Сексуальное зрелище

У студента Серёги по кликухе Шпион была страсть подслушивать и подсматривать. Когда заканчивались лекции, он брёл туда, где интересно. У нас интересно практически везде: в сквере на лавочке, в вокзальном туалете, где-нибудь под редкими кустиками возле пляжа, в подъезде на любом этаже и даже в кабинете начальника, куда всегда можно зыркнуть через замочную скважину.
 
Серёге, правда, доставалось, но не каждый раз. Он не дожидался, когда спадут синяки под глазами и срастутся рёбра, - шёл на очередное подглядывание гордо и смело! Наблюдательность в нём выработалась шерлокхолмсская, а особенно чутьё и нюх, знаете ли, на запах, надо сказать, детородных органов и всяких там женских легковозбудимых мест.

Сначала Серёга повадился ходить в привокзальный сквер: уж больно там соблюдалась сексуальная массовость. Ему хорошо запомнилось первое наблюдение. После пяти бутылок пива у нашего Шпиона (тогда ещё не Шпиона) так раздулся мочевой пузырь, что хоть туши пожар или мой машину. Серёга забежал в какие-то заросли и крякнул. Его струя светлей лазури выворотила дёрн и углубилась в царство червей. Когда последние, уже не агрессивные, капли остались с внутренней стороны трусов, Серёга услышал пыхтение. Прямо на траве лежала баба, держа в руках снятые трусы и вытирая ими вспотевший лоб. На бабе ёрзал мужик, ничего не видя и не слыша. На его ягодицах были татуировки «левая задница» и «правая жопа».

Баба Серёгу спросила:
- Ну чё, пописал?
- Пописал! А чё, нельзя?
- Здесь всё можно!

Тот, который сверху, застонал и сразу обмяк. Потом он перевалился на живот и сдёрнул с члена презерватив. Поднялся, достал из сумки бутылку с кока-колой и помыл свою елду. Вытер краем рубахи и спрятал поникшее устройство.

Серёга не уходил: ему было интересно.

Баба лёжа надела трусы, стряхнула с юбки травинки и сказала:
- Гони монету!

Серёга было подумал, что требуют с него.

Мужик достал из кармана несколько мятых купюр и протянул бабе, которая, между прочим, была ещё молодая, и если её увидеть где-нибудь в хлебном магазине, то можно подумать, что она из благопристойной семьи и задницей своей траву не мнёт.

Мужик сказал: «До завтра!» и ушёл.
- Кто такой? – спросил Серёга.
- А чёрт его знает! Но ходит регулярно. У тебя деньги есть?
- У меня? Были!
- На, сбегай, купи бутылку. Выпьем! И пожрать чего-нибудь прихвати!

Серёга слетал в ларёк, принёс бутылку портвейна и два плавленых сырка.
- Как пить? – спросил он. – Из горла?
- Из донышка! Из горла не умеешь, что ли?
- Умею! Я первый, а то вдруг ты больная!

Серёга аккуратно отпил половину и протянул бутылку бабе, которая назвалась Людмилой и заглотнула вино в один присос.

- Людк, - обратился поплывший Серёга, - так ты всем даёшь, что ли?
- Всем даёт государство, а я – некоторым и за деньги. Ты хороший. Тебе могу за так.

Она расстегнула две верхние пуговички на блузке и вывалила левую грудь.
- На, закуси!

Сосок настолько был соблазнительный, что Серёга не удержался и поднёс свои сочные губы. Окончание молочной железы, как писька мальца, только что вылезшего из утробы, произвело на язык сладострастное действие.

Людмила довольно закинула голову и всматривалась в гущу ветвей, где попрыгивали воробей с воробьихой, занимаясь интимными делами.

- Ты опять тут?! – послышался прокуренный мужской голос.

Серёга не понял вопроса и продолжал лобызать грудь, ухватившись руками за Людкины ягодицы.

- Господин начальник! – сказала спокойно Людмила. – Могу я с собственным мужем пообниматься?

К ним вплотную подошёл милиционер и угрожающе постучал резиновой дубинкой по левой ладони.

- Какой он господин?! – сказал Серёга. – Это младший сержант нашей доблестной милиции, которая нас стережёт!
- Э-э, козявка! – возмутился милиционер. – Ты чего лепечешь? А ну крылья в зубы и кувырком!

Серёга просёк всю сложность положения и, затянув блузкой грудь Людмилы, сказал:
- Извини, начальник! Я пошутил.
- За такие шутки яйца отрывают! Брысь отсюда, заморыш херовый!

Серёга ушёл не спеша, чтобы не ронять своей мужской гордости. Он поначалу думал, что через час-полтора вернётся в привокзальный сквер и насладится, но его остановила мысль о мужике, моющем свой член всемирно известным напитком.

