На озере Из ностальгической повести дорога в детст

   
               
               

                НА  ОЗЕРЕ               
                Памяти брата Сергея
               
      -Сережка, возьми меня с собой, -  цепляюсь я за брата. Он молча собирает рыбацкие снасти, не реагируя на мое нытье. –  Ну, Сережа!
-Тебя там комары съедят, - отзывается он. – Будешь хныкать всю ночь, что я с тобой буду делать?
-Не буду я хныкать, не буду! – готова зареветь я.
-Ну вот, ты и так уже нюни распустила, - сурово говорит брат. Я поспешно вытираю предательскую слезу. Сережка укладывает в берестяной короб хлеб, спички, сырую картошку, лук, соль, закопченный котелок, ложку…
-Да и не дойдешь ты, пигалица. Целых семь километров идти пешком, что я тебя на себе потащу?
-Я сама пойду, не надо меня тащить, я ведь уже большая.
-Большая она! – бурчит брат. Я младше его на семь лет. Сережке уже целых тринадцать. Но мне хочется, ужасно хочется пойти с ним на рыбалку с ночевкой. Брат отправляется на лесное озеро, которое прозвано Иван Постный. Я умоляюще смотрю Сережке в лицо, и он сдается: «Ладно, собирайся. Только смотри у меня – не ныть!» Мама ворчит на брата: «Не дело ты, Сережка, затеял. Еще не доглядишь, утонет».
- Не утонет. Я ей утону! – уже весело отвечает брат. – Пошли, рыбачка Соня.
        За спиной у брата короб с припасами, в руках удочки. Я иду налегке. Сразу двигаемся по лесовозной дороге, потом сворачиваем в лес на проторенную рыбаками и грибниками тропу. Мошки да комары с оводами тут как тут. Только успеваем отмахиваться от них сломанными братом ветками. Все равно нет-нет да ужалят. Высоко поднявшееся  солнце пригревает вовсю. Ни ветерка. Идти тяжело.
- Не отставай! – прикрикивает брат. – А то медведь слопает. Видишь, это он наследил, - показывает брат на большую кучу медвежьего помета. Медведи и  вправду водятся в наших лесах. Хотя летом вряд ли нападут на человека. Еды в лесу косолапому хватает. Я уже кое-что знаю о повадках лесных зверей. Как никак дед у нас лесничий. Но все равно боязно. Придвигаюсь к брату поближе.
         А места кругом замечательные! Высоченные ели свесили мохнатые лапы до самой земли. Могучие сосны с  отливающими краснотой стволами. Чуть шелестят листвой белоствольные березы. Мелко-мелко дрожат резные листики на осинках. Небольшие бочажинки заросли камышом и осокой. Переходим через сырые места по заботливо перекинутым кем-то жердочкам с одного берега на другой. Брат переходит первым, а потом протягивает мне руку. Я устала, но терплю, не жалуюсь. Сережка вдруг предлагает: «Давай передохнем, вот как раз и ручеек, воды попьем». Я с радостью соглашаюсь. Вода холодная, аж зубы ломит, но вкусная.
         После привала идти становится веселее. Забегаю вперед брата, срываю цветы по краю тропинки, гоняюсь за бабочками. «Все, пришли! – говорит вдруг Сережка. Мы выходим на большую поляну, по краям которой растут высокие деревья. Между их стволами посверкивает озеро. По пологому берегу подходим к самой воде. Она кажется темно-синей, почти черной. Наверное, оттого, что деревья стоят по самому краю озера, у некоторых даже корни подмыты так, что они склонились к самой воде. Само озеро, словно большая  круглая чаша. Слегка рябит вода от тихого ветерка. Пахнет какой-то болотной травой, рыбой, свежестью. На поверхности озера плавают крупные листья кувшинок. Чуть слышно поет треста (трава, растущая в воде, недалеко от берега). Время от времени раздается сильный всплеск, словно кто-то шлепает по воде ладонью. «Рыба играет, - отвечает брат на мой вопросительный взгляд. – Во что играет? – с удивлением спрашиваю я. – Вот глупая. Да ни во что, просто прыгает из воды. – Для чего прыгает? – Для того чтобы на тебя посмотреть.- Скажешь тоже! – смеюсь я.
