Умирает любовь не от старости
В тихом свете угасшей зари,-
Умирает любовь от усталости,
Умирает любовь от любви.
От любви, утомлённой величием
Недоступности красок холста,-
Убивает любовь безразличие,
Убивает любовь пустота.
Называют по имени-отчеству,
Расширяется жизненный круг.
И цветёт по полям одиночество
Горьким цветом душевных разлук.
От неё ни уедешь, ни денешься,
Не утопишь в французском вине,-
Увядает любовь от безденежья
И немеет любовь в тишине.
Умирает любовь не от старости,
Ей другие симптомы близки,-
Умирает любовь от усталости,
Умирает любовь от тоски.
Ю.Алтайцев
(http://www.stihi.ru/2001/12/22-412)
Всем брошенным, кинутым и обиженным, в любви разочаровавшимся посвящается.
Короткое вступление
Беда вымучит, беда и выучит.
Что мучит, то и учит (русская пословица).
***
Если от тебя ушел любимый человек, уясни для себя одну единственно верную истину – тебя оставили потому, что ты перестал устраивать свою половинку таким, каков ты есть. Я говорю от имени мужской части населения, но смею предположить, что эти истины применимы и к прекрасной половине человечества. Все другие причины разлуки, на самом деле, не причины, а следствия. Не стоит путать первоочередное и второстепенное. Ветер дует не потому, что его вызывают раскачивающиеся деревья, а вследствие разности температур воздушных слоёв; деревья же шатаются из-за воздушных колебаний. И любимая женщина теперь не с вами не потому, что встретила другого мужчину, не потому, что ей стало скучно с вами или вы ей надоели; не потому, что перестали понимать друг друга, и не из-за тысячи других всевозможных «причин». Нет. Вы просто перестали её устраивать со всеми своими достатками и недостатками. Именно поэтому она ушла к другому, именно поэтому ей стало неинтересно с вами, именно поэтому нет взаимопонимания. Разумеется, это не относится к форс-мажорным обстоятельствам (например, в случае измены). Остальное же («ты привык, что я у тебя есть», «ты стал меня меньше любить» и т.п.) – это, как выразилась одна моя хорошая знакомая, мелодраматический пафос. Нет здесь никакой поэтической романтики, лишь суровая проза жизни. Усвойте это и сделайте выводы. Вряд ли от этого станет кому-то легче, но, согласитесь, что и заблуждения на счёт своих отношений с бывшей – в этом тоже приятного мало.
Но когда я расстался с девушкой, этого всего не понимал. Искал причины в себе, пытался что-то изменить, корил себя за ошибки… Однако ошибки случаются не потому, что мы хотели их совершить, а потому, что тысячи событий, действий, связей приводят к определенному результату, который мы расцениваем как неправильный. И винить себя в совершенной ошибке – вот настоящая ошибка! Нужно просто принять этот урок судьбы и впредь поступать в соответствии с выводами, которые мы получили, сделав что-то не так. И я ещё не раз скажу об этом дальше. Грустить о содеянном – глупо, ибо прошлого не изменить. Мобилизовать все свои силы и направить их на преодоление сложившейся ситуации, а не думать о том «вот если бы я сделал так, а не иначе…» - это единственно верное решение! А ещё стоит помнить о том, что истинно любящий человек простит любую ошибку, примет вас любого, а иначе – нет любви! Нельзя любить «меньше», нельзя любить «как-то иначе», не может любовь «измениться». Любовь одна, и она либо есть, либо её нет. Другое дело, это высокое чувство может омрачаться обидой, самолюбием, недопониманием, иными проблемами… Но любовь простит и победит всё. Ведь любовь – это не только влюблённость и страсть, но и готовность принимать человека со всеми его недостатками и добродетелями, готовность простить, утешить; любовь, наконец, - это взаимообогащение. И если мы этого не понимаем, не чувствуем, то ничего путного не выйдет. Если тебе говорят, что отношения и счастье легко разрушить, что прекрасное – зыбко и легко ранимо, то и это заблуждение, эта позиция изначально обречена на провал! Грош цена в базарный день тем отношениям, которые могут быть так легко разрушены! Значит, эти отношения с первых минут питались и были скреплены одной лишь страстью, сиюминутным увлечением и симпатией, либо они, эти отношения, вопреки всем громким словам влюбленных, не готовы к серьёзным испытаниям. В любом из этих случаев исход один – разрыв, разлука, расставание… Не знаю, понимал ли тогда я это… В песне Многоточие «В жизни так бывает» есть такие слова:
А ты сидела рядом,
Меня гладила рукою,
И тихо говорила:"Я всегда буду с тобою!"
И тебе почему-то я верил,
Хотя знал что всё проходит!
Но влюблённые глаза
Не видят того, что происходит!
- наверное, в этом есть доля истины. Куплеты будто списаны с моей жизни… Как слепы и самоуверенны мы в вечном счастье! Но вечно лишь непостоянство. И принимаем мы всегда только то, что хотим, но не истину. Влюбленный человек видит в предмете своего обожания тот идеализированный образ, который ему рисуют его воображение, его представления о том, каким должна быть вторая половинка. Поэтому не стоит удивляться, когда созданный нами образ постепенно перестаёт соответствовать тому человеку, которого любим. Наша же настоящая задача состоит в том, чтобы понять: наш идеал никогда, ни в чьем лице не будет воплощён в реального человека. Мы можем повстречать лишь того, который наиболее близко похож на наш идеал. И вот тогда это нужно ценить, цепляться зубами и когтями, изо всех сил стараться сохранить свою любовь…
1
«Я написал твоё имя на небе,
но его унес ветер. Я написал твоё
имя на песке, но его смыли волны.
Я написал твоё имя у себя в сердце,
и там оно останется на веки»…
Джесика Блейд
Помните песню со словами «Это удивительный был аттракцион, так ещё никто не любил, как я и он…»? Это о нас. Мы любили друг друга со всей нежность и страстью, на которую были способны наши души. Иногда не нужно было и слов, чтобы понять друг друга. Мы доверились и растворились друг в друге. Мне казалось, что и жизни всей не хватит, чтобы сказать моему любимому человечку, как сильно люблю. Я забыл обо всём и обо всех. Для меня не существовало ничего, кроме неё. Разговоры – только о ней, мысли – лишь о ней, восхищение – только ею, молитва – только ей, моему божеству! Замечательно написал Асеев:
…Я ничего не хочу знать -
Бедность друзей, верность врагов,
Я ничего не хочу ждать.
Кроме твоих драгоценных шагов.
Это как раз про меня! Самые красивые слова – друг другу, самые ласковые прикосновения, самые нежные объятия, самый невероятный секс. Все было самое-самое… Всё было так сказочно и красиво, что, порой, не верилось в это безоблачное счастье. По нашим письмам и словам, сказанным друг другу, можно было составлять сборники книг о яркой, настоящей, непревзойдённой любви. Целый год несказанной радости, упоения и сладкого безумия. Даже в разлуке мы видели радость ожидания друг друга. Бунин когда-то писал: «любовь вносит идеальное отношение и свет в будничную прозу жизни, расшевеливает благородные инстинкты души и не дает загрубеть в узком материализме и грубо-животном эгоизме» - и это воистину так! Любовь - это то, что делает нас людьми. Это то, что возносит тебя до небес и бросает в пучину страсти, когда ты смотришь в её глаза. Что значит люблю? Когда ты целуешь любимого человека и чувствуешь на устах вино, потому что поцелуй с ней опьяняет тебя, и тело твоё горит огнем без жара и холода. Когда держишь её за руку - ты держишь самое сокровенное и дрожишь, боясь потерять; ты ликуешь, чувствуя рядом свое сокровище, свою звёздочку ясную, свой мир. Любить - это значит жить вне тела и вне времени, ибо любят души, а не плоть. Любовь - это когда всё вокруг цветёт, даже если на улице снег и лютый мороз. Любовь - это кокаин, который не приносит вреда; это наше самое высокое, самое человеческое, самое лучшее, что может быть в человеке. Любовь, наконец, это единение двух душ, это рождение чего-то нового, более сильного и светлого, чем было. Любить - значит желать подарить ей весь мир, бросить к её ногам всё небо, устланное звёздами, и этого будет мало. А ещё любить - это значит ты хочешь встать на самой высокой горе и крикнуть всему миру: "я люблю" - и смеяться от счастья, переполняющего твое сердце... Это всё о нас! Конечно, были и мелкие недомолвки между нами, порою – споры, но всё это гасло в ослепительном свете наших чувств. Мы горели в пламени любви, мы сгорали в этом всепоглощающем огне и возрождались, словно фениксы, вновь. Ведь любовь - это чувство, которое освобождает от всей тяжести и боли жизни.
Иногда, когда мы были в разных концах города, я мог мысленно кричать ей:
«Любимая, желанная, нежная, хорошая моя, ты слышишь меня? Я безнадёжно влюблён в тебя! Ты одна на всю вселенную! Ни в одном мире ни в одной галактике нет такой, как ты! Ты мой ангел, мой свет, моё небо, мои звёзды! Я тобою дышу, слышишь? Мне хочется рыдать от счастья, когда думаю о тебе! Чувствуешь, как бьется сердце? Оно стучит для тебя! Оно в твоих руках! Хочу быть твоим рабом! Хочу, чтоб ты терзала и истязала меня! Одари меня своим взглядом, и я буду ликовать, озарённый жаром твоей любви!» - и я знаю, она воспринимала сердцем мой крик. «И мне до тебя, где бы ты не была,
дотронуться сердцем не трудно»…
Нельзя было нарадоваться, находясь рядом с ней. Знаете, что значит обнимать её? Никто не знает – это прикосновение к счастью. Это кайф, который никогда не знал ни один наркоман… Тебе, любимая, вся жизнь моя принадлежит!...
А ещё любить - это значит умереть, когда умирает любовь. Как любовь окрыляет, так её смерть бросает вниз, в пропасть мрака и беспросветной печали. Любить - это значит ненавидеть себя и весь мир, когда любимый человек бросает тебя. Там, где в сердце жило это чистое и светлое чувство, отныне ютятся бесконечная грусть и тоска, а в душе, словно опухоль, растёт серая безысходность. Она поедает разум и тело, и чем больше ты думаешь о ней, безвозвратно ушедшей, тем меньше хочется жить. Любить - это значит отныне ты остаешься один наедине со своим горем, когда нет рядом той, ради которой готов на всё. Любовь умирает, и эта утрата оставляет глубокий шрам на измученной душе - душе, которая долго не сыщет покоя и будет метаться, словно птица в холодной клетке. Любить - это значит лить слёзы до тех пор, пока они не иссякнут, и твои глаза, прежде блестящие и живые, превратятся в два иссохших колодца. Любить - это значить проклянуть тот день, когда встретил её - самую лучшую, самую красивую, самую ласковую, самую-самую. Любить - это значит ощущать, как твое сердце, ранее пылающее жаром, покрылось корками льда, и его холодные кристаллы до сих пор ранят душу. Любить - это не только быть счастливым, но любить - это ещё и платить по счетам за капельку рая, так нежданно разбавившей твою блеклую жизнь…
Говорят, ничто не вечно под луной, и чем безоблачнее небо над головой, тем разрушительнее потом будет шторм. И вот однажды между нами стремительно пролетел торнадо…
2
"У тех, кто по-настоящему любит,
не может быть депрессии. Депрессия
возникает только у тех, кто зациклен
на себе. А любящий думает о другом
человеке, о том, кого он любит.
И даже, если любимому человеку плохо,
у него не опустятся руки и не будет
депрессии. Ему не до слез..."
Анхель де Куатье
Это случилось в один день. Сначала я узнал, что мои родители потеряли свой бизнес. Полный банкрот. Чтобы избавиться от кредиторов, им даже пришлось продать свои машины, дом и загородную дачу. А мне оставалось чуть меньше года, чтобы получить диплом юриста. Но на семь месяцев далеко не дешевого обучения денег уже не было. В это же день мне позвонил мой знакомый доктор, занимавшийся моим пошатнувшимся здоровьем, и сообщил страшную новость: у меня обнаружили опухоль. Опухоль, которую нужно срочно лечить, а лечение это исчисляется не десятками и не сотнями гривен… Всё это оказалось для меня тяжелейшим ударом. Словно я оказался в огромной яме, заполненной пауками, которых так ненавижу и боюсь... Ещё вчера всё было хорошо, а сегодня мир рушился. Я остался без денег, без образования, без здоровья и без будущего. Что меня ожидало впереди? Не знаю, но воображение рисовало самые черные перспективы. А ещё была Света – девушка, которую я безумно любил. Которой хотел дать всё: счастливую семью, достаток, радость пребывания вместе. Мы часто мечтали с ней о совместном будущем. А что теперь? Я превратился в нищего больного человека и поэтому не мог своим присутствием омрачать её жизнь. В те минуты я полагал, что жизнь моя кончена. всё пропало, всё исчезло. Находясь будто в тумане, словно оглушенный, я набрал её номер и всё рассказал ей. А потом тихим голосом сообщил, что, наверное, мы теперь не пара друг другу. Что ей не нужен инвалид, да к тому же и бедный. Я сказал, что не хочу быть для неё обузой, не хочу обременять её существование собой. Не знаю, искренне ли я говорил в те минуты, трудно теперь вспоминать, что двигало мною и о чём думал тогда... Но уверен, что в тот момент хотел услышать нечто подобное: «Нет, что ты! Ты мне нужен, я люблю тебя, чтобы ни случилось! Мы справимся с этим вместе…»
Но всё обернулось иначе. Через день, когда мы встретились, чтобы пойти ко мне в квартиру, вот что она сказала:
- Ты… ты… да как ты можешь мне такое говорить? Разве я с тобой из-за денег? Разве я с тобой из-за твоего здоровья? Да мне стоит щелкнуть пальцами, и ко мне прибежат богатые дяди и всё мне дадут. Но мне не нужны такие отношения. Я любила тебя! Разве хоть раз я тебя не поддержала, бросила, ушла, оставила в беде? Зачем ты всё это мне говоришь? Неужели не понимаешь, что люблю тебя просто за то, что ты есть? Я же говорила тебе, что боюсь, боюсь, что всё это разобьётся о непонимание. Зачем ты меня оттолкнул? Я к тебе со всей любовью, как маленький щенок, а ты – пинком под зад меня. Чем я такая плохая? Разве тебе со мной было плохо?.. Ты просто взял и растоптал наше счастье… Ты оказался таким же, как все. Ты просто привык ко мне –есть, хорошо, нет, ну тоже неплохо…
Она говорила ещё много слов, и слёзы лились по её щекам нескончаемым потоком. Я пытался её утешить, успокоить, просил прощения. Но она уже не слышала меня. Она говорила и говорила. Вспомнились все наши мелкие раздоры за год, вспомнились все мои недостатки и всё то, о чем, казалось, было забыто.
