Записки риэлтора. В своем отечестве пророка нет

Не раз убеждалась в гениальности этих слов.
Одни из моих клиентов еще раз подтвердили эту истину.

Дело было в 2005 году.
Мария Ивановна позвонила в мое дежурство. Сказала, что невестка попросила ее разузнать, насколько реально продать трешку в городе 2-й Подмосковной зоны и купить хорошую двушку в САО Москвы.
- Без доплаты не получится, - сказала я, проанализировав ситуацию.
- Да есть у нас доплата, - досадливо, как бы от мухи отмахнувшись, сказала моя собеседница, - Скажите лучше, сможете ли на нашу квартиру покупателя найти?
- На любую квартиру всегда найдется желающий, если цена адекватна. Расскажите о ней поподробнее+
- Дом кирпичный, постройки 1985 года, индивидуальный проект. Общая площадь почти 90 м.кв. Комнаты изолированные. Кухня - 11 кв.м. 2 застекленные лоджии.
- Хорошо! Это все плюсы. Какой этаж?
- Первый.
- Н-даааа. Это минус, - настроение у меня падает. Продавать первые этажи хорошо в Москве и то, если место, что называется, проходное. А у них - окраина городка.
- В каком она состоянии?
- В хорошем. Но там давно никто не живет. Моя невестка с внуками ее в наследство получила от родителей.
- Как это - с внуками? По завещанию?
- По закону.
- Тогда причем внуки? Или это не ее дети?
- Ее, ее! Я хотела сказать, что внуки там прописаны.

Дети не собственники - уже легче. Но в опеку все равно идти придется.
- А к отцу их прописать нельзя, хотя бы на время переселения? - интересуюсь осторожненько. И не зря. Задела-таки больное.
- Неееетттт! - сразу переходит на крик собеседница, - Сын у меня прописан. Еще внуков мне не хватало! Скажут, что на время, а потом попробуй их выпиши!
- Прописанные дети будут мешать продаже. Не каждый покупатель захочет ждать, пока продавцы опеку пройдут. Тем более из трешки в двушку. На кого нарвемся - могут и не дать разрешение. А без него сделку не зарегистрируют. И потом, отец может их прописать к себе и без Вашего согласия.
- Вот только не надо сыну этого говорить!- от раздраженного голоса Марии Ивановны даже трубка в руке задрожала, - Он у меня послушный, но жена настроит, может и поперек материнской воли пойти.

- Ладно, это разговор преждевременный, - не стала я нагнетать обстановку, - А что, невестка была единственной дочерью у родителей?
- Нет. Еще брат есть. В другом городе.
- А почему он не вступал в наследство? Отказался?
- Они давно не общаются.

Час от часу не легче! Продавать квартиру, зная, что есть еще потенциальные наследники - это, мягко говоря, неправильно.
С другой стороны, каждый риэлтор представляет интересы своего клиента. Покупать или нет квартиру в такой ситуации, это решает покупатель. И советы ему должен давать его риэлтор, а не я.
В конце-концов, мне могли и не сказать о существовании брата. Но сказали.

- Брат был на похоронах?
- Нет. Ни отца, ни мать не хоронил.
- Не сообщили?! Почему?
- А мы адреса не знаем! Может, кто из родни и сообщал, но он не приехал.
- Далеко живет?
- В Мытищах. И вообще, какое это имеет отношение к продаже квартиры?!
- Самое что ни на есть прямое! Брат явится в один прекрасный день и потребует свою часть наследства. И суд его иск наверняка удовлетворит, раз он не знал о смерти родителей.
- А надо было их навещать чаще! - со мной говорило само злорадство, пропитанное желчью, - И вообще у него есть и квартира, и дача, и машина. Они богаче нас живут!
- Это все эмоции и мораль, Мария Ивановна, к закону они отношения не имеют. А по закону брат Вашей невестки такой же наследник первой очереди, как она, и ему положена половина квартиры. Но эту половину могут отобрать уже у нового собственника.
- Он недостойный наследник! Он матери с отцом лекарства не покупал, памперсы не менял, даже не звонил! - опять переходит на крик Мария Ивановна, - Ничего ему не положено!
- Вы путаете понятия. Недостойный наследник - это не тот, кто редко с родителями виделся. Почитайте на досуге гражданский кодекс. Лучше скажите, Ваша невестка напишет нотариальное заявление, что других наследников нет?
- Конечно, напишет, если надо! - уверенно говорит Мария Ивановна.
- И в договоре купли-продажи пропишем, что она будет сама разбираться с любыми претензиями третьих лиц, если они возникнут.....
- Да ради Бога! - прерывает меня Мария Ивановна, - Пишите, что хотите! Она все подпишет.