         На берегу выстроен шалаш. Неподалеку от шалаша кострище с воткнутыми по обеим сторонам рогатинами, чтобы, положив на них поперечину, можно было сварить на костре уху или вскипятить чай. Два пенька рядом с шалашом заменяют стулья. Брат разбирает снасти.  «Подожди немножко, я сейчас приду» - говорит он. Сережка исчезает за деревьями, я слышу позвякивание лодочной цепи, и через некоторое время брат подплывает в лодке к берегу, где мы расположились. «Иди сюда! – зовет он. Я подбегаю. Лодка мягко тычется носом в берег. Я перелезаю через борт и пробираюсь на корму. Брат отталкивается от берега веслом, и мы плывем на середину озера.
      - Ну, давай рыбачить. Вот тебе удочка, наживляй червяка и лови рыбу, - говорит Сергей. Я смотрю, как он ловко цепляет дождевого червяка за крючок и, поплевав на него, что-то шепчет себе под нос и закидывает удочку. Я пытаюсь все сделать, как он. Но не тут- то было. Червяк извивается в руках, леска путается. Я чуть не плачу. Брат, не выдержав, протягивает мне свою удочку: «Подержи». Берет мою, цепляет червяка: «Закидывай». Я по его примеру плюю на червяка и потихоньку бубню себе под нос, как волк в русской сказке: «Ловись, рыбка, мала и велика». Закидываю удочку и, затаив дыхание, смотрю на поплавок. К моему удивлению, он почти мгновенно начинает слегка подергиваться. «Клюет, - шепчет Сережка. – Подожди, пусть заглотит посильнее, а то сорвется». И вдруг поплавок резко уходит под воду. «Тащи! – шипит брат. Я дергаю удочку вверх, она слегка прогибается, и вот из воды вылетает окунь! Он темный, почти черный, с красными полосками на боках и довольно- таки крупный. Брат помогает мне. Через несколько секунд  рыба, выгибаясь, уже прыгает на дне лодки. «Везучая ты, Танька, - смеется Сережа.
        Он снова помогает мне с наживкой, и опять я вытаскиваю окуня. Потом еще несколько штук подряд.… А у брата не клюет. Рыбы, словно сговорившись, цепляются только за мой крючок. «Может они догадались, что я сегодня впервые на рыбалке», – думаю я.
Наконец и брату повезло. Он вытаскивает крупного полосатика, затем еще и еще…Меня рыба тоже не забывает. На дне лодки прыгают уже с десяток окуней и парочка ершей. А жаркий летний день тянется бесконечно. На воде играют солнечные блики. Стрекозы маленькими зелеными вертолетиками проносятся над самой водой, по воде бегают длинноногие паучки-водомеры, в прибрежных кустах горланят птицы. Где-то в лесу кукует кукушка. Ее звонкое кукование разносится по всей округе. Между круглых зеленых листьев кубышки выглядывают желтые крупные цветы. Потихоньку плещется за бортом лодки темная озерная вода.
        Я, забросив удочку, лежу на корме, опустив руки в прохладную воду, и смотрю в озерную глубь. Что-то шевелится там, в глубине, то ли озерные водоросли, то ли рыбы. Слабым эхом доносит до нас шум лесовозов. Но это словно в другой жизни. Здесь, на озере, в окружении лесов и болот, в слабом плеске воды и шорохе прибрежной травы, все по иному. Нет людей, будто мы с братом одни на целом свете, и есть кроме нас только птицы, рыбы да эти несносные комары.
        В полдень клевать перестает совершенно, и брат берется за весла, чтобы плыть к берегу. Собираем  на берегу хворост для костра. Сережа чистит картошку, потрошит окуней, ершей бросает в котелок так. Навар будет лучше. Вот уже булькает в котелке уха, аромат ее щекочет мне ноздри. Есть и правда очень хочется. Уха готова. Едим прямо из котелка деревянными ложками. Горячо, но очень вкусно. Хлеб, обычный ржаной хлеб, кажется мне сладким. Расправившись с ухой, кипятим чай в этом же котелке. Чай пахнет мятой и смородиной: брат набросал в котелок веточек и листьев. Пьем чай вприкуску с сахаром. Настилаем в шалаше травы и веток, чтобы было помягче, ложимся немного отдохнуть перед вечерней рыбалкой.