- Я строила наш с тобой хрустальный замок по кусочку, не оглядываясь на нашу вообще несхожую непохожесть, - говорила она сквозь слёзы. – Просто хотела сделать тебя счастливым, показать как это, когда всё-всё прекрасно и жизнь стоит того, чтобы жить. Прятала слёзы столько раз, не показывая тебе, как ранят меня твои холодные слова и непонимание…
А я шёл рядом и просто был ошарашен. Весь год я жил в блаженном неведении и думал, будто всё прекрасно. Оказалось, всё недовольство просто копилось внутри, чтобы теперь выплеснуться на меня. За время наших встреч я, конечно, тоже проглатывал некоторые обидные моменты, но всё, что казалось мне неправильным, старался высказывать. Своё недовольство показывал сразу, хотя, может, это и неправильно. Однако никто из нас не идеален, все мы храним что-то тёмное внутри себя, но мне было плевать на все её недостатки, потому что я счастлив рядом с ней!..
В тот вечер я проводил её домой. На прощание мы коснулись друг друга губами. Она скрылась за дверью квартиры, а я пошёл домой. Лицо моё было мокрым от слёз. Соленая вода лилась и лилась из глаз. Невыносимая тоска придавила меня всей тяжестью безысходности. Кое-как добравшись домой, я обессиленный упал на кровать и беззвучно зарыдал. Рыдал, рыдал, рыдал. Всё смешалось в одно – разлука, болезнь, весть о банкротстве родителей. Полночи я лежал в иступленном отчаянии, потом забылся на время. Мне снились кошмары, я видел свою смерть, я видел Свету – будто мы с ней помирились… Утро принесло рассвет и боль пробуждения. Первым делом отправил ей смс. Она ответила – кратко и лаконично. Я понял, что сейчас ничего не сделать. И ещё я понял, что наша любовь умирает, пламя страстей гаснет под холодным дождём обиды. Странно, но в те минуты меня больше заботило не состояние моего здоровья, а наша разлука. Первый день после ссоры прошел словно в тумане. Утром мне удалось что-то запихнуть в рот, хотя аппетита совсем не было, после чего я завалился на диван и до вечера пролежал под одеялом, то плача, то забываясь от тревоги и боли. Затем была бессонная ночь. На следующий день всё повторилось. К вечеру, не вытерпев, я попросил её о встрече или о звонке, на что она ответила: «Ты меня решил добить? Я и так еле держусь после того разговора, после всего… Ем валидол, я – одна большая рана… Дай зажить, мне херово, я злюсь, нервничаю, хочу сдохнуть. Я не могу помочь никому, даже себе». Она не хотела ни встреч, ни разговоров со мной. Её было очень плохо, и причиной тому был я. Я разрушил нашу любовь, я решил, что имею право выбирать за неё – быть ей со мной или нет, и теперь осознание этого кровожадно вгрызалось в мои сердце и мозг.
Потянулись серые длинные дни и одинокие ночи. Мы обменивались с ней ничего не значащими смсками. Я погрузился в пучину депрессии, захлебываясь в черных волнах отчаяния и безысходности. Ничего не хотелось делать. Забросил учебу, забыл друзей. С большим трудом заставлял себя что-то съесть. Мой рацион по объёму сократился в два – три раза. Пища утратила вкус, запах её исчез. Моё и без того худое тело теряло вес прямо на глазах. Печаль, уныние и тоска стали моими лучшими друзьями. Я мог идти из кухни в комнату, вдруг вспомнить о том, как мне было хорошо со Светой, и тут же боль разлуки накатывала на меня, лишая сил. Я просто падал на пол, задыхаясь от слёз, и лежал, ожидая, пока не прекратится приступ отчаяния. Моим любимым и единственным занятием стало времяпрепровождение на кровати под одеялом. Жалкий и ничтожный, я превратился в беспомощного невротика. Начал внезапно просыпаться рано утром, будто от удара, и мысли о том, как всё плохо, настойчиво лезли в голову и роились там, словно стая ядовитых ос. Я пил валидол, корвалол и транквилизаторы. Но они помогали лишь на время – я засыпал, а потом просыпался с новой болью и отчаянием. Мой мир рушился. Все мои мысли, действия, планы на будущее – всё было связано со Светой. И теперь это всё разваливалось на тысячи мелких осколков. Я превратился в тень самого себя. В уголках глаз пролегли темные пятна, черты лица заострились от худобы скорбного выражения. Иногда мне хотелось схватить нож и перерезать вены на запястьях, но даже на это у меня не хватило ни сил, ни воли, ни смелости. Так прошла одна неделя. За ней – вторая. В груди у меня поселилась невыразимая тревога, которая особенно сильно терзала меня ночами и утром. Стало болеть сердце. В голове постоянно висел один вопрос: «Что делать? Как жить дальше без неё?» Единственная соломинка, за которую я цеплялся – это мысль о том, что она окончательно не разорвала наши отношения, не сказала «мы расстаемся». Но вдруг она сейчас перестрадает и после этого поймёт, что уже ничего ко мне не чувствует? Вдруг мой проступок разбил её сердце окончательно? И тогда всему придет конец. Снова и снова меня одолевала эта неизвестность, неопределенность. Я превратился в комок нервов и боли, стал ненавистен сам себе, но ничего не мог с этим поделать. Однажды позвонил ей, но она ответила, что не хочет со мною разговаривать, попросила дать ей время, по прошествии которого она всё мне объяснит… Время шло. Меня начали посещать мысли, не появился ли у неё кто-нибудь. Какой-нибудь друг-утешитель. Она очень красива, умна и эффектна, поэтому вокруг неё всегда было много мужчин. И что, если один из её друзей вдруг станет для неё больше, чем просто друг? Сама мысль о том, что кто-то будет рядом с ней, будет обнимать её и целовать, повергала меня в такое чёрное безумие, что я готов был рвать и метать вокруг. Воображение рисовало картины одна страшнее другой.
Через пару недель мы встретились у неё дома. Я пришёл с цветами и извинениями. Она была грустной и безучастной. Я просил прощения, уверял, что никогда не повторю прежних ошибок. На мой вопрос, любит ли она меня, был ответ – любит, но уже не так. Я поинтересовался, хочет ли с троить отношения дальше. Она сказала: «С одной стороны хочу, с другой – нет». И эти её слова резали сердце не хуже ножа. Потом мы снова принялись обсуждать причины нашей ссоры, я стал доказывать, что мои слова не были столь критическими и обидными, как она говорит. Начался спор. В итоге, не выдержав, я вскочил и хотел уйти. Уйти навсегда, поставить жирную точку в наших отношениях. Но она меня вернула. Мы обнялись. Я заплакал. Немного посидели, о чём-то неважном поговорили. Потом я ушёл, но почему-то в сердце всё равно была тревога. В памяти застряли слова: «люблю, но уже не так». Интересно, а как тогда? Полулюблю? Или не-так-сильно-как-раньше-люблю? Я вернулся домой, и снова потекли серые будни. Потом мы ещё раз виделись, но эта встреча была почти такой же холодной, как и предыдущая. Она говорила о депрессии, о том, что мои слова, моё поведение сильно её надломило… А я чувствовал себя чужим рядом с ней, не ощущал её. Словно у нас не было близости, словно мы не пережили столько счастья. Недели страданий перечеркнули месяцы радости.
Однажды вечером я решил прогуляться по городу, чтобы хоть как-то упорядочить мысли и решить, что делать дальше. Долго бродил по тёмным холодным улицам и как-то незаметно для себя вышел к нашему любимому кафе. По радио играла песня The Beatles «Yesterday»:
Why she had to go I don't know, she
wouldn't say
I said something wrong, now I long
for yesterday …
Как это было тематично… Меня захлестнули воспоминания, и я решил зайти выпить чаю. Столик, за которым любил сидеть со своей девушкой, был занят. Там сидела Света и какой-то незнакомый мне парень. Они пили коктейли и о чём-то мило беседовали. Она улыбалась и смеялась. На лице её не было ни тени грусти. Первой моей мыслью было: быть может, ей очень плохо из-за нашей ссоры, и она встретилась с другом, чтобы поговорить, отвлечься от печальных мыслей?» Но что-то ёкнуло в моём сердце, какая-то новая смутная тревога забралась в душу. Я вышел из кафе и стал их ждать. Минут через тридцать они вышли на улицу и, держась за руки, направились в сторону её дома. «Держаться за руки? И что с того? Просто скользко вокруг, и она опирается на него, чтобы не поскользнуться и не упасть», - успокаивал я себя, а сердце стучало и стучало всё сильнее. Озябшими пальца достал телефон и отправил ей смс: «Привет! Как дела? Что делаешь?» Через полминуты она достала мобильник, прочитала моё послание, и убрала телефон обратно. Может, ответит чуть позже? Стараясь держаться на достаточном расстоянии, чтобы не быть замеченным, я следовал за ними до самого дома. Они остановились у её подъезда. О чём-то недолго говорили. Потом она поцеловала его в губы. Это был обычный, лёгкий поцелуй. Не в засос, без страсти. Но он был, этот поцелуй. Сердце моё словно оборвалось в груди. В тот момент я понял, что это конец (на самом деле, так до конца и не осознал, всё надеялся…) В голове крутилась мысль о том, что нашего союза больше нет. В тот момент я чувствовал обиду, злость, гнев, не понимал, почему она не сказала мне всю правду? Наконец, они распрощались. Она скрылась за дверью подъезда, а он направился к остановке. Мне хотелось побежать за ним. Хотелось ударить его в нос, повалить на землю и покрывать ударами это гнусное лицо, которое смело прикасаться к моей девочке. Я хотел избить его до полусмерти. Отбить почки, порвать печень. Темно и безлюдно кругом. Во внутреннем кармане куртки лежит пистолет с резиновыми пулями. Выстрелить в затылок и, когда он потеряет сознание, превратить его в ничто. Никто не узнает, что это сделал я. Он меня даже не увидит. Снять часы, забрать мобильник, вытащить деньги – всё сойдёт за ограбление… Но нет. Сначала нужно во всём разобраться. Этот парень ни в чем не виноват. Она по своему желанию с ним была. Значит, она со мной играет… «Стой! Стой! – вдруг воспротивился мой разум. – А что, если она не хочет тебе говорить сразу, что всё кончено? Может быть, она тебя бережёт и жалеет? Не хочет вот так сразу ошарашить новостью о «разводе»? Ведь тебе и так сейчас очень тяжело, и она это прекрасно понимает… Может быть, она ждёт, что ты сам сделаешь первый шаг к расставанию…» Мысли, оправдывающие её поступок, рождались одна за другой. Но уже не было веры ни этим мыслям, ни ей. Ведь вера без дел мертва, а дело нашей любви погребено под пеплом обмана… Горькое разочарование и обида наполнили моё сердце. Я всегда думал, что если бы она разлюбила меня или появился другой в её жизни, то Света сказала бы об этом сразу, и не тянула бы кота за хвост. Мы даже договаривались об этом, как только начинали встречаться. Но она меня обманула. Она решила играть со мной. Что ж, я принимаю эту игру. Немного позже вечером она прислала мне смс: «Я дома, сужу пишу реферат. Как-то грустно». Вот как это называется – реферат! Значит, её нового друга я буду звать Рефератом.
Всю ночь я не мог уснуть. Мне не помогли никакие таблетки, ничто не могло успокоить уязвленное самолюбие. Ко мне в разум вновь заглянула реальность: жестокая и неумолимая. Помимо краха отношений со Светланой, теперь я думал и о другом: у меня практически не осталось средств к существованию, а это значило: нечем платить за аренду квартиры, нечем платить за учёбу и не было денег, чтобы начать лечение. Через пару часов после полуночи, не вытерпев тишины и въедливого шепота несносных мыслей, я встал, оделся, умылся и, включив радио, уставился на белый лист бумаги и ручку, лежавшие передо мною. Единственно верным теперь было одно: что-то делать. Пусть ничего не хочется, пусть во всей жизни нет смысла и пусть нет будущего – но нужно что-то делать. Пальцы неохотно сжали ручку – без смысла, просто так. Из динамиков раздался голос Ёлки – песня «Не падай духом». Я невесело усмехнулся – мелодия была как нельзя кстати. Немного подумав, я разделил лист бумаги на два столбика. Первый назвал «плюсом», второй – «минусом» и в течение следующего получаса вписывал недостатки и добродетели Светланы. Её плюсы и минусы. Потом, когда устал думать об этом, перевернул листик и составил список моих проблем. Не считая разбитого сердца, на первом месте стоял пунктик «Отсутствие денег». Что ж, нужно решить эту задачку. Будут деньги, отпадут и другие проблемы (кроме несчастливой любви, разумеется). До утра я просидел за столом, напрягая свои извилины и решая, что делать дальше. Этот извечный вопрос – как быть и что делать… Чем больше я думал, тем яснее мне становилось, что уже никогда между мной и Светой не будет прежних отношений. Она меня обманула и предала. А я поверил её лживым словам о том, что ещё хочет быть со мной. Говорят, от любви до ненависти один шаг. Что ж, она подтолкнула меня к этому шагу. Во мне начинала закипать ярость. Я люблю и ненавижу тебя, Света!