Он решил пойти к старой бане и понаблюдать в номерах. Там можно было увидеть очень даже интересные сцены. К окнам подбираться нетрудно, так как с этой стороны сорные травы росли в человеческий рост и сюда мало кто совался, возможно боясь подхватить какую-нибудь аллергию.

В трёх номерах было пусто. В четвёртом мылась какая-то бабушка. Сквозь запылённое стекло Серёга смотрел на неё с удивлением. Бабушкины груди были ещё неплохие, по крайней мере не хуже Людкиных. И на лобке ещё сохранился густой волосяной покров.

Бабушка задрала левую ногу на скамейку и пригоршней из таза поплёскивала себе во влагалище, будто готовилась к сексуальной ночи или, наоборот, вымывала липучие миллионы сперматозоидов.

Интерес к бабушке у Серёги стал пропадать, и он решил её немного насторожить, чирикнув или кукукнув в форточку. Но получились какие-то другие звуки:
- Чикуреку! Кучерику!

Бабушка выронила таз, который загремел как гром среди ясного неба. Она подошла к шкафчику и приоткрыла дверку. Видимо ничего не заметив, она плюнула в шкафчик и пошла подмываться дальше.

В последнем номере Серёга увидел мужика, который сношался с батареей парового отопления. Он засунул свой елдак в прогал между чугунными звеньями и наяривал не хуже чем женщину, с той лишь разницей, что влагалище начиналось от подоконника и тянулось до пола. Интересно, что этот мужик нежно гладил крашеный металл и в чём-то ему признавался.
 
Только Серёга подумал, что на свете чудес не восемь, а гораздо больше, как кто-то там, внутри, крикнул:
- Всё, что ли?

К мужику вышла голая женщина с полотенцем на шее.
- Ага! – сказал мужик и опустил член в таз с водой.

Этой же водой он ополоснулся с головы и пошёл вытираться, по пути хлопнув женщину по ягодице. Они скрылись за дверью. В помывочной остался слабый пар и капало из крана, будто некий рыцарь средневековья испускал влагу из закованного в железо члена.

«Да, - подумал Серёга, - нет молодняка, а то было бы ещё интереснее».

Он пошёл в столовую поесть. Поставил на поднос тарелку с щами и вспомнил, что у него нет ни гроша.

- Девушка, - обратился он к молодой раздатчице с просвечивающими сосками сквозь белый халат, - а нельзя ли пообедать взаймы?

- А ***мы не хочешь? Гуляй, Вася! – сказала повариха и отобрала пищу.

Серёга побрёл в городской парк культуры и отдыха. Там всегда кто-нибудь пил, ел и занимался сексом. Но, как назло, или уже было выпито и съедено, или ещё не принесено.

Серёга рухнул на пустующую скамейку и стал полной грудью вбирать чистый воздух, в котором едва улавливались запахи сероуглерода, аммиака и прочего химического дурмана.

Не спросясь, на Серёгину скамейку уселась молодая парочка. Они закурили, молчали как рыба об лёд.

- Вы глухонемые? – спросил Серёга.
- Немые, но не глухо! – ответил парень быстро, как из пулемёта, и сплюнул под ноги. – А ты какой?
- Я-то? Я голодный!
- Машк, достань ему из сумки пожрать!

Машка отломила колбасы и подала карамельку.
- Вот спасибо! Дай бог вам здоровья навеки и присно!
- Чего-чего? – спросил парень, выпустив на Серёгу клуб дыма.

- Да так. Не хворайте, говорю! Ни гриппом, ни трипом, то есть ни триппером!

- Ты ещё про сифилис со СПИДом вспомни! Будешь?

Серёга не понял, чего «будешь»: ещё колбасы, курить или как?
- Машку будешь?

Машка курила и отрешённо смотрела на мужскую скульптуру с фиговым листом.

- Машку? Лучше не так. Давайте я посмотрю, как будете вы!
- Ты чё, не умеешь, что ли?
- Умею, но наблюдать интереснее!

Парень задрал Машкину юбку до белизны трусов и спросил:
- А это?
- Это – корошо! А яйко – плёхо! – сказал Серёга голосом фрица.

- Только надо платить!
- Чем?
- Ты чё, остолоп?! Деньгами!

- А если денег нет, то не деньгами можно?
- А чего у тебя не деньгами?
- Проездной билет на автобус!
- Засунь его в задницу!

- Часы! Во! «Красная заря»! Красная, как у макаки! Швейцарские! А может, японские!
- Дай-ка! Это чучмекские! В гаражном кооперативе делают при помощи лома, кувалды и мата! Ну ладно, давай! Машк, разворачивайся в марше!

Машка встала, пошагала на месте, как цирковая лошадь, и опёрлась локтями о спинку скамейки.
Парню, видимо, не хотелось, но часы всё-таки имели механизм и стрелки двигались, как сперматозоиды.

