Амриа

 
Tonto el que no entienda
cuenta una leyenda
que una hembra gitana
conjur; a la luna hasta el amanecer[1]



Диск солнца скатился в ту самую точку коричневого неба, где посланные нещадно атакующей ночью равнодушные облака уже соприкасались с остывавшей гладью воды. Три охотницы-чайки, галочками перечёркивавшие уставшее за день оранжевое солнце, неподвижно парили в ожидании удачного вечернего клёва. Гитаристы терзали струнами сердца, рвали в клочья незаживающую кожу на кончиках собственных пальцев – мозоли не нарастают у тех, кто охотится за кошельками и душами. Рыдание khelimaski djili[2]оборвалось внезапно: не дали певцу рассказать о своей печали, не успело natsia[3]посочувствовать бедняге – появился у костра незнакомец. Притворяясь, что так и задуманно, запел другой мужчина - loki djili[4] ; какой-то старец подтолкнул красавицу Оулию – станцуй, дочь, порадуй глаз чужеземца, уважь мои преклонные годы.
Послушная дева вскинула руки, выгнула спину, затмила точёным силуэтом обиженных чаек, закрыла собою солнце-апельсин. Под ногами её вздымался отпустивший тепло песок, мелко оседал на широких юбках, облеплял розовые ступни – где твои туфли Оулия? Ах, где твои туфли?
Песчинка попала незнакомцу в глаз, набежавшей слезой затуманили сознание вечерние грёзы: то ли тени единорогов растягивались на берегу Средиземного моря , то ли оглобли пустых vardo[5][; то ли светлячки взлетают от рук девушки, то ли искры от костра; то ли с облаков сошла Devlesa[6], то ли дочь цыганская, Оулия.
Сидя за столом, покрытым горькими травами и полевыми цветами вездесущего апреля, тощенькая Дори не сводила глаз с танцующей Оулии: завидовала. Пропитанная ядом стрела вопроса пронзила её существо. Отчего Оулии даны локоны цвета крыла ворона, струящиеся по плечам, вдоль спины, спускающиеся ниже талии туда, откуда не спускает глаз незнакомец? Зачем Оулии очи цвета вечернего неба, в которых чернота переливается в синеву, зачем ей звёзды? Почему у Дори нет той сочности губ, что манят и rom[7], и gadje[8], не оставляя равнодушным никого, кто успеет узреть белизну ровных зубов? Не должно было на свете существовать Оулии, вполне достаточно Дори...
Baro[9] знаком пригласил незнакомца к столу. В kakkava[10] каждый должен быть накормлен, напоен и заласкан; не важно, цыган ты или payo[11], если идёшь по Vurma[12] - Droboy tume Romale[13]!
Украдкой пересела Дори поближе к Chal[14]: широкие плечи, густые усы, угольный волос, красная рубаха.
- ;San tu Rom?[15]
- Да. Как зовут красавицу? Есть ли у неё жених? – он отпил молодого вина, тёрпкие капли задержались на длинных усах.
- Зовут меня Дори.
- Не тебя, а ту, что танцует?
Не ответила Дори, встала, вышла в круг, потеснив Оулию. Тем, кто не красив, улыбается луна, дарит талантом. Тем, кто не красив, улыбается луна – против танца Дори блекнет Оулия. Тем, кто не красив, улыбается луна – оле[16]! Смотри, чужестранец, как бы не подшутили над тобой Urme[17]!
Корона из созвездий на жидких каштановых прядях Дори, Геа распласталась у стёртых вкровь ног. Свободная с начала и до самой омеги! Скуксилась Оулия, отошла в сторонку – воцарилась Дори. Кто такая Оулия? Никто и не вспомнит.
Плачет переливами гитара, скрежещет зубами скрипка, взрыдали растревоженные бубны – слушай, цыган, песню Дори!
- Te xal o Rako lengo Gortinao[18] ! – проклинает Оулия.
Никто и не вспомнит о ней, кроме молодого цыгана, обсасывающего рёбрышко барашка. Ах! Жилистое мясо на зубах безвкусно... Не отрывал он глаз от Оулии! Что ему зовущая песнь Дори, что ему до капель чувства на вспотевшем от старания лбу, что ему до мёртвых поэм, летящих из узких губ?
Зачем цыганке талант? Ей достаточно гибкого тела. Зачем цыганке талант? Хватит и длинных быстрых ног. Зачем цыганке талант? Была бы свободной.
Друг против друга сражаются Солнце и Луна. Стыдливое Солнце краснеет на закате. Наглая Луна краснеет на востоке. Холодный ветер вырвался из морских глубин, слабый бриз ответил ему с берега. Закачались волны в приливе, взвился ввысь костёр – поддайте, цыгане, дров! Bi kasthesco merel i yag![19]
Сладкие речи молвил незнакомец красавице Оулии. Слушала Оулия сладкие речи.
Arakav Tut[20], Оулия, не дай себя обмануть! Сердце девы летит на медовый нектар, а голова ломает крылья: не пил ещё, Оулия, твой отец коньячной pliashka[21]!

