9 Мая. Гармонист и Недотрога
В День 9 Мая
Баба Оля устало опустилась на лавку в сенях. Далеко он, сельповский магазин – в соседней деревне. А соседняя деревня – в километре. Много? Кому как… Ей – много. Ей – уже под девяносто! Годы пролетели мгновенно. Тогда, почти семьдесят лет назад, она даже вышла замуж. И свадьба была – в Воскресенье, 22-го Июня. А двадцать третьего утром её жених… муж уехал на войну. Они так и не испытали близости… Только лишь гуляли до утра. Почему? Наверное, думали, что не имеют права на личную жизнь, когда со страной – такое. А потом, ведь они знали точно: враг будет повержен за несколько дней. Ведь так их научили.
Её муж, Александр, первый парень на деревне (ворошиловский стрелок, гармонист, тракторист), скупо поцеловал её у сельсовета, и полуторка увезла его. Как оказалось – навсегда. Обычная история, такая же, как и несколько миллионов других историй… Летом, ровно через год, в Июне, пришла похоронка, где сообщалось, что её Александр пал смертью храбрых в начале Мая – месяца, 5-го числа… Она почти не плакала, но замуж так и не вышла. Лишь каждую неделю доставала во время уборки гармонь, оставленную ей на хранение Александром, и стирала с неё пыль. Годы летели, но она упрямо смотрела в окно на дорогу. Вот, наконец, и пенсия подошла. Потом ещё годы прошли… Но она так и жила одна. По дому – всё и всегда только сама.
Она вздрогнула: за её спиной кашлянули, и вежливый молодой мужской голос сказал:
– Здравствуйте, бабушка Оля!
Она повернулась: перед ней стоял её жилец, местный молодой поэт Славка Кудрявцев, по причине взрослости отказавшийся проживать в родительском доме, а снимавший комнату в пятистенке у бабы Оли.
Как мы знаем, молодые (да и не только молодые) поэты – они все какие-то… какие-то… с каким-то прибабахом: наивные и хитрые одновременно. Вот, вроде-бы и надо поработать, а – неохота. Но если надо – поработаем…
Славка не был полным тунеядцем. Но, как мы уже знаем, он был молодым поэтом. А это значит, что он не торопится никуда, не ест ничего, ничего не воспринимает и ни с кем не разговаривает. Потому что – ДУМАЕТ! Поэты – они всегда в раздумье. То ли тему ищут. То ли где денег добыть до зарплаты. Славка был фотокорреспондентом местной газеты “Борьба”. И накануне праздника Победы 9-го Мая его вызвал к себе редактор, и сказал просто:
– Славик! Через два дня ты должен принести мне своё стихотворение, посвящённое Девятому Мая. Усёк? Не напишешь – уволю. На твоё место в эпоху кризиса найдётся много желающих пошалить с цифровиком. Действуй!
А у Славки в данное время как раз “унесло крышу” от очередного увлечения представительницей противоположного пола. От таких увлечений ведь крышу всегда сносит… Вот и не мог он ничего придумать, а времени оставалось – день…
Баба Оля улыбнулась ему:
– Ну что, Славка, изладил стих-то?
Славка хмуро махнул рукой, а Баба Оля принялась его успокаивать:
– Да ладно тебе убиваться! Не уволит тебя твой… пингвин. А если и уволит – найдёшь себе другую работу. Голова, руки, ноги есть – проживёшь!
А сама ушла в дом, где вынула из сумки сельповские деликатесы: хлеб, молоко, селёдку, сыр, и… четвертинку водки. Ведь сегодня – ПЯТОЕ МАЯ. Годовщина (какая уже по счёту?) смерти её Александра. И надо помянуть его, своего и по сию пору любимого.
Она, приоткрыв дверь, позвала:
– Эй, Славка, поди давай к столу – ти! Хозяина мово надо помянуть…
Баба Оля достала похоронку и тонкую стопку писем-треугольничков и положила их на край стола. Затем развернула одно из писем Александра и прочитала молча.
Они выпили по рюмке, помолчали, закусили сыром. Двадцатиоднолетний оболтус Славка расчувствовался:
– Вот скажи, баба Оля, что вы за странный народ – женщины. А она… она… Светка… Вчера на танцах мне назло миловалась с Овсюковым. Вот гадина, а! Как так можно? Ну скажи, Баба Оля…
А бабушка Оля чуть помолчала, и сказала:
– Глупые вы… Друг до друга – только руку протяни. Совсем рядом. А и то умудряетесь казнить друг-друга. Хотя, думаю я, и не казнь это для тебя, а так… пощекотать. Всё у вас будет нормально… Ты, главное, не злобствуй на эти её… шуры-муры, а делай вид, что всё так, как и должно быть. Бабы, они упорство ценят, хотя… Иногда для гонору и судьбы своей не пожалеют, выйдут замуж назло, за нелюбимого. Так вот…
А ты забудь пока о ней. Вон, над стихом своим покумекай. Больше пользы будет. Да разве у вас – проблемы? Вот у меня – точно. Моего-то гармониста в сорок втором убило. Вот и похоронка.