Но тогда я ещё не знал, что такое настоящая ненависть.
3
В глаза ты смотришь другому,
Который тебя ласкает…
Себя ты ему раздаришь,
Меня же ты знать не хочешь…
Нэнси – Дым сигарет с ментолом
Чтобы сократить расходы, я съехал с квартиры, перебравшись в общежитие. Мне удалось договориться с комендантом о том, чтобы в комнате кроме меня никого не было, поэтому я не испытывал особых неудобств. На оставшиеся скромные сбережения я начал лечение своего заболевания. Чтобы затянуть дыры в учёбе из-за пропущенных занятий, сел за учебники и конспекты. Кажется, жизнь потихонечку возвращалась в прежнее русло. Побывав в липких лапах депрессии, я понял одно: чтобы ни случилось с человеком, какая бы ужасная ситуация ни произошла. рушится не жизнь человека, а всего лишь его представление о том, какой должна быть эта жизнь. Вот я наивно полагал, что поженюсь со Светой, у нас родятся детки, и будем мы жить долго и счастливо и у умрем в один день. Да с чего же я взял, что так и будет? Потому что мне всего лишь хотелось этого? Распланировал своё будущее, а потом плакал, потому что планы рухнули. Да, я пытался что-то делать для задуманного, пытался воплотить в жизнь желаемое… Но эти планы – лишь один из вероятных путей развития, одна из тех реальностей, что может воплотиться в жизнь, а может – и нет. Горевать о том, что могло бы быть, глупо! А ведь могло быть и так: мы бы поженились, у нас бы появился ребёнок, и вдруг – ссора. Или измена. Или ещё что-нибудь. Разрыв, развод. Вот тогда бы, наверное, я горевал куда больше, чем сейчас. А теперь у меня есть свобода и возможность выбора. Я выбираю жить дальше, идти до конца. А что получится из этого выбора – неизвестно никому.
Через день я устроился к своему двоюродному дяде на работу. Он содержал собственную страховую компанию и давно меня звал к себе, но так как нужды в деньгах не было, я не особо интересовался этим предложением.
- Похудел ты, племянничек! - качал головой Пётр Васильевич, когда я пришел к нему в офис. – Ну, ничего, откормишься! Главное, чтоб в голове не убывало!
Я стал работать после учёбы и по выходным. Приходилось проверять бумаги, копаться в договорах, сверять лицевые счета и делать кучу другой скучной работы, но дядя платит щедро, да и сам процесс труда отвлекает от плохих мыслей.
Через неделю я снова встретился со Светланой. Не стал её ничего говорить о том, что видел. Вместо этого принес букет её любимых цветов, открытку с извинениями. Мне интересно было знать, как далеко она зайдёт в своей лжи. Странно и больно теперь было быть рядом с ней. Мы доверяли друг другу самое сокровенное, были единым целым, познали плотскую усладу, служили поддержкой и опорой друг другу, делились своими радостями и печалями… Мы построили целый мир - мир лишь для нас двоих… А теперь мы чужие. Её тело, которое я так любил ласкать, теперь ласкает другой. Её губы больше не принадлежать мне. Люблю и ненавижу её! Но я стараюсь выглядеть спокойным. Мы обмениваемся парой бессмысленных фраз.
- Ну, как ты? – спрашиваю, заглядывая в её удивительные глаза.
- Плохо… Настроения нету, ничего не хочется.
«Кроме, разве что, ходить с другом в кафе», - мысленно добавляю я и участливо ей киваю.
- Свет, ты меня любишь? - спрашиваю я наконец. – Только ответь честно. Если уже нет, то скажи об этом сейчас. Может, у тебя есть кто-то другой?
- О каком другом ты говоришь, Игорь? – раздраженно спрашивает она. – Я и с собой разобраться не могу, а ты говоришь о каких-то других…
- Ладно, извини. Просто спросил… Так любишь меня?
- Да, - тихо отвечает девушка. – Люблю.
- Хочешь и дальше строить наши отношения? – спрашиваю я, пребывая в некотором замешательстве.
Она так искренне говорит, что я не чувствую фальши в голосе, не замечаю лжи в мимике. На юридическом кружке, который я посещал около двух лет, нас довольно неплохо научили отличать лгунов от тех, кто говорит правду. Значит, или Света действительно меня не обманывает, либо она хороший, очень хороший актёр. Может, она что-то задумала? Я мог бы спросить её прямо в лоб о том вечере, когда застал мою девушку (или не мою) с другом (или не с другом?), но тогда я не узнаю, к чему весь этот фарс. А я очень любопытен.
- Я хочу дальше отношений, но боюсь – вдруг опять прогонишь?
- Не прогоню, - уверяю я и добавляю: – А ты не уходи.
- Я и не ухожу.
Мы посидели ещё немного. Я пытался её поцеловать, но она как-то ненавязчиво уворачивалась, не позволяла моим рукам скользить по её телу под одеждой, избегала близости, хотя совсем тоже не отворачивалась. Создавалось такое впечатление, будто она не хочет моих ласка (чтобы не изменять другому?), но и явно мне не говорит о нежелании чувствовать физическую близость. Не отпускает, но и не подпускает. Что же ты задумала, моё солнце? Как бы я хотел знать, где и с кем проводишь свободное время, какие слова пишешь или говоришь по телефону. Ну ничего, любимая, я узнаю, в какую игру ты меня решила втянуть.
Мы разошлись довольно тепло. В глубине души меня всё ещё грела надежда, что всё будет хорошо, ведь она любит меня! Но я гнал от себя это лживое обманчивое чувство благополучия. Я верю своим ушам, но также верю и глазам. Что ж, время покажет, а спросить Свету о том вечере с Рефератом всегда успеется.
Я вернулся в свою комнату в общежитии.
Через несколько дней, не вытерпев бездействия и желания удовлетворить жгучее любопытство, я решил последить за Светой. Эта бредовая мысль, которая никогда прежде не посещала меня, отныне владела мной очень часто. Мне пришлось тепло одеться и ехать к Свете.
Около часа я наблюдал за её окном, непонятно на что надеясь, и, порядком, замёрзнув, решил ехать домой. Мой нос к тому времени утратил чувствительность, губы онемели, пальцы рук превратились будто в лёдышки. Стопы болели от мороза. Я выпил около пяти чашек кофе из автомата, и меня немного мутило. Пора было возвращаться в общежитие и греться. Бросив последний взгляд на окно, я остановился и на время забыл о пронизывающем холоде. Вот оно! Она куда-то собирается. Было полдевятого, и мне совершенно стало понятно, что света собирается не за хлебом в магазин. Можно, конечно, предположить, что она встречается с какой-нибудь подругой, но что-то мне подсказывало совершенно обратное. Спрятавшись в тени гаражей, я превратился в ожидание. Моё сердце стучало в предвкушении разгадки большой тайны, хотя я уже догадывался, куда направляется моя возлюбленная. Через двадцать минут она вышла из подъезда и спешным шагом направилась к остановке. Наверняка, её нужно к метро. Главное, не попасться ей на глаза, но и не упустить её. На моё счастье, к останове подъехали сразу две маршрутки. Подождав, пока Света сядет в одну из них, я быстренько заскочил во вторую. Мимолётом подумал о том, что, если я собираюсь играть в детектива, было бы неплохо обновить свой гардероб и приобрести новую одежду, в которой Светлана меня не видела. Мы доехала до станции метро и вышли на одной остановке. Пока мне удалось удачно скрываться.
В метро я успешно сел в соседний вагон и смог даже украдкой наблюдать за моей девочкой. За этой сукой, которая, как ей кажется, обводит меня вокруг пальца. Уж лучше бы ты, дорогая, рассказала мне обо всём сразу. Но ты, малышка, утаила от меня свои планы. Ты предала меня, а пощады предателям быть не должно! Я посмотрел на своё отражение в окне, за которым мелькали стены тоннеля, и вместо себя увидел злобно ухмыляющегося худого человека с глубоко посаженным глазами и бледным лицом. Любовь окрыляет, но она же и забирает эти крылья, сжигает их, бросая на самое глубокое дно ямы, имя которой – разбитое сердце. Мне вспомнились слова Светы: «Я одна такая… Я лучшее, что у тебя было или будет…» - и, я, счастливый тогда, радостно соглашался с этим. Но любовь, как говорил великий Платон, ослепляет, ибо любящий становится слепым по отношению к предмету своей любви. Но теперь-то прекрасно понимаю: самым счастливым буду рядом с той женщиной, которая будет со мной до конца дней моих. Со Светой я был счастлив целый год – но последний месяц всё перечеркнул. За безумное счастье сполна расплатился ещё более безумной болью. Воистину, после наслаждения приходит страдание!
Мы вышли на конечной станции. Оставаясь на почтительно расстоянии, стараясь затеряться в толпе, я неотступно следовал за той, кого хотел назвать своей женой. Она поднялась по ступеням перехода и оказалась на улице, где её ждал тот самый друг, которого я уже знал по прошлому вечеру. Интересно, этот друг знает обо мне? Знает ли он, что Света не рассталась со мной? Наверняка, она что-то наплела ему обо мне. О да, теперь я знаю, она – мастер хитросплетений, она – главный актёр в театре лжи! Набравшись наглости, я, отвернувшись в сторону, прошел рядом с ними – как раз в тот момент, когда они забылись в приветственном поцелуе. Было странно и неприятно видеть, как человек, которому хотел посветить всю свою жизнь, находится в объятиях другого. Как будто смотришь фильм и не до конца веришь, что всё это происходит на самом деле. Как же мне хотелось залезть в свою голову и стереть оттуда мысли о любви, удалить эмоции, вычеркнуть из памяти образ любимой девушки. Но человек слаб, ибо он находится в плену своего разума – сам создаёт свои привычки, свои убеждения, свои прогнозы и тут же рождает страх их не реализовать, становится жертвой придуманных иллюзий, которыми и живёт всю жизнь. Самое страшное во всём этом то, что даже осознавая причины и истоки своих душевных проблем, ты всё равно не можешь с ними справиться. Мысли сами, без спроса, лезут в голову; эмоции без разрешения терзают душу… Остается лишь ждать, когда (как там звучит это умное слово?) дезактуализируется жизненная драма, то есть станет блеклой и далёкой. Душевную боль невозможно вылечить, её можно слегка заглушить, отвлекаясь на другие занятия, решая другие проблемы. Не знаю, помогло ли мне то, что я следил за своей девушкой, но в тот момент однозначно чувствовал себя лучше. По крайней мере, не страдал от неизвестности.
Света и Реферат неспешно направились вверх по главной улице и, кажется, я даже знал, куда они идут. Небольшое гламурное кафе, стилизованное в деловом ключе, было одним из тез заведений, куда мы вместе раньше любили заглядывать. М-да, у женщин мужчины меняются, а кабаки остаются прежними. Однако мне как нельзя лучше подходила эта кафешка – столики там были разделены перегородками, и соседи не могли видеть друг друга. Моё предположение оказалось верным, и сладкая парочка решила посидеть именно в том кафе. Я подождал, пока они выберут место (удивительно, это наш любимый столик!) и, наблюдая за ними через окно, выбирал, где бы устроиться и мне. Вокруг них всё уже было занято, а мне просто необходимо усесться по соседству с ними. С одной стороны столик был занят тремя арабами, с другой стороны в одиночестве сидела девушка и медленно цедила какой-то коктейль розового цвета. Я начал нервничать, не зная, каким образом сесть возле них. Мне просто необходимо услышать, о чём они там воркуют. Дыхание моё участилось, а сердце забилось в тревоге. Впрочем, к подобному состоянию в последнее время привыкать не приходится. Не знаю, о чём тогда думал, но, набравшись смелости, вошёл внутрь. Они с большой долей вероятности могли меня увидеть, но в тот день, похоже, надо моей головой сверкала счастливая звезда. Я успешно прошёл мимо них, держась противоположного края, и подсел к девушке с коктейлем. Она удивленно посмотрела на меня, но ничего не сказала, по-видимому, ожидая объяснений. Передо мной сидела жгучая блондинка. Цвет её волос был неестественно белым, волосы были тщательно выкрашены и ухожены, у корней не виднелось и намёка на брюнеточность. Насколько мне удалось рассмотреть, длиной волосы доходили до лопаток, чёлка, зачесанная набок. приятно гармонировала с её бледным гладким лицом. Тонкие черты лица чем-то напоминали австралийскую актрису Николь Кидман, однако у последней глаза были серыми, а у незнакомки – тёмно-синие, цветом похожие на волнующееся море. Фиолетовый свитер с высоким горлом прекрасно облегал её стройную фигуру, подчеркивая небольшие, словно два яблочка, груди и осиную талию. Всё это за доли секунды мелькнуло перед моим взором и запечатлелось где-то внутри.
- Привет, - тихо проговорил я, стараясь, чтобы меня не услышала пара за спиной.