        Вечером снова отплываем подальше от берега и рыбачим, пока не стемнеет. Но мой азарт уже прошел, рыбачит вообще один Сережка, потихоньку таская рыбку за рыбкой. Свечерело. Поднимается небольшой ветерок. Он слегка покачивает лодку, поплавок движется вместе с волной, и брат то и дело перезакидывает удочку. Клевать почти перестает, и Сережа берется за весла: «Поплыли на берег». Снова разжигаем костер и кипятим чай. Пьем его с ржаными сухариками и кусковым сахаром. Комары жалят немилосердно, хотя я и повязана платком до самых глаз.
       Становится совсем темно. От озера тянет свежестью,  и я поближе придвигаюсь к костру. Искры от костра улетают ввысь и там гаснут. Сверху помигивают звездочки. А в кустах шорохи и писки, наверное, полевки ищут себе пропитание. Слегка потрескивают веточки под чьими-то маленькими лапками. Вдруг неподалеку ухает филин, и я, вздрагивая от неожиданности, оглядываюсь на брата. Сережка невозмутимо потягивает из кружки чай, словно ничего не слышит. Не впервой ему ночевать на озере, да и не боится он ничего и  никого. И мне тоже становится совершенно не страшно. А потом я засыпаю прямо возле костра….
       Будит меня Сережа уже утром. Я сплю в шалаше, накрытая его курткой. Солнце пока не поднялось высоко. На траве переливается крупными каплями роса, посвистывают в кустах птицы, над озером  туман. Порыбачив еще немного, начинаем собираться домой, а то мама будет беспокоиться.  Возвращаемся после обеда. В рюкзаке у брата теперь вместо хлеба и картошки лежит рыба, выпотрошенная и переложенная осокой, чтобы не протухла. Улов приличный. Мы идем усталые и довольные собой и окружающим миром.
       Дома брат, смеясь, рассказывает домашним, как я, никогда не отличавшаяся хорошим аппетитом, за обе щеки уплетала пересоленную братом до невозможности  уху. Как уснула прямо у костра, и как он не мог разбудить меня и перетащил в шалаш, словно бревно. Но он и хвалил меня за то, что не хныкала и, самое главное, что поймала восемь отменных окуней. Самых больших из всего улова. И еще он пообещал, что обязательно возьмет меня на рыбалку снова.
       Братик, ты мой братик. Нелепо и безвременно ушедший из жизни. Шебутной и веселый. Задира и забияка. Никого и ничего не боящийся в жизни. Гармонист и балагур. Трудяга до мозга костей. Всех жалеющий, кроме себя. Всем старающийся помочь. Ты почти не отдыхал, словно торопился переделать, как можно больше дел, словно знал, что жизнь твоя будет недолгой. Смерть так часто забирает у нас тех, кто нам особенно дорог.
       Брат мой, ты живешь в моей душе, в моей памяти молодым и неутомимым. В своих снах я еду к тебе в гости  и долго ищу, но, так и не встретившись с тобой, просыпаюсь. Видимо, не настало еще время снова отправиться нам вместе на далекие озера. И озеро мне тоже снится. Но не то летнее, а осеннее, с еще более темной, чем обычно, водой, по которой плывут, словно маленькие лодочки, облетевшие с берез желтые листья.


     ЕСТЬ  ОЗЕРО

Есть озеро на родине,
Семь верст, коль прямиком.
Иваном Постным прозвано
Каким-то рыбаком.
Темна вода прохладная.
По берегам леса.
И лилии нарядные -
Лесных озер краса.
Здесь тишь да гладь особая.
Душе простой приют.
Лишь комары да оводы
Покоя не дают.
Шалаш из веток выстроен
И кресла из пеньков.
А в котелке душистая
Уха из окуньков.