Странно, однако. Откуда такая уверенность?
Поговорили еще о всяких возможных нюансах и нюансиках предстоящей работы.
Договорились, что как только невестка с сыном вернутся из Турции, они придут на договор.
Как бы там ни руководила свекровь, а договор может заключать только собственник.

На прощание я посоветовала Марии Ивановне подумать насчет прописки внуков.

Примерно через месяц Мария Ивановна позвонила, чтобы сообщить о возвращении детей в Москву и договориться о встрече.
На следующий день они пришли к нам в офис.

Мария Ивановна оказалась хорошо сохранившейся женщиной лет шестидесяти - невысокой, кругленькой, хорошенькой; черноглазой и черноволосой, с румяными щечками и губками бантиками.
Она не закрашивала редкую седину в коротких курчавых волосах и почти не пользовалась косметикой. Только губы были слишком густо намазаны, по-другому и не скажешь, ярко красной помадой, да нос припудрен не идущей к ее смуглой коже светлой пудрой.
На улице я бы приняла ее за торговку из Молдавии.
Тем не менее, Мария Ивановна была коренной москвичкой.

Ее сын Борис - невысокий симпатичный мужчина был очень похож на мать. Его малый рост компенсировался стройностью и шапкой густых волос. Такие же черные, как у матери глаза смотрели приветливо и очень-очень внимательно.

Невестка Ольга - красавица с фигурой модели - была выше мужа и свекрови.
Прямые волосы натурального соломенного цвета, рассыпанные по плечам; белая нежная кожа, не загоревшая под жарким солнцем; тонкие изящные руки, пальцы с безупречным маникюром.
Под нарисованными угольно-черными бровями огромные глаза небесно-голубого цвета, изуродованные безвкусным, агрессивным макияжем: темно-бирюзовые тени до бровей, толстая синяя обводка на веках, стрелки до висков и ресницы с кусками коричневой туши.
Взгляд Ольги казался особенно напряженно- внимательным сквозь эти "очки панды".
На скулах, как флажки на флагштоках, трепетали при каждом движении лица треугольники малиновых румян.
Ее извилистые, капризные губы, окантовывающие прямо прорезанный рот, были очерчены бордовым карандашом далеко за их кромкой, и покрыты, липким даже на вид, бежевым блеском.
Губы старательно изображали улыбку, которой не хотелось верить.

С ними пришли двое сыновей подростков.
Младший, 11-летний Колька, был больше похож на отца и бабушку. Такой же смуглый крепыш и с симпатичной мордашкой.
Старший, 16-летний Валентин - на мать. В нем настолько явно, как в зеркале, отражалась природная утонченная красота его матери, что становилось обидно за то, что Ольга прячет ее за нелепой боевой раскраской.

Я проводила компанию в переговорную комнату. Расположились вокруг стола. Пришел мой менеджер. Представился, протянул свои визитки.
Мария Ивановна поздоровалась с ним. Борис и Ольга молча кивнули, улыбаясь. Что-то буркнул Колька.
- Зз-дррр-авв-сс-твууу-йте! - неожиданно громко проскрипел неприятным голосом Валентин.

Мы вздрогнули и переглянулись.
Попросили документы. Стали их рассматривать. Что-то спросили у Ольги.

Мария Ивановна повернулась к ней и быстро задвигала пальцами перед своим лицом. Ольга и Борис внимательно смотрели на нее .
Мы с менеджером - на них троих.
То, что клиенты глухонемые, было для нас сюрпризом. Мария Ивановна не сочла нужным сообщить об этом заранее. Стала понятна ее уверенность - видимо считала, что инвалиды неподсудны.

Потом Ольга так же, на языке глухонемых ответила ей, сопровождая свои жесты попытками произнести слова - получалось что-то среднее между мычанием и рычанием.
Так вот откуда у их сына был такой голос. Видимо, он с детства, с первых своих слов подражал звукам матери.

Общаться таким образом с клиенткой мне не нравилось.
Во-первых, эти двойные переговоры затягивали время.
Во-вторых, наученная горьким опытом, я не была уверена в точности перевода свекрови.

Взяв несколько листов бумаги, я села рядом с Ольгой и написала вопрос.
Она ответила. Борис подсел поближе и тоже включился в нашу переписку.
Так мы беседовали часа полтора, к неудовольствию Марии Ивановны.
Дети, обрадованные редкой возможностью, ушли погулять по Арбату. Благо, на нем всегда есть что посмотреть и что послушать.
Колька и Валентин не были глухонемыми.
К счастью, гены отца оказалась сильнее материнских. Борис же, как я узнала позже, родился здоровым и оглох в четыре годика после интенсивного лечения воспаления легких. Ну, а поскольку ничего не слышал, то и говорить больше никогда не пытался.