Девушка едва заметно наморщила лоб.
- Что, других столиков здесь нет? – спросила она.
- Мне нужен этот, - полушепотом ответил я, пожимая плечами.
- А ты наглый! – по-прежнему хмурясь, ответила незнакомка.
- Я не наглый, я… отчаянный, – парировал я и, наклонившись к ней через столик тихо-тихо проговорил: - Сзади за столиком сидят моя девушка с каким-то парнем. Мне нужно из подслушать.
Я выжидательно посмотрел на девушку – она или рассмеётся и обзовет меня недоумком, либо проникнется моей проблемой. Но она лишь слегка приподняла левую брось и молвила:
- Оригинальный способ познакомиться. Аня.
- Игорь, - не мешкая ответил я, одновременно стараясь уловить разговори сзади.
Реферат что-то рассказывал о своей работе. Попутно он старался вставить какую-нибудь неуместную шутку-прибаутку, речь его изобиловала словами-паразитами типа «шо», «эммм», «ну, так вот» и подобными ненужными вставками. Господи, Света, с кем ты общаешься!? Я не мог поверить ,что моя девушка – умная сообразительная, прекрасный оратор – общается с подобным отстоем. Меня вдруг охватила паника и гнев, захотелось вскочить и обрушить на голову соперника стул, на котором сижу. А потом станцевать на его гнусном теле джигу, растоптать это поганое лицо до кровавых соплей, до смеси мяса и костей. Растереть по полу остатки ненавистного человека, чтоб ничего от него не осталось… Очевидно, вся эта гамма чувств явственно отразилась моей мимикой, и девушка напротив участливо спросила:
- Что, действительно, твоя девушка?
Я кивнул головой и постарался взять себя в руки. Реферат, будто почувствовав что-то неладное за своей спиной, внезапно замолчал. За соседним столиком воцарилось невольное безмолвие. Воспользовавшись этой паузой, незнакомка-блондинка наклонилась ко мне и тихо проговорила:
- Я хочу тебе помочь.
Это было неожиданно. Ни от кого не ждал помощи, да и не хотел. Я собрался было спросить у неё, чем обязан такому желанию помочь, как вдруг услышал за спиной голос Реферата:
- Ты с кем-нибудь встречаешься?
Вот он – главный вопрос, вот - момент истины! Сердце, моё бедное сердце, вновь бешено заплясало в груди. Ладошки покрылись противным липким потом, а в ушах неприятно зазвенели тысячи маленьких колокольчиков. Нет у меня самообладания, мои нервы настолько расшатаны и подвластны окружающему, что иногда мне кажется, будто в один прекрасный момент я сгорю от переживаний. Но теперь я превратился в слух и внимание. Несмотря на то, что бодрился и убеждал себя в том, будто расстанусь со Светой без особой боли, в глубине души надеялся на лучшее – всё плохое останется позади, и мы снова будем вместе. Будем любить друг друга, как и раньше, ведь до этой проклятой ссоры между нами практически не было непониманий и разногласий. Наверное, я до конца не верил в окончательный крах наших отношений. До последнего цеплялся, словно за соломинку, за её слова: «Люблю тебя, хочу быть вместе дальше»… Но её ответ ледяной волной остудил мой пыл и убил разом все надежды. Внутри всё замерло и будто оборвалось, полетев куда-то вниз, в бездонную пропасть душевной боли и разочарования.
- У меня есть просто друг, – сказала она. – Но он перестал понимать меня… Всё сложно, но я не люблю его, если ты об этом спрашиваешь меня…
После этих слов я перестал понимать всё сказанное ею дальше. Меня захлестнул водоворот негативных эмоций. Это как будто лишь мгновение назад ты уверенно стоял ногами на твёрдой земле, и вдруг опора перестала существовать. Ты погружаешься во мрак. Кругом – пустота. В мыслях одно – «это конец всему!» В сердце – невыразимое страдание. А я-то думал, что уже знаю, что такое боль. Но, на самом деле, как бы плохо не было, может быть гораздо хуже. Мне захотелось вскочить и закричать ей прямо в лицо: «Что ты наделала, сука!? Ты разбила всё! Ты уничтожила меня! А я готов был на всё ради тебя! Жизнь свою бросил к твоим ногам, а ты растоптала и смешала её с пылью асфальта…» Мне захотелось умереть у неё на глазах, и чтобы она плакала о моей утрате, чтобы осознала свою ошибку… Мне захотелось обругать её самыми грязными словами… И мне захотелось упасть ей в ноги и молить о прощении, упросить вернуться ко мне… Но ничего этого я не сделал. Я лишь сидел неподвижно, сжав руки в кулаки, и по лицу моему текли слёзы. Да ,боль и слёзы – отныне эти слова самые частые в моём словаре. Наверное, я представлял жалкое зрелище в тот момент – покрасневшие глаза, мокрое лицо, искривленные в скорби губы и дрожащий подбородок. Но мне было все равно. Плевать на всех, на весь мир… Ведь зачем мне мир, где нет Её? Где вместо солнца – черная дыра разлуки, а воздух превратился в удушливый газ безумного страдания. В слепое отчаяние погрузилось всё моё существо. Больше не будет её смеха, её объятий, её ласк, секса, сочувствия, совместных радостей и печалей… ничего не будет. Всё кануло в небытие прошлого, оставив в настоящем выжженную пустыню скорби и отчаяния. Я умер. Умер. А вы никогда не поймете моей боли, никогда не узнаете как это – терять половину своей души… Правда, смешно и нелепо это читать? У иных умирают близкие и дорогие люди, рушится карьера, обнаруживаются смертельные заболевания, жены уходят от мужей, рождается ребенок-инвалид, начинается война, терроризируют бандиты, сажают в тюрьму… Ха, а меня всего-навсего бросила девушка. Ну, подумаешь, обманула и предала. К счастью, мы не прожили с ней в браке …дцать лет, у нас нет детей, у нас вообще, по большому счёту, нет ничего общего. А если и есть – то лишь в моём воображении, в моих несбывшихся мечтах. Но разве тогда я понимал эти прописные истины? Нет, в тот злополучный день я погрузился в самый страшный свой кошмар. Для каждого из нас наши боль и драма самые ужасные и непоправимые, а всё остальное – лишь что-то незримое, далёкое и ненастоящее. В тот день я так и сидел в ступоре, поливая щёки слезами. Не знаю, сколько прошло времени – мне казалось, будто минула вечность, но, в действительности, пролетело лишь несколько жалких минут. Я даже забыл о блондинке, с которой находился за одним столиком. А она сидела и наблюдала за моей трагедией. Потом вдруг я почувствовал на своей правой щеке прикосновение чего-то мягкого и теплого. Это прикосновение и вернуло меня в реальность. Аня вытирала платком мои слёзы.
- Спасибо, – произнёс я лишь одними губами.
- Ничего, это пройдёт, – улыбнулась моя новая знакомая. – Ты справишься с этим.
4
Страдающие одной и той же болью,
сочувствуют друг другу (японская поговорка).
Мы познакомились с Аней поближе. Оказалось, её недавно бросил любимый человек. Ушёл к другой – к женщине, старше его на десять, к его начальнице по работе. Это оказалось большой неожиданностью, ведь Аня была уверена до последнего дня, что у них всё хорошо, и вообще дело приближалось к свадьбе… Ну, а после её разлуки я услышал историю, до боли похожую на мою – полная апатия, боль и разочарование в себе и в этом несовершенном мире. Она рассказала мне о себе, о том, что считала себя сильной личностью, которая способна справиться с любыми невзгодами. Но потеря любимого человека, его предательство, повергла её душу в неописуемый хаос, в такую чёрную депрессию, что несколько раз она порывалась покончить жизнь самоубийством. В том время девушка заканчивала психологический факультет, и только помощь сокурсников и преподавателей позволили ей справиться с личной трагедией. Боль утихла, уступив место пустоте и какому-то эмоциональному отупению. Аня усомнилась не только в мужчинах, но и в самой жизни. Она будто утратила цель и радость существования. но вскоре помощь психотерапевта позволила Ане справиться и с этой психологической проблемой. Теперь она работает в частном кабинете, помогая людям устранить конфликты в межличностных отношениях, укрепить семейный союз и разрешить массу других семейных коллизий. Но со времени разлуки с любимым человеком ей так и не удалось научиться доверять мужчинам и устроить свою личную жизнь.
- Я помогаю другим стать счастливыми, но не могу помочь себе, – горько усмехаясь, рассказывала мне Аня. – Такое ощущение, будто во мне кроется какое-то нереализованное желание, какой-то конфликт, который не даёт мне покоя.
Этот разговор состоялся на следующий день после нашего знакомства. Мы сидели в уютном кафе, располагающемся на краю города. Я и подумать не мог, что на периферии могут быть такие тихие прекрасные заведения. Несмотря на удаленность от центра, место было популярным и, судя по всему, пользовалось успехом. Мягкая цветовая гамма, теплое искусственное освещение из оригинального стиля абажуров, ненавязчивая расслабляющая музыка – всё это располагало к умиротворению, непринужденности и успокоению. Заметив моё приятное удивление, Аня улыбнулась и отметила, что её первое впечатление об этом кафе было таким же. Мы расположились в одной из полузакрытых кабинок на четверых человек, заказали по бокалу вина и завязали разговор о моей личной драме.
- Ты, наверное, спрашиваешь себя, зачем это я тебя пригласила в кафе. Зачем помогла вчера? – спросила Аня, заглянув в мои опечаленные глаза.
Я равнодушно пожал плечами. Честно говоря, мне было всё равно, куда, с кем и зачем идти. Попросту чувствовал себя флюгером, который покорно поворачивался по направлению ветра перемен. Вместе с душевной болью меня охватило настолько огромное равнодушие, что в те дни из меня, словно из пластилина, можно было лепить что угодно.
- Наверное, тебе это покажется немножко сумасбродным, – продолжила девушка. – Но в тебе я увидела себя – ту, которую бросили, растоптали и забыли. Когда-то мне помогли справиться со своей бедой, уберегли от глупостей и поспешных шагов. Теперь я хочу помочь тебе. Может быть даже, помогая тебе, я помогу и себе.
Я безучастно кивнул и даже не заметил, как с мое щеки на стол упала слеза. Я вытер глаза, шмыгнул носом и виновато улыбнулся.
- Извини, – произнёс я. – Обычно я не такой сентиментальный.
Аня улыбнулась в ответ.
- Если ты плачешь, это хорошо. И мой тебе совет – дома, где никого не будет, дай волю чувствам и разрыдайся. Вспомни, как ты плакал в детстве, и попытайся поплакать точно так же. Тебе полегчает, вот увидишь.
Мы немного помолчали. Я не знал, о чём говорить, да и не хотел каких-либо разговоров. Все мои мысли были заняты Светой. Я прокручивал в голове различные варианты того, как всё могло сложиться, если бы я говорил другие слова, совершал иные поступки. Воображал, как можно было бы изменить ситуацию, если бы была такая возможность. А где-то в глубине всё ещё лелеял надежду, что Света меня любит, что тот её друг – всего лишь друг, и она специально ему сказала, будто у неё никого нет – чтоб не расстраивать его.
- Игорь, – позвала меня Аня и слегка дотронулась до моей руки, вырывая мой разум из страны грёз. – Ты хочешь, чтобы я тебе помогла? Хочешь избавиться от боли и снова обрести уверенность в себе?
Я ответил ей: «Да!» - и мы начали беседу.
Мы так и не притронулись к вину. Как я и отмечал ранее, она рассказала мне историю своей жизни, а я поведал ей о своей.
- Игорь, твоё состояние, не буду от тебя скрывать, это эмоции тысячи и сотни тысяч людей, которые прошли сквозь разлуку с любимым человеком. Ты не первый, кто так страдает из-за несчастливой любви. И это вполне объяснимо. Это закономерно. Ты сильно привязан к совей девушке, ты привык отдавать ей твою ласку и получать нежность взамен. Ты привык с ней делиться своими горем и радостью и разделять её печали. Вначале ты не мог поверить и не мог нарадоваться обстоятельству, что ты любишь и тебя любят в ответ. Каждый новый день приносил тебе тепло и позитив. Ты светился счастьем и любовью, мысли о твоей девушке тебя окрыляли. Постепенно ты свыкся с этой мыслью, слился воедино с состоянием любви и счастья. Эти чувства гармонично вписались в твою жизнь, все твои помыслы были пронизаны образом любимого человека. Ты всю свою деятельность планировал и осуществлял эти планы, учитывая её – свою половинку. И ты чувствовал, что твоя половинка поступает так же. У вас не было никого роднее и ближе друг друга. Всё было на двоих, всё было общим. Быть может, казалось, что и прошлое у вас тоже общее, а если и нет, то вы удивлялись – как же могли жить раньше друг без друга. Но уж точно настоящее для вас обоих было единым. Даже находясь не рядом, ты будто бы ощущал её незримое присутствие поблизости, ведь она постоянно жила в твоих мыслях и сердце. Ты знал, чтобы ни случилось, какие бы невзгоды ни упали на твои плечи, ты всегда сможешь ощутить поддержку со стороны любимого человека. И также ты знал, что любую радостную весть, любое счастливое событие ты сможешь разделить вместе с ней, ведь она будет искренне рада за тебя. Всё было примерно так, я права?
Мне оставалось только кивать в ответ, удивляясь. насколько точно Аня передаёт мои мысли и чувства, мои надежды и ожидания.
