Охрана насторожилась

Начало см. http://www.proza.ru/2009/10/14/586

В его фигуре чувствовалась огромная сила; капюшон, который он на время откинул с головы на затылок, чтобы перевести дух и остыть, оттенял загорелую кожу лица и огонь тёмно-синих его глаз. Но на лице парня лежал отпечаток затаённых мужских страстей, облик его дышал суровостью и огромной энергией, а застенчивые, распахнутые как у дикого оленя глаза глядели так пристально, что, мнилось, проницали душу девушки.

Не выдержал парень, обошёл старушек, вплотную подошёл к девушке и заговорил с ней учтиво, но без лишних предисловий – как настоящий оленевод, который ценит время:
«Я из рода Ядне... меня зовут Тэчу. Откуда будете Вы, что-то я Вас никогда раньше не видел?!»

Чистый и звонкий голос его обладал неотразимой чувственной прелестью, однако, взгляд девушки дрогнул на мгновение. Так вздрагивает речная гладь, когда по ней проносится шальной ветер. Она устремила взгляд ему в лицо. Первыми внимание её привлекли глаза – два тёмных озера цвета безоблачного весеннего неба; они притягивали, манили к себе, словно обещали раскрыть какую-то тайну.

С первого взгляда они казались бездонными, как сама бездна, – но, приглядевшись, девушка различила в тёмной глубине какой-то скрытый свет. Словно далёкий огонёк на горизонте, подумалось ей, обещание приюта, до которого, быть может, и не дойти усталому путнику… От голоса его – мягкого, глубокого баритона с чисто тундровым ненецким акцентом – по спине девушки побежали мурашки, она растерялась.

Почему-то она подумала, что на звук этого голоса наверняка женщины летят, словно мотыльки на огонь. И ощутив прилив любопытства, она окинула незнакомца придирчивым и критическим взглядом.

От него веяло богатством, элегантностью и уверенностью в себе. Кто же он такой? То, что он оленевод, нет сомнений. Но кто его родители? Ведь род Ядне самый большой по численности на Ямале!

Она пришла в замешательство. Слова парня поразили её, подобно метко пущенной стреле. Девушка густо покраснела, даже ушки у неё стали горячими, лицо пылало, но всё же осмелилась ему ответить: «Ненэй (Золотая) меня зовут, я из рода Салиндер. Здесь я впервые».
Парню пришёлся по душе её голос, мягкий и тихий.

«Охрана» насторожилась, старушки переглянулись между собой, поджали морщинистые губки, и сразу же сузили сторожевое кольцо, отодвинув чужака. Не зная, что делать, Тэчу крепко сжимал в руках рукавички от малицы, его непокорные волосы, обрамлявшие лицо, придавали ему юношеский вид, не соответствовавший его могучему телу, но бдительных старушек на мякине не проведёшь!

Ненэй от его взгляда заволновалась не меньше, чем окружавшие её спутницы, и прибавила шагу, надеясь, что от дальнейшего разговора с незнакомым парнем отвлекут родственницы, которые не спускали с неё глаз; но те, не раскрывая ртов, в ход запустили свои дальнозоркие глаза.

Девушка прибавила шагу и старалась не смотреть на незнакомца, который следовал за ней в четырёх-пяти шагах слева, заметно возвышаясь среди других ненцев. Несомненно, Тэчу Ядне являл собой образец мужественности – рослый, широкоплечий, неотразимый взгляд, и всё это вместе было пронизано ощущением его уверенности в себе.

Ненэй и сопровождающие её лица пришли к священному месту, где горой возвышаются оленьи рога и всевозможные святые предметы, оставленные тундровиками. Каждый человек привязал ленту или колечко к священному шесту, а одна старуха водрузила специально привезённый с собой кусочек медвежьей шкуры с блестящим мехом, мысленно желая здоровья своим оленям, своим близким, семье, детям и себе; затем они расположились у костра отведать горячего мяса, сваренного в большом котле в честь богов.

В это время Тэчу подошёл к костру и без приглашения, как принято у ненцев, присел посреди мужчин прямо напротив Ненэй Салиндер в двух шагах от неё.

Девушка в это время резала душистое варёное мясо и складывала посредине «стола» для угощения. На какой-то миг взгляды двух молодых людей снова встретились, но девушке по этикету древних обычаев не положено вступать в разговоры с незнакомым мужчиной.

