Фобия. 1. Конец моей меланхолии

“Здравствуйте, меня зовут Билли Джо! Я люблю огромные револьверы, море текилы и девочек с большими дойками и в ковбойских шляпах. Я сидел на метадоне, но уже завязал – три дня чист. Как у вас тут с тусовками?”

Я лыбился, как сумасшедший, с каждым мгновением сходя с ума всё больше.
Поймёт, или не поймёт?
Улыбнулась…
Слава богу, я чуть не обделался…
Она сидела напротив меня и словно бы изучала меня, как психолог пациента. Щурила глаза, сложив руки в замок и положив на них подбородок.

Нужно только собеседование, и это меня устраивало настолько, насколько акулу устраивает солёная вода.

Вокруг меня висели какие-то странные амулеты, стены были увешаны странными вещами: масками, картинами, фресками и чем-то ещё… кажется, дохлыми крысами…

Мы сидели в какой-то маленькой тесной комнате, заставленной барахлом, и нас разделял широкий стол, заваленный старыми бумагами.

Кстати, ей было от силы лет двадцать, если не меньше. Пышные тёмные волосы были стянуты в толстый хвост, но специально оставлены несколько прядей, обрамляющих лицо.

Она сказала:
- Раздевайтесь.
Невозмутимо, словно так должно быть.
- Извините, что?
- Раздевайтесь, - повторила она, оживив разъясняющий тон глазами. – Ну, знаете, это такое действие, когда с себя снимают одежду. Или вы не можете без музыки, Билли Джо?
- А зачем вам это надо?
- А зачем вам работа, если вы не можете раздеться по приказу вышестоящего? Мы все здесь здравомыслящие люди. Так что же вас стесняет?
Когда она сказала «все мы», она обвела руками эту узкую комнату, словно в ней был кто-то ещё. Духи?! Если здесь есть духи, я с радостью не буду раздеваться и уйду без этой работы.
- Ну что? – спросила она ещё раз, деловито улыбнувшись.
Она стала стучать ногтями одной руки по столу, придав лицу скучающий вид.
- Можете собираться с духом сколько угодно. Утром мало кто приходит.
Только не говорите, что у вас тут бывают очереди. Вы же старьёвщики!
- Ладно, давайте я пойду вам на уступки, - сказала вдруг она, и отчего-то эта нелепая шутка превратилась в серьёзное действие, и когда она начала говорить, я вдруг ощутил, словно мне утопающему бросили спасательный круг. – Раз уж вы такой стеснительный, не нужно раздеваться полностью. Вы выглядите хиловатым, и, полагаю, мне не на что смотреть под вашей футболкой…
Эй!
- … Просто расстегните штаны и покажите ваши трусы.
И всё равно я не избавился от ощущения, что попал в порно.
Я ещё раз взглянул на неё, и по её кивку понял, что она не шутит. Ну … ладно…

Что мне скрывать-то? Я – мужчина в самом расцвете лет, снимаю штаны перед девчонкой, которая моложе меня лет на пять. Для неё я – мужик. Возможно, здесь не работают красивые парни. Это же логично. Что им здесь терять? А я с модельной внешностью только от того, что таскаюсь по свету постоянно. Если бы я осел на одном месте, меня бы очевидно разнесло в широту.

Я встал и расстегнул на джинсах ширинку, кстати, классные джинсы. Купил года два назад, а до сих пор ни одной дырки, хотя я почти с ними сросся.

Она громко хлопнула в ладоши, так, что я подпрыгнул и стукнулся об какую-то висящую банку с гадостью внутри.
- Вы приняты! – сказала она шёпотом и улыбнулась.
- И это было обязательно?
- Не совсем. По протоколу – нет. Для меня лично – нет. Но для вас это было важно, и вы не прошли этот тест, - сказала она, всё так же шёпотом.
- Какой тест? – я тоже перешёл на шёпот.
- Тест на целомудрие.
Я вам не девственница, если вы об этом.
- Вы развратны, - сказала она, по-девчачьи улыбнувшись. – Если бы вы были более расчётливы, вы бы не пренебрегали своей честью просто так. Вам дай повод, и вы разденетесь на моих глазах, это же сразу понятно. Если бы я не была вашей начальницей, вы бы и не почувствовали подвоха.

Ну, да, она привлекательна. Даже очень. И улыбается точно так, как мне больше всего нравится. Но я бы не стал раздеваться, если бы она попросила!

- Если бы вы отказались, я бы сразу вас назначила моим ассистентом. Так-то вы останетесь рядовым рабочим без привилегий.
- То есть, вы не просто стоите надо мной, а даже …
- Да, именно я и владею этим магазином. Рада познакомиться! Меня зовут Виолентия. Но чтобы вам было проще, зовите меня Тиа, - она протянула свою хрупкую ладонь над столом, и я её осторожно пожал, не теряя при этом ошарашенное выражение лица. – И прошу вас, скажи пожалуйста, что вас не зовут Билли Джо!
- Вам повезло [хотя я не уверен, что это вам понравится больше]. Финбар к вашим услугам.
- Финбар? Какое странное имя. Вы откуда родом?
- Я – норвежец, - соврал я, солёно улыбнувшись.
- Класс! – по-детски протянула она. – Не видела никогда норвежцев. А где же рыжая борода, толстое брюхо и огромный топор?

Извините, но у вас ещё более узкие представления о норвежцах, чем у меня – об оскароносных ужастиках.

- Продал всё при переезде. А можно ещё вопрос? Почему мы говорим шёпотом?
- Просто хотела проверить, будете ли вы говорить шёпотом, если я буду говорить. Это отражает вас, как хорошего работника. Если бандиты ворвутся в наш магазин, вы быстро подстроитесь под обстановку. Я рада, - сказала она и своей улыбкой разрушила все грани умиления, которые были у меня до этого дня. – Пойдёмте, я покажу вам ваш сектор, только застегните всё … обратно …

Она схватила меня за руку и потянула с ребячьим запалом к выходу.
- Что, вот так вот всё просто?
- Скажите, а какой университет лучше закончить, чтобы быть профессионалом в антикварном магазине? Вот вы какой окончили?
- Технический.
- Мощно! - выкашляла она. – Думаю, пока не появится специальных антикварных университетов, устроится на непостоянную работу в мой салон будет проще простого. Вы не волнуйтесь, команда у нас тут немногочисленная, но отличная. Ребята все весёлые, оригинальные, разговорчивые…

Честно говоря, когда я слышу слово «антиквариат», то мне сразу представляется старый обветшалый ларёк. Минилавка, где за высокой стойкой сидит старуха-ведьма, а за ней висит куча всяких гадостей вроде засушенных мышиных хвостов и глазных яблок в банках. И вот только эта стена и была бы магазином. Маленький ларёк.

