Дневники. Отрывок 15. Глава 8

Дневник.
Страница 76.

Жарко. Душно так, что едва получается дышать. Аллергии на вездесущую пыль я уже не чувствую, не ощущаю – на фоне всего прочего такие мелочи как-то теряются. Сколько не спал – уже не помню. Вообще с трудом вспоминаю что было вчера или несколькими днями ранее. Наглотался какой-то дряни и... Сейчас стало чуть легче, но... Когда в последний раз получалось так, что такое отступало навсегда? Да ни разу. Прискорбно... Уже устал убеждать себя, раз за разом повторяя как заговоренный, что все будет хорошо, все пройдет. Все уже проходит. Во мне просто планомерно вымирает все, что хоть как-то было живым. Интересно... Сколько новых психозов было заработано этим летом и продолжает зарабатываться? Глупый вопрос. Но, задавая их как-то отвлекаешься... Хотя ты же все равно молчишь... Альб вот со своей неизменной ухмылкой говорит про расщепление личности да манию величия. Бесспорно. Какой еще манией может обладать загнанный, безумно уставший сумасшедший-суицидник? Только манией величия... Хотя это уже происходит. Сейчас, здесь. Пока вывожу неровные буквы на листках какой-то газеты. Забавно... А ведь это еще кто-то читает... Может, и мое прочтут.

Дописана пьеса. Что в ней... И сколько – боюсь даже думать. Хотя это значения не имеет – люди уже давно разучились читать. Это, пожалуй, и к лучшему. «Это нам на пользу» - тень шепчет за спиной. И вот опять... Поворот – и никого нет. Голая стена с оборванным старым плакатом. Страшно. Хотя... Я устал бояться. Да и страх с этой истерической улыбкой как-то не смотрится. Сходить с ума оказалось несколько менее приятно, чем я ожидал. Хотя только сгорая... Интересно. Сколько раз я еще выпрыгну из окна? Или брошусь под поезд? Напьюсь до беспамятства и пойду к мосту? Мало ли вариантов. Я ведь найду. Фантазии уж хватит, сомневаться не приходится... Такое чувство... Будто пишу эпилог. Может, и возьмусь когда-нибудь за книжку. А вот потом... Вот бы знать, что будет дальше... Видеть то, что повлечет или хотя бы может повлечь за собой тот или иной шаг. Из окна или в новый дом. Или в нового человека. Но ведь это невозможно... Хотя возможно ли вообще то, что уже происходит? Едва ли. Я даже не исключаю, что пишу это во сне. А затем, снова нарисовав пунктиром крылья на спине буду ангелом. Есть крылья. Есть верхний этаж. Полетели? Не останавливай только. Не надо.

Хотя... Это ведь только сон, ничего страшного не произойдет. Снова проснусь неизвестно где и пойду домой... Благо, он пустует. Боюсь представить, что бы было, если бы родные не разъехались кто куда. Маска и так уже покрыта грубыми, наспех наложенными швами настолько, что ни живого места не осталось. «Все вернется назад... В маскарад». И эхом отзывается последний слог. Снова и снова. Если выберусь – все это пойдет в огонь. От этих слов не должно остаться даже пепла. И больше нет страха. Агонизирующая тень не в счет. Одна тень. Одна из многих тысяч и кто там... Или что?

Жизнь, смерть, любовь... И компания.

Я больше ничего не создаю. Четыре стены, череда стаканов да печатная машинка с иссохшей лентой. Но я улыбаюсь. И не надо говорить, что это нервный тик или губы свело судорогой. Я и сам знаю это. И всегда знал, но тем лучше. Проще. Поэтому – я живой. И улыбаюсь. Назло всему, что происходит – в себе ли, вокруг ли... Но у зла улыбка лучезарнее, так уж повелось. И куда как более обаятельная. Все давно утратило четкий черно-белый окрас. С каждым днем, часом, с каждой прожитой минутой или секундой художник узнает все больше оттенков серого. И учится накладывать тени. Я уже не думаю, о чем пишу. Сейчас вообще ни о чем не думаю. Просто не могу. Интересно... А как смотрятся стеклянные глаза на фоне безумной улыбки?