Серёга превратился в наблюдение, отвалив голову набок.

Парень, будто под музыку, стал поднимать юбку и дотянул её до подмышек. Трусы действительно были белоснежные.

- Белеет парус одинокий! – торжественно сказал Серёга.
- Чего?
- Ничего! Исполняет автор!

Трусы лифтом опустились на нижний этаж, то есть на босоножки. Машка поподнимала ноги, и белый наягодичник спрятался в сумке.

- О зад твой, ты ****ь моя! Любил ли кто тебя, как я?! – парень обнаружил любовь к поэзии и хотел от наблюдателя получить одобрение.
Серёга одобрил:
- Один по утренним зарям, когда ещё есть в мире СПИД и алый член едва скользит по тёмно-голубым задам, я выхожу к родной жене…
- … кунаюсь с нею в челноке…
- …и толстый член держу в руке!..

От нахлынувшего вдохновения оба изобразили блаженство.
Машка стояла задумчивая, может быть, дремала.

Парень протянул Серёге запакованный презерватив.
- На, надень мне!
- А у тебя руки, что ли, отсохли?!

Парень через кусты позвал какую-то девушку:
- Эй, девушка! Подойдите, пожалуйста, сюда!

Она подошла со стороны парня, не видя заголённой Машки.
- Я слушаю вас.
- Наденьте, пожалуйста! – он передал ей презерватив.

Девушка с интересом осмотрела упаковку и вынула оттуда резиновое изделие, которое тут же откинула в сторону, будто нечаянно взяла в руки дохлую крысу.
- Фу, гадость!

Она косулей прыгнула на аллею классиков литературы.
Парень зарезинил член сам.
- Ну что, в поп-ёрли?

К Серёге подсела ещё парочка, видимо, семейная.
- Тут что показывают?
- Гимнастическое упражнение «Подход сзади. Толчок и ещё раз толчок!» Но это, ребята, всё платное.

Серёга вытащил из кустов большую банку из-под краски и поставил перед скамейкой.
- Вот вам железная шапка. Плата во время сеанса, вернее, акта!

Парочка пошепталась и бросила в банку купюру.

Потом подошла пьяноватая женщина и стала продавать самогон. Серёга купил бутылку на купюру из банки. После нескольких глотков он обнаружил, что народ стал скапливаться, будто тут шло собрание дачников.

Все обступили совокупляющихся и бросали реплики:
- Надо чуть побыстрее, порезче, понапористее, как у Суворова!
- А ты знаешь, какой был у Суворова?
- Быстрый и напористый!
- Чуть помедленнее, кони! Эх, сейчас бы плеть! У кого есть ремень?

Парень ширкал Машку, думая только об одном: побыстрее облегчить мошонку.
- До хрена вас, советчиков! Помогли бы лучше!

Подскочил какой-то мужичок, но, едва расстегнув ширинку, забрызгал парню штаны, причём спермой жгуче зелёного цвета. Тот не заметил.

Вдруг кто-то спросил:
- Кому живётся весело, ебливо на Руси?

Ему ответили:
- Петухам и вот этим сучарам! Никакого стыда! При нашем-то экономико-морально-культурном кризисе!

- Иди отсюдова, профессорская морда! Не порть народу зрелище!

Чувствуя внимание публики, Машка стала кричать, будто получала не наслаждение, а порку от мужа.

Вскоре в толпу ворвался милиционер.
- Кому плохо?! Кого убивают?!
- Всем хорошо! Все живы-здоровы! Отхлынь отсюдова!

Блюститель порядка заломил парню руку и пригнул его к земле. Член проскользил по Машкиной ноге и головкой упёрся в пыль.
- Пройдёмте в отделение!

Машка повернулась к милиционеру и закрутила бёдрами.
- Начальник, за что?
- За нарушение порядка1 И ты щас пойдёшь!

Народ накинулся на милиционера:
- Отпусти пацана!
- Иди гуляй дальше!

Машка толкала мента в плечо.
- Эй, какое нарушение? Где в Конституции записано, что нельзя заниматься сексом?!

- В Уголовном кодексе! Развращение малолетних!
- Какие малолетние! Здесь одни студенты и старики!

- А ты убери лоханку-то свою!
- У меня лоханка? Да за такую лоханку мне триста долларов давали! А за твой хрен и гроша не дадут!

- За мой? За мой золотом надо платить!
- Покажи!
- А хрен тебе! Я при исполнении!

Несколько человек оттеснили милиционера к тропинке. Блюститель порядка не выдержал и в сердцах сказал:
- А хрен с вами! Вы мне тут хоть объебитесь!

Кто-то крикнул:
- Шай-бу! Шай-бу!
А старичок замахнулся клюкой на крикуна:
- Какую, в манду, шайбу?! Жо-пу! Жо-пу!