Но магазин дешёвого антиквариата «Барахло» напоминает больше супермаркет. Вот представьте супермаркет … нет, лучше представьте себе городскую библиотеку. Широкую одноэтажную библиотеку. Только вместо белых или серых цветов стен и полов – скрипящие доски и половицы. Ощущение, словно находишься на пиратском корабле. На полках вместо книг всякая всячина. Много всякой всячины по недорогим ценам. И странный запах. Примерно вот в таком месте мне сейчас интересно работать. Да, каюсь…

- Твоя секция – старинные часы, - сказала Тиа, протащив меня почти к самому углу магазина.
Целая гора разных мёртвых деревянных часов.
- В общих чертах – всем им сотни лет. В их присутствии переумирали десятки людей. Каждый из них хранит в себе историю поколений. В общем, я думаю, врать ты умеешь, Билли Джо. Но если хочешь знать о них настоящую историю, спроси у Майи. Она – наша база данных. Странным образом она знает всё обо всём. Интернет в наше время делает очень много полезного. Эй! Подойди сюда, - она поманила пальцем выглядывающего из-за крайнего стеллажа мужчину. – Знакомься с новым соседом. Малакай – Финбар. Финбар – Малакай.

Я пожал руку подозрительно улыбающемуся парню. Примерно моего возраста и роста. С длинными блондинистыми волосами, прикрывающими его голову, словно шапка. Он мотнул головой, скинув с глаз непослушно взлохмаченную прядь волос и загадочно подмигнул мне.
- Всё, Малакай, сбрасываю его на тебя. Финбар, теперь Малакай – твой мастер. А ты – его падаван. Всё, я ушла, у меня действительно много дел. И кстати, Малакай. Оранжевые, - она подмигнула и ушла.
Цвет моих трусов!
- Понял, госпожа! – сказал Малакай каким-то неестественно выразительным голосом и низко поклонился уходящей Тии.
Потом он снова повернулся ко мне и сказал:
- Энергично. Только вот ты знаешь, что оранжевый цвет порождает неосмысленную агрессию? Психология.

У него был слегка сипловатый тихий голос. Создавалось впечатление, что он вот-вот перейдёт на шёпот, но держался он ровно. Какой-то обворожительный сексуальный голос. Мне это не понравилось.
Он почесал театрально подбородок, не сбрасывая с лица фальшивую улыбку, и сказал:
- Странное имя.
Точно, Малакай. У меня странное имя.
- Готов поспорить, что если это – твоё настоящее имя, то люди принимают тебя за скандинава, да? Финляндия, Норвегия … откуда-то оттуда, ты им говоришь?  А где же борода, брюхо и двусторонний топор для рубки орков?
- Как-то…
- Дай угадаю, - он меня перебил. - …забыл при переезде?
Вылезай из моей головы, телепат!
- Понимаю твоё удивление. Я изучал психологию в университете и подслушивал ваш разговор. Ты любишь ролевые игры? Мы здесь любим ролевые игры! Но без всяких мечей и битв – этого нам и в свободное время хватает. А здесь мы просто делаем вид, что на самом деле мы те, кем хотим быть, но отчаянно это скрываем. Вот как ты думаешь, кто я?

Он сделал шаг назад и раскинул руки в стороны, чтобы я его оглядел. Он был худоват, в какой-то расписной рубашке, в джинсах с готичными рисунками и в каких-то кедах, выглядывающих из-под штанин.
- Я не понимаю, что сейчас…
- Подожди! – остановил он меня, сделав жест руками, словно останавливал поезд. – Я тебе сейчас дам подсказку… - он извлёк из кармана штанов зажигалку и зажёг её. – Ну?
- Я действительно не понимаю…
- Это же так просто! – воскликнул он, хлопнув по коленям. Всё ещё улыбался. – Я – демон! Если уж так угодно, сержант первичного круга Ада, убийца-искуситель.
- И тебе точно-точно больше двенадцати лет? – только и смог я из себя выдавить.
- Мне гораздо больше, если ты о том, о чём я подумал.
- Давай уж, рассказывай мне, что надо делать, как работать?
- Работа подождёт, - одной рукой он обнял меня и потянул прочь от моего рабочего места. – Если уж до тебя не дошло ещё, как работать консультантом, спросишь у Майи – она рада будет помочь. Хоть и не покажет, что рада. Сейчас будем знакомить тебя с остальным составом рабочих.

Дурдом? Я попал точно не в обычный мир. С одной стороны это тешило мой рецептор серости, с другой стороны это пугало всего остального меня. Он протянул меня через несколько рядов, пока на глаза не показался мужчина, сидящий на раскладном стуле и читающий газету.

Малакай протащил меня прямо к нему. Удивительно, сколько у него было сил для такого худоватого тельца.

Я сразу заметил, что читающий газету вовсе не будет выглядеть эстетом в пиджаке. Прежде всего, я заметил его ноги, положенные одна на другую и подошву гриндеров с черепами  на пятках. Рваные джинсы с огромным содержанием металлических цепей и значков.

- Блейз! Встречай новичка!
Газета согнулась пополам, и на окружающий мир, и на меня в том числе, уставился любопытно настоящий панк. Или кто-то похожий на панка.

Короткие волосы сложенные острым домиком, серебрянная серьга в ухе, подведённые чёрным глаза – он словно собрался уже сейчас на рок-концерт зажигать толпу. Однако глаза его были живыми, интересующимися, почти снисходительными, и я сразу успокоился. Он точно не будет меня бить. По крайней мере, сейчас.

- Это – наш новенький. Финбар его зовут. А это – Блейз. Не удивляйся. Блейз у нас – воин добра и света! Рыцарь, борющийся за добро, начавший свершать свои подвиги аж со средних веков.

Действительно, он выглядел, как настоящий боец. И сложение у него было гладиаторское, и наверняка он качается в свободное время. Вот только газета уж точно не вписывалась в этот образ.

- Завязывал бы ты с этой дуростью, Мал, - у Блейза голос был более чёткий, словно у диктора радио. - Сорвётся ещё парнишка без особых причин. Не повезло ему, конечно, что ты к нему ближе всех. Со вступлением в наши ряды, Финбар. Если ты не относишься к нормальным, тебе здесь понравится.
- Не переживай, Финбар, - сказал мне в самое ухо Малакай. – Если ты адекватен, никогда не поздно сойти с ума. Пойдём дальше…

Мы прошли мимо главного входа, пересекли ещё несколько стеллажей и встретили ещё одного живого человека. Девушку. Даже для блондинки, у неё были очень светлые волосы. Она тянулась к высоким полкам в силу своего невысокого роста и переставляла вещи на более низкие полки.
- Тамика! Оглянись, принцесса! – театральным драматичным голосом прозвенел Малакай.
Девушка развернулась, всё ещё сжимая в руках какой-то запылившийся микроскоп, и смущёно улыбнулась.
- Не говори Виолентии!
- Не скажу. Знакомься, это – наш новенький. Его Финбаром кличут.
- Какое необычное имя, - она с лучезарной улыбкой пожала мою руку, и я почти утонул в её голубых глазах. Глаза необычного голубого цвета, с примесью зелёного. Я вгляделся ещё глубже и ощутил себя космонавтом, вышедшим в открытый космос, и собирающимся передать Хьюстону по связи, какая красивая Земля отсюда.

Она смотрела на меня, снизу вверх, широко раскрыв свои глаза, улыбаясь яркой живой улыбкой, и я вдруг ослеп от того, что к моим глазам прижалась ладонь Малакая.

- Вот видишь, она тебя уже загипнотизировала. Все вампиры это умеют.
Действительно, я был готов утонуть в её глазах. Но конечно она не была вампиром. Раз уж так судить, вампиры обычно с чёрными волосами, одетые во что-нибудь готичное, как всегда в кино показывают. А она была для меня олицетворением Белой Королевы из Алисы в Стране Чудес: светлые джинсы с белыми надписями, белая тонкая футболка, подчёркивающая спортивную фигуру, и неестественно белые волосы. Я ещё не сразу заметил, что одна бровь у неё проколота, и сияет там белая-пребелая железка.