Славкино лицо посветлело, и он сказал:
– А давай, баба Оля, я про тебя и твоего Александра стих напишу, а? Ты не против?
Баба Оля лишь молча махнула рукой и улыбнулась. А Славка воодушевлённо выхватил из нагрудного кармана крохотный блокнот и авторучку, и, чуть подумав, написал первую строчку:
“– Слышишь, гармонист, возьми гармонью,”
и дело застопорилось. Рифма, как капризная рыбина, не шла… Славка бросил ручку на стол, к похоронке и письмам.
Вдруг баба Оля глухо охнула, положила руку на грудь, закрыла глаза. Рука соскользнула с груди и безжизненно свесилась к полу. Славка потормошил её за плечо, но баба Оля молчала, и он убежал к соседнему дому, где был телефон.
Бабу Олю вынесли, с головой закрыв простынёй, и Славка, не веря в эту очевидную нелепость, проводил носилки до машины. Постояв минуту, он вернулся в дом, сел за стол и налил себе водки. Выпил, и придвинул к себе блокнот, взял авторучку.
В блокнот вместо закладки было вложено военное письмо Александра. Славка поймал себя на мысли, что почерк Александра очень ровен и красив. Просто загляденье.
Он раскрыл блокнот, и… замер: начатое им стихотворение было закончено, и под ним было дописано: “Удачи. Привет Светке! Июня 5-го числа, 1942 года”.
Славка, ничего не понимая, раз за разом читал стих, и вот понемногу до него дошло, что дописано стихотворение тем же идеально ровным, красивым почерком, что и письмо, лежащее рядом на столе. Почерком Александра.
Он, взъерошив волосы, прислонился к стене, и прочитал ещё раз:
– Слышишь, гармонист, возьми гармонью,
Что в пыли лежала столько лет!
Чёрный лак блеснёт крылом вороньим,
В нашу молодость басы продолжат след.
Посидим, я вспомню… молодого!
В хромовых скрипящих сапогах.
И мотив, застенчивый и строгий
Заведу на дрогнувших губах.
Помню нашу свадьбу в Воскресенье,
В васильках украшенные сени,
Мы с тобой тогда переплясали
Стариков с печальными глазами!
Вечером смотрели мы на звёзды,
Млечный путь и белую Луну.
Ночь была наивной, но серьёзной.
Утром ты умчался на Войну.
А гармонь твоя осталась звонкой,
Но в пыли лежала много лет:
Ты ушёл - вернулась «похоронка» -
- на погост просроченный билет.
Нас, действительно, осталось очень мало,
Кто действительно запомнил ту войну,
Впрочем, ныть славянкам – не пристало,
Всё равно чужие не поймут.
Может, гармонист, страна чужая?
Здесь мы – инородные тела?!
Боже мой, но как мне нынче жалко
Свадебного нашего стола…
Мне – под девяносто… Это много.
Прожила, как будто не жила…
Вечная Невеста. “Недотрога”.
Я по-настоящему ждала.
Млечный Путь всё так же ночью снится,
Молодость – секунда Бытия.
А тебе – всё так же ровно тридцать.
Скоро молодой приду и я.
В свете звёзд услышу молодого!
И моложе – просто не найти.
Вместе, Гармонист и Недотрога
Улыбнёмся с Млечного Пути.
Славка помолчал, затем допил водку, взял все бумаги со стола, засунул их в карман. Кому они теперь нужны? Баба Оля на этом свете жила совсем одна. Новые хозяева наверняка будут выбрасывать всё из дома.
Чуть подумав, он достал со шкафа гармонь Александра и повесил на ремне за плечо. Вот, пожалуй, и всё…
Он выключил свет, осторожно прикрыл дверь и вышел на улицу. Уже совсем стемнело, и он по привычке посмотрел на ночное, сверкающее другими мирами и измерениями, небо. Всё было как всегда, как миллионы лет назад, но лишь на Млечном Пути мигнули две звезды. Он улыбнулся, и сказал кому-то там, в небе:
– И вам удачи!…
Свидетельство о публикации №210050401559
Всех Вам благ и здоровья.
Леонард Ремпель 23.11.2022 21:51 Заявить о нарушении
Сергей Вожегодцев 24.11.2022 21:47 Заявить о нарушении