Вглядываясь в его лицо, Ненэй сама не зная как, почувствовала: этот парень не раздаёт улыбки, кому попало. Пожалуй, и вообще редко улыбается. Хотя на дворе стоял холодный для тундры март, при одной мысли об улыбке парня, у девушки вспыхнуло и разлилось какое-то сладостное тепло. Недоумевая, откуда взялось это ни с чем не сообразное чувство, она отложила нож, поспешно глотнула морозного воздуха, и отвела взгляд в сторону.

Она ощутила, как жаркий румянец заливает щёки. Но каким-то чудом ей удалось не выдать своих чувств окружающим, которые в это время были увлечены трапезой, и в мыслях, конечно же, все они витали на небесах рядом с всемогущими богами, прося у них здоровья оленям, благополучия в семье...

А время бежит, скоро люди стали собираться в дорогу. Тэчу молча провожал взглядом удалявшиеся оленьи упряжки, на его лице отразилось глубокое разочарование, на которое, впрочем, никто не обратил внимание. Он не спеша сел на нарту, и рванул в своё стойбище. Всю дорогу он думал о девушке.

Было поздно, когда Тэчу вошёл в чум, родители уже спали. Не раздеваясь, он завалился на шкуры, но сон не шёл. За чумом, в бесконечной тёмной пропасти, всю ночь шумел ветер – дремотно, с непонятным, угрожающим величием. Тэчу несколько раз выходил из чума: кромешная тьма, одинокая луна, затерявшаяся в высоком небе, льёт на тундру холодный, колючий свет, крепко дует холодом с Обской губы, шум вокруг то стихает, то растёт, разгоняя сон. И лишь под утро он сомкнул глаза.

Неистовый взрыв чувственности, раскатом летнего грома всколыхнувший сердце молодого оленевода, надолго оставил отголосок их встречи на священном месте. Хотя воспоминание о Ненэй в обычной повседневной жизни тундровика понемногу и стёрлось, но внутреннее равновесие было нарушено. Чуткие родители не могли не заметить изменения в характере своего сына, который всё же надеялся на следующую встречу с девушкой, но решили не вмешиваться в его сердечные дела.

До ушей Тэчу дошли слухи о мастерстве девушки Ненэй. Как известно, во все времена в тундре не красота, а трудолюбие и умение шить одежду определяет судьбу любой девушки. Но девушка из рода Салиндер к тому же ещё была и красива. И вот потянулись к ней сваты из Антипаютинской, Гыданской и Ныдинской тундры, а родственники невесты требовали с женихов большой выкуп, на что последние не могли и рассчитывать.

Всё же пожилые тёти тайно мечтали найти своей племяннице такого мужчину, который остался бы в их стойбище управлять оленями, так как отец девушки много лет назад ушёл из жизни, и за всё это время Нэнэй была главной хозяйкой многотысячного стада оленей.

У Тэчу в то время тоже не было столько оленей, чтобы отдать за невесту, и потому о сватовстве нечего было и думать. Но он время от времени находил причину заехать в богатые стойбища рода Салиндер, и его визиты для девушки не были обременительными.

Однажды зимой, через год после их первой встречи, Тэчу Ядне вышел из чума, посмотрел на небо. С востока, колыхаясь, ползло одеяло серебристых облаков. Он глубоко вздохнул, и в груди защекотало от будоражащего предчувствия.

«Поеду в стойбище Салиндер! Я хочу её видеть!» – решился он. Вмиг приготовил упряжку и погнал своих быстроногих оленей по бескрайней тундре.

В чуме девушки в это время были очередные сваты из Гыданской тундры. Тэчу в этот раз не было стыдно сесть за стол рядом со всеми, так как он приехал не с пустыми руками, а привёз с собой много «огненной воды»!

Он щедро угостил всех, в том числе и четырёх бдительных старух из «охраны», которые вскоре забыли о своей обязанности сторожить молодую хозяйку, с их лица исчезла маска строгости, в знак благодарности они ласково улыбались Тэчу, от души наслаждаясь крепостью благородного напитка.

И здесь мозг Тэчу успел прийти к нему на выручку:
«Я женюсь на Ненэй! Сегодня же выкраду и увезу её к себе в чум! Такой возможности у меня никогда больше не будет!»

Продолжение см.  http://www.proza.ru/2010/05/07/592
 2003 года.  Нина Ядне.