Кстати, скорей всего она – ещё школьница. Не просто же так, что она на голову ниже меня? Скорей нет, но я был бы только рад, если бы всё было не так.
- Надеюсь, тебе у нас понравится, - сказала она хрустальным голоском.
Мне здесь уже нравится, Тамика! Можешь не сомневаться.
- Предпоследняя по счёту, но не по значению! – объявил Малакай перед следующей коллегой.

Передо мной стояла мисс Вселенная от сегодняшнего дня и до самой смерти моего разума. Пышные буро-рыжие волосы послушно лились по спине. Чёрное платье и белая тонкая куртка с широким воротником. Скромный взгляд больших глаз и робкая улыбка на самом милом из лиц, которые я когда-либо видел. Она вытянула руку для рукопожатия и нечаянно уронила огромный хрустальный шар на пол. С большим грохотом и скрипом половиц, шар покатился прочь, и она побежала его ловить.

- Её зовут Нилия, для друзей – просто Нил. Она у нас немного неуклюжая. И работает в отделе с небьющимися и труднобьющимися товарами. Можно идти дальше. Теперь она будет так смущена, что не сможет с тобой по-нормальному познакомиться ещё несколько часов. Наша ведьма.

У самой стены, читая книжки, стояла, как я уже смог догадаться, Майя. Здесь был отдел старых книг, или что-то типа того.
- Майя! – позвал девушку Малакай.

Она отлепилась от книги и подняла вопрошающий взгляд на Малакая. Меня она пока не заметила, видимо.
- Это – Финбар. Познакомься, - он сказал это почти по слогам, словно она была иностранкой, плохо понимающей наш язык.

Тут она резко перевела взгляд на меня и у меня волосы встали дыбом от такой странной мёртвой и одновременно воздушной улыбки. У неё были янтарные глаза и бледные волосы, чуть короче, чем у Малакая. И в этих янтарных глазах не было ни добродушия, ни пренебрежения. Какой-то мёртвый обречённый холод.

- Привет, - сказала она тихо, почти шёпотом. И вернулась к созерцанию книги в руках.
- Поздравляю, ты ей понравился! – сказал Малакай, уводя меня от неё. – Всем предшествующим она просто кивала или вообще ничего не говорила. Как ты думаешь, кто она в нашей игре?
- Робот, - без раздумий ответил я.
- Молодец. Со всей возможной точностью для первого впечатления угадал. А точнее, она – киборг. Такая же, как и мы, только с микропроцессором вместо мозгов. Тоже пьёт, дышит и ходит в туалет.

И почему мне казалось, что он это говорит мне не просто так?
- В общем, вот такой тут у нас состав, - мы шли обратно к моему рабочему месту. – Всё у нас тут не стандартно, зато атмосфера у нас самая дружная. Ещё бы, мы все такие разные, и поэтому мы все вместе. Нас объединяет … цель одна, так сказать. Нет … цели-то у нас разные, но объект один и тот же. Кстати, знаешь, что? – спросил он меня. – Я почти уверен, что ты останешься у нас тут. Это уже традиция. Ты пришёл к нам в день Истины.

Я не стал спрашивать, что это за день Истины такой. Мне как-то не вселяли спокойствия все эти игры, в которые вероятней всего играл один лишь Малакай.

После того, как с ознакомлением было покончено, он озвучил одну достаточно любопытную мысль.
- Конечно, это всё – лишь дополнения. У тебя есть работа, и ты вполне можешь быть автономным от остального мира нашего магазинчика, - сказал он. – Так сказать волк-одиночка…
А что, мне это подходит. Наверное, так и сделаю. По крайней мере, оберегу себя от новых знакомств. К тому же меня пугает этот их рыцарь Блейз…


Тиа разрешила мне приступать к работе сегодня же, благо ничего дополнительно на мне не лежит. Просто нужно сохранять свой уголок в чистоте и быть приветливыми с посетителями. Но один из обязательных пунктов меня всё же насторожил.
- Изменяй свой сектор в соответствии со своими желаниями, - строго приказала Виолентия, глядя на меня снизу вверх, как Моська на слона. – Я должна видеть оригинальность. Покупатели должны видеть оригинальность. Они должны доверять тебе, как человеку, а не как какому-то обычному консультанту…

«Можешь изменять расстановку. Придумывать новые классификации. Приносить извне что-нибудь и украшать своё место. Каждые две недели у нас проводится соревнование между лучшими отсеками и победитель получает призы.»

Мне кажется, или я раньше никогда не работал в таком странном месте? Даже полставки в рыбацких доках казались более спокойными и ненапрягающими…

Но спустя час молчания и бездействия я понял, почему такой пункт был внесён. Здесь была скука смертная. Видимо мне будут платить буквально за то, чтобы я сторожил эти стеллажи со старыми разнообразными часами.

Кстати, а часы ведь работали. Тикали, тихо скромно. К каждым была прикреплена записка с ценником и некоторыми данными, и всё написано от руки каллиграфическим почерком. Возможно ещё от чернильного пера.

В самом углу моего сектора, в углу всего помещения, стояла метла и железное ведро, наполовину заполненное мусором, и я почти уже решился на то, чтобы хотя бы подмести здесь, но тут вдруг раздался шумный грохот и к моим ногам подкатился хрустальный шар. Не тот ли самый шар?

У самого входа в мои владения встала столбом Нилия. В руках она крепко сжимала подставку, скорей всего для этого самого шара. И испуганно смотрела на шар, который я поднял. У неё была просто божественно робкая улыбка. И большие огненные глаза. Если вглядеться, у неё был насыщенный карий цвет, но она хлопала ресницами настолько обворожительно, что глаза загорались жизнью.

- Привет, - сказала она робким тихим голосом, и щёки её чуточку порозовели.
Я ещё раз призадумался, что это место не поддаётся логике. Мне придётся работать с командой, у которой средний возраст аналогичен моему. И все такие интересные и какие-то нестандартные. И девушки все красавицы, и ребята все добродушные. И все, как ни странно, работают в этом странном никому не нужном месте. В магазине старых вещей «Барахло».

- Меня зовут Нил, - сказала она. – Рада увидеть новое лицо в этом месте. Рада, что это ты.
- В каком смысле, я? – с моего лица никак не могла сойти глупая улыбка. Я говорил на автопилоте, и потом понял, что совершенно не помнил, что я ей сейчас сказал.
Её глаза открылись ещё шире, а лицо приняло отчётливое выражение “Я не должна была этого говорить!”
- Да, я … так, просто …
И убежала. Оставив на несколько мгновений чудесный запах своих волос в воздухе.
Тут же из-за своих полок выглянул Малакай со своей театральной улыбкой.
- Ты не поверишь, - сказал он. – Это покажется нелогичным, но с тобой она вела себя раскованно. Если сравнивать с тем, как она с нами знакомилась, так вообще, как девушка лёгкого поведения.
Странные люди, определённо.

