Темно... идут немцы

Темно… идут немцы

Дневник 17-летнего юноши, найденный в 1945 году в развалинах Бреста.  (орфография автора сохранена)

1943. 02. 11.
Темно… идут немцы.
Я слышу их тяжёлые кованые сапоги. В моей голове не утихает голос одного из эсесовских солдат: «Русские должны быть мертвы. Русские будут мертвы». Снова знобит. Голова болит, трудно дышать. Иногда кажется, что стены давят на нас.
Мы уже двенадцать дней сидим в этой землянке. Наверху не прекращаются бомбёжки и стук от каблуков германских знаменосцев. Они уже поймали нас. Загнали в угол. Взяли штурмом город и унесли в плен.
мы спрятались, но они ищут. ищут всякого русского.
Я боюсь. Боюсь день ото дня. Боюсь проснуться перед дулом MP-38/40, как их иногда ласково называют немцы: Шмайссеры. Боюсь попасть в один из концлагерей смерти. Страшнее нет кошмара в человеческом сне, чем хоть одно из этих звонких, режущих ухо названия… Дахау, Саласпилс, Освенцим. В человеческом разуме никогда не укладывался такой ужас… но он как-то смог выплеснутся в реальность.
Снова марш. Нескончаемый поток ног, истошные крики в хвалу Гитлера, победоносный клич победителей.
мне больно думать о будущем, да и может ли оно быть…

1943. 02. 23.
будет мне милость, данная богом, если на завтра мои глаза не откроются… если я провалюсь в тёплую, обволакивающую черную пелену покоя… но сейчас я буду жить. буду стараться жить. жить… Жить в страхе, но жить… жить..

1943. 03. 01.
Сегодня утром я почувствовал сухость во рту. Хочется пить. Её совсем не осталось. Приходится совсем не есть. от этого болит живот… кружится голова.
сухари уже на исходе. А вчера умер Павел. Ему было 69. Крепкий и смешной. Всегда говорил с улыбкой о свободе, о стране, о людях которые по ней ходят, ещё о том – что немцы нас отпустят. Но уснул не проснувшись.
Анне, тоже плохо. Наверное лихорадка. У самого уже дрожат руки, почерк сбивчивее, наверное, из-за бомбёжек и уличных сирен каждой ночью.
Нас не спасают. Наверное, русские сдались. Бросили свои рубежи и сбежали… позавчера мне удалось расслышать разговор двух рядовых поляков, от их слов по телу прошлась холодная дрожь… 
- Русские ещё сопротивляются. Но я верю в нашу победу. Ведь только вчера из Белоруссии вывели 570.000 пленных для Ордруфа.
- Вермахт раздавит Москву! Слава Гитлеру!
- Да здравствует фюрер!

я не хочу умереть…. здесь.

1943. 03. 14.
Вчера ближе к ночи скончалась Анна. Она весь вечер хрипела. говорила о том, чтобы мы нашли её младшего сына Сашу.. пытались успокоить… но рана усиливалась и боль была не терпимой. Гришке пришлось наложить на её лицо подушку, чтобы не слышали эсесовцы.. через время её голос стих.
мне не хочется быть здесь. Мучает жажда; от этого внутри тела метается агония.
а ещё вчера был дождь. На корнях с потолка капала вода. Мы жадно подставляли чарки, но набрали едва одну. глотками пили по очереди. горькая, но зато истинная.

1943. 03. 17.
Проснулись рано, от залповых ударов немецких 7,5 cm PaK 40. Чаще хочется спать, глаза сами собой закрываются. Кажется сон – это единственное что может утешить и спасти на время… часто снится мама.. я вижу как она наливает белое ванильное молоко в глиняный кувшин… снова удары пушек.. Паки бьют комендантский час..
осталась только надежда. Надежда на спасение. Надежда на силу нашей страны. Но никто из нас не верит в это. Снаружи нет ни звука о русских, ни звука о их борьбе с захватчиками, ни звука…

мы стали мясом…. мы стали Арийским продуктом…

1943. 03. 18.
прячьтесь.. прячьтесь…. Они не найдут… они не найдут нас.. прячьтесь.. 

1943. 03. 19.
Плохо… тошнит, местами слегка мутит. Кажется, что я отравился… в животе пусто, хочется еды. часто мечтаю о ней. Вспоминаю гречневую кашу которую любил есть по утрам… вспоминаю маму… она всегда приветливо улыбается мне.. протягивает свои нежные, женские руки, но я не чувствую их тепла… холодно..
мои пальцы уже немеют.. ноги почти отекли совсем… гришку знобит.. у него жар..
русские сдались… проиграли..

1943. 03. 21. (последняя запись в дневнике, сделанная корявым отрывистым почерком)
Темно… идут немцы.