Отсутствие. Повесть. День 4 Дом тьмы

                День 4
                Дом тьмы
Спокойствие. Чёрт, да как тут можно быть спокойным?
         
                ***
   Слёзы капали на ковёр. Парень упал на пол и свернулся калачиком как ребёнок:
- Что ты наделал? Ну зачем, зачем ты её убил?
   Я подошёл впритык к этому хлюпику:
- Я только что зашёл в св… вашу квартиру, как я мог что-либо сделать? Очнись, парень.
     (очнуться следовало мне)
Он начал медленно подниматься. Это выглядело так, будь-то бы он был марионеткой, будь-то бы кто-то сверху дёргал за ниточки. Сначала правая рука, затем левая, потом постепенно обе ноги. Только голова была склонена вниз. Я наблюдал этот «кукольный театр» без особого удивления. Кит за окном, обмен квартирами буквально за 10 минут, мальчик
    (что здесь произошло?)
 плачущий под окном с окровавленным лицом – я не удивлюсь, если паренёк начнёт сейчас летать по комнате.
    Голова резко поднялась, словесный понос вытек на меня, заляпывая мои мысли:
- … поплатишься, ты поплатишься, поплатишься, как поплатился когда-то. Ты был там – ты видел, ты был там – ты слышал, ты был там – но не помнишь, ты станешь последним.
   Его начало трясти:
- Тьма идёт, тьма идёт. Идёт из сердца, льется через рот, глаза, уши. Тьма идёт! ТЬМА ИДЁТ! ТЬМА ИДЁТ!
   Парня будь-то бы заело. Я тупо смотрел на него, не зная, что мне делать. Единственным разумным решением было уйти отсюда, и я потихоньку начал пятиться к двери. Парень, подняв голову, не моргая, смотрел на меня, однако остался стоять на месте. На лице его появилась печальная, и в тоже время безумная улыбка. Голос упал до шёпота, но слова не изменились:
- Тьма идёт, тьма идёт, тьма идёт…
 На руку мне упала капля крови висящей мёртвой девушки. Это было словно символом,  что пора стартовать – я перестал пятиться, и кинулся к входной двери. Она легко открылась, я собирался вылететь из этой адской квартиры как пробка из бутылки шампанского, однако «вылетать» было не куда.
    За дверью была сплошная темнота. Я замер на месте. Нееет, это уже слишком. Я высунул руку, будь-то бы хотел нащупать, как если бы эта темнота была твёрдой, но моя рука лишь плавно разрезала воздух. Всё нормально, только холод, собачий, кусающий и режущий холод пронзил мою руку. Выходить я , ясное дело, не собирался, поэтому повернулся, дабы вернуться к парню.
     Очередной привет.
   Квартиру заливала тьма, будь-то бы туман. Она парила в воздухе кусками, постепенно собираясь в одно целое. Лампы гасли, зеркала заливало чёрной краской – тьма пожирала весь свет и отражения. Через пять-семь минут квартира погрузилась в темноту.
     Я стоял на месте, вслушиваясь в своё дыхание, слыша, чувствуя стук собственного сердца.
    Ни света, ни звука.
    Ни надежды.
   Как в утробе матери, только очень холодно. И не чувствуешь стука родного, материнского сердца.
    Глаза потихоньку начинали привыкать к темноте. Я начал различать очертания квартиры. Вдруг что-то изменилось, появилось что-то совсем не свойственное практически густой тьме – женское пение. Я напрягся, впитывая эти звуки. Понемногу я начал различать слова песни:

«Маленький мальчик,  хватит нам плакать,
Слёзы утри материнской рукой,
Тьму мы прогоним вместе с тобой.»

Я начал медленно, на ощупь, идти к источнику этой песни.

«Знай мой хороший, ты не виновен –
Прошлого шрамы идут за тобой,
Зло очень хочет забрать нас собой»

Я зашёл в свою комнату. Тело девушки исчезло, парень тоже пропал. Голос звучал не здесь, песня раздавалась немного дальше. Я остановился. Эта комната была тупиком, дальше не было ни коридоров, ни других комнат. Но это было, когда я жил своей более тихой жизнью – не насыщенной, но хоть без всякой чертовщины.
   И правда – я заметил маленький проход, где когда-то стоял мой книжный шкаф. Всё так же медленно, я направился к нему.

«Хоть ты один – я всегда рядом,
В мыслях и в сердце – я твоя мать,
Вместе нам бед и печали не знать»