- И это нормально, так должно быть, – продолжила Аня. – Ощущая в любимом человеке отражение своих эмоций, своих представлений, своих мечтаний, мы, кроме всего прочего, ещё и идеализируем его. Мы наделяем его тем качествами, которые хочет видеть наш разум, и выхватываем из образа реального человека лишь те черты, которые соответствуют нашему внутреннему идеалу. Восприятие начинает работать словно магнит – притягивает из общей кучи ощущений лишь те, которые оно хочет видеть. Некоторые специалисты сравнивают любовь с бредом, со сверхценными идеями, но я не считаю это правильным… или не совсем правильным. Ведь любовь – это даже не эмоция, это особое состояние человека, когда внутри него перестраивается абсолютно всё. Истинная любовь изменяет человека, очищает, выкристаллизовывает всё лучшее в нём и заставляет жить ради другого. Ведь ты повстречал человека, который соответствует твоим внутренним убеждениям о том, какой должна быть она – твоя женщина. Теперь ты готов ради неё на всё. Отныне вся твоя жизнь подчинена другой жизни, и ты понимаешь это, и тебе это доставляет удовольствие. Ты словно становишься рабом, но иго это благо, ведь доставляя счастье ей, ты счастлив и сам. Теперь все твои планы на будущее стояться в неразрывной связи с ней. Работа – ради неё; отдых – вместе с ней; её болезни – ты у её ног, заботишься и сострадаешь ей; твои друзья – они нужны лишь для того, чтобы показать им всю её несравненность, красоту и величие; и дети для тебя теперь не просто нечто абстрактное, а это дети именно от неё, это, можно сказать, продукт вашей любви, и ты уже заочно любишь маленькое чудо, которое в будущем тебе подарит она... Фактически, ты посвящаешь свою жизнь служению ей. В твоей голове уже не живёт, как это было в начале, мысль о том, что вы можете быть не вместе. Ты не допускаешь предположение, что она может разлюбить тебя, изменить, бросить, обидеть. Да ты и сам её никогда не разлюбишь, никогда не изменишь, никогда не предашь – ты абсолютно в этом уверен. Ты даже уверен в том, что как бы она не изменилась, чтобы не случилось с её красотой, ты будешь любить её всегда, ведь её истинная красота внутри. Все неприятности теперь для тебя – это мелкие пустяки, которые растворяются в бесконечном счастье совместного существования – тебя и её. И в те дни ты находишься на вершине счастья, ты пребываешь в состоянии экстаза. И вдруг происходит нечто ужасное. Просто невообразимое. Не важно, что именно – измена ли, разлука, тяжелая ссора – но для тебя становится ясно – она тебя больше не любит, или любовь её постепенно тает. Может, это даже ещё и не совсем ясно, но сама возможность такого варианта повергает тебя в шок. Ты будто секунду назад нежился в лучах знойного солнца, а сейчас тебя окатывают ледяной водой. Раньше ты боялся даже тени мысли о разлуке, ты гнал эту мысль от себя, полагая, что любимая девушка – часть тебя, неотъемлемая, неделима. Твоя. Но вот оказалось, что это не так. Что же теперь происходит в твоей душе? Мир рухнул… или начал рушиться. Точнее сказать, мир остался прежним, не изменившись ни на миллиметр, но изменилось твоё восприятие мира. Любя, ты глядел на всё сквозь кристально чистое увеличительное стекло, а после разлуки это стекло треснуло. Понимаешь? И теперь на все те же самые вещи ты смотришь сквозь эти трещины, и тебе кажется, что ущербным стал мир, а не ты. Но, на самом деле, не изменилось даже твоё будущее, ведь будущего нет – а как может измениться то, что не существует? И ты не можешь знать, что тебя ожидает впереди. Но ты уже понастроил кучу планов – совместное проживание, свадьба, семья, дети, долгая и счастливая жизнь. Ты, практически, уже жил этой придуманной жизнью, хотя, в действительности, ничего более того, что ты имел именно в ту минуту, у тебя не было. Хочешь знать, откуда взялась твоя душевная боль? Так вот. В твоей жизни произошла перемена – разрушились стереотипы, приходится менять привычки, но, главное, ты понял, что твои мечты оказались лишь мечтами. А любая перемена, любой крах идеалов – это для человека тяжелое испытание, ведь за переменами стоит неизвестность, а неизвестность сеет страх. Ты понял, что твои мечты никогда не сбудутся. Твоя печаль – это печаль о несбывшихся надеждах. В действительности же, ты ничего не потерял. Но, конечно же, наш глупый непокорный разум будет кричать об утрате, словно маленький ребёнок, у которого отобрали игрушку. Единственное, что ты можешь теперь утратить – это самого себя. Ничего, кроме нас самих, нам не принадлежит. И твоя девушка никогда не была твоей, даже если вы и говорили друг другу подобные слова. Зато теперь, находясь в состоянии подавленности и душевной тоски, ты истощаешь самого себя и загоняешь в водоворот боли, страдания, самообвинения, ненужного копания в прошлом и массу других паразитических чувств. Но, главное, все эти негативные эмоции ничуть не помогут тебе справиться с разлукой. Боль, которую ты сейчас испытываешь, имеет одну настоящую цель – показать тебе твои ошибки, заставать тебя извлечь урок и сделать выводы. Когда ты поймешь это, то тебе станет легче, поверь мне. Но говоря о понимании я имею в виду не формальную логику, а, скорее, веру. Ты должен прочувствовать это всем свои существом, не просто понять смысл и значение слов, но пропустить сквозь себя каждый шаг на пути к душевному равновесию. Ведь ты можешь сейчас мне сказать: да, да, всё это верно, всё это так, но сердце по-прежнему болит, мысли по-прежнему вновь и вновь возвращаются к ней, а мир всё такой же серый, скучный и неинтересный. И ты будешь прав. Месяцам ты строил в своей голове воздушные замки, месяцами ты привыкал жить мыслю о своей любимой девушке, и всё это время ты был рядом с ней, ты чувствовал её любовь к тебе. В течение всего года ты получал неимоверный эмоциональный заряд. Фактически, у тебя выработалось что-то наподобие рефлекса. И если уж совсем примитивно сравнивать, то ты в течение всего года будто употреблял наркотик. Каждый день, систематически, без перерыва. Твой организм пристрастился к нему, и уже не может жить без него. А теперь поступление наркотика внезапно прекратилось. Естественно, твой организм взбунтовался. Где моё счастье? Куда подевалось любимая? Дайте мне её немедленно! И никакие доводы здравого смысла не могут побороть болезненное состояние. Сейчас в твоём мозге существует один мощный доминирующий над всем очаг возбуждения. Очаг, из которого проистекают все твои мысли и чувства, который как раз и состоит из тех ложных надежд, воспоминаний и сожалений о прошлом, что сейчас тебя так мучают. А парадокс весь в том, даже если ты хочешь потушить этот огонь, то это твоё желание будет, напротив, его подпитывать, словно ты пытаешься потушить костёр керосином. Всё другие твои потребности, эмоции, желания, мысли будут сейчас служить этому огромному клубку боли. Такая уж у нас физиология. Но, поверь мне, выход есть. Я помогу тебе выкарабкаться из того болота, в которое тебя засасывает разлука. Даже если ты любишь свою девушку и просто не знаешь, как жить дальше без неё, то мы справимся и с этим. Главное, это твоё настоящее желание бороться с проблемой. Ты готов к этому?
Аня умолкла, в ожидании ответа заглядывая мне в глаза… Нет, в тот момент она смотрела гораздо глубже – прямо в мою душу. Казалось, что она видит этот «доминирующий очаг», читает мои мысли и понимает мои чувства. Хотя и не могу сказать, что мне стало намного легче от её слов, но появилась надежда на избавление от душевной муки. А если есть надежда, то, возможно, не всё так плохо.
- Да, я готов, – ответил я, сглотнув комок в горле. – Я хочу ожить нормально.
Аня улыбнулась и взяла в правую руку бокал с вином.
- Я и не ожидала другого ответа. Ты сильная личность. Просто запутался и увяз в сильном эмоциональном потрясении. Тебе нужно немного помочь. Предлагаю выпить за твоё выздоровление. Оно началось прямо сегодня.
На моём лице появилась улыбка – не вынужденная, не вымученная, но искренняя, настоящая. Стало будто немного легче. Сейчас в сердце жило чувство огромной благодарности человеку, который сидел напротив. А взял свой бокал и легонько коснулся его краем бокала Ани. В воздухе повис мягкий хрустальный звон. Я отпил вино и ощутил, как сладкий напиток приятно наполняет меня теплом. Мы ещё долго разговаривали. Аня расспрашивала меня о моей жизни ,а моих увлечениях, рассказывала что-то о себе. Наше общение было лёгким и непринужденным – и всё благодаря моей новой знакомой-психологу. Она не давала мне остаться наедине со своими мыслями и секунды. А чём-то постоянно рассказывала, заставляла говорить меня, шутила, вынуждала шутить и меня. Кажется, в какие-то минуты я вообще забывал о боли ,я не думал о Свете ,живя настоящим моментом. А истинное счастье это и есть наслаждение состоянием здесь и сейчас, ощущение себя конкретно в данном месте и в данное время. Кто-то тонко заметил: не живи прошлым, ибо его никогда не вернуть, не думай о будущем, ведь оно может и не настать, но живи настоящим – только оно имеет истинное значение. На самом деле, это мудрое изречение, ведь прошлое необходимо лишь для того, чтобы не делать ошибок в настоящем, а будущее нужно только затем, чтобы думать о сделанном сегодня. Когда мы научимся жить по этому принципу ,то, наверное, многие из наших проблем превратиться в прах надуманности и малозначимости.
Допив вино, мы с Аней покинули кафе и не спеша двинули через небольшую аллею к остановке. Внезапно мне вспомнилось, как я и Света часто гуляли по городу, вместе мечтали, фантазировали, и мне снова стало до боли грустно. В груди заныло сердце, и душа забилась в тревоге предстоящего одиночества. Мысль о том, что я уже никогда не буду счастлив так, как прежде, настойчиво пульсировала в моей голове, и не было сил справиться с этим состоянием. На меня нахлынул поток воспоминаний, и я буквально захлебнулся в этом наплыве мыслей.
- Ты снова грустный, - заметила Аня. – О чём сейчас думаешь?
Я тяжело вздохнул. Мне было трудно говорить. Вдруг появилась раздражительность. Невыносимым стало всё: наш медленный шаг, уличный мороз, свет фонарей, встречные люди. Захотелось сию минуту же оказаться в своей комнате, улечься на кровать и укрыться одеялом с головой. Плохо, плохо, плохо. Я хочу мою девочку обратно. Хочу Свету, и больше ничего не надо! Чувствую, как глаза наливаются слезами, тело наполняется безысходной слабостью. Невыразимая тоска, отчаяние и ощущение полной ненужности вновь овладевают мной, кажется, будто и небо теперь давит на меня. Внезапно захотелось умереть, чтобы не было этой кромешной тьмы в моих мыслях и обжигающего холода в моей душе. Прийти домой, выпить пачку обезболивающих таблеток, взять новое острое лезвие и перерезать вены, чтобы кровь вытекла из моего усталого тела, и небытие поглотило разум. Никому не станет легче от мой смерти, а самоубийство – это признак слабодушия и бессилия, но мне плевать на эти доводы немощного разума, ибо избавление от невыносимых мук стоит смерти… Господи, дай же мне сил пережить это, а если сил не хватит, то забери к себе!
- Я думаю о Свете, – ответил я наконец Ане. – И о том, что было бы неплохо сдохнуть… Я уже не могу.
- Постой, – девушка остановилась и придержала меня за руку. – Посмотри на меня. Что ты видишь?
Я посмотрел на Аню. Передо мной стояла симпатичная девушка ,в глазах которой читались спокойствие и желание помочь. Но, кажется, мне уже никто не сможет помочь.
- Нууу… – протянул я.– Я вижу тебя.
- А что ты видишь за моей спиной?
- Вижу деревья, фонари… А что? – мне было не понять, зачем Аня об этом спрашивает.
- Всё правильно. Давай-ка осмотрись вокруг и опиши мне детально всё-всё, что видишь, чувствуешь, слышишь. Присмотрись, прислушайся. И говори мне об этом. Знаю, что ты не хочешь сейчас это делать, что тебе бы оказаться дома и никого не видеть и не слышать. Но мы сейчас именно здесь, и именно в это время я с тобой, поэтому отбрось пока все, абсолютно все мысли и сделай то, о чём я тебя попросила.
Я пожал плечами. Собственно, почему бы это и не сделать?
- Я вижу деревья…
- Хорошо, опиши мне дерево.
- Э-э… Оно высокое, на нём нет листьев, на ветках лежит снег… Что ещё? Вроде бы всё.
- Давай подойдём ближе. Посмотри на его кору, на цвет, потрогай рукой, опиши поверхность. Всмотрись в каждую бороздку.
Я снова сделал глубокий вздох. Не хватало воздуха и казалось, будто передо мной стоит невыполнимая задача. Невыполнима, а, главное – ненужная и бессмысленная. Но мой психолог попросил меня это сделать, и я должен слушаться. Мы подошли близко к дереву. Не знаю, как оно называется, может быть, акация, но на вид было самым обычным деревом, каких сотни разбросаны по городу.
- Давай, смелее! Что ты видишь теперь?
Я видел перед собой чёрный, изрезанный морщинами ствол. Он был слегка присыпан снежной пылью, отчего едва заметно блестел и переливался разными цветами в свете фонарей.
- Подойди ближе к нему, прикоснись, ощути аромат.
Я прикоснулся к дереву, чувствуя под рукой твёрдую шершавую поверхность коры. Снежинки растаяли под теплом мое ладони.
- Превратись в ощущение. Сейчас есть только ты и это дерево, – проговорила Аня.
