Посреди Трясины 2009

  "Мы добываем соль
   Мы добываем соль"               

из песни группы "Торба-на-круче"
               
 
За окном город, чужой город, воет как собака Баскервиллей, если даже ты не принадлежишь этому почтенному роду, все равно ни чем хорошим на этой трясине вечером для тебя не кончится. Либо напьешься, либо еще чего не доброго. Все равно на утро все признаки неполноценности и нетвердого ума на лицо. И стоишь укушенный угрызениями совести, либо похлеще - остро чувствуешь свое асоциальное одиночество, особенно вперемешку с трехдневной щетиной. И здесь, в этот самый момент и закрадывается вот эта самая мысль - а не пора ли мне уже и жениться. Мысленно, по ходу, перебираешь все подходящие кандидатуры и начинаешь находить все достоинства и недостатки - последних, опять же находиться куда больше чем оных. И вот ты сидишь у развилки двух дорог. Первая - жениться. Вторая - все оставить как есть(потом   рассматриваешь что-то на стене). И вот, намазав бутерброд и выпив чаю, немного позже ты сидишь в офисе, слушаешь музыку и понимаешь - жизнь прекрасна, а потом заходишь в туалет, смотришь в зеркало и понимаешь, что уже давно не мальчик, а все еще на должности третьего зама. И опять - бац! Накрывает, и ты просчитываешь, что если с Варькой - то там надо то-то и то-то, звонишь. А там уже вышли замуж, при чем вчера. И ты понимаешь, что все против тебя и садишься и уже не реагируешь на анекдоты и уже немного мизантроп, а тут еще и сверку недоработал - выговор. Все! Один выход -   опять напиться, стоя посредине этой Гримпенской трясины и смотреть, как собака Баскервиллей кажет свои прекрасные из черт. В которых, кстати, ты еще не искал недостатков. И вот она приближается и в самый последний момент, повизгивая, отбегает куда-то в сторону и понимаешь, что это все. Пора. И подаешь заявление об уходе, там сожалеют и даже делают вид, что ты очень нужен, хотя еще вчера звонили и уже кого-то нашли. И ты оглядываешь взглядом   это место работы, и вдруг появляется что-то новое и живое, какое-то настоящее чувство жизни. Ты звонишь Варьке, подпитый конечно, и говоришь, что она - дура, зачем она вышла замуж, и что ты все время ее одну любил. А там уже слышно мужа сквозь ее смех, деловитый и зажатый вопрос и потом все. Хочется уехать назад, где остались друзья и уже порядком разжиревшая первая любовь торгует на рынке дешевыми пакистанскими джинсами. Но от этого она не перестает быть первой любовью, вот в чем штука. Потому что помнишь ее молодой и красивой, а она такая и есть. А потом ночь и ты долго не можешь уснуть потому что скоро кончаются деньги и надо съезжать и думаешь, думаешь, о какой-то херне, но никак не о жизни. Вот, что обидно, а все как ее устроить эту жизнь. А что устраивать, если ее нет. И встречаешь такого же, как ты, кажется это случайно, но конечно нет, и видишь себя со стороны. И любви во всем этом нет, а только какие-то жизненновроденеобходимые движения и потом тошнит, и долго не пьешь. А потом звонишь ей, ну той. Которая , точно знаешь, что любит тебя уже лет десять и задаешь совершенно тупой вопрос - а там рады и отвечают и думаешь - ну как же так, за что меня такого... и говоришь не смешные вещи - а там смеются и как-то хорошо, от того что все на месте, но не надолго. Извиняешься за малодушие и вроде оставляешь какую-то надежду. Подонок. И потом приезжаешь назад, и через неделю тебе хочется другой жизни, и единственное что остается постоянным - это трясина и вой огромной черной собаки. И если у вас не так, то вы себе лжете. А потом ты набираешься мужества и звонишь последней, той, на которую рассчитывал все-таки всерьез: "Алло! Хочешь, уедем отсюда? Куда ты хочешь? Мне все равно куда, если тебе здесь не очень. А работа….