Небольшой коридор привёл меня к совсем маленькой комнатушке, совершенно пустой, не считая красивой девушки, которая сидела на полу в лёгкой ночнушке белого цвета, которая светилась как фонарь, и картины маленького заплаканного мальчика, висящей на стене над девушкой.
     Это была жена парня, и она была живой. Когда я зашёл, она прекратила петь, и подняла на меня свои грустные, голубые глаза. Вздохнула:
- Ты пришёл. Да, я знала. Я верила и надеялась.
  Она улыбнулась:
- Ты сильный мальчик, я всегда это говорила.
 Что-то знакомое. До боли знакомое.
- Помнишь, как мы гуляли с тобой по парку? Ты был таким маленьким. Ты радовался всему – солнцу, траве, ветру. Моё маленькое жизнерадостное солнышко. Помнишь, что я тебе тогда сказала?
  Я изумлённо покачал головой.
- Я сказала тебе: «Ты станешь великим. О тебе будут говорить, и ты будешь творить великие дела». Ну, неужели ты не помнишь?
 Слеза. Одна-единственная вышла на свободу, в этот странный мир из моего глаза, и покатилась по щеке. В свете, который исходил от ночнушки девушки, она ярко блеснула, и упала на пол. Проглотив комок в горле, чтобы не дать волю другим каплям соленой жидкости печали, я сказал лишь одно слово:
- Мама?
 Она невесело улыбнулась:
- Конечно же это я, милый. Пусть моё тело не приводит тебя в ступор. Не смотри на всё лишь глазами. Помнишь, что говорил лис из «Маленького принца», твоей любимой книжки? «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь». Так что тебе говорит твоё сердце?
 Я снова сглотнул:
- Ты умерла. Ты умерла очень давно. Оставила меня совсем одного. Это не можешь быть ты.
  Девушка снова погрустнела:
- Ты не представляешь, как мне плохо до сих пор, что оставила тебя одного. Каким бы ты взрослым сейчас не был, ты всё равно останешься для меня маленьким сыном, держащим меня за руку. Прости меня, мой родной. Где бы я сейчас не была на самом деле, какая бы тьма меня не окружала, я всегда буду любить тебя.
- А где отец? Почему он не здесь?
 Тьма стала ещё гуще. Девушка поднялась на ноги, и повернулась лицом к портрету мальчика:
- Твоего отца здесь нет. И никогда не будет. Никогда.
 Я подошёл к ней на шаг ближе:
- Почему?
- Он не может здесь появиться. Он не тронет тебя, не бойся мой хороший, он не тронет, не тронет, я защищу тебя.
  Девушка положила обе руки на портрет, и начала пальцами гладить нарисованное лицо мальчика.
- Ты не станешь последним, не станешь. Твои глаза, чудесные глаза, их не тронет пустота. Всё хорошо, не плач, ну, не надо, мама с тобой.
  Я смотрел на происходящею картину. Мысли спутались окончательно.
   Из глаз нарисованного мальчика начали течь настоящие слёзы. Лицо начала заливать кровь. Казалось, что вот-вот я услышу заветное «Вы обязаны это увидеть». Девушка-мать продолжала свою, уже бессвязную речь, как молитву:
- Не тронет, не плачь, хорошо? Ты не виноват, это всё он, он и его чёрная душа, и его ошибки, ошибка, которую он тогда допустил. Но откуда я знала, как я могла увидеть, к чему это приведёт, не плач.
    План №1 – пятиться к выходу.
    Готово.
    План №2 – бежать не оглядываясь.
    Привожу к исполнению.
Вбежав в комнату, я рухнул на пол. Крик девушки ещё доносился какое-то время до меня, а затем всё стихло. Я лежал с закрытыми глазами, тяжело дыша.
  Нет, это не могла быть моя мать. И в тоже время – манера речи, её память о том, что было говорили обратное. Тихо-тихо, вдалеке вновь зазвучала песня.

«Всё, не бойся, тьма уходит,
Свет прольется в мир наш вновь,
Не увидишь больше кровь»

Медленно, я открыл глаза. Солнечный свет поразил сетчатую оболочку, и с минуту я не мог нормально видеть. Тьмы не было и в помине, будь-то бы это было дурным сном. Я лежал у себя в квартире, в родной комнате на полу, и начинался четвёртый день с начала всех этих странных событий. Я поднялся с пола и огляделся. Ни мёртвой девушки, ни полоумного парня, никого. Я прислушался, ожидая услышать громовую дробь молотка, или женский плачь сверху, но всё было тихо. Будь-то бы ничего не было.
   По идее, я должен был радоваться такому стечению обстоятельств, однако моя задница не может жить без приключений, поэтому я вышел из квартиры (никакого холода, никакой тьмы), и поднялся наверх. Перед самой дверью я всё же повременил. A что, когда откроется дверь, вновь всё начнется – темнота вновь всё зальёт, киты стаями будут плавать за окном пытаясь прорваться в квартиру, девушка вновь умрёт а парень начнёт ручьями пускать сопли, вопрошая, что же это я, ****ь, такое наделал?
  Но ведь мне не привыкать.
 Я постучал в дверь, и какое же было моё удивление, когда дверь открыл какой-то старый беззубый пень, с бельмом на одном глазу. Осмотрев меня с ног до головы зрячим глазом, он проворчал:
- Вам что-нибудь надо?
 Я решил быть прямым как весло:
- А где молодая пара?
Дед прокряхтел:
- Какая к чёрту молодая пара? Я живу здесь один уже 34 года. Иди опохмелись, сынок.
 Я стоял и улыбался. Вот оно что. 34 года, понимаете ли. И никаких молодых пар.
  Продолжая улыбаться, я спустился в свою квартиру.
34 года.
Подкурив сигарету, я сел на кухне, и посмотрел в окно.
 Сегодня никаких китов. Только я и моя чёртова квартира.
А там посмотрим.

Продолжение следует.