Коло

     Моему другу Распутникову стоило поступать на факультет естественных наук – с его тягой к природе. А он поступил в авиационный. Хотя-я-я-я у меня б тогда не было лучшего друзяки Игорька Распутникова. Меня зовут Ель Шести, и я расскажу странную историю о том, как потеряла друга в прямом смысле слова.
     Мы с ним подружились с первых дней первого курса и даже поселились в одной комнате, неофициально, конечно. Я с Донецка, а он с Полтавы. Донбасс и Полтавщина. Как ни странно, нам было невероятно, очень-очень весело вдвоем. Игорёк щебетал, как соловей, на своем суржике – весело и беспрерывно, заражая своим задором всех вокруг, а главное – меня. Не смотря на ум и образованность, мой друг на полном серьёзе употреблял слова типа «тудой», «сюдой», «осё» (причем так звонко и смешно). Ударения в словах ставил на самые неожиданные слоги, был неусидчив и постоянно звал меня куда-нибудь пойти: «Ель, пишлы тудой!!!». Я не ощущала к нему влечения, и это скорее всего было взаимным. Просто друзья. А еще Игорёк обладал гениальной бошкой по части точных наук, учился на отлично, я тоже – благодаря ему.
      Когда Распутников уезжал домой, меня накрывала грусть и тоска, пропадал интерес ко всему. Маленькие депрессии настигали каждый раз, когда я оказывалась без своего лучшего друга, звонкого колокольчика, к которому за два курса привыкла чересчур сильно. А когда он приезжал, это было слышно всем в общежитии: по лестнице и коридорам тарахтели банки, раздавалось громкое: «Ель, я иду!!!», и в комнату вламывался Игорь с огромной сумкой, полной полтавских харчей. И мы с ним долго обнимались. Я была счастлива!
Из него действительно получился бы хороший эколог, ведь он любил лес и реки намного сильнее, чем математику и черчение. Наверное, поэтому всё так и вышло.
      Как-то мы гуляли по центральной площади нашего города. В разных концах ее были установлены большие экраны, обычно по ним транслировались музыкальные клипы. Так и тогда. Только мы подошли к экрану, на нем закрутился зеленый круг и заиграла музыка – такой себе украинский фольклор в минимальной техобработке. На мой вкус – ничего особенного, но Игорю понравилось. Композиция закончилась, и на экране появилось слово «КОЛО», а следом: «Магазин «Табакерка», ул…,25».
- Це шо, там можна купить оцей альбом? – повернулся ко мне Игорек, глаза у него горели: - Пишлы тудой!
          Пройдя сотню метров, мы оказались в указанном магазине.
  - Я хочу купить ото шо грало на экране, кажись, «Коло», така прикольна муза, ну вы поняли, ото там сопилка грала, ну така класна фольклорна композиция… - Игорёк еще б долго объяснял продавцу, что он хочет, но тот быстро догадался, о чем речь, и протянул синюю коробку с зеленым кругом. Игорь так и застыл,открыв рот, как ребенок. Когда ему что-то нравилось, он даже переставал дышать.
       Распутников перевернул коробку с диском и удивленно глянул на продавца:
          - Тут только одна писня!
          Продавец кивнул:
          - Да, на этом диске всего один трек длительностью семьдесят восемь минут. И диск только один на магазин, а также на весь город. Эксклюзив.
         - Прикольно! Я беру! – засиял мой друзяка и, не спрашивая цену, протянул купюру номиналом в пятьсот гривен. Получив сдачу двадцать две гривны, Игорь поджал губы, сдвинул брови, выдавил:
- Спасибо, - и двинул к выходу.
