Деревенский дрессировщик

Деревенская жизнь своеобразная, в основном размеренная, спокойная, открытая, но иногда взбалмошная, широкая, шубутная. Всё, что происходит в деревне, в общественной и личной жизни, быстро разносится сарафанным радио и становится достоянием публичных обсуждений, перетолков. Порой информация опережает события, и ничего с этим не поделаешь, гласность в деревне была испокон веков. Много разных историй, не поддающихся воображению и здравому смыслу, происходят в глубинках нашей Родины, по простоте души, глупости или скуки.
Я расскажу вам одну историю, которую услышал от жителя небольшого поселения в Свердловской области.
Летнее утро в деревне начинается с выгона домашнего скота в стадо. Степаныч – уже не молодой, но и не древний, обычный пенсионер, как всегда, проснулся с большого бодуна. Вышел во двор из своей рубленой халупы ещё довоенной постройки, потянулся, разведя руки в стороны, скрипнул всем своим отравленным организмом, нехотя подошёл к кадушке с водой, сполоснул лицо, промыл глазёнки и окунул в прохладную воду свою «кипящую» голову. Потом, как собака, стряхнул с себя воду и торопливо принялся выталкивать со двора  годовалого бычка:
- Давай, иди, пасись, бока нагуливай, а то мычишь как чёрт, спать не даёшь!
- Здорово Семён, - крикнул Степаныч проходящему мимо пастуху.
- Здоровеньки буллы! – откликнулся Семён.
- Ты посматривай за моим мальчиком, башкой за него отвечаешь!
- Да что ему будет? Ты же знаешь, я на работе не пью, - неуверенно ответил чуть тёпленький Семён, волоча за собой длинный кнут.
Степаныч хотел зайти в дом, но услышал металлический звон, доносившийся из соседского двора.
- Эй, кум, ты, что там сосранья стучишь как дятел?
- Да вот, литовку отбить решил, сенокос же скоро!
Степаныч задумался на секунду, и как бы невзначай намекнул:
- Может, и мою девяточку отобьёшь? А то почитай с того года не правил.
- А что, давай заодно и твою отобью, - спокойно ответил кум.
Через пять минут Степаныч был уже во дворе кума и показывал свою косу девятого номера.
- Ну что, коса у тебя добрая, так чуток подправлю и баста, пластай себе на здоровье.
- Слушай, кум, а что это твой волкодав на чужих даже ухом не ведёт? – спросил Степаныч, показывая головой в сторону конуры, где сыто и беззаботно лежал огромный лохматый пёс из породы «Московская сторожевая» или подобия ей.
- Такая громадная псина, ни днём, ни ночью не лает, какой прок от него?  Нахрена ты его кормишь? Лучше быка заведи, хоть какой-то навар будет. Он что у тебя, глухонемой? – с ухмылкой добавил Степаныч.
- Да нет, - сказал кум и легонько свиснул, - вон, видишь, одним ухом повёл. Просто лодырь, и спокойный как удав. Жрёт да спит.
- Дак, ты его дрессерни и всё в порядке будет.
- Как дрессернуть? – удивлённо спросил кум.
- Да очень просто, - ответил Степаныч, шаря взглядом по двору кума. – Вот, смотри, то, что надо.
Стапаныч подошёл к завалинке, на которой по барски развалившись лежал кот, лениво потягиваясь, купаясь в лучах утреннего солнца. Куму стало интересно, он закурил, присел на чурбак и с любопытством спросил:
- Ну и что дальше?
- Что, что. Берём кота… А широкая лопата у тебя, кум, имеется?
- Вон, под навесом стоит деревянная лопата. Пойдёт такая?
- В самый раз! – азартно воскликнул Степаныч, беря в руку лопату для расчистки снега.
Подойдя к конуре, где сладко спал пёс, Степаныч торжественно произнёс:
- Учись, кум, пока я живой!
Он как циркач, демонстрируя опасный аттракцион, держа в одной руке кота, в другой лопату, со словами: «Але, гоп!» резко забросил кота в конуру, к ничего не подозревавшему смиренному псу и ловко закрыл лопатой выход из конуры.
И тут произошло то, что описать очень трудно. Тишину летнего утра разорвал пронзительный рёв  и визг обезумевших животных. Деревянная конура будто стала резиновой, казалось, что она то расширяется, то сужается и вот-вот лопнет под напором  двух сбесившихся стихий. Даже солнце стало светить ярче, словно оно шире открыло глаза от удивления.
От этой жуткой картины куму стало не по себе, он подбежал к Степанычу, выхватил из его рук лопату и освободил выход из конуры. Оттуда, пулей, с выпученными глазами вылетел растрёпанный, ничего не понимающий кот, и за доли секунды взлетел на деревянный электрический семиметровый столб с космической скоростью! Казалось, что его лапы не касались поверхности столба. А следом за котом, как разъярённый бык выскочил пёс, с такой силой, что смёл со своего пути хозяина и порвал увесистую цепь, вышеб лбом калитку и с лаем, громыхая куском цепи, помчался по улице.
- Ты, что ж наде-лал, дре-ссиров-щик сра-ный, - поднимаясь с земли, заикаясь произнёс кум.
- Всё нормально! Всё будет путём! – проговорил Степаныч и поспешил убраться со двора.
Кот спустился со столба только на второй день, и с опаской поглядывая на конуру, проскочил в дом. Пёс вернулся через три дня, подошёл к своей конуре, обойдя её со всех сторон, осторожно заглянул вовнутрь, убедившись, что в ней никого нет, залез в конуру и улёгся как прежде, но при малейшем шорохе быстро реагировал лаем и своим грозным появлением из конуры.