Мы заключили договор, и в выходные я поехала в Подмосковье посмотреть и сфотографировать их квартиру.

На вокзале меня встретила Ольга. И повела ближайшим путем к дому.
Шла она очень быстрым размашистым шагом, не обращая ни на кого, и на меня в том числе, никакого внимания. Едва поспевая за длинноногой клиенткой, задыхаясь, я семенила следом.
Идти с Ольгой было жутковато: она не слышала звуков, а смотреть на светофоры и по сторонам было не в ее привычке. Поэтому всю дорогу мне пришлось съеживаться от визга тормозящих машин и монологов водителей, успевших остановиться в двух шагах от двух ненормальных, несущихся прямо под колеса.

Наконец добрались. Дом выглядел солидно. Тенистый двор чисто выметен и ухожен.
Ольга жестом показала на свои лоджии. Я кивнула удовлетворенно: стеклопакеты были грязными, но очень качественными.
Хозяйка открыла чипом дверь в подъезд, затем ключом - дверь в тамбур на две квартиры, и начала возиться со своей дверью, закрытой на три замка.

Услыхала соседка посторонние звуки, увидела нас в окно или это получилось случайно, но едва Ольга вставила второй ключ, как соседняя дверь открылась и на пороге появилась неопрятная толстая старуха:
- Явилась, спекулянтка! - прошипела она беззубым ртом, прекрасно зная, что Ольга ее не слышит. Значит, спектакль был для меня.
Ольга резко обернулась к ней, оскалилась хищно, зло блеснула своими прекрасными глазами, ставшими вдруг цвета осколков голубого льда, и зарычала угрожающе, как пантера.
Старуха исчезла, хлопнув ободранной дверью. Из глубины ее логова еще слышались какие-то недовольные вскрики, но слов было не разобрать.

То, что я увидела за дорогой бронированной дверью с сейфовыми замками, поразило.

"Хорошим" состояние квартиры могли назвать разве что привокзальные бомжи.
20 лет назад Ольгины родители получили ее с муниципальной отделкой: дешевый линолеум, простенькие обои на стенах и потолках, примитивная сантехника, двери и окна даже не покрашены - в заводской грунтовке. За эти двадцать лет квартира не видела не только ремонта, но, по всей видимости, и генеральной уборки.

К тому же все комнаты были заставлены старой, разваливающейся мебелью с незакрывающимися дверцами, поцарапанной полировкой, проваленными сиденьями, протертой обивкой; и завалены штабелями коробок, кучами каких-то мешков, клетчатых челночных сумок и пакетов.
Окна были плотно занавешены серыми от пыли бархатными шторами невнятного цвета.
При тусклом свете засиженной мухами 40-ваттки в разбитом бра картина выглядела удручающе.

Я взглянула на клиентку и недовольно поморщилась. Ольга недоуменно вскинула голову и посмотрела вопросительно: что, мол, не так?

Я показала рукой (пальцем показывать мама в детстве не велела - некультурно!) на потолки цвета и вида долго лежавшей на солнце газеты, на выгоревшие рваные обои, и укоризненно покачала головой.
Ольга проследила взглядом за моей рукой и пожала плечами.

Я нажала ногой на один пузырь линолеума, на другой, третий, зацепила носком сапога отставший кусок в протертом до бетона месте и недовольно посмотрела на клиентку. Ольга развела руками.

Я скорчила брезгливую мину в ванной комнате и туалете.
Ольга в ответ открыла кран, из которого потекла ржавая вода.
Меня такой ответ не устроил. Я жестом показала, что надо бы потереть-вычистить.
Ольга кивнула согласно, достала из шкафчика губку и баночку с чистящим средством, повертела передом мной: сделаем, мол.
Мы обе улыбнулись - договорились.

Я провела пальцем по дверной раме, глянула на него с отвращением и демонстративно вытерла платком: мол, грязь-то какая! Изобразила пантомимой покраску: в руке у меня кисточка, обмакнула в краску, сняла лишнее, крашу ею двери и рамы.
Ольга отрицательно помотала головой, подошла к двери, постучала в нее, костяшками пальцев, изобразила покупателя: вошел, посмотрел, довольно ухмыльнулся, отсчитал деньги, подписал договор, все-все из квартиры выкинул в окно и начал красить-клеить-стелить. Глянула на меня вопросительно.
Я ответила ей сожалеющим взглядом и показала другой сценарий: постучал, вошел, увидел, нахмурился, скривился недовольно, отрицательно помотал головой, не дал денег, ничего не подписал, ушел.