- Это что у тебя? Это шар Нилии? Так, запомни на будущее: сначала возвращаешь Нил её упущенные вещи, а потом уже развиваешь разговор. Нет ни каких шансов того, что она вспомнит о том, за чем приходила.
- И что теперь?
- Ну, теперь не за горами высоко-цифровое будущее. Там лет через десять официально объявят о существовании инопланетян, которые подарили нам технологию совершенного искусственного интеллекта. Первая машина, которую придумает этот интеллект, будет машиной, которая позволяет отправлять человека в прошлое…
- Я конечно про судьбу этого шара говорил, но это очень-очень интересно, - я улыбнулся. – Сейчас я отбегу от тебя подальше, и может продолжить свою тривиальную речь.
- Ты знаешь, что слово «тривиал» придумал Дьявол? Первородный демон носил это слово вместо имени.
- Не знаю, в какие игры вы тут играете, но мне как-то они неинтересны.
- А я бы так не сказал. Такие игры всем интересны. Просто большинству стыдно в них играть. Но ты не сможешь пройти мимо. Даже если тебя это не заинтересует, ты будешь участвовать в этом. Ну, как массовка. Просто, один раз попав на наши … кхм, игры … ты не сможешь просто так жить в этом магазине вместе с нами. Помнишь, что я тебе говорил про автономность? Это – полная чушь. Это было логично в каком-нибудь гипермаркете. Или в садовом магазине. Да даже в салоне красоты это было бы реально. Но не в магазине старых вещей «Барахло».
- Звучит, как угроза.
- Если тебе так показалось, то прошу прощения. Я действительно не хотел, чтобы мои слова носили негативный характер…

Потом он вдруг глубоко вздохнул, опустив голову и вытянув руки в знаке «стоп». Малакай собрался с силами и вновь вернул лицу туманную улыбку.
- Ладно, каждый достоин второго шанса…
Это ты сейчас о чём?!
- … в общем, если не хочешь чтобы игра началась, ни с кем не говори по душам. Я просто хочу, чтобы тебе здесь было уютнее. От этого зависит и моё благополучие. Ведь, если я разгневаю Тиу, мне несдобровать. Заставит полы мыть или ещё чего похуже.
Он сказал:
- Давай я просто буду человеком. Никаким не демоном. Ну, до следующей встречи. Думаю, это произойдёт довольно скоро.

Через полчаса появилась Тиа, чтобы поинтересоваться, как я справляюсь, а я мысленно спросил, с чем же мне тут справляться? Она удивилась тому, что всё до сих пор стоит на своих местах. А потом сообщила, что вспомнила, что забыла дать мне моё первое задание. А я всё повторял в своей голове, что она – мой начальник. Мой начальник. Мой начальник…

Оказывается, что последний работавший в этом отсеке мальчик (она сказала «мальчик» с таким наслаждением, словно ощутила себя зрелой, на всё способной, женщиной) так и не провёл подсчёт всех имеющихся в моём отсеке вещей. Она дала мне альбомный лист с хитроумной таблицей и сказала, что в эту форму надо записать все вещи, находящиеся под моим присмотром. А ещё она сказала, что скорей всего одного листа не хватит, и объяснила, где лежат формы для моего сектора.

А я смотрел на таблицу уже с грустью, и подозревал, что вполне могу угадать причину увольнения последнего рабочего. А Виолентия уже исчезла.

И тут как раз вовремя появился Малакай и мило-премило улыбнулся.

Честно говоря, с одной стороны его помощь была не нужна из-за того, что, чем дольше я буду возиться с этим делом, тем дольше я могу себя чем-нибудь занять. Но с другой стороны, в данный момент я предпочитал скорейшее безделье труду. И Малакай помогал мне быстрей от этого всего избавиться, а я был ему благодарен.

- Ты знаешь, что Тиа жутко перемудрила с этой инвентаризацией. Здесь и половины данных не нужно. Ну, допустим, идентификационный номер нужен. Ну, нужна марка. Возможно, для чего-то нужна и дата изготовления. Но, вот количество покойных владельцев – а ведь, к каждым часам здесь есть свой вкладыш с количеством владельцев, и это я тебе с уверенностью говорю. Или вот эти перекрёстные графы-столбцы, что объединяют цвета, или вес. А ещё вот, например, имя последнего владельца. А ведь, это всё, учитывая то, что у нас тут не фабрика. У нас тут поштучные товары. Все уникальны…

Он показал, как можно исхитриться и объединять некоторые предметы под одним именем, при этом будет ясно понятно, что это две разные вещи.

- Ты же приезжий да? Я тебя раньше здесь не видел.
Он коварно блеснул своими изумрудными глазами, взглянув на меня через плечо.
- Ты мне показывал часы от Джока Симпсона. Можешь дать их мне?
Он достал карточку из часов от покойного Джока Симпсона и стал сверять с карточкой от часов, которые сейчас были на его коленях.
- Так откуда ты?
- Я слишком много исколесил городов, чтобы вспомнить свой самый первый.
- Если честно, я в это не верю. Но раз уж ты не говоришь, значит, на то есть причина. И это правильно. Значит, ты что-то типа бродяги?
- Наверное, да.
- И насколько ты собираешься остаться здесь?
- Месяца на два, думаю. Не больше.
- А это и так много, мне кажется. Ну, то есть мне это неизвестно, но в моём несовершенном представлении, бродяги и недели не остаются на одном месте. И трёх дней.
- Ты прав. Просто … я - другой сорт бродяг.
- Не боишься привыкнуть к этому месту?
- Я когда-то уже привыкал к своему родному дому. А это место как-нибудь переживу.
- Ясно.
Он издал ироничный смешок и добавил:
- Прости в дальнейшем эту мою привычку, но я снова тебе не поверил. Но хочу не возражать…
Мне кажется, или он ведёт себя странно?
- Ты уже видел песочные от Фенриса Бурого?
- Да, вот они…

В таком вот неспешном ключе мы и провели всё время вплоть до обеда.
Оказывается, Малакай работает здесь уже год. Нигде не учится. Он просто работает, и говорит, что эта работа его устраивает. А ещё у него с Блейзом негласное соревнование по количеству обслуженных посетительниц. Малакай пока что лидирует, но Блейз дышит ему в спину.

Малакай отвечает за старинную канцелярию. Вроде первых дыроколов и механических перьев. Но у него ещё тьма самых разных вещей, и когда его заставили произвести пересчёт вещей, форма, которую он заполнял, была самой простой из всех. Однако всё равно количество вещей, за которыми присматривает Малакай, несоизмеримо больше, чем у всех остальных, и возможно даже вместе взятых.

По негласной традиции обед проводится в кафешке через улицу. Название «Серый Факель», боюсь, для меня останется загадкой до самого моего отъезда. Не факел, не кефаль, а именно факель. Такого и слова-то нет.

Трое идут перекусывать, трое остаются дежурить уже не только в своих отделах, но и по всему магазину. Потом первые трое возвращаются, идут остальные трое.

По такой же негласной традиции, сначала первыми идут трое мальчишек. Девчонки идут последними. Возможно, в этом и была часть особенности дня Истины, о котором говорил Малакай.

Блейз ждал нас у заднего входа, скрестив руки на груди и стиснув сигарету в зубах. Стоящим, он выглядел ещё более грозным, чем сидящим, однако его улыбка роднила его скорей не со шпаной, избивающей афроамериканцев в подворотнях, а с наставником-викингом из какого-нибудь фэнтези.