Казалось, моя рука слегка отяжелела, а пальцы стали чувствительнее. Каждой своей клеточкой я чувствовал под своей кожей прикосновение коры – казалось, будто и она ощущает меня. Высокое голое дерево. Изумительно, но эта концентрация на своих ощущениях отвлекла меня от грустных мыслей. Но стоило мне об этом подумать, как я вновь стал возвращаться к воспоминаниям, размышлениями и тоске. Очевидно, девушка заметила это и попросила мне рассказать, что я сейчас слышу.
- Вслушайся во все звуки, опиши их, проследи, как они возникают и исчезают.
Я прислушался. Вначале мне показалось, будто никаких звуков нет. Но абсолютной тишины не бывает. Разве что в космосе или под землёй, в могиле… Но я услышал. Легкий шёпот ветра – он был едва уловим, то стихал вовсе, то усиливался, обдувая лицо морозной прохладой. Где-то вдалеке, словно голос огромного ленивого животного, звучал гул машин. Изредка раздавались голоса людей. Я слышал своё дыхание и дыхание Ани. В каждый из звуков я старался вникнуть, прочувствовать всю его глубину и особенность…
Затем мне пришлось описывать всё, что видели мои глаза – это задание было самым непростым и длительным. Каждый предмет имел свою уникальность, свои отличительные черты ,и я старательно обо всём рассказывал Ане. А после всего этого девушка сказала, чтобы я суммировал все свои ощущения и прочувствовал всё это целиком, в неразрывной связи друг с другом. Это оказалось самым сложным для меня, и я честно старался, но до конца выполнит полноё погружение в ощущения мне так и не удалось.
- Ничего, – успокаивала меня Аня. – Постепенно ты научишься. главное, ты понял принцип. это хороший метод, чтобы снять напряжение и тревогу. Его можно применять практически в любой ситуации ,в любое время.
- Да, – отозвался я. – Действительно, стало легче.
Мы продолжили свой путь к остановке. К тому времени тело моё порядком продрогло, чувствовалась усталость и хотелось спать. Я мечтал поскорее оказаться дома, выпить горячего чая и улечься спать. Доехав до метро, мы договорились с Аней на днях созвониться и встретиться ещё раз. Прощаясь с девушкой ,я неотступно думал о Свете.
5
На крыльях времени уносится печаль,
и старые раны затягиваются, но стоит
сделать лишь одно неверное движение,
и края раны расходятся, вновь причиняя боль…
Разлука только усиливает власть тех,
кого мы любим.
Ромен Роллан
Света смеялась. Мы сидели в моей комнате, смотрели фильм. Она прижималась ко мне, и от её близости было так приятно, так тепло, так невообразимо спокойно. В душе царил уют. Потом мы целовались, и руки мои скользили по её атласной коже, гладили груди, животик… о чём-то разговаривали, и не было в мире никого, счастливее нас. Я её в тысячный раз убеждал, что никогда её не предам, никогда не забуду, не уйду и не брошу, вечность буду принадлежать ей. И она знала это. «Ты моя, а я – твой!» – шептал я ей на ушко. А она улыбалась и говорила: «Твоя, да, твоя!» Но мне было мало. Мне так хотелось слиться с ней, чтобы быть неразлучными, единым целым. И мне так хотелось от неё ребёнка – девочку, похожую на неё. Скоро, очень скоро, лишь только я закончу учёбу и устроюсь на работу, сделаю ей предложение... «Люблю тебя! Я тебя люблю! Очень люблю!» - говорил я ей и слышал эти блаженные слова в ответ…
Я проснулся будто от внезапного толчка. Открыл глаза. Ночь. На часах – полтретьего, тишина. Сердце стучит до боли сильно, и в ушах отдаётся пульсация крови. Всего минуту назад, во сне, я был до безумия счастлив, а теперь меня вновь мучает невыразимая тоска. Во тьме моя рука нащупала таблетки. Противный ментоловый «Валидол» лёг под язык. Минут через пятнадцать стало немного легче, сердце успокоилось. Остаток ночи провёл в забытьи, то просыпаясь, то проваливаясь в какую-то неприятную полудрёму. Тело моё покрывалось липким потом от жара, затем кожа превращалась в гусиную от озноба, голова кружилась, перед внутренним взором проносились, словно фрагменты фильма, отрывки встреч, обрывки фраз… Её смех, её плач, интимная близость… как же хочется снова слиться с ней в незабываемом экстазе, чувствовать её горячее дыхание на своих губах, прикосновение разгорячённой влажной кожи… Бог мой, как же тяжело! Внутри всё так и дрожит, сердце трепещет, и нет мне жизни без неё… Я включил радио. Словно на зло, играла песня Пономарёва «Варто чи ні»:
Я люблю тільки тебе,
Богом дану мені.
Моє серце палає
у вогні, що ти дала мені,
Богом дана одна,
моя лебідко кохана…
Я переключил станцию и зашёлся в бессильном нервном смехе. Надрывным голосом, полным печали и безысходности, под мелодию грустных мотивов Бутусов из НАУ пел:
Я пытался уйти от любви,
Я брал острую бритву
И правил себя.
Я укрылся в подвале, я резал
Кожаные ремни,
Стянувшие слабую грудь.
Я хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой,
Я так хочу быть с тобой,
Я хочу быть с тобой,
И я буду с тобой…
Иногда мне кажется, что куда бы я ни посмотрел, чтобы ни слушал, с кем бы не общался – всё будет напоминать о Свете, о моей любимой деовочке. Этот город – её город, ведь всё здесь кричит о ней – улицы, дома, места, небо и даже звёзды…
Утро проникло в комнату хмурым серым светом. Здравствуй, новый безумный день, прощай тяжёлая бессонная ночь! Я иду умываться. Вялые фразы приветствия соседям, сладкий чай – аппетита нет, кое-как одеваюсь. Скучные пары. все мысли заняты ей – той, кому принадлежит моё сердце. Потом я иду на работу – лишь там удаётся хоть немного отвлечься от терзающих душу мыслей. Днём со Светой мы перекинулись парой формальных смсок: «Доброе утро! Как дела, зайка?» - «Доброе утро, я норм. Как ты? удачного дня!» Я её спросил, когда мы сможем увидеться, но она сослалась на занятость, так и не ответив, когда же.
Следующий день почти повторил предыдущий. После мучительных ночей следовали пустые бесцветные дни. Я закидывал Свету посланиями, звонил, пытаясь выяснить – любит ли она меня, хочет ли быть вместе, продолжать отношения. Она отвечала, что любит, но в то же время не подпускала меня к себе, каждый раз придумывая новую причину, чтобы не видеться.
На выходных я встретился с Аней, продолжая с её помощью карабкаться наверх, к краю той пропасти, в которую меня загнала разбитая любовь. На время общения с Анной мне становилось легче, но затем вновь чёрная собака отчаяния грызла мою душу, словно старую обглоданную кость. Стоило мне сделать шаг на пути к спасению, как снова скатывался на два шага обратно, к пучинам угрюмого страдания.
Шли дни, тянулись недели. Я учился, работал, почти все деньги уходили на лечение моего онкологического заболевания. Кое-как помогали родители. Они так и не знали, что я в ссоре со своей девушкой. Один раз я встретился с ней. Встреча та была не тёплой и не холодной. Все мои попытки выяснить, что же нас ждёт в будущем и есть ли у нас вообще это совместное будущее, разбивались о стену равнодушия. Смотреть на любимого человека и знать, что он тебя обманывает, что он тебя уже не любит – это была страшная мука для меня. Меня так и подмывало спросить – что же ты не скажешь прямо, что у тебя есть другой? Что уже ничего не испытываешь ко мне, кроме, разве что, жалости? Быть может, ты ждешь предложений о расставании от меня? Но как я могу сказать «мы расстаёмся», если люблю тебя, а ты утверждаешь о взаимности? Мы разошлись, обменявшись холодными поцелуями. По дороге домой я плакал. Эти слёзы… Они превратили меня в какую-то жалкую плаксивую девчонку. Как же ненавижу себя за эту слабохарактерность и безволие! Почему же не могу, как многие другие, бросит её, забыть и начать новые отношения? Почему застрял в этом тупике? Ведь знаю ,что всё кончено, и продолжаю быть с ней. Будь же ты проклята за ту боль, что мучает меня!
Дома я немного почитал и выпил на ночь таблетку «Сондокс». Это снотворное, которое посоветовала психолог, позволяет беспробудно спать около шести часов. В моём случае и шесть часов были роскошью. Таблетки позволили мне хоть немного нормализовать сон. Я перестал видеть сны о Светлане, и это было немалым достижением.
Прошел месяц с тех пор, как всё покатилось наперекосяк. Мне не становилось легче. Острая боль в душе притуплялась, равномерно захватывая меня всего. Ничто не приносило радости, всё было каким-то стеклянным, прозрачным, бесцветным. Я не мог долго находиться в обществе друзей, мне не терпелось уйти с пар, я изнывал от длительного пребывания дома. Невыносимым было одиночество, но и в людях я чувствовал себя чужим. В лицах встречных девушек мне мерещилась Света, я искал её в толпе, заглядывая в незнакомые лица прохожих, я ждал её звонков. Иногда ходил под покровом ночи около её дома, издалека осматривая окна её квартиры, и мне становилось будто немного легче. Всех знакомых подруг я сравнивал с моей ненаглядной девочкой, глядел в их глаза и лица, и понимал – никто не достоин и тени мысли о Ней.
«…Пусть денег кучи,
И кучи сучек,
Но ты же знаешь,
С ними мне не будет лучше…» -
поёт группа «44» в песне «Ты не моя». Как же порой песни совпадают с состоянием нашей души! Лирика и печальные мелодии отныне в ногу шагают со мной. Долгие прогулки по улицам стали моим любимым занятием. Во время таких походов я размышлял о том, что делал не так, как бы всё могло сложиться дальше и что можно было бы изменить. И чем больше я анализировал наши отношения, тем более склонялся с мысли о том, что не было настоящей любви. Была влюблённость, была страсть – сильная и длительная – но это чувство, наткнувшись на препятствие, разбилось словно хрустальный бокал. Как только перестало быть идеально хорошо – я заболел, потерял опору, наговорил кучу глупостей – Света обиделась на меня и забылась в своих переживаниях, вместо того, чтобы поддержать меня, простить и быть рядом в трудную минуту. Она поступила не как истинно любящий человек – она оставила меня в тот момент, когда я больше всего в ней нуждался. И, ко всему прочему, она лгала, утверждая о своей любви ко мне. Зачем, зачем ты это делаешь, детка? Зачем издеваешься надо мной и играешь, словно с тряпичной куклой, которые так любишь? Но я не плюшевый медведь со стеклянными глазками и пластмассовым носом…
Всё моё существование свелось к одному – к ожиданию ночи. Словно наркоман, в десять – одиннадцать часов вечера я принимал заветную таблетку с доксиламином и через полчаса погружался в глубокий спокойный сон. Конечно, утром, часов в пять, просыпался, и вся тяжесть сурового настоящего вновь наваливалась на меня, заставляя страдать. И всё это повторялось изо дня в день. Казалось, никогда не окончится моё погружение в бездну мучительного кошмара. Реже и реже я получал электронные сообщения от Светланы, звонков и того было меньше, а уж о встречах и говорить не приходится. Но даже те редкие скупые слова, полученные от Светы, заставляли меня радоваться, будто малого ребёнка. Знать, что человек обманывает и не любит тебя, и продолжать ждать, надеяться, радоваться вниманию с его стороны – это ли не безумие? Я молил Бога забрать мою жизнь, я просил Дьявола превратить моё сердце в камень, чтобы не чувствовать ни радости, ни боли, ни страданий. Но ни свет, ни тьма не внимали моим мольбам. Я остался один наедине со своими проблемами… наедине с самим собой.
Я стал чаще встречаться с Аней. Она всё глубже и глубже погружала меня в истоки моих проблем. Рассказывала о том, как возникают страхи, сомнения, откуда берётся тревога и почему так долго не отпускает из своих цепких лап. С одной стороны, мы разбирали каждую мою мысль, которая не давала мне покоя, а с другой – старались меня занять делом, которое бы не позволяло думать и вспоминать о Свете.
Минули ещё тридцать дней. Света вела прежнюю политику. Я неустанно говорил ей о том, что люблю её и готов быть с ней, ждать её. Не знаю, действительно ли надеялся на восстановление наших отношений, или же ждал, когда Света честно признается мне в своих настоящих чувствах.
Наконец-то в один из дней я встретился со Светой. Она любезно выделила для меня несколько часов, хотя не преминула у помянуть о своей невообразимой занятости. Она стала ещё холоднее, да и я сам уже не стремился получить тепло, ибо знал – мы чужие друг другу. Но, обо всём зная, мне по-прежнему было отрадно смотреть на неё, видеть её глаза, слышать голос, который всё ещё считал родным. Я никак не мог смириться с мыслью, что эти губы будет целовать другой, что кто-то чужой будет вдыхать аромат её необыкновенных волос, что чьи-то руки будут скользить по её телу. Я бы простил ей всё, я бы забыл – но если бы она обо всём рассказала мне сама… если бы она меня любила.
- Игорь, ты плачешь? – удивлённо спросила Света.
Я отвлёкся от нахлынувших мыслей и почувствовал на правой щеке горячую дорожку от одиноко стекающей слезы. Проклятые глаза, когда же перестанете лить ненужные слёзы!?
- А, не обращай внимания, – отмахнулся я. – Как ты думаешь, у нас что-нибудь получится с тобой?
- Не знаю, – пожала плечами Света.