Клиента вздохнула тяжко, потерла пальцы и развела руками - на ремонт денег нет. Посмотрела виновато и вопросительно - что делать?
Я тоже потерла пальцами, изображая деньги, очертила в воздухе контур мешка, помахала рукой (нет-нет!), потом уменьшила его размеры - надо снижать цену.
Ольга поняла. Пальцем написала цену на пыльном столе и поставила вопросительный знак. Я перечеркнула ее, и написала другую, более реальную цифру с восклицательным знаком.
Клиентка вздохнула обреченно и кивнула согласно. Мы опять улыбнулись друг другу: договорились.

Перешли в кухню. Это было единственное цивильное место в квартире. Даже со встроенной техникой.
Но абсолютно несуразной планировки: при площади более 11 квадратных метров, 1,8 метров шириной, с дверью в одном торце и широким окном в другом. Вагон-ресторан, а не комната!
Это был очень большой минус. Но клиентке я об этом сообщать не стала.
Одобрительно погладила мраморную столешницу, керамическую варочную панель, дверцы шкафчиков из сосны и жестами поинтересовалась у хозяйки: вся эта красота в мешке с деньгами или увозится?
Ольга улыбнулась, и скопировала мои жесты: кухня отправилась в мешок с деньгами, увезут они только коробки, мешки и пакеты.

Я предложила широким жестом выбросить рухлядь из квартиры на свалку за двором.
Ольга плавным движением руки обвела всю обстановку, ткнула пальцем себя в грудь, потом показала ладонью рост от полуметра до настоящего, перевела взгляд на фотографию матери с отцом, висящую на стене и нежно обняла себя за плечи. Ее глаза превратились в два чистых озерца.
Мне стало понятно: рука не понимается - она среди всего этого выросла.

Выставили квартиру в рекламу. Звонков не было.
Первый этаж никогда не котировался, к тому же стояла довольно высокая цена, и честно было написано, что состояние среднее.
Время от времени я звонила Марии Ивановне или Валентину, писала SMS Ольге, успокаивала клиентов: "Не волнуйтесь! Реклама идет. Ждем покупателя".

Желающие посмотреть квартиру появились недели через три.

На этот раз в Подмосковье поехала Мария Ивановна.
Мы встретились в метро, затем пересели на электричку, и пока добирались, она успела рассказать про всю свою жизнь.

У подъезда нас ждали представительный мужчина средних лет и неопределенного возраста женщина с горестным выражением лица. Это были разные покупатели.
В квартиру зашли все вместе.

Мужчина с порога возмутился:
- ЭТО - среднее состояние?! Да ЭТО - бомжатник! И Вы хотите продать его за такие деньги?!
- Нахал!!! - заорала на него Мария Ивановна, не дав мне даже рта раскрыть, - Ходят тут всякие, время отнимают! Я из Москвы в свой выходной приперлась, а ему, видите ли, квартира не нравится!
- А что Вы на меня кричите? - удивился покупатель такой бурной реакции, - Ваша квартира требует капитального ремонта. Значит, не стоит того, что Вы за нее просите. Я еще ванную комнату не видел+.
- И не увидишь!!! - не унималась Мария Ивановна, наступая на мужчину - Иди отсюда! Не продам тебе квартиру! Пусти такого в дом, сразу настроение испортит!
- Мне кажется, оно у таких, как Вы, хорошим никогда не бывает, - спокойно ответил мужчина и ушел, аккуратно прикрыв за собою дверь.

- Мария Ивановна, так нельзя! - я оправилась от шока и обрела голос.
- А чего он.., - пробурчала Мария Ивановна тоном обиженного ребенка.

В это время невзрачная женщина тенью прошлась по комнатам, заглянула в так и не вычищенную ванную, на захламленные лоджии, в кухню, и сказала тихим, бесцветным голосом:
- Мне нужна эта квартира. Мы ее возьмем. С ипотекой работать будете?
- Почему бы и нет! Если оценщики пропустят такое состояние.
- Мы с ними договоримся, не волнуйтесь, - прошелестел голос покупательницы.
- Только у нас альтернатива. Вы обратили на это внимание? И еще опека.
- Ничего, мы подождем, сколько нужно, - и тихо повторила вновь, - Мне нужна эта квартира.

Мы взяли аванс и стали искать альтернативу.
На просмотры со мной ездили Ольга с Борисом и Мария Ивановна в качестве переводчика.
Со временем проблем у них почти не было. Мы были привязаны только к дежурствам Марии Ивановны. Но дежурила она сутки через трое. Поэтому смотреть квартиры мы могли в любое время.
Мы и смотрели. И в 9 утра, и в 9 вечера. И в будни, и в выходные.

Ольге ничего не нравилось.