***

Прервала Дори песнь свою, вырвалась из круга прочь. Полный диск цыганской луны освещал путь по морю. Бежала Дори по пляжу, не разбирая дороги. Споткнулась о сахарную дюну, упала без сил, ударилась кривым носом о лежалый песок. Звякнули печально длинные серьги, зазвенело встревоженно золотое монисто – подняла Дори голову, выкрикнула в сердцах:
- Зачем мне, Луна, твои таланты? Достаточно гибкого тела! Зачем мне, Луна, твои таланты? Достаточно быстрых ног! Ах, Луна-подружка, помоги моему горю!
Против обыкновения, ответила ей молчаливая Луна:
- Не гневи, богов, Дори! Девичьи капризы – не самые лучшие советчики.
- Ой, не каприз это – видела ль ты широкие плечи, густыеусы, угольный волос, красную рубаху? Хочу, чтоб моим был этот cal; [22]!
- Как знаешь, - покачала круглой головой Луна. – Быть по-твоему. Но первого сына родишь ты не ему – мне.
Засмеялась счастливо Дори, прижала к сердцу правую руку. Брякнули удовлетворённо монеты на браслетах.
- Да будет так!

***

Завернувшись в шерстяное одеяло, лежал под раскидистой оливой молодой цыган. Млечный путь с высоты указывал на шатёр Оулии: здесь она, заря твоя... здесь та, что украла сердце! Ждал, цыган, вдруг сжалится дева? Выйдет, возьмёт за руку, скажет заветное слово. Остывает костёр праздника котелка, а в душе у молодого разгорается пуще прежнего. Не оторвать глаз от шатра, сон не сходит отдохновением... Прянул привязанный к оливе гнедой конь – она ли идёт? Или шутки это весёлогоKesali[23]?
Видит цыган пред собою любимую, берёт она его за руку, говорит заветное слово.
- Седлай быстрее коней! Я беру вон того, вороного.
Негоже красть у своих. Но если ты уводишь у соперницы любимого, что стоит отобранный grast[24]?
- Оулия, радость моя, осёдланы скакуны!
Назвал её Оулией... Но если ты уводишь у соперницы любимого, что стоит присвоить её имя?
Темнота перед рассветом обычно особенно густа, но не торопилась покровительница Дори покинуть небосвод – освещала дорогу беглецам бледным незатухающим фонарём. Бросали апельсиновые деревья белые лепестки под копыта – заметали следы нежным снегом, не найдут вас гончие псы! Baxt![25]
Замедлилось всепожирающее время, мать-ночь в усыпанной звёздами вуали сдерживала летучий сон – погоди таять, дай выспаться цыганскому племени, ещё успеют старцы вырвать клочья из бород, пожалей молодых, дай им фору. Поспешите, дорогие мои! Донёс ветер крик третьих петухов – пора-пора Луне убираться восвояси!

***

- Яял, Яял! – приветсвовала kumpania[26] молодого по имени. – Кого ты привёз? Не уж то женился? – потешалось племя.
Вышел из шатра khanamik[27], посмотрел на Дори, крякнул печально: оливковая кожа, пегий волос, кривой нос, косой глаз.
- Посмотри, отец, это моя Оулия – видел Яял черешневые очи, мушку-родинку над верхней губой. – Нет на всей земле красивее девы! Благослови!
Смеялись цыгане: любовь, видно, зла. Тебе жить с нею, Яял, лишь тебе! Случилась с тобою страшная Draba[28], как же ты не понял? 
Не хотел слушать злые речи Яял, не хотел слушать!
- Примите её! – настаивал на своём. – Всех милее моя Оулия, всех важнее! Не захочет Оулии kumpania – мир необъятен, найдётся в нём место для влюблённых! Вдвоём мы сила, а любовь – наш компас. Не покинет нас цыганское счастье! Той, кому покровительствует Луна, повезёт непременно.
Спешилась Дори, поклонилась свёкру, поклонилась племени: любите меня. Не нужно ей признание общности, лишь во имя Яяла склонила она голову:
- Достойна я вашего сына и брата – послушайте мою песню!
Замолчали на небе птицы, опустили глаза люди – никогда не слышали они, как льётся пожар из души. Никогда не видели они, как кружатся смерчем юбки. По-другому танцевали и пели здесь, по-другому. Схватил кто-то бубен, побежал за скрипкой boshnegro[29], потекли по щекам слёзы, послышались всхлипывания. Не худа ты, жена нашего Яяла, а стройна! Не узка твоя впалая грудь, жена нашего Яяла: сокрыты от нескромных взоров два острых холма! Не коротки твои ноги, жена нашего Яяла, а прочно стоят на земле. Пусть не красива ты, жена нашего Яяла, страшна, как адское пламя, но живёт в тебе duende[30]! Льётся из твоего горла cante jondo[31] , откуда что берётся? Покровительствует тебе Луна, это ясно! Оставайся с нами, оставайся! AshenDevlesa[32]!