         - Вот так эксклюзив, - виновато произнес на улице. - Можна б було з инету скачать…
          В последствии он признался, что не пожалел ни копейки. А я, если бы знала, какую роль в его жизни сыграет эта музыка, уничтожила бы диск еще в самом магазине. Потому что сперва этот трек в семьдесят восемь минут заменил весь наш привычный музыкальный фон в комнате. Распутников ставил его по кругу и не мог наслушаться, только восклицал всё время: «Оце я понимаю музыка!». И хоть бы что ему! Потом он скинул своё «Коло» на плэер и стал слушать на улице, в метро, даже на парах. При этом он почти перестал со мной общаться. Да что там, он перестал общаться со всеми! Так непривычно – не слышать звонкой болтовни. Страшно, очень страшно было наблюдать, как самый веселый человек в моей жизни уходит в себя, закрывается.    
      В скором времени он потерял интерес к учебе и книгам. Постоянно в наушниках, в которых играло «Коло».
Однажды Распутников сказал мне: «Пишлы в «Табакерку»». Ну пишлы, так пишлы. Заходим в магазин, а он говорит продавцу:
          - Новый альбом «Коло» дайте.
            И кстати, речь его изменилась – стала тихой, спокойной.
           Продавец удивился:
           - Нам только сегодня его доставили, еще рекламу не давали. Как вы узнали?
           Игорь пожал плечами и положил деньги.
           Таких случаев было еще четыре. Когда мы заходили в «Табакерку», продавец, уже не спрашивая, продавал моему другу очередной альбом, в котором была всего одна песня, вернее, композиция, потому что там никто не пел – только музыка длительностью, как всегда, семьдесят восемь минут.
Я не могла повлиять на происходящее с Игорем, он не считался с моим мнением. Вел себя, как аутист. Всё чаще слушал музыку с закрытыми глазами. Я тормошу его, а он открывает глаза со словами: «Чого тоби надо?». Говорю: «Не спи, мы же на лекции», а он: «Ты даже не представляешь, где я был». Жутко!
Когда мы купили в «Табакерке» последний альбом, Игорь оживился, сразу же за дверью магазина раскрыл коробку, но не нашел очередного диска. Он увидел приглашение на концерт группы «Коло», выписанное на имя Игоря Распутникова Мы с ним так и сели, прямо на тротуар. Настоящая мистика!
           - Це на Западной Украине. Ты поедешь зи мной? – тихо спросил мой друг.
  Я кивнула, слабо представляя, как Игорь самостоятельно доберется на другой конец страны.
    Пора была весенняя - очень красиво вокруг, «Коло» выбрало славное время для своего концерта. Мы ехали в плацкарте мукачевского поезда. Игорь жмурился на солнышко, улыбался, – вероятно, в предвкушении увидеть своих любимых музыкантов, которых он слушал беспрерывно уже полгода. Забыла сказать, никакой информации об этой группе не было нигде: ни в газетах, ни по телеку, ни в инете. Даже продавец из Табакерки не знал, откуда приходили эти диски. Полная загадка.
          Приехав в поселок, мы направились в местный клуб, но соответствующей афиши не обнаружили. Тетка – по видимому, директор клуба – сказала, что таких гостей они не ждут, а других клубов в том населенном пункте не имелось. Я сказала с облегчением:
       - Игорь, они тебя разыграли, ну их в топку! Поехали домой! – и взяла его за руку. Он увернулся и направился в сторону леса со словами:
       - Пишлы хоть лес посмотрим. Ды, як красиво. В нашем городе студентов нет такого леса.
        И пошли. Мой Игорь шагал по тропинке, я хвостом сзади, потом мы сошли на другую тропинку, потом вернулись. Ходили туда-сюда и вдруг вышли на поляну – сочная трава уже там росла, хоть и апрель ранний был. Красивая поляна, в общем, но Игорь отреагировал на нее по-своему:
         - Место дуже хорошее. Они здесь концерт проведут!
         И тут же сел на траву, раскрыл рюкзак, извлек бутерброды, стал их наяривать.
         Я не выдержала, говорю:
          - Ты бахнулся?! В смысле, здесь концерт? Где же публика, сцена? 
        Он протянул мне бутерброд.
