Жили у бабуси...

     Хорошо на Кубани летом! Особенно на излёте, когда созреют неподъёмные арбузы, сладкосочные дыни, а на солнечной стороне дома, весь навес заплетёт и нальётся соком виноград. Глянешь на солнце через виноградинку, а она вся светится  насквозь, особым жёлтым напоенным светом, сотканным из лучей солнца и обогретая его теплом.
 
     Начинаешь разрезать арбуз, а он сам разламывается с хрустом, выставляя напоказ сахарную сердцевину, сочную, красную в редких рядах чёрных семечек. Даже, если  сыт, а как треснет, как развернётся ягода во всей красе, поневоле рука потянется к ломтику.

     Дыни ароматны, желтеют аппетитными боками. Возьмёшь в руки, вдохнёшь пьянящий сладкий запах, и уже не хочется выпускать её из рук. Все ароматы востока сотканы в ней, сразу вспоминаются арабские узоры и их горластые, резкие песни, но всё равно чем-то завораживающие.

      Благословенный край! Благословенная земля! Пропитанная солнцем, пронизанная теплом и радостью.
     А ведь когда-то ничего такого не знала сия благодатная земля! Спасибо Петру, который приказал выращивать на Кубани виноград и иные для того времени диковинки. Сейчас об этом забыли, и местные жители считают, что так было всегда.
     Люди в этом крае щедрые: на застолья, на помощь, на длинные красивые песни. Если уж свадьба, крестины, новоселье - то с размахом. Но в то же время, бережливы и экономны, лишнего не выкинут, обязательно к чему-нибудь приспособят.

     Вот и Кузьминична, живёт себе в собственном подворье. Муж – на работе, в гараже работает. Дети приезжают, но редко, в отпуск, да и живут далеко.
     Хозяйство такое, как и у всех – огород, а из живности – куры, гуси, утки, да свинка в сарае. Раньше держала и корову, когда семья была большая, а теперь – зачем, если вдвоём остались? Хоть бы со всем, что есть управиться!

     Встала с утра, на рынок на велосипеде съездила, карасей штук двадцать прикупила, почистила, быстренько пожарила в сметане. А муж в это же время обошёл хозяйство, всех накормил, воды налил. А тут и караси поспели. Позавтракали, уехал муж. А у Кузьминичны – дел невпроворот, борщ приготовить, что-нибудь сладкое спечь мужу, известно ведь, все мужчины любят сладкое. На пенсию вышла всего четыре месяца назад, не стала работать больше на почте, ушла сразу, как только вышел срок. И до сих пор удивляется, как она справлялась со всем раньше, когда весь день пропадала на работе! Сейчас вроде дома, а крутишься, как белка в колесе, и всё равно ещё куча дел не переделана!

     Со всеми намеченными делами еле управилась. Одна только работа осталась, с которой муж сам управлялся, не доверяя никому - самогонку выгнать. Брага уже перестаивала в мастерской, а супругу всё было недосуг, наваливались непредвиденные дела, и такое ответственное дело всё откладывалось и откладывалось. И решила Кузьминична помочь мужу. Надо сказать, в станице без самогонки – никак. Водкой траванутся можно запросто, а тут собственный продукт, своими руками сделанный. А если нежданные гости или заплатить за какую мелкую работу? Везде выручала жидкая валюта! Но надо отдать должное, самогонка была в каждом дворе, но редко хозяин оказывался пьющий, данный продукт как раз держали для всяких непредвиденных оказий.

     Солнце уже перевалило за вторую половину дня. Прикинула Кузьминична: поспею к мужа возвращению. Рассудила так, придёт уставший и только рад будет, что дело сделано. Супруг у Кузьминичны был не скандальный, сколько лет прожили, а толком никогда и не ругались, как-то все проблемы решались мирно и уступчиво.
     Сказано – сделано. Сто раз видела, как муж делал, что сама не справится, что ли? Поставила, и потихоньку отлучается по своим делам, да за процессом присматривает.
Перекусила на кухне и дальше принялась за дела. Муж и вернуться не успел, а у нее полный порядок.

