когда все было описано и запротоколировано, и квартира, наконец, приобрела прежний вид, - на вопрос мужа  кого еще вызвать, Егоровна только пролепетала
-Скорую

3
Много было слухов и предположений, кто то даже считал что не спроста  израильское правительство охотилось на неприметную старушку, да только дальше предположений дело не шло и взбудораженное рассказом дворовое общество, принялось за иные проблемы, как спустя месяц пришел ответ. Его читали весь вечер, передавая из рук в руки, качая головами и смущенно прыская в ладошки.

« Согласно вашему заявлению сообщаем. - На территории России, действует некая фирма, занимающаяся поставкой молоденьких девушек для развлекательных заведений в страну Израиль.   Где, на ваше имя был подписан  контракт сроком на два года, на  работу в стрипбаре. В ходе дальнейшей  проверки,  была выявлена некая особа,  с которой вы познакомились, во время отпуска, обменявшись на прощание адресами.  В ходе следствия, она дала чистосердечное признание, что подписав данный договор, в  последний момент , испугавшись возможных последствий указала неверные координаты, назвавшись вашим именем.»

4

Долго еще наши старушки, исподтишка толкая локтями Егоровну, на лавочке смешливо журили
-Что же ты не вышла, глядишь. Сейчас бы большую деньгу зашибала в Израиле.
Та только добродушно улыбалась и поддакивала
- И действительно, что-то я растерялась.
Вот уже год миновал,  как слабое сердце её, решило отдохнуть, от всяческих волнений, не стало её, суетливо стучащей спицами, с извечным носком, но если  вдруг становится грустно и  затихает разговор, и  то кто-нибудь, да  и скажет
- А  помните, как Егоровну чуть в Израиль не увези.
 
И смех и шутки, еще долго слышатся в вечерних сумерках.


Рецензии