        Так мы сидели с часа два – молча, потому что Распутников со мной не разговаривал. Но какого было моё удивление, когда из лесу, и, к слову, не со стороны поселка вышли люди, облаченные в светло-зеленые платья с синей вышивкой. Кто из них мальчик, кто девочка, не разобрать. Лица у всех бледные, волосы длинючие, а походка легкая, как ветерочек.
        - Кто это? – Шепчу Распутникову.
        - Ну «Коло», наверно. - Игорь совсем не боялся, в отличии от меня.
        - Нет, в смысле, они что, сектанты?
       Игорь хмуро глянул, словно я полнейшая идиотка:
      - Це не сектанты.
      Странные люди расположились в нескольких шагах от нас, достали музыкальные инструменты и заиграли. Я узнала мелодию – композиция из их первого альбома, только вживую никаких дополнительных звуковых эффектов не присутствовало. И тогда меня в первый раз пробило на эту музыку: я начала рыдать – такой она мне показалась красивой. А эти люди играли ее с отрешенными и очень грустными лицами. Перебирали тонкими, почти прозрачными пальцами по сопилке, аккуратно били палочками цимбалы, даже скрипка, оказывается, у них имелась. Сложно было осознать, что это и есть «Коло», и старались ребята для одного только Игоря, верно, из благодарности, что он покупал все их дорогие альбомы. Когда дул ветер, они подрагивали, как листочки на деревьях. Солнце уже заходило, а они играли, не переставая.
        Игорек балдел, смотрел на них заворожено, боялся дернуться. Когда стемнело, мне стало очень и очень стремно – у музыкантов группы «Коло» глаза светились в темноте. У всех разным цветом, но у большинства – зеленым.
        Шепчу Распутникову еле живая от страха:
       - Игорёчек, у них глаза светятся…
       Игорь хмыкает:
      - Я так их и представлял.
      - Но как у людей могут светится глаза?
      - Це не люди… Ну може й люди, но не таки як мы.
      - А кто ж это?
      - Нежить це по-простому. Мавки.
      - И ты их не боишься?
      - Шутишь, я бильше за все хочу буты, як вони.
      - Зачем тебе быть, как они, Игорь? Посмотри, какие они грустные, несчастные. Я помню из сказок, что мавки – это утопленники и повешенные в лесу, самоубийцы. Это же мертвецы, Игорь.
      - И мы мертвецы. Вопрос тилько в том, кто мертвее. А они прекрасны.
         Музыканты тем временем, будто услышав, что мы обсуждаем их грусть, заиграли веселую музыку, даже принялись в такт пританцовывать, только лица их веселее не стали. А мой Игорь вскочил и начал плясать:
          - Це моя любимая ваша писня!
         Игорь танцевал, а эти «мавки» неторопливо обошли его, взялись за руки и стали водить хоровод. Хоровод вокруг моего Игоря! Он светился от счастья. Мистика заключалась в том, что мавки уже не играли, а музыка всё продолжалась. Мне стало не так страшно вообще, как страшно за Игоря. С чего бы это нежити водить хоровод вокруг человека? Ведь если это и правда нежить, то надо было уносить ноги. Я, дрожа от ужаса, представила, как эти легкие, красивые существа вмиг перестанут быть грусными и несчастными, выпустят когти и клыки, кинутся на Игоря, потом на меня, ведь съедят заживо! Я решилась встать, но не смогла – пятая точка словно приросла к траве. Не могу подняться и всё! Кричу:
      - Игорь!!!
      Он не слышит. Я начинаю плакать от страха, молиться, а нежити хоть бы что.
        Целую ночь «музыканты» водили хоровод вокруг Игоря, и под утро мне стало мерещиться, что я не вижу моего друга за их тонкими фигурами, потом вижу, потом снова не вижу. А потом Игорь исчез. Они расцепили руки, подняли с травы свои инструменты и медленно ушли в лес. А Игоря с ними не было, и нигде его не было. Я скочила, бегала, искала его, кричала, но всё тщетно. Не стало Игоря. Хоть я и сообщила милиции прямо в тот же день, что пропал человек, его до сих пор ищут. Не знаю, на что надеюсь, ведь понимаю, где он.