     Рада супруга, что мужу подсобила. На дне фляги, правда, гуща осталась. Муж всегда её выбрасывал. И жалко стало женщине: ну чего добру пропадать-то? Отнесла, да и вывернула флягу гусям в кормушку. Те сразу кинулись к такой сытной пище, и ели как-то радостно, вырывая, лакомство друг у друга, стукаясь клювами.
     Глянула на часы Кузьминична, Божечко-ж, скоро и супруг явится! Солнце на Кубани садится рано, хоть и лето, и темнеть начинает быстро.
     Поужинали с мужем, пошёл муж по хозяйству, надо задать корма, да напоить всех по очереди.
     Похвасталась жена, что сделала дело, то, что откладывалось. Муж, как она и предполагала, ругаться не стал, уставший пришёл. Кивнул, хорошо, мол.

     Приходит через некоторое время супруг, озабоченный чем-то:
     - Пойдём со мной, что случилось с нашими гусями?
     - А что с ними могло случиться? – удивилась жена.
     Муж поманил её на подворье. Зашли в базок, где гуси обитали, глянула Кузьминична и ахнула, лежат гуси без движения, головы откинуты в стороны:
     - Все гуси сдохли!
     И побоялась признаться мужу, что сгубила их сама, накормив гущей самогонной.
     - Ой, что делать-то? – глядя на погибшую стаю, завздыхала баба.
     - Отнеси их к речке, да выбрось! Что теперь делать-то?

     Жаль, конечно, было Кузьминичне гусей, сама ведь растила смалу, каждого чуть ли не в лицо знала. Но делать нечего, повздыхала, повздыхала, а гусей не воскресишь уже. А они, как назло, такие жирные, да здоровые уродились, пух, вон, какой богатый!
     И решила Кузьминична по своей природной бережливости, что не пропадать же добру! Взяла и ощипала гусей, хоть подушек детям наделать, раз вышло такое происшествие. Надергала пуха целый мешок. А гусей собрала в тачку, да к речке и вывезла.

     Легли с мужем спать. Долго ворочалась Кузьминична, жалела об утраченных гусях, да сморил сон всё равно.
     И снится ей, что заходит она к гусям в базок, а они – все на месте, встречают её и гогочут радостно. И так этот сон был ярок, как наяву. Даже во сне слышала их  гоготанье.
     Вдруг как будто в бок что-то ударило.
     Проснулась баба, ничего не поймёт, сон  наяву продолжается:
     - Га-га-га! – вдалеке слышится.
     «Наверное, померещилось!» - подумала, но на всякий случай, прислушалась.
     - Га-га-га! –  раздалось ещё ближе к дому.

     Подхватилась Кузьминична, на ночную рубашку платок накинула, выбежала на крыльцо. Смотрит, идут её пьяные гуси домой. А сами голые, страшные, словно в фильме ужасов, как будто из холодильника, из морозилки тушки ожили и сбежали!
     Пришли все, шатаются, смотрят пьяными глазами, не понимают, что она с ними сделала, но хозяйке радуются, шеи голые вытянули, только на крыльях перо-то и осталось, захлопали ими, загоготали ещё громче:
     - Га-га-га!
     - Тихо, тихо! – зашипела хозяйка. – Господи, что же делать с вами, уродами? На фантомасов похожими? Ведь вас теперь людям показать-то нельзя, вся станица будет надо мной смеяться!

     Разбудила она мужа, что теперь скрывать-то от него, если всё, таким образом, открылось! Вместе загнали они в сарай, пока никто из соседей не видел.
     И пришлось держать их в сарае, не выпуская, пока не отросло перо и пух у гусей.

     Так, вроде природная бережливость бедой обернулась, а если посмотреть с другой стороны – пух дважды собрала. Только о своём происшествии никому не рассказывала, и мужу строго-настрого приказала молчать.
04.05.2010 года.
Вера Панарина.