В квартире с евроремонтом она внимательно все осмотрела, и вышла, не проявив никаких эмоций. На улице на мой вопросительный взгляд скривилась и показала жестом, что квартира мааааааленькая.
И через Марию Ивановну попросила такой метраж больше не предлагать. Хотя они все жили точно в такой же квартире у свекрови.

В другой квартире, увидев в коридоре кошку, зажала нос двумя пальцами и выскочила в подъезд, даже не пройдя внутрь.

В третьей - ей показалось высоко. В четвертой - не устроил первый этаж.

В пятой - не понравился вид из окна, несмотря на то, что сама квартира была в отличном состоянии, большая и удобная.

И так - вариант за вариантом.

Наконец нашлась квартира, в которой все было идеально.
Новый дом. Достойный ремонт. Документы - мечта риэлтора - инвестиция уже в собственности. Расположение - через дорогу от Марии Ивановны. И цена на тот момент просто смешная - людям надо было срочно продать, и они уступали существенную сумму. Это был подарок небес!
Когда мы вышли из подъезда, я обернулась к Ольге с радостной улыбкой и подняла большой палец вверх - то, что надо! У меня не было и тени сомнения в том, что они берут эту квартиру.
Но моя клиентка отрицательно покачала головой.

- ПО-ЧЕ-МУ???!!! - кричали мои выпученные от удивления глаза.
- Мы подумали, и решили, что лучше новостройку возьмем, - перевела Мария Ивановна ответ Ольги. И добавила от себя - Ведь за наши деньги можно будет большую площадь купить?
- Площадь можно купить большую, но опека детей в новостройку не пустит. Мы же об этом с Вами говорили!
- Значит, пропишу внуков к себе, раз другого выхода нет.
- Объясните, почему не взять эту?! Скажите честно, нет денег на доплату?
- Есть, но не хватает. Мы же думали, что наша квартира дороже продастся.
- Ясно, - я тяжело вздохнула. Месяц работы коту под хвост и комиссии на горизонте не видно.

Надо было возвращать аванс.
Ох, как же я не люблю этот момент в работе - когда приходится звонить людям и говорить, чтобы приезжали за деньгами или соглашались на увеличение цены. В данном случае о повышении не могло быть и речи. За квартиру и так платили больше, чем она стоила.

Вызвали покупательницу в офис. Она отказалась забирать деньги, не поговорив с хозяйкой.
Пришлось искать официального сурдо-переводчика. Нашли.
Очень милая женщина умудрялась переводить синхронно. Мы еле успевали следить за ее диалогом с Ольгой и Борисом.
Они стояли на своем - решили брать новостройку. Выпишут детей к бабушке. Потом будут искать вариант для себя. Но сначала им надо на пару месяцев съездить в Турцию.

- Я готова продлить договор, - сказала покупательница своим мертвым голосом, - Мне нужна эта квартира.
- Давайте я найду Вам другую, - предложила я, - За эти деньги можно купить и получше, даже с учетом нашей комиссии.
- Мне нужна эта, - все так же вяло прозвучал ответ.
- Да зачем она Вам?! - не выдержала я этого абсурда.

Женщина подняла на меня безжизненные глаза и скорее прошептала, чем сказала:
- Мой сын год назад купался с ребятами в речке и неудачно нырнул. Его спасли. Но ноги навсегда останутся парализованными. Я хочу, чтобы ему было удобно жить в инвалидной коляске. В этой квартире широкие двери и большой коридор. К тому же с первого этажа он сможет выезжать по пандусу на улицу. Или посидеть на любой лоджии и посмотреть на людей. Мы готовы ждать эту квартиру, сколько понадобится. Сыну всего 15 лет.

Мы продлили договор еще на 3 месяца.

Но через пару дней покупательница позвонила в слезах - у ее мужа, мелкого предпринимателя, возникли очень большие проблемы в бизнесе.
Он решил не связываться с ипотекой и каким-то образом "прокрутить" большую сумму за эти три месяца. Взял кредит, занял денег у друзей, вложил все, что у них было в какой-то проект. Но его "кинули".
И теперь им было не до покупок. Очень жестко стоял вопрос, как рассчитаться с долгами.
Несчастную женщину интересовало, отдадим ли мы аванс, и не отнимут ли у них кредиторы имеющуюся квартиру.

Я ее успокоила. Аванс мы, разумеется, вернем. Это - форс-мажор, а не каприз. И квартиру у них никто не отнимет, если только они сами ее в залог не отдали - на единственное жилье взыскание не накладывается.

Позвонила клиентам, сказала, что покупателя у нас нет и надо все начинать сначала.
Они не очень огорчились.

Квартиру вернули в рекламу. Снова стали ждать звонков.