- Так ты ещё не сбежал? – осведомился он, ухмыльнувшись.
При всём моём старании, я бы не сказал, что он был старше меня больше чем на три года. Но и его короткая щетина с баками придавали ему какую-то угрожающую солидность.

Мы шли по улице, нам улыбались дружелюбные люди, и словно всё так и должно было быть.
- Ну что ты идёшь, словно мы – твой конвой? – оглянувшись на меня, спросил Малакай, и Блейз подхватил.
Просто улица слишком узкая! Если бы мы шли стеной из трёх человек, мы бы заметно мешали встречному движению!

А я всё вспоминал, кем раньше уже работал. И грузчиком был. И кассиром. И консультантом по бытовым приборам. Какое-то время просто играл на гитаре на улице за милостыню.

Работал на разных работах, и везде были свои традиции. Каждый такой коллектив мне хотелось без задних мыслей назвать могучими утятами. И в принципе в том, что я сейчас иду с Блейзом и Малакаем (как будто я попал в страну странных имён, если честно) нет ничего необычного.

Сейчас мы просто сядем за столик и закажем что-нибудь. Совершенно не важно, что. Главным для меня сейчас чувством было ощущение того, что передо мной идут какие-то необычные люди. Я уже насытился обычными людьми. А эти как будто … горели. Нет, сияли… хотя, всё же точнее будет – горели.

Усевшись за столик в кафе, которое было похоже на какую-нибудь придорожную кафешку из восьмидесятых со всеми своими музыкальными автоматами и красно-жёлтыми плитками кафеля. Красные кожаные сидения за стойкой. Красная клетчатая скатерть на нашем столе. Солонка, сахарница, салфетки и небольшая кружка с зубочистками. По помещению гуляло какое-то энергичное кантри, а официантки почему-то были на роликах. И все с безразличием жевали розовые жвачки и надували пузыри.

Одна такая девушка подкатила к нам и сразу же с интересом стала разглядывать меня.
- Так у вас новенький, да?
- Да, Селина, ты угадала. Это – Финбар. Славный малый, не так ли? – произнёс гордо Блейз, и мне всё легче было представить, что Блейзу лет сорок, он – викинг, а мы сейчас сидим в средневековой таверне.

Официантка же смерила меня добродушным взглядом и даже кокетливо улыбнулась, что вмиг подняло мне настроение. Мы сделали заказ, и официантка укатила к повару.
- Итак, - Блейз звонко хлопнул в ладоши и хитро уставился на меня. – Итак, Финбар…

Я уже ожидал расспрос о моём детстве, о том, откуда я приехал, что меня сюда занесло и кем бы я хотел стать в их игре. По крайней мере, когда люди говорят «Итак», это надо понимать, как «Теперь мы наедине и я могу спрашивать тебя о чём угодно!»

А Блейз спросил:
- Так ты познакомился с Нилией?
Я конечно же логично спросил:
- Извини, что?
- О, да! – ответил за меня Малакай. – Мало того, что она просто сказала «привет», так она ещё закончила осмысленное предложение. И это при первой встрече!
- Ох, Нилия… - Блейз мечтательно упёрся подбородком в кулак. - Когда она впервые сказала мне «привет», я почти влюбился в неё. Прям там, на месте. Откуда ж мне было знать, что она просто настолько робка и невинна?

Так что, это у вас у всех был такой первый опыт?

- Я даже её, когда впервые увидел, на свидание хотел пригласить, - добавил Малакай.
- И почему же не пригласил?
Тут на меня оба этих парня взглянули с ироничной усмешкой. Да, они знают что-то, из-за чего я сейчас выгляжу глупым.
- Ведьмы из Лиги Теней коварны, хоть это и не про нашу Нилию. Просто им разрешено встречаться только с обычными «чистыми» людьми.
- К тому же она сама слишком этого боится. Она же не виновата, что Бог наградил её такой сногсшибательной внешностью.

И не добавишь ничего. Действительно, прелесть.

- А теперь ещё ведь она – наш хороший друг, и мы с Блейзом поклялись, что будем её оберегать от грязных парней. А такие, поверь, почти все. А при виде Нилии у многих так вообще просыпаются животные инстинкты…

Можно было сказать, что разговор заладился. В основном, конечно же, этому помогла Нилия – о ней эти двое готовы были петь баллады целую вечность. А потом нам принесли еду, которую мы заказали и у меня вдруг неожиданно всплыл вопрос, который я не мог не озвучить.

- А из-за чего уволился мой предшественник?
Кажется, я попал в десятку. Определённо что-то с ними нечисто. Жующие челюсти на несколько мгновений замерли, они переглянулись и уже сочинили выдуманную историю.

- Перебрался на более хорошее место.
- Но нельзя закрывать глаза на то, что его сводила с ума воющая по поводу и без собака в переулке со стороны его сектора.
- Ну да, просто Фину это знать незачем. Тот парнишка был нервным. От нас-то он шарахался, как от огня. И сквозь стену кричал на ту собаку «Замолчи, адское отродье! Тебе меня не сломать!»
Так, меня уже называют Фином. Боюсь, мне уже не отвертеться от этой кампании…
- Однако сломал.
- Да. Но я вообще ни разу не слышал и не видел этой собаки. Он же говорил, что его достаёт чёрный пёс в подворотне. Мне кажется, что это у него просто сдвиг по фазе был.
- Да, жаль бедолагу.
- Так что, Финбар, можешь не волноваться. Ты-то у нас нормальный. Собаки мерещиться не будут.
- Так тебя сейчас пересчёту всех вещей подвергли, да? У тебя самый тяжёлый в этом плане отдел. Зато и на посетителей сил тратить приходится реже, сейчас все предпочитают электронику в часах.
- Малакай мне помогает, так что это даже весело.
- А много там осталось у вас ещё? – поинтересовался Блейз.
- Да мы ещё и двадцатой части не сделали, ты же помнишь, как это было муторно. Одна Майя только справилась со своими без мухляжа, да и то благодаря… своим врождённым талантам.
- У меня сейчас, кстати, тоже ни одного ещё не было посетителя. Сегодня сухой день. Не против, если я к вам присоединюсь?

Малакай впился взглядом детектива в своего друга.
- Когда ты проводил свою инвентаризацию, ты сломал два старинных ножа и три полки и чуть не отхватил своё запястье.
- Это потому что мне никто не помогал, а я один там сходил с ума!
- Это потому что ты хвастался своим умением вертеть на одной руке сразу двумя ножами. Ни один здравый персонаж не станет стоять рядом с тобой, когда тебя распирает самолюбие и гордость.
- Ну, со старинными часами я обращаться не умею. А вертеть их в руке неинтересно.

Я почему-то представил, как Блейз на одном пальце крутит массивные деревянные часы с кукушкой от Джока Симпсона, словно баскетбольный мяч...

- В любом случае решать Финбару, - Малакай хлопнул меня по плечу. – Это всё же его игра.
- Вместе веселей, вливайся, - сказал я, немного подумав. Если уж хорошенько подумать, я бы ни за что не сказал в этой ситуации «нет», особенно Блейзу.