***

Полетели ласточки-дни беспокойной чередой. Ели mas[33], запивали молодым вином, сносили пару обуви – украли у сапожника новую. Привыкло племя к Дори, привык к ней и молодой Яял. Не дрожал уже при каждом взгляде, не брал за руку, не шептал пряных слов – отцвёл цитрон, отцвела любовь. Всё чаще чудится ему Дори в милых чертах Оулии, всё чаще. Что за наваждение?
А под сердцем у Дори бьёт ножкой не рождённый ещё сынок – скоро-скоро увидит он свет! Как забыть о страшной сделке? Достался девице смуглокожий, в жертву будет принесён плод его любви. Можно исчезнуть из племени, можно спрятаться от постылого мужа. Но куда скроешься от вездесущей Луны?
Молила Дори серебряную покровительницу – сжалься! Зачем тебе живой детёныш? Аль нет на небе мужчины, способного сделать тебя женщиной? Оставь дитя матери – сжалься! Хохотала Луна – тебе парень цвета корицы, мне – его первенец! Нет дороги назад, моя милая! Поздно-поздно лить слёзы, не воротишь данного слова! Не повернёшь ночи вспять, не войдёшь в апрельскую воду. Так велелMoshto[34], так и будет! Вот наука тебе, Дори: плати за то, что тебе дали и не проси того, что не сможешь оплатить!

***

Студёный декабрьский ветер задувал в щели, белой порошей присыпало землю, сизый иней стыл на обнажённых ветвях. Девять месяцев прошло, как один. Девять месяцев – верный срок. Детский плач – цыганский ребёнок. Только почему у него бледная кожа? Откуда серебряный волос? В кого серые глаза?
- Обманула ты меня, неверная! Опозорила перед племенем! Не мой это сын! ЧёрнокрылыйMartyia[35] заглянул в стылый шалаш.
- Te aves yertime mander tai te yertil tu o Del! [36] Не прощу никогда, не проси! – и увидел Яял пред собою Дори, не было рядом с ним никогда Оулии, не было!
Затянули где-то Mulengri Dori[37] - прощай навсегда!

***

Далеко в горы унёс Яял сына Дори. Высоко в горах оставил ребёнка. Нет у него жены, не будет и сына. Плод чужого греха – проклятый bostaris[38]! Пусть позаботятся о тебе волки, пусть оплачет  тебя Луна!
С тех пор круглолица Луна лишь тогда, когда лунный сынишка долгожданный не грустен, когда играет с ним ласковый ветер, когда ночь радостна и спокойна. Закапризничал  мальчонка  - Луна убывает; нет ей дела до мира уходит качать колыбель, только б цвела улыбка на личике драгоценном! Луна тоже дева, пусть и без тела, такая amria [39] ...
  ...



[1] Глупый тот, кто не поймёт
О чём говорит легенда:
Цыганская дочь сговорилась с Луной
До рассвета. (исп.) - Hijo De La Luna, Mecano
[2] Цыганская песня, основанная на личном опыте. Её никогда не споют в присутствии не цыгана.
[3] племя
[4] Цыганская песня, под которую можно танцевать. Эту песню можно исполнять в присутствии посторонних.
[5] Телега
[6] Богиня
[7] Цыган
[8] Не цыган
[9] Дословно: большой человек, лидер племени.
[10] Праздник котелка. Каждый цыган режет ягнёнка и приглашает к столу всех друзей, знакомых и первых встречных. Празднуется во время апрельского полнолуния.
[11] Не цыган
[12] Цыганская дорога.
[13] Добро пожаловать.
[14] Мужчина
[15] Ты цыган?
[16] (исп.)Подбадривающий крик вроде «давай!»
[17] Духи (добрые или злые), ответственные за судьбу человека
[18] Сожри рак твоё горло
[19] Без дерева умирает огонь
[20] Будь осторожна
[21] Традиционный коньячный напиток, который пьёт отец невесты на свадьбе.
[22] Цыган
[23] Волшебное существо, насмешник и шутник, божество-покровитель деревьев и леса. Аналог лешего.
[24] Конь
[25] Удачи!
[26] Цыганская семья
[27] Свёкр
[28] Цыганская магия
[29] Скрипач
[30] (исп.) Имеется в виду талант, огонь.
[31] (исп.) Песня из самой глубины души
[32] Храни тебя Господь
[33] Хлеб
[34] Бог Жизни
[35] Дух ночи, ангел Смерти
[36] Я забуду о тебе, если Господу будет угодно.
[37] Песнь смерти, её поют, когда умирает один из членов племени.
[38] Бастард.
[39] Цыганское проклятие


P.S. Там, где в сносках не указан язык, имеется в виду кало - язык испанских цыган.