- Вот и я не знаю, – вздохнул я.
- В любом случае, всё зависит от нас, – проговорила девушка, которую я любил и ненавидел.
Как, как она может так нагло врать мне в лицо!? Ведь была же у нас взаимность. Целый год мы души не чаяли друг в друге. Она не могла притворяться так долго, не могла вести игру целых двенадцать месяцев. Что же случилось? Или она была такой милой и нежной лишь пока её всё устраивало, пока ничто не мешало нам? Наверное, она любила – но только до тех пор, пока наши отношения не столкнулись с преградой, и первое же испытание всё погубило. Прощению и искренности предпочла молчание. Она говорила мне, что истинный друг познаётся в беде. Хорошо и легко помогать другим и проявлять сочувствие, когда у тебя всё в жизни без сучка и задоринки. Но истинная человеческая сила любви в том, чтобы быть рядом, когда и самому плохо. Если ты страдаешь, то подать в такой момент руку другому страждущему – вот истинное благородство! И здесь, Светочка, ты дала слабину. Да я тебя и не упрекаю в этом. Просто нужно было сразу сказать: я тебя больше не люблю. Но ты промолчала и до сих пор продолжаешь мне врать.
Мы расстались тогда, обменявшись холодным поцелуем. Она попросила мне написать, когда я приду домой. Я написал, но не получил ответа, как не получил ответа и на следующее утро.
После того дня я не писал ей ничего почти неделю. Трудно было сдержать порыв к общению, но мне было интересно, напишет ли она первой. Раньше Света всегда волновалась, если я долго не присылал ей сообщений. В конце концов, не вытерпев, я написал ей сам: «Как ты думаешь, почему мы не пишем, не звоним друг другу?» Ответ не заставил себя долго ждать: «Привет. Не знаю, есть какие-нибудь предположения?» Конечно, предположения были. У меня в последнее время только и были одни догадки. В тот день я написал Свете такой ответ: «Предположения есть. Мы перестали ценить то, что у нас есть или было. Мы узнали радость встреч и печаль разлук, мы ссорились и мирились. Мы узнали друг друга с хороших и плохих сторон, и нам осталось или простить и принять друг друга такими, какие мы есть, или расстаться. По-моему других вариантов нет». Я отправил ей это сообщение е несколько часов не отрывал глаз от мобильного телефона, ожидая её ответ. Но ответа не было. Как последний дурак, всё ещё лелеял надежду на лучшее. До последнего ожидал, что она напишет что-то вроде этого: «Да, малыш, ты прав. Давай всё оставим позади и будем вместе, ведь мы любим друг друга…» - но ничего, молчание. С тяжелым сердцем я набрал следующие слова: « Я так больше не могу. Я устал тебя ждать и не видеть неделями по непонятым причинам. Я тебя люблю, но этого недостаточно. Скажи мне: да или нет». Через минуту пришло сообщение: «Я не могу тебя больше терзать. .. Тебе больно и мне больно.. Но я ничего не могу с собой поделать. Извини. Спасибо тебе большое за всё светлое и хорошее, что было у нас…» Последние слова я читал сквозь слёзы. Конечно, я понимал и раньше, знал, что этим всё и кончится, но до последнего момента тешил себя иллюзией счастливого конца. Но конец наступил уже давно, и далеко не счастливый… Кое-как мне удалось отправить ей ответ: « Окэй. И тебе спасибо за всё хорошее. Не пиши и не звони мне больше, и я не буду». Остаток дня я лежал в кровати в каком-то пустом исступлении. Жутко болела голова. В груди давило, щемило и жгло. Всё было кончено. Теперь точно всё! И с лов в моём лексиконе е хватает ,чтобы описать состояние душевной тоски. Я неподвижно лежал час, два, три. Бесконечно пил «Валидол». Вечером съел анальгетик и снотворное. Но сон абсолютно не шёл. Ещё две таблетки с доксиламином. Наконец, сон сморил меня. Мне снилась Света. Мне снилось, как она любит меня, а я – её… Проснулся в четыре утра. Выпил две таблетки снотворного, забылся. В обед окончательно проснулся с тяжелой головной болью. Заставил себя что-то поесть. Затем понять улёгся в кровать. Слушал грустные песни. Мне уже ничего не хотелось: ни мести, ни откровений, ни любви, ни покоя. Хотелось умереть. Впервые возникло страстное желание уйти из этого мира. Я посмотрел на тумбочку – там лежали снотворное, сильное обезболивающее, успокоительные. Съесть всех по десять штук… или вообще проглотить всё. Уснуть и не проснуться – самый простой способ уйти от жгучей боли и растущей в душе черноты. Но с этим я решил повременить. Пока… Я вышел в город и часа три бродил по улицам, вспоминая самые счастливые моменты наших со Светой встреч, ласковые слова, подшучивания друг над другом, наши маленькие глупости, о которых знали только мы, любимые песни, любимые места… Боже, дай мне сил всё это вынести!... Я вернулся домой, выпил чай с мёдом, съел две таблетки снотворного и отправился в постель в ожидании сна. Теперь лишь сон был моим спасением.
На следующий день я катался по полу и рыдал, как никогда прежде. Рвал на себе волосы. У меня болело сердце, болел живот, болела голова, а во рту стоял привкус горечи. Мне казалось, самые большие страдания испытывались после первого дня ссоры со Светой, но, кажется, в этом гнилом мире нет пределов боли. Лишь месяц назад, когда подслушал разговор Светы и Реферата в кафе, думал – вот уж теперь точно предел моих страданий. Но снова и снова понимаю эту истину - как бы плохо ни было, может быть в сотни раз хуже. Я проклинал себя за то, что в последней смске попросил её не писать и не звонить, и сам пообещал делать то же. Но что теперь для меня те слова? Мне уже всё равно. Я люблю её по-прежнему сильно. Пусть она предала меня, пусть обманула, пусть изменила… Да пускай хоть ноги об меня вытрет – я её люблю и хочу быть с ней. Опустился на самое дно, нет во мне ни гордости, ни самоуважения, ни мужского самообладания… Не вытерпев, снова ей написал: «Так плохо, просто тупо умираю без тебя… Обещал не писать, но нет у меня ни силы воли, ни характера, когда думаю, что жить придётся без тебя… Скажи мне, что не любишь меня. Может, так будет легче…» Наивно ждал ответа… но ведь сам просил её не присылать сообщения. Отрубил все концы. Ну, я же знаю и знал, что, в итоге, к этому всё шло. Почему тогда мне так плохо? И на этот вопрос знаю ответ, всё тот же ответ – до последнего не верил, что всё кончено. Наши отношения были такими сильными, яркими, страстными, светлыми, что я просто не верил ни во что другое, кроме нашего дальнейшего примирения. Я думал, мы всё победим, всё пройдём, и ту дурацкую, нелепую, глупую ссору, за которую трижды себя проклял. Даже сейчас во мне теплится какая-то детская надежда, всё чудится, будто сейчас раздастся звонок или придёт смс от неё… Но наступил вечер, и ничего не происходило. Ей было плевать на меня, мои чувства, мою верность. А мне было плевать на то, что она плюёт на меня. Вот такой порочный круг получается, и как разорвать его, я не знал.
День тот тянулся мучительно долго. Я ждал, когда наступит вечер, словно ночь – это спасение от всех невзгод и страданий. Вечером выпил снотворное, которое притупило мои чувства, и уснул. Ночью мне ничего не снилось, или снилось, но ничего не запомнилось. Проснулся, наверное, часа в три. За окном было темно, кругом – тишина. Остаток ночи провёл в беспокойном чередовании засыпаний и пробуждений. Утром проснулся совершенно разбитый, на пары не пошёл. Выпил чаю, решил просмотреть сообщения Светы, но передумал – просто не было сил. Вскоре опять уснул. Проспал до обеда.
Днём звонила Аня, но я не брал трубку. Ходил гулял по парку, по тесным безлюдным улочкам промышленной зоны. В каком-то заброшенном здании я нашёл утешение, крича от боли и сбивая руки о грязные шершавые стены. Я стёр до крови и мяса костяшки пальцев, кисти жгло огнём, суставы невыносимо болели, но я приветствовал эту боль, ибо она приглушила боль душевную. Домой вернулся только вечером. Соседские девочки приглашали меня надень рождения. В комнате их было весело, играла музыка, звучали весёлые крики и смех. Но мне было невмоготу всё это слышать и видеть. Я поблагодарил девчонок, но они принялись меня упрашивать и заслонили дорогу в комнату. Они были пьяны, радость играла на их улыбчивых лицах. А во мне росла ненависть – как вы можете, безумцы, веселиться, когда мне так плохо, и всё вокруг рушится!?
- Игорёк, ну, хватит хандрить! Пойдём с нами! – Ольга, соседка-именинница, потянула меня за руку в свою комнату.
Я резко отстранился в сторону, вырываясь из объятий девушки.
- Отстаньте от меня! – сказал я, и голос мой был полон такой злости и горечи, что соседки с удивлением отпрянули.
На их лицах прочитались отвращение и страх. Я поспешно открыл дверь и скрылся в своей комнате. Меня всё раздражало. Ненавистны жалкие людишки вокруг, громкие звуки, чужая радость… Всё злило меня и выводило из себя. В бессилии тело моё рухнуло на пол, и слёзы снова оросили щёки. Не включая свет, я добрался до кровати, нащупал в темноте таблетки, выпил пару штук и залез под одеяло, свернувшись калачиком. Снова звонила Аня, но я, как и прежде, не ответил. Так тяжело. Так пусто и невыносимо…
На следующий день нашёл в себе силы сходить на пары. Друзья спрашивали, куда я пропал, что случилось с моими руками, каждый пытался проникнуть в душу, чем-то помочь, выразить сочувствие, но меня тошнило от всего этого. Как они могут понять мою боль, если глубина её бесконечна? Как могут они знать, насколько сильна моя любовь и сколь велика боль от утраты? Говорят какие-то пустые слова, пытаясь успокоить, участливо вздыхают и с деланно грустным лицом говорят: «сочувствую тебе». Вы лжецы! Как можете сострадать, когда не знаете и малой доли моих страданий!? Мне не нужны ничья помощь, ничьё сочувствие, ибо никто и ничто не утолит моей жажды, не погасит огонь душевных мук. Только она одна сможет меня спасти, только её губы и руки вернут меня к жизни…
6
Чем грандиознее ложь,
тем легче ей готовы поверить.
Адольф Гитлер
Тянулись длинные безжизненные дни. Я мучился вопросами, что сейчас делает моя девушка, о чём думает, вспоминает ли обо мне или забылась в объятиях другого человека? Иногда мне так хотелось попасть в её электронный аккаунт на сайте vkontakte.ru, чтобы прочитать её сообщения. Когда мы с ней начинали встречаться, когда у нас ещё всё было хорошо, мы писала друг другу сотни красивых слов. Интересно, что теперь она пишет своему другу Реферату? То же самое? Или вообще не пишет? Что она пишет обо мне подругам? Я пытался подобрать пароль к её страничке, но стандартные слова из сочетаний имени, фамилии, дня рождения не подходили, а на большее у меня не хватало знаний. Но я знал, кто мне может помочь в этом вопросе.
В квартире Сергея Корикова всё было напичкано электроникой. Повсюду мигали лампочки, на экранах изменялись какие-то цифры, что-то тихо жужжало, щелкало и трещало. Немного пахло жжёной пластмассой и электризованным воздухом.
Сергей Кориков, мой хороший знакомый, на пять лет старше, был специалистом-самоучкой. В два счёта он мог взломать любой сайт в интернете, угробить сервер, украсть деньги с электронного счёта (свой первый такой заработок он получил в возрасте 13 лет) Несколько раз его запирали в комнате милиции, пытаясь открыть уголовное дело за мошенничество путем незаконных операций с использованием электронно-вычислительной техники, однако профессионализм Сергея и слабая правовая и техническая база в области информационных технологий всегда позволяли ему выбраться сухим из воды. Он и на наш факультет поступил лишь для того, чтобы обеспечить себе юридическую защиту. Когда знаешь, где и как можешь попасться, то становишься почти неуловимым, а, тем более, это относится к электронному миру.
- Проход, проходи! – приглашал меня Сергей. – Не обращай внимание на всё это, тестирую тут одну штуку… Чай, кофе?
- Давай-ка кофе, – ответил я, осматриваясь.
У Корикова я был впервые. С ним мы подружились года полтора назад, когда я помог ему выбраться из милиции, блеснув там познаниями в области уголовного права. Хотя, наверное, больше возымел действие тот факт, что мои родители хорошо знают главного прокурора.
Серёга был крепким парнем небольшого роста, имел яркую шевелюру, всегда взлохомченную, весёлое розовощёкое лицо со светло-голубыми глазами и пухлыми алыми губами, которые за свой век вкусили немало поцелуев с женских уст. На вид он был смешным и неуклюжим, но это как раз был тот вариант людей, когда внешность абсолютно рознится с внутренним миром. В его голове хранились такие глубокие познания по вычислительной технике, кодингу и способам обхода различных защитных систем, что позавидовать может любой профессор. Однажды он нашёл уязвимость в электронной системе одной крупной трэйдинговой компании и, указав тамошним администраторам на оплошность, предложил им отблагодарить за его за помощь. Однако администраторы лишь любезно сказали ему спасибо, после того как залатали дыру в системе безопасности. Обиженный Серёга, нашёл там ещё одну лазейку и обрушил всю их базу данных, в результате чего компания понесла огромные убытки. Был огромный скандал, незадачливого хакера пытались поймать лучшие умы в сфере электронного мира, но, увы, таинственный взломщик так и остался инкогнито. Со своими познаниями и способностями парень мог бы устроиться в любую IT-фирму, на любую должность. Но он выбрал иной путь.