Возвращались в «Барахло» мы с приподнятым настроением. По традициям приключенческих комедий, грозный и боевой Блейз оказался отличным парнем. Правда я всё равно никак не могу избавиться от чувства, что каким бы он добрым не был, его природное видимое доминирование меня подавляет. Вдавливает в землю и выдавливает с другой стороны планеты.

Мы вернулись через заднюю дверь, и в тот же момент, когда я снова вдохнул аромат старого дерева, передо мной материализовалась Виолентия. Она так неожиданно быстро подошла ко мне вплотную, что я чуть было не сбил её. Но мне удалось удержать себя, и я встал колом.

Она смотрела на меня снизу вверх, и в её глазах читался какой-то непонятный гнев двенадцатилетней девочки-детектива. Сдвинутые грозно брови, надутые губки. Я заметил, что у неё в волосах блестит серебристая лента.

Я, наверное, недостаточно точно написал, насколько она стояла вплотную ко мне. Она была настолько близко, что её частое горячее дыхание щекотало мою шею. Я чувствовал запах духов или волос. 

Прошли долгие пять секунд. Эти пять секунд были настолько долгими, что я успел заметить, как переменились в лицах Блейз с Малакаем. Не уж то я успел разгневать начальницу? Малакай успел рассказать, что её в принципе очень просто огорчить. Но она никогда никого не увольняла. Она просто придумывала какие-нибудь глупые наказания, вроде наворачивания кругов спокойным шагом по всему помещению магазина. Или целую неделю наказанного одного посылали за едой в соседние магазины. Но сейчас, видимо, случилось что-то, чего никто не ожидал, а значит и наказание будет неожиданным.

Не успел познакомиться, как уже вылетаю с работы. Досадно. Ну что ж, ничего не попишешь. До свидания. А я почти что уже уверился, что снова влился в новую команду. Ну, наверное, так даже лучше. Потому что мне кажется, что прощание с этими ребятами далось бы мне особенно тяжко.

А потом она отошла от меня так, что я смог выдохнуть, не задев её волос, хлопнула себя по лбу и выдала фразу, которую, если честно, я не ожидаю услышать в какой бы то ни было ситуации. Её просто нигде в принципе нельзя произнести, по крайней мере, мне так кажется сейчас.

Она сказала с тоном замешательства:
- Забыла! Действительно, мальчик. Тогда всё в порядке…

И исчезла так же неожиданно, как и появилась.
А я забыл, как нужно шевелиться, дышать и менять выражение лица.

- Это что сейчас было?
- Мы ей говорили, но она не понимала. – передо мной, уже на почтительном расстоянии, появилась прекрасная половина рабочих магазина «Барахло».
- Она спросила, почему ты не будешь обедать с нами. А мы ей ответили, что мальчики обедают первыми.

Почему-то мне вдруг снова вспомнились её слова про тест на целомудрие. А как же мои оранжевые боксеры? А то, что я люблю девочек в ковбойских шляпах? А то, что редким именем Финбар не называют девушек? Или я снова чего-то недопонимаю?

- Не обращай внимания. Она скорей всего придуривается, - сказала Тамика, махнув рукой, и я сразу же перестал обращать на Тиу внимание. – Шутки Виолентии понятны только ей самой, за редким исключением.
- Не согласен, - вставил ошарашено Малакай.
- В любом случае, что-то долго вы на этот раз. Мы тут с голоду помираем.

Девчонки, гордо задрав носы, проплыли сквозь нас, и только Нилия робко пропихнулась, смущённо покраснев.
- Ну конечно, Тамми, ты всегда ненасытна, - бросил вслед им Малакай. – Жаль в Факеле не подают кровавую Мери.
- Пошёл ты!..
- Так ещё никто не приходил сегодня? – это был я, бросивший взгляд на парадную двойную дверь.
- У меня продали один разделитель, - Малакай всмотрелся в лист на торце одного из своих стеллажей, на котором была всего одна запись. – Кажется, что-то ещё продала Майя.
- Сегодня сухой день, я же говорю, - повторил Блейз.
- В обычные дни не намного больше бывает. Ладно, давайте вернёмся к нашим баранам. Ну, для кого-то - к часам.

После десяти минут я услышал, как Блейз в гневе зачесал затылок с шумом наждачной бумаги, шлифующей гнилую доску. Он возмутился, потому что ему сказали, что вдвоём им было весело, на что Малакай сказал, что предупреждал его. Небольшая волна недовольства сошла на «нет», когда все вспомнили, что это задание дала Виолентия.

- Кстати, не заметил напряжения, когда она грозно хмурилась на тебя?

Ага. Только вот напряжение было какое-то противоречивое.

- Что-то мне кажется, что она так заигрывала, - изрёк ещё более тихим, и от того более вдумчивым, голосом.
- А разве у неё есть в мозгу отдел, отвечающий за романтические чувства? Я раньше, конечно, видел, как за ней ухаживали разные люди, но кажется, никто и двух дней не смог продержаться в её компании. Все для неё были слишком скучными.
- Тогда и подавно это не были заигрывания. Я уж точно обычный.
- Может, Билли Джо, ты её поразил своим чувством юмора?
- Почему ты Фина называешь каким-то Билли Джо? – спросил требовательно Блейз, чувствуя, что теряет нить разговора.
- Может, потому что ему нравятся девочки в ковбойских шляпах? – Малакаю это явно доставляло удовольствие. – Или ты поразил её своей честностью? Не каждый сознается, что сидел на метадоне.
- Фин - наркоман? – Блейз сейчас напоминал ребёнка, потерявшего  в огромной толпе на вокзале свою маму.
- Да нет, конечно! Тамика бы сразу унюхала. Просто, слышал бы ты приветственную речь нашего новичка!
- О чём болтаете? – Тамика выглянула из-за полок, и я сразу же забыл о раздражении. О том, что Малакай пытался подавить смешок. О том, что Блейз отчаянно требовал всё ему разъяснить.
За Тамикой проследовали и остальные девушки. И Майя с улыбкой человека, знающего всё и получающего от этого удовольствие, и Нилия, скромно налившая щёки румянцем.
- Фин закадрил нашу начальницу.

Дружное «ох!» и «ах!». И все вместе они стали обсуждать то, насколько сильно атрофировано чувство романтизма у Виолентии. Потом всем стало интересно, «чем же это занимаются их мальчики?» Мальчики сидели на полу в окружении различных механизмов с формами и ручками в руках и копались в карточках, прикреплённых к тяжеленным часам, и они захотели нам помочь.

Теперь мы все вместе сидели и пересчитывали вещи, которые должен был пересчитывать я один, и я озвучил эту мысль.

- Мы же все – одна команда, - сказал Малакай, подмигнув, и я ощутил, как в моей крови началось перенасыщение пафоса. Аж голова закружилась.

Свой сектор Тамика называла отделом науки. Всякие разные старинные барометры, градусники, лупы и всё в подобном ключе. Когда-то давно у неё ещё лежала специальная двойная веточка – жутко старая – которой давным-давно ещё искали воду в пустынях. Какой-то пожилой ковбой её купил, щедро доплатив сверху.

- Наверное, у него воду дома отключили, - предположил Малакай. – Или же ты ему так понравилась, что он хотел что-нибудь купить, но не ожидал, что в магазинах продают залежалые ветки и опешил. Ушёл, конечно же, он в полном недоумении от того, что его кошелёк похудел, а ветка в руках рассыпалась в пыль…

У Блейза был боевой уголок. Лёгкое коллекционное оружие и разные бойцовские метки.

