Фотографии, которые не были сделаны

Как часто, встретив что-то необычно интересное, думаешь: «...сфотографировать бы это!».
Но «фотография» остаётся только в памяти – картинкой, рисунком, наброском – фотография, которая не была сделана по той или иной причине.


ИЗГОЙ
Стайка голубей собирает рассыпанные чьей-то доброй рукой крошки: деловито, без суеты. Словно делают какую-то серьёзную, неведомую людям, работу. Они в постоянно-неторопливом движении;  переступают тонкими розоватыми лапками и торопливо собирают клювами крошки. Обычные городские сизари.
А среди них (удивительная картина!) неловко топчется удивительный голубок, белоснежный, со щегольским гребнем-хохолком на голове; беглец из сытой роскоши великосветской голубятни.
Ему не нужны крошки: забыв родной дом, он одержим одной страстью - и пританцовывает около сизых голубок, пытаясь привлечь к себе внимание, и выпевает что-то нежное и пылкое на своём голубином языке.
Но стая городских сизарей не обращает внимания на приблудного красавца: в своём неуклонном движении они равнодушно обходят его стороной. Он - чужак, глупый молодой чужак, ищущий любви и понимания среди выживающих поданными крохами сизарей.
Белоснежный юнец не отстаёт;  всё так же пылко и наивно пытается объясниться, подойти поближе... и вновь почти незаметно оказывается в стороне от стаи. Раз за разом.
Бедный, бедный, заблудший сын...


ОН И ГОЛУБИ
За углом высотного дома, на приступке под балконной нишей, сидит на утреннем солнышке потрепанный, немолодой, трудноопределимого возраста, мужичок.
Бомж. Это видно - не только из-за неухожено-грязной одежды с чужого плеча, немудрёной котомке с какими-то пожитками и грязного лица.  Видно по взгляду слезящихся бесцветных глаз: равнодушному, пугающему своей обречённостью.
Мы встречаемся глазами на миг;  равнодушно он переводит взгляд с меня на пару голубей, суетящихся у его ног. Отщипывает немного от куска хлеба, который держит в руках, и дрожащей рукой подбрасывает крохи голубям. Они вспархивают от движения руки и тут же возвращаются к его ногам, чтобы продолжить трапезу.
Так и сидит он, замерев вне времени - на тёплом солнышке, пережёвывая беззубыми челюстями в кашицу хлеб и равнодушно наблюдая за бездомными птахами, с которыми делится своим убогим завтраком.


НЕ УПАДИ
Они сидят на корточках, лицом друг к другу – он и она. На асфальте, рядом, бутыль пива и водочный шкалик.
Оба пьяны, и когда она протягивает руку, чтобы погладить его небрито-щетинистое лицо, равновесие удерживает с трудом. Он поддерживает её, не дав упасть, и отводит от багрово-пьяного лица беспорядочно свисающие, высушенные обесцвечиванием,  нечесаные пряди.
Они сидят - на корточках, отхлёбывая выпивку из пластиковых стаканов, доказывают что-то друг другу негромко, с редкими громко-пьяными возгласами.
И поддерживают друг друга, чтобы не дать упасть.