А я устал. Правда. И уже с трудом представляю дальнейший путь. Если ему вообще суждено быть. Такой истерии никогда не было, хотя со стороны я и выгляжу, наверное, относительно спокойным. Относительно всех, кто живет в этом проклятом городе. Орел? Решка? Красные? Может быть, черные? Четные? А может, наоборот – нечетные? Голова идет кругом. Эти сны не вещие. Просто... Черт. Это безумие. То, что предначертано, уже было. Давно. И я помню об этом. Помню это. Глупо... Все чаще мне кажется, что я возвращен назад. Неизвестно кем и тем более – с неясной целью... Но я ведь умею мешать карты. Время ведь из такой материи... Больше всего это похоже на обычный пластилин – достаточно лишь обладать горячей кровью да живой фантазией. А ни того, ни того тебе не занимать... Кто ты? Знаю, я столько раз задавал этот вопрос... Хотя едва ли меня сейчас это волнует или заботит. Это выживание. Русская рулетка. Надо же... А я помешался на играх... Лас-Вегас по мне плачет. Вот закрою глаза – и окажусь там, и поминай как звали... Раз, два, три... Не выходит. А может, это и не сон. Или он просто не мой. Здесь уже ничто не держит. Да и не держало. Лгун. Но ведь даже с абстрактной, высосанной из пальца целью жить как-то проще. А уж тем более если ее даже нет и быть не может. Намного проще, даже если отдавать себе отчет в беспросветной бесполезности этих маяков. На величавом фрегате с горделивым именем блуждать от огня к огню в придорожной луже средь утреннего тумана. А я, помнится, писал что-то о кораблях... Перечитать бы...

Как много, оказывается, свободного места между строк в этой газете, я и не замечал раньше. Не надо было. И ведь ясно, что это случайность и никакого скрытого смысла в этом не подразумевалось, но... Черт возьми, символично. И как никогда кстати. Верните мне все! Да, жить без боли занимательно, даже очень, но... Но устал. Да, устал, устал! И надоело строить из себя само спокойствие... Не вариант. А что тогда? Теней все больше... Прибывают как на бал Сатаны. Или как мухи слетаются на несвежее мясо. Последнее, увы, намного ближе к истине. Удобнее и свободнее верится скорее в криминальные сводки, чем в библейские проповеди или сборник детских сказок. Надо бы еще написать что-то светлое перед... Но, видимо, не судьба. «Трамвай ведь не трамвай – объедет, а судьбе не сказать – «не судьба!». И жизнь... Такая жизнь мне претит. Под землей не слышна мольба». Я не сопьюсь. Не успею. Да и нет у меня склонностей к зависимостям. Не повезло... А ведь какой бы был вариант, чувствуешь? Много мы упускаем, друг, ох много...

А скоро сюда доберутся строители. Подъемные краны, бульдозеры... И эта газета благополучно исчезнет где-то в земле, если не будет разорвана в клочья тем же взрывом. А если и получится так, что она уцелеет, значит придется мне. Если только их не опередит скорая помощь да дежурный наряд милиции. Вот... Устрою тараканьи бега. Порезвиться хочется. Перед новым приходом. Я не могу ничего обещать, прости. Никому. Устал лгать, что все будет хорошо, говорю же... И едва ли могу добавить, что «Все уже было, лучшее время, лучшие годы...». Не было. Я и так во лжи по самое горло и даже если вынырну – никогда не смогу отмыться или сбить запах. Никогда и ничем. Хотя это даже забавно. Все ведь в жизни надо перепробовать, верно? Ну вот... Снова улыбаюсь. А ведь она красивая была... Улыбка эта. Девушкам нравилась... Ее уже нет и вряд ли когда смогу вернуть. А я открыл окно, и влетевший ветер споет реквием и по этой. «Пафос, пафос...». Да, Альб. Ты прав. Но сейчас я могу себе это позволить. Вот подмигну ветру и пойду. Недалеко идти-то. Может, свидимся еще. А вообще... Прощай.

P.S.Знания не накапливаются, накапливается опыт. Знания не приходят с возрастом. С возрастом приходит способность меняться. Знания бьют по голове тяжелым молотом. Внезапно. Подкравшись сзади. Рано или поздно, они придут и за мной. За всеми приходят. Просто не каждый решится открыть дверь. Может, и я не решусь. И... Если хочешь – просто скажи, что... Скажи, что я еще живой. Живой. Красиво... Черт, а ведь знатный вышел эпилог. И открытый финал... Жаль, что его уже не увидят.

Шаг.