К Блейзу приходят чаще всего, поэтому почти всегда он и выигрывает двухнедельное соревнование по прибыли. Иногда его обходит Нилия, что сильно смущает девушку.

- Как ты понимаешь, битва за успешность оборачивается у нас тут соревнованием по количеству озабоченных особей между полами, - уточнила Тамика. – Поэтому мы устраиваем своё негласное соревнование между мальчиками и девочками. Здесь круты не имена и заслуги, а первичные половые признаки.

Весь оставшийся рабочий день мы сидели на полу моего сектора и расписывали покойных хозяев часов. И словно так было всегда. Я не чувствовал никакого стеснения, когда спрашивал у кого-либо из этой компании, не видели ли они такие-то часы, и что написано на их дне.

И эти посиделки напомнили мне, как когда-то давно ещё в школьные времена я со своими лучшими друзьями-одноклассниками собирались у кого-нибудь дома и делали домашние задания. При том это никогда не было организованно. Просто в какой-то момент мы оказывались у кого-то из нас дома, потому что там сидели уже остальные, и мы ничего не придумывали лучше, как делать вид, что делаем задания. Жаль, конечно, что школа когда-то закончилась и теперь приходится искать друзей собственными силами. А в моём случае, так вообще лучше ни с кем не заговаривать.

Но я смотрел на всех этих, недавно ещё совсем незнакомых мне людей, и почему-то забывал, что через несколько месяцев мне придётся о них забыть, чтобы было проще. Потому что, когда Тамика спрашивала что-то у меня, она смотрела на меня, не как на человека, которого знает чуть меньше дня, а как на человека, который словил уже сотни тысяч раз её взгляды, и сотни тысяч раз отвечавший на какой-нибудь её вопрос. Словно так было всегда. Потому что, когда Малакай отбрасывал сальную шуточку в мою сторону, я посылал его в задницу, и никто меня за это не бил в морду. Потому что, каждый раз, когда Нилия скромно поднимала на меня глаза и тут же безнадёжно краснела, я уже понимал, что так будет всегда, просто Нилия – такая скромница.

В какой-то момент перед входом в мой отсек встала Тиа, и сразу же нашла глазами меня. Она спросила, чем, это, мы тут занимаемся. И я уже подумал: “О, Тиа пришла!” Я не подумал: “В рот мне ноги, это же начальница!”
А я ведь был здесь меньше дня. Как же я смогу продержаться здесь два месяца?


И когда они пошли в бар провести остаток дня и отметить моё вступление, я отказался. Я сделал вид, что сонный, что мне нехорошо, и что я всегда был жаворонком.
- Отличный был день, - Блейз пожал мне руку. Рукопожатие средневековых королей, когда сжимают не ладони, а запястья. Потому что там мог быть кинжал. – До завтра.

Тамика меня обняла, а Нилия залилась краской и просто помахала мне рукой. Малакай тоже махнул рукой. Майя кивнула.

Мне что-то не верится, что Майя употребляет алкоголь. Хотя по выражению её лица складывается ощущение, что она сидит на лёгких наркотиках, но я бы всё равно не сказал, что она хоть каплю в рот брала.

На улице уже было темно, и мой путь освещали лишь фонари, окрашенные в зелёный травяной цвет.

Сердечко как-то неуверенно трепетало каждый раз, как я думал о том, что остальные сейчас выпивают в баре. Ну вот, я уже говорю «остальные»! Нет, завтра же увольняюсь и ищу место с отвратительной атмосферой!

А в голове первенство пока занимала мысль-представление того, как Виолентия закрывает свой магазин. Вот ведь удивительно! Ей было не больше двадцати лет, как мне кажется. А она управляется с целым магазином, к тому же таким нестандартным. Каково вообще это, интересно, управляться с целым магазином. Какую только немыслимую кучку бумажек нужно собирать и обновлять периодически. Заставлять людей работать. И при этом ещё сиять жизнью. Почти все крупные шишки, которых я встречал в своей жизни, были зачерствелыми материалистами, разочарованными в жизни…

Стой-ка! Я что, восхищаюсь Виолентией?! Так, соберись, дружище, охлади мозги. Просто тебя занесло не в те дебри. Так бывает, называется понос. Обычно словесный, но в данном случае мысленный…

За балаганом этих мыслей, я не сразу сообразил, что кто-то окликнул меня за спиной, и я уж забоялся, что бандиты какие-то, но это был всего лишь Малакай. Он подбежал, отдышался и снова уже улыбался своей коварной дьявольской улыбкой.

- Я подумал, - сказал он, возвращая себе дыхательное равновесие. – Что мне не хочется идти сегодня в бар.
- Не нужно меня весь день напролёт обрабатывать. Дай передохнуть.
Мы двинулись дальше уже вместе.
- Я просто хотел узнать тебя получше, как можно скорее.
- Зачем?
- Как будто ты ничего не скрываешь, - снова его дьявольская ухмылка. – Мне знаком тот взгляд, с которым ты смотрел на нас, как только мы расставались. Как бродяжья шавка, которой не вериться в то, что перед ней стоит миска с самым сытным обедом в её страдальческой и голодной жизни. Точней, как сытый обществом человек, в душе которого теплится такая шавка.
- Пока что, кроме сравнения меня с шавкой, я ничего не понял.
- Можешь верить, а можешь, нет, но в глубине твоего подсознания должно быть уже взрос побег мысли о побеге. Забавно, да? – побег, как молодое деревце, и побег, как план бегства. В общем, боишься перемен, не так ли?
- Ты это о чём?
- Мы тебе понравились, да? – ликующе звонко спросил Малакай. – Помнишь, я тебе говорил, что тебе никак не отвертеться. Не сможешь ты быть в наших рядах, и при этом быть от нас независимым.
- Я же просил, не надо меня обрабатывать. Дай мне хоть шанс на спокойную смерть.
- Ты ещё молодой. Шансов умереть будет предостаточно.
- Знаешь, что меня действительно удивило в вас? Почему вы так откровенны, так смелы со мной? Я же только что пришёл. Я могу оказаться задницей в галстуке, или трусом-предателем.
- Во-первых, никто не говорил, что мы – именно такие, какими ты нас увидел сегодня. Во-вторых, ты не знаешь, на самом ли деле мы раскрылись полностью, или показали лишь верхушку айсберга. Ей богу, мы с тобой всего один день, а ты думаешь, что знаешь нас, как своих старых друзей? Ты пришёл в день Истины. Шансы были 2:365. Каждый из нас приходил в этот магазин в дни Истины. И если ты задница, то теперь ты - наша задница. Или наш трус.

Кажется, я сейчас пукнул пафосом…

- Мне кажется, или вы сошли с ума?
- А пусть даже и так, - сказал он и коварно ухмыльнулся.
… А теперь он стоял в дверях, и я не знал, как от него отвертеться. Впервые меня до дома провожает мальчик. Но я - всё же гордая девушка и честь имею, и сегодня ему ничего не перепадёт. А потом я попытаюсь вспомнить, с каким цветом лака на ногтях я обычно ложусь спать.
- Пустовато у тебя тут.
- Я только вчера переехал. К тому же меня всё устраивает.
- У тебя даже телевизора нет!
- Спасибо за разговор! – сказал я дружелюбно и захлопнул дверь. – До завтра!