работать, да какая разница кем, устроюсь хоть дворником. Буду приносить тебе с утра умерших птичек и мышек, как любящая своих хозяев, кошка. В знак любви и уважения. Будем жить на первом этаже и я буду входить через окно - никаких дверей, что ты!Поедем к твоему отцу, в Крым, тем более он давно тебя не видел. Снимем жилье с видом на море, отец же все таки, не кто-нибудь. Тем более писатель. Ты будешь писать картины, кстати, я знаю одного торговца - он поможет, у него большие связи, да, да! Не улыбайся, хотя это уже лучше, все так и будет, я серьезно!" А там в ответ только долгие и нескончаемые гудки и ты ничего не понимаешь, потому что всегда хотел разобраться только в себе и вот наконец истина уже рядом и тут оказывается что у тебя ВСД, плюс не долеченные десны и пломба вылетела и ты отдаешь последние деньги и в этот самый момент звонок. От нее. И она спрашивает - Когда выезжаем в Крым, я звонила отцу, он в принципе, ничего не имеет против, готов принять на недельку. И ты не понимаешь - это шутка или судьба и просыпаешься уже совсем спокойным, зная что это точка. Звонишь другу, но ему некогда и в принципе уже это навсегда. А жаль. И мысленно ругаешь друга, а потом оправдываешь и хочется думать о чем -то приятном, но в голову ничего такого не заходит, потому что только о приятном   уже не думается, а вперемешку и нет злобы, ни зависти, ни чего-то такого, а только привкус чего-то неизвестного и в тоже время набившего оскомину – во-общем безрадостной опустошенности. И заходишь в ближайшее кафе и берешь на последние портвейна, открываешь записную книжку и начинаешь писать все это, а мимо течет жизнь и хочется думать, что там , в той жизни есть все таки кто-то кому не приятно и не понятно так же как тебе, но все таки радостно и светло среди безжизненных и бесчеловечных схем, придуманных самим человеком...И еще хуже от того, что кажется, что это с тобой первый раз и ты никогда, никогда, никогда не заглядывал под свою толстую огрубевшую кожу, где эпоха безжалостного постмодерна уже обстебала, забрызгала и разрушила все образы, которые с детства тебе внушала учительница-коммунистка по литературе и русскому и тебя готовили для другой жизни и ты был готов лететь в космос или отдать жизнь за Родину, не колеблясь, во дворе своего хрущевского пятиэтажного дома с затопленными подвалами и ржавыми трубами. Но это опять в сторону, потому что ищешь причину, но не приятно находить ее в себе, уж лучше спихнуть на обстоятельства. Но только не в этот раз!!! В этот раз это не пройдет, потому что уже край. И вот ты стоишь на какой-то красивой станции и глазами , в настенном граните находишь линию горизонта, без которой как оказалось жить где-то там просто нельзя, да без этой самой линии, и ты ложишься на рельсы и смотришь в небо, как когда-то в детстве ты считал птиц, но поезда долго нет и ты встаешь , кровь приливает в голову и ты идешь домой, и по пути встречаешь знакомого и он спрашивает что-то о той жизни, с которой только что ты чуть-чуть не попрощался и ты что-то отвечаешь, хотя еще шумит и потом долго молчишь, возможно целую жизнь. Но это невозможно. И ты снова звонишь той, которая любит, и говоришь ей слушай, прости, что я такой подлец, как ты? а потом еще что-то и наконец - пойдешь за меня? А самому противно - потому что это не правильно, потому что так должно было быть. Понимаете? Поэтому так не будет,и ты говоришь, после паузы, что это была шутка и выглядишь совсем уже глупым, а выглядеть глупым всегда глупо и во все времена и ты идешь бросая косой взгляд на витрины где отражается красивое пальто из "Беннетона" и блестят твои двенадцатидырочные "Доктор Мартинс" из Англии и понимаешь, что под всем этим ничего нет.