Но когда дождались, Мария Ивановна отказалась ехать на показ:
- Ольги все равно в Москве нет! Чего ради я зря кататься буду?!
- Но ведь не факт, что ее возьмет тот, кто завтра смотреть хочет. Так, как в прошлый раз, очень редко везет. Чаще приходится показывать и десять, и двадцать раз, - пыталась я вразумить клиентку.
- Тем более! Если не известно точно, что возьмут, зачем ехать? Вы знаете, сколько билеты стоят?!
- Знаю. Я же с Вами ездила. И билеты тоже покупала.
- У вас богатая организация, можете себе позволить экскурсии, а мне каждая копейка дорога. Не поеду зря!
Объяснять, что "богатая организация" не оплачивает проезд своих сотрудников, я не стала.

Ну, и что с ней было делать, с этой Марией Ивановной?!
Валентина она не отпускала в Подмосковье, считала, что маленький еще. Сама ехать не желала. Ольга с Борисом опять были в Турции.
Честно говоря, последнее раздражало. Как можно при нехватке денег на улучшение жилья разъезжать по заграницам, мне было непонятно. Но у каждого свои приоритеты в жизни.

На редкие звонки я отвечала, что квартира снята недели на три-четыре и записывала номера телефонов.

Наконец пришла SMS-ка от Ольги:
- Мы в Москве. Сделала ремонт. Может, продадим дороже.
- С возвращением! - ответила я, - Давай сначала покажем тем, кто еще хочет смотреть.
- Хорошо. В воскресенье могу приехать.

Я обзвонила весь небольшой список. Большинство, разумеется, уже что-то купили.
На просмотр пришли трое.

Молодая пара растерянно посмотрела на результаты Ольгиного ремонта, и ничего не сказав, вышла.
Пожилая женщина побродила по квартире, заглянула во все щелки, открыла-закрыла все краны, ручки на стеклопакетах и дверях, спросила меня, насколько уместен торг, и, услышав, что торга нет, хмыкнув, тоже удалилась.
Молодой мужчина стоял, прислонившись к единственному чистому косяку входной двери, и молча наблюдал происходящее с легкой, еле сдерживаемой улыбкой.

Улыбаться мог только человек с незаурядным чувством юмора.
То, что Ольга назвала ремонтом, заключалось в побелке потолков во всей квартире и стен в ванной комнате и туалете.
Вместо жженой бумаги на потолках, вместо серо-желтого от времени мела на стенах теперь были грязно-голубоватые разводы, как будто белили щеткой для тротуаров. На полу, обоях и даже мебели красовались потеки и брызги известки.
Ольга стояла гордая и довольная собой, явно ожидая похвалы.
Я отводила глаза, не зная, что сказать. Обижать ее не хотелось. Хозяйка старалась все-таки! Может, это был ее первый ремонт в жизни.

Мужчина оторвался от косяка, показал Ольге поднятый большой палец и выразительно взмахнул рукой - беру! Ольга просияла.
Я не поверила своим глазам:
- Берете?!
- Беру, - подтвердил новый покупатель, - Только давайте сначала сходим ко мне - тут недалеко, на соседнюю улицу. Поговорить надо.

Мы распрощались с Ольгой, и пошли к нему.
Виктор жил с женой Татьяной и двумя дочками погодками 5 и 6 лет в маленькой двухкомнатной хрущевке.
В их квартире не было евроремонта. Я не знаю, как назвать то, что с ней сделал Виктор. Ни до, ни после мне не приходилось видеть ничего подобного. Это - сказка!

Маленькое пространство было на удивление удобно организовано. Шкафы встроены, кровати и столы раздвигались, выдвигались, откидывались.
Вместо маленькой ванны "навороченная" душевая кабинка и стиральная машина с сушкой. На фоне изящной мозаики, покрывающей стены.
На 5-метровой кухне каким-то образом поместилась и вся необходимая встроенная техника, и кухонный уголок. При этом было удивительное ощущение простора.
Потолки, двери, окна сияли теплотой отшлифованного и покрытого лаком натурального дерева. На полу замысловатый паркет из разных пород древесины.
Идеально наклеенные дорогие обои.
Ничего лишнего. Все сделано с безупречной точностью и тщательностью руками хозяина.

Виктор, как и его жена, работал инженером на крупном Московском заводе. Он не был ни строителем, ни краснодеревщиком. Он был классическим русским мужиком с золотыми руками.

Эту квартиру они хотели продать. И, добавив денег, купить Ольгину. Состояние их не пугало.
- Я из нее такууууууую игрушечку сделаю! - мечтательно говорил Виктор. И я ему верила.
Так у меня появился еще один клиент.

Мы взяли аванс, заключили договор с Виктором и выставили на продажу его квартиру.
Одновременно стали подбирать новостройку для Ольги.