- Как поживаешь? – спросил я, рассматривая полки, забитые книгами по программированию и электронике.
- Да ничего, вот недавно только приехал со съезда хакеров.
- Ого! У хакеров даже есть съезды? – искренне удивился я.
- Ага, есть. Целое андеграунд-течение есть. Обмен информацией, новыми технологиями, программами… Эх, Игорёк, там такие люди были, такие умы!..
- Умы? Да ты же сам сплошной ходячий мозг! Разве кто-то может знать больше тебя? – принялся я расхваливать Серёгу. – Ты же такие вещи творишь, просто загляденье!
Я вспомнил, как он за считанные минуты проник на сервер нашего университета и скачал оттуда все ключи ответов к вопросам предстоящего тестового контроля на экзамен.
- Да что там! – отмахнулся польщенный хакер, наливая мне кофе. – На съезде были настоящие гуру! Для них нет ничего невозможного. Такими людьми не становятся, такими рождаются… Это как Нео из матрицы – они чувствуют каким-то шестым чувством биты и байты. Некоторые из них учились у самого Вайна… Только не спрашивай, кто это такой! Вайн – это электронный Бог, это живая легенда. Он придумал первый…
Серёга с упоением начал мне рассказывать о самом великом и ужасном хакере, какого знал мир, но мои мысли в это время были заняты другим человеком – Светланой. Два месяца прошло с тех пор, как мы поссорились. Два месяца с тех пор, как начала умирать наша любовь. В голову снова навязчиво полезли воспоминания о встречах, о сексе, о планах, о вечной совместной жизни, о любви до гроба… Я отогнал усилием воли воспоминания. дрожащей рукой принял чашку кофе и отхлебнул горячего напитка.
- Ого, что это ты совсем какой-то расстроенный? – удивился Серёга. – Я тебя давно таким не видел. В последний год ты весь просто светился.
- Угу, – промычал я и сглотнул комок в горле.
Немного подумав, рассказал хакеру о своей истории несчастливой любви.
- Это Светка-то? Ну, ничего себе! Не ожидал от неё такого! Да, любовь-морковь! Ну, его, так страдать! Да ты ещё сотню таких Свет найдешь! Извини, конечно, но она не такая уж умница-красавица, чтобы убиваться из-за неё. Конечно, она эффектно выглядит, язычок хорошо подвешен, но она не стоит таких нервов! Бросай ты её! – принялся меня агитировать Кориков.
- Я её люблю, – выдавил я из себя три заветных ненавистных слова.
- А она тебя – нет! – воскликнул парень. – Что же ты не видишь? Я считаю, что нужно сейчас рубить все концы, помучиться месяцок – другой, а потом будет легче.
- Не могу, Серёга. Не могу. Пока она не скажет, что не любит меня, я не уйду, – ответил я, осознавая всю свою никчёмность. – Просто не могу. Ни физически, ни морально. Понимаю, что тешусь ложной надеждой, но не в силах ничего сделать… У меня к тебе вот какая просьба – сможешь взломать её страничку в контакте? Чтобы я смог прочитать её сообщения.
Серёга укоризненно покачал головой.
- Ну, вообще-то, взламывать чужие странички жалких юзеров – это подло… Но для друга – всё, что угодно! Пойдём в комнату.
Я последовал за сокурсником в его святилище – в рабочую комнату, где посередине на рабочем столе стояли три жидкокристаллических монитора, провода от которых тянулись вниз, под стол, и оканчивались в странного вида устройстве, отдаленно напоминающем системный блок. Масса разнообразных приставок, коробок, микросхем и других устройств создавали впечатление, будто находишься в каком-то космическом корабле, а не в обычной квартире.
- Это я сам собирал, – похвастал Сергей. – Выглядит, конечно, не очень, зато такая машина просто рвёт… Так, сейчас посмотрим…
Пальцы Корикова запорхали над клавиатурой, словно бабочки над бутонами роз. На мониторе замерцали какие-то цифры, буквы, длинные электронные адреса. Сергей бурчал себе под нос какие-то непонятные иностранные слова, которые я слышал впервые и о значении которых мог лишь догадываться, пробуя их перевести на русский язык. Кориков попеременно смотрел на мониторы, которые являлись частью одного большого экрана. Минут через десять парень с удовлетворением хлопнул в ладони.
- Так, контакт – это огромна собрание багов и холсов! Фамилия создателя, в принципе, его оправдывает!... Я вытащил из базы захэшированный пароль. Осталось его расшифровать. Это за нас сделает вот эта штука, – Кориков постучал ладонью по небольшой чёрной коробочке размером чуть меньше упаковки спичек. – Эту штуковину мы собрали общими силами на прошлом слёте, крутейшая вещь! Минут через пять – десять она всё сделает. Пойдём ещё кофейку бахнем… Да, а логин её уже готов, запишешь потом.
Через десять минут мы вернулись в комнату.
- Ну, вот твои логин и пароль! Бери записывай, и будет тебе счастье!
Я горячо поблагодарил друга за помощь и в нетерпении отправился домой. В своей комнате, даже не раздеваясь, включил свой ноутбук а ,как только загрузилась система, зашел на сайт vkontakte.ru. Сердце мой часто билось, а ладони взмокли от непонятного волнения, пока я вводил имя и пароль. Мне казалось, что чужая переписка откроет мне все тайны бытия и решать все мои проблемы. На какой-то короткий миг я подумал, что пароль не подойдёт, и всё окажется впустую. Мой указательный палец в нерешительности завис над клавишей Enter. Секунд двадцать я решался, но наконец-то щёлкнул по кнопке. Мучительные секунды ничего не происходило, но вдруг на мониторе появилась знакомая страничка – фотография Светы, ссылки на фотографии, её друзей, показатель рейтинга и другие знакомые атрибуты сайта. Сердце моё забилось ещё чаще. Я навёл указатель мыши на ссылку «Мои сообщения». То, что предстало моим глазам, превзошло самые смелые ожидания, которые я мог хранить в голове. Я смотрел и не мог поверить в увиденное. Такого просто не бывает. Сказать, что удивлению моему не было предела – это ничего не сказать. Наверное, моё состояние можно охарактеризовать как шоковое. Сначала меня разобрал смех. Это был дурной хохот без тени радости и весёлости, и если во всём этом усматривался какой-то юмор, то лишь юмор висельника. Затем смех перерос в какой-то то ли судорожный приступ, то ли нескончаемую икоту. Минут через пять пришло успокоение, а вслед затем и – пустота. Я открыл последнее сообщение в папке «Входящие»:
«Удивительно, он вообще ничего не подозревает! Мы развели его как лоха! Ты умница, идеально всё придумала! Ещё чуть-чуть, и мы его так обломаем! Он почти мой».
Это сообщение пришло от Анны. От неё, от психолога, который помогал мне побороть душевную драму. И ещё от неё было много сообщений. Оказалось, Аня и Света общались всё это время – время нашей ссоры. Я читал их переписку и всё никак не мог поверить, что всё это происходит наяву. Но постепенно картина всего происходящего начала складываться, словно рисунок из разноцветных паззлов.
Аня была давней подругой Светы ещё до нашего знакомства, но моя любимая никогда мне не рассказывала об этой дружбе. За весь год ни единого слова. Мы делились друг с другом самым сокровенным, я познакомил её почти со всеми своими друзьями, но об этой дружбе она не проронила ни слова. Обманывала или просто не говорила? Я попытался вспомнить хоть что-то и, кажется, откопал в своём хранилище памяти мимолётные слова Светы о подруге по имени Аня. Впрочем, теперь это и неважно, что было раньше. Весь год я любил другого человека, целый год я заблуждался… Возможно, и она любила меня – и пока любила, была сплошной добродетелью, скрывая своё истинное лицо за маской доброты и невинности. Но она перестала меня любить. Уж не знаю, что стало причиной, но… Но теперь она и Аня задумали какую-то игру со мной. Мне не всё было ясно из переписки, но одно я понял точно – им всё было известно обо мне. Несколько дней эти суки смаковали вечер в кафе, когда я впервые повстречал Аню. Света знала, что я веду слежку за ней. Она и психолог договорились о том, чтобы познакомить Анну со мной. В тот веер Света, снова обнаружив меня в качестве сыщика, позвонила своей подруге и сказала ей ждать нас в условленном кафе. Предполагалось, Аня сама со мной познакомится, но всё вышло куда более удобнее – я облегчил им задачу, подсев за столик к Ане. Ну, а дальше всё шло по их чётко сработанному плану. Они обговаривали слова, которые будут мне говорить. Всё было просчитано до мелочей. Вот только ответа на самый главный вопрос я не нашёл – зачем они всё это затеяли? Ради чего превратили меня в жалкую пешку? Я читал их переписку и видел, как ни смеялись надо мной, как упивались моим неведением, и во мне подымалась ярость. Мне захотелось прямо сейчас же схватить нож и примчаться сначала к Свете, а потом к Ане, чтоб искромсать их лживые лица на мелкие куски. Чтобы вонзать и вонзать острие ножа в эти поганые тела. Искупаться в их отравленной крови, утопить злость в их предсмертных криках… Но конечно же, ничего этого я делать не стал. Как говорит давняя поговорка – месть это такое блюдо, которое подают холодным. Значит, нужно остыть. Я подробно изучил их сообщения. Как оказалось, Реферат был очередной пешкой в руках этих стерв. Она также, как и я, не знал об Ане, но знал обо мне. Причём я был представлен не в самом лучшем свете – эдакий плохиш, который постоянно обижал Светлану, изменял ей и даже поднимал на неё руку, не говоря уже о «непонимании», «эгоизме» и других недостатках с моей стороны. Это всё говорилось обо мне – человеке, который всю свою жизнь хотел кинуть к Её ногам. Теперь эти ноги нещадно меня топтали. От такой откровенной лжи мне становилось даже немного не по себе. Наверное, её новый друг заочно уже ненавидел меня. не исключено, что в дальнейшем эти стервы натравят нас друг на друга. Что ж, мои милые девочки, вы всё очень хитро придумали. Только не учли одного – я могу всё узнать. первое правило банды – уничтожай любое свидетельств своего существования, иначе тебя разоблачат. И если преступников более одного, значит преступление рано или поздно будет раскрыто. Мне повезло – я был один, и мою маленькую месть никто не раскроет. Их же было двое, и они уже сделали ошибку, не удалив свою переписку. Это война, девочки. Никто не имеет права играть чужими чувствами и чужой жизнью. Теперь я буду играть вашими.
В эту ночь я уснул без снотворного и спал, словно младенец. С завтрашнего дня мне предстояло всё хорошенько продумать, рассчитать и начать претворять свой план в жизнь.
Под утро, проснувшись, как обычно на час – два раньше, я вдруг снова ощутил в груди тоску. Удивительно, но по-прежнему тосковал по ней. Вся моя вчерашняя ярость куда-то испарилась, не было ни гнева, ни желания мести. После всего, что узнал, мне хотелось всё вернуть обратно. Хотелось ощущать утраченное счастье, опору, тепло, нежность и покой. Я готов был всё простить моей девочке, лишь бы она была рядом… А ещё, общаясь с Аней, я и к ней стал испытывать нечто вроде симпатии, проникся к ней доверием и считал её своим другом, сестрой по несчастью. Идиот! Каким же я дураком был в их глазах! Представляю, как они вместе собирались и обсуждали, с какой ловкостью им удалось меня обвести вокруг пальца, и, наверное, попивали свои слабоалкогольные коктейльчики и смеялись над простачком Игорем. Посмотрим, кто будет смеяться последним… И я всё так же любил Свету. Одна часть меня продолжала её обожать и готова была всё простить, другая же – ненавидела самой чёрной ненавистью, на какую способно было моё сердце. О, безумный мир! Как могут в тебе уживаться рядом боль и счастье, радость и печаль, война и мир, любовь и ненависть? Любая логика и рацио разбиваются о суровую реальность, в которой не действуют никакие правила, никакие законы. Я больше никому не верю, ни на кого нельзя полагаться. В моей голове кружились и вертелись, словно листья на осеннем ветру, сотни мыслей. Постепенно зрел план. Я их накажу. Жестоко накажу. И пусть месть – удел слабых, но прощать никого не собираюсь. Я слаб и беспомощен, но таким меня сделали они.
В тот вечер я встречался с Аней. Мы гуляли по городу. Она с упоением рассказывала мне о том, как нужно жить.
- Мы всегда играем роли, Игорь. Носим маски. Наша проблема в том, что мы утратили самих себя в процессе взросления, в процессе социального становления…
Я слушал всё это с серьёзным лицом, боясь не сдержать смех, рвущийся наружу. Она рассказывала мне о каких-то масках, а сама в этом время была облачена с ног до головы в мантию лжи. Интересно, о чём она на самом деле думала? Может, и её с трудом удавалось не рассмеяться? Наверное, это очень забавно. Что ж, давай-давай, лечи меня, доктор.
- Пока я с тобой, мне легче, – проговорил я, стараясь изобразить грусть и страдание, и у меня получалось, ведь часть меня действительно испытывала душевную боль. – Но когда я один дома, мне снова становится плохо. Хочется всё вернуть назад, хочется прибежать к Свете и упасть ей в ноги, только бы она приняла меня назад… Хотя я понимаю, что всё это неправильно.
- Игорь, ты по-прежнему живешь воспоминаниями, – молвила Аня. – Тебе хочется вернуться назад и всё изменить. Но прошлого не вернуть. Нужно не хотеть его изменить, а принять, сделать