Сегодня ночью у нас должно быть продолжение второсортных приключений главного героя моих фантазий. Я, наконец, решил, что его будут звать Ричард. А того наивного паренька, которого ему удалось спасти из прошлой части своих приключений, будут звать Финб. Но никому не нравилась буква «б» на конце его имени, и поэтому все его звали просто Фином, в том числе и главному герою.

Они очнулись в ржавой вагонетке под бомбардировкой яростных солнечных лучей. А рельсы обрывались под глыбой огромных камней – оттуда они и приехали. 

Именно тогда, когда Фин смог разглядеть лицо героя при свете солнечных лучей, он понял, что перед ним не просто какой-то там Ричард, а тот самый Ричард-мученик, за которым неприятности следуют по пятам. Точней опережают его на шаг. Никто, конечно, не имеет права знать то, что Ричард является уже героем сотен и даже тысяч моих фантастических приключений, ведь я его воплотил ещё в детстве, правда я никогда с таким неистовством о нём не думал, как последние несколько лет. Но все фантазии в одном и том же мире, и волей-неволей Ричард является туманной знаменитостью, что жаждет покоя. Именно поэтому он с таким холодом на глазах у Финба расправлялся с демонами и обращёнными людьми.

Сейчас им важнее всего выжить и найти цивилизацию, но Финб поднимает свой вопрос почти с самого начала. Он просит странствовать вместе с Ричардом-мучеником, потому что ему так не хватает приключений. Он даже готов бросить те свои ничтожные пожитки, что он накопил за свою короткую жизнь. Он даже готов бросить надежду когда-нибудь найти своих родителей, которым наверняка нет до него дела. Но был ли Ричард настоящим героем, если бы не отказал молодому и беспечному Финбу, не сказал бы, что он не понимает, насколько опасно его проклятие. Он говорит, что это отвратительно, выживать в каждой новой передряге, оставляя мёртвые тела тех, кто пытался помочь. И Финб говорит, что тоже пока ни разу не умер. И Ричард молчит.

В глазах Финба, Ричард – это средневековый рыцарь, ищущий приключений, но на самом деле ищет приключений только Финб. Ричард от них прячется, где только может. И он, ведь, знает, как всё это остановить – всего лишь раз поддаться приключению, чтобы игра прекратилась и началась драма. Но кровь, допустим, отца или дедушки не даёт ему опустить щит в момент опасности. Это рефлекс.

И поэтому топор впился ему в плечо. Потому что ему удалось поддаться, но не до конца. Он дрогнул в последний момент, и защитил своё сердце.

И очнулся он вверх тормашками, обнаружив себя в племени каннибалов. Он висел головой вниз, заключенный в клетке из костей, с углами из человеческих черепов. В соседних клетках тоже были люди, полуголые. Запуганные, многие потеряли рассудок. И Финб оказался среди них.

Каннибалы тривиальные - карикатурные дикари из Каменного века в момент создания родовой общины. Правда некоторые за сотни лет научились пользоваться огнестрелом, и придумывать новые орудия охоты и свежевания. И логово их основное находилось под землёй, куда можно было попасть через дыры в земле, образованные старыми гейзерными фонтанами. Туда можно просто прыгнуть – люди сломают себе ноги, а каннибалы были крепкими человеками-пауками без красных эластичных костюмов.

Как это обычно бывает, Ричарду представилась возможность спастись. Я точно не могу представить себе. То ли недоглядели за ним дикари, когда выводили на площадку для свежевания, то ли ему удалось сломать старые костяные клетки. Но он воспользовался шансом, хотя хотел отдаться наконец смерти. Ему не дал возжелать добровольной смерти Финб, вещая из соседней клетке героически пафосным мальчуковым голосом человека, который старается изо всех сил бороться за то, во что почти потерял веру. Он сказал, что пусть он желает смерти. Пусть он позволит себя убить, за что обычно светит Ад. Но разве не лучше, когда умираешь за тех, кого пытаешься защитить. Разве не лучше, когда смерть имеет смысл? Лучше бороться до последнего, веря, что когда-то Господь скажет: “Хватит! Давай ко мне, отдохни, наконец…” Но никто и тогда не будет уверен, что захочет отдохнуть.

И вот он, за спиной его Финб, подгоняющий остальных выживших. Среди которых были недовольные, неверующие в то, что спасутся. Но гораздо больше было безвольных пушечных кусков мяса, которые и дохли от догоняющих их каннибалов.

Одна мысль не покидала Ричарда. Наученный горьким опытом он рассуждал уже не как персонаж, а как сценарист. Он понимал, что человек, который сказал когда-то умную мысль, в таких приключениях трагически погибает – такое уже с ним было.

И такое случилось, когда убегая и одновременно уклоняясь от снарядов, в глубокую дыру упал Финб. С визгом и проклятиями. Приглушённое эхо отражалось от земных стенок, и Ричард уже было думал прыгнуть туда же, чтобы встретить смерть там же. Но он взглянул ещё на нескольких оставшихся в живых за его спиной и решил бежать дальше.

Оказывается, там, куда они бежали, в селение выживших, было пусто. Мёртвый посёлок, где, наконец, его приключениям вновь возвращается лёгкий научно-фантастический налёт в лице воздушных транспортников, один из которых должен подоспеть к финальному действу истории, ведь, им удалось связаться по пыльному терминалу с цивилизацией, которая пообещала забрать их, как можно быстрее.

Остаётся только ждать, но сволочи одни на подходе. Остатки выживших находят немного оружия в складах и дают бой людоедам из каменного века. Героически выживает лишь один главный герой, у которого на глазах наворачиваются слёзы от того, что он лежит в крови врагов, опираясь израненной спиной к железной скамейке, но его греет мысль, что это была всего лишь первая волна каннибалов. Что сейчас придут остальные и прикончат его, наконец. Ведь, теперь ему не перед кем отчитываться. Можно успокоиться. Господь говорит уже: “Щас, щас! Потерпи немножко ещё…” – потирая ручки.

И вот он слышит глухие шаги по металлической платформе станции. Пусть даже кто-то один, но он не будет больше сопротивляться. Он закрывает глаза, чтобы даже не видеть врага. Чтобы, возможно, поверить, что на самом деле он заснёт, а не умрёт в муках. Но шаги останавливаются прямо перед ним. Он слышит обрывистое дыхание, а потом кто-то слабо пинает его в ногу.

Он слышит:
- Ещё раз здравствуй.

И он открывает глаза. А перед ним стоит всё тот же Финб. Израненный, истекающий кровью, но страшней всего было его лицо. Нет, оно всё было таким же гладким и смазливым, но из глаз текла кровь. Сами глаза были красными. Кровь падала на его белую футболку, создавая самый резкий контраст тёмного и светлого, виденный Ричардом в жизни. Но теперь его взгляд лишился той наивности, что бесила Ричарда. В нём было что-то … мёртвое. Уставшее и расстроенное.

Финб говорит, что, кажется, убил их предводителя там в норах. Больше никто не придёт.

Всё заканчивается на этот раз тем, что они встают возле железного входа на воздушный транспортник. Трап опускается и внутри их встречает яркий свет, в котором, кажется, они растворяются…