Покупатель на чудо народного дизайна нашелся сразу. Молодая мать-одиночка Марина решила взять квартиру.
Она со слезами на глазах умоляла больше никому ее не показывать, не без оснований полагая, что могут перебить цену. А денег у нее больше не было. Итак, продавая доставшуюся от бабушки комнату в коммуналке, Марина брала потребительский кредит, занимала деньги у родных и друзей и вкладывала все свои сбережения, чтобы купить себе с сыном нормальное жилье.
- Все просто, - сказала я взволнованной такой удачной находкой девушке, - Вносите аванс и мы снимем квартиру с рекламы.

На следующий день риэлтор девушки приехал в офис с деньгами. Аванс взяли.

Но на душе у меня скребли кошки. Я совсем не была уверена в том, что мои клиенты опять не сорвут сделку.
Внуки давно были прописаны у Марии Ивановны.
Дома в их округе росли, как грибы после дождя. Казалось бы, бери любой и иди оформлять.
Однако мы все смотрели и смотрели один вариант за другим.
На разных стадиях строительства - на этапе котлована и готовые, с отделкой и без таковой. С разными документами - продаваемые по переуступке прав, и уже в собственности.
Ольгу опять ничего не устраивало.

Я предложила Виктору с Татьяной поискать запасной вариант. Они, также как первая покупательница захотели серьезно поговорить с Ольгой.
Снова вызвали сурдо-переводчика и сели за круглый стол.

Ольга клялась, что квартира ей нужна. Что она просто выбирает по деньгам и по душе. Что вот еще парочку посмотрит и скажет, какую берет.
Мария Ивановна кричала:
- А зачем бы я тогда внуков прописывала на свою голову!?

Им поверили.

Виктор отказался искать что-то другое:
- Понимаете, Наталья Михайловна, - говорил он, - Нам ведь не к спеху переезжать. Я столько сил и души в свое гнездышко вложил, что и расставаться жаль. Случайно увидел объявление. Таких домов в нашем городке раз-два и обчелся, а девчонкам моим отдельная комнатка не помешает - вот и соблазнился. Не получится, и Бог с ним! Значит - не судьба.

Мы продолжили поиски квартиры для Ольги.

И опять им небеса послали подарок!
В виде замечательной 55-метровой квартиры с отделкой. Продавал ее бизнесмен, который вложил деньги на котловане, но не хотел ждать собственности - срочно понадобилась наличка. Через две недели она могла быть у него в кармане.
Дом достраивался, КГ намечалась через 3-4 месяца.
Мы приехали на просмотр, как всегда, большой компанией.

Мария Ивановна зашла в квартиру, увидела, как рабочие наклеивают на потолок светлые рябенькие обои, какими пол Москвы заклеено, и строго спросила:
- А кто это вам разрешил ТАКИЕ обои клеить?!
Работяги растерялись. Один из них вышмыгнул за дверь и вернулся с мужчиной в чистой спецовке:
- В чем дело? - спросил пришедший.
- Мне не нравятся эти обои! - заявила Мария Ивановна, не обращая внимания на мои попытки ее угомонить.
- А кто Вы такая, собственно? - смешался от такого напора начальник. Рабочие на всякий случай остановили работу, ожидая дальнейших распоряжений.
- Я хочу купить эту квартиру! - важно произнесла Мария Ивановна.
- УФФФ! - выдохнул прораб облегченно и дал отмашку продолжать поклейку, - Вот купите и наклеите, какие хотите.
- Нет! Вы должны делать так, чтобы людям нравилось. Иначе покупать не будут.
- Да тут все давно продано! - расхохотался строитель, - Напугали ежа...!
Слово за слово, почти поругались.
Хорошо, подошел продавец и отвлек от бестолкового спора.

Квартира по всем параметрам была лучшим из всего, что мы видели до сих пор.
Я взяла какую-то палку, нарисовала огромный вопросительный знак на усыпанном цементом полу в подъезде и выразительно посмотрела на Ольгу, на Бориса, на Марию Ивановну.

Их пальцы заметались в обсуждении. Мы стояли с продавцом квартиры в сторонке, негромко переговариваясь.
- Берем! - сказала Мария Ивановна.
- Замечательно! - сказала я. И протянула Ольге согласие на покупку, - Подпишем?
Она кивнула. Мы заполнили бланк и договорились с продавцом, что завтра он приедет за авансом.

Все были довольны.
Каждый участник цепочки был рад, что она не разорвалась.
Я радовалась и тому, что у клиентов будет замечательная квартира и тому, что наконец-то дело движется к финалу.

Рано радовалась!
Когда мы уже подписывали авансовый договор, позвонила Мария Ивановна:
- Мы раздумали. Эту квартиру брать не будем.
- Что случилось?
- Cегодня еще раз ходили посмотреть. И нам прораб сказал, что соседний подъезд отдадут муниципалитету.
- Может и отдадут. Вам-то что до этого?
- Как что? Прораб сказал, что там будут квартиры очередникам давать.
- Если муниципалитету отдадут, то конечно очередников заселят. Вы их боитесь что ли?
- Наталья Михайловна, Вы меня за дурочку принимаете?! - искренне возмутилась Мария Ивановна моей непонятливости, - Если кто-то из очередников откажется, то эту квартиру продадут по себестоимости. Нам прораб сказал!
- О, Господи! Это ж надо такое придумать! Вы знаете, сколько очередников в каждом муниципалитете?! Одни откажутся, другие возьмут!
- Нет! Вы нас обманываете. Мы знаем, Вам лишь бы на сделку быстрее! А нам прораб сказал, что так всегда делают, - Мария Ивановна не хотела меня слышать и не слышала.
- Никто. Никогда. Так. Не. Делает! Прораб. Пошутил, - я чеканила слова в надежде, что вобью их в голову собеседницы. Тщетно!
- Не надо! Прораб честный человек. Он увидел, что дети инвалиды и решил подсказать, как нам деньги съэкономить. А Вам лишь бы клиентов ободрать! - повысила децибелы Мария Ивановна, - Прораб сказал, когда дом сдадут, мы купим за те же деньги трехкомнатную квартиру!
- Мария Ивановна, дорогая, ТАК не бывает! Но даже если предположить, что в соседнем доме будет продаваться квартира по себестоимости, почему ее должны продать Вам, а не работнику муниципалитета или его родственнику?! Ну, что за наивность, ей Богу!
- Хватит меня уговаривать! - заорала собеседница, - Прораб сказал, что инвалидам отдадут без очереди и даже за оформление не возьмут.
- Ну, если прораб сказал, то мне больше говорить с Вами не о чем, - я положила трубку и извинилась перед продавцом квартиры.
- Я все слышал, - сказал мужчина, - Дай Вам Бог никогда больше не работать с такими клиентами.

С тяжелым сердцем обзвонила всю цепочку, сказала, что сделки не будет.

Марина расплакалась, забирая аванс. Она уже мысленно обжилась в квартире.

Виктор приехал вместе с женой. Татьяна попросила подсчитать, сколько затрачено на рекламу, спросила, сколько стоил вызов сурдо-переводчика.
- Вы сделали все, что могли и не виноваты, что так вышло, - сказала она и отдала деньги.

Это был единственный случай в моей практике, когда люди вернули потраченное на попытки им помочь. Обычно приходится платить из своего кармана.

- Хотел бы я взглянуть в глаза тому прорабу! - со злостью произнес Виктор.
- Скорее всего, он пошутил. Просто его шутку приняли за чистую монету, - ответила я, - Мы же не слышали тон, каким было сказано, что можно купить квартиру по себестоимости. А тон наверняка был ерническим и означал - "Щааааааасссссссс, ага"! К сожалению, его не слышали и Ольга с Борисом. А Мария Ивановна не поняла.
- С другой стороны, жадность должна быть наказуема! Теперь они купят то же самое намного дороже.
- Не купят. У них денег нет, - сказала я грустно, все еще жалея непутевых клиентов.
- У НИХ денег нет?!!! - Виктор смотрел на меня непонимающими глазами,- Вы что, не знаете, что у них собственные магазины не только в нашем городе, но и в Турции?
- Не знаю..., - для меня это действительно было открытием, - А Вы откуда знаете?
- Здрасте!- засмеялась Татьяна, - Мы же земляки,росли все вместе. Наши родители были знакомы. Я с братом Ольги в одну школу ходила. В маленьких городках всегда все на виду.
- Вас ввело в заблуждение состояние их квартиры? - спросил Виктор,- Так она давно для них складом служит.
- Не будем считать чужие деньги, - замяла я разговор. Но обида царапнула.

Месяца через четыре в офисе раздался звонок.
- Наталья Михайловна, Вас какой-то дед спрашивает! - референт перевела его на мой телефон.
- Зз-дррр-авв-сс-твууу-йте! - проскрипел в трубке голос Валентина, - Мма -мма спрр-ашши-ввва-еттт, кко-ггддаа нна-шшу кквва-ррр-ртти-рру ппо-кка-зззы-вва-тть бббу-ддде-тте?
- Передай маме, что наш договор давно истек.

Через час позвонила Мария Ивановна и, как ни в чем не бывало, предложила возобновить договор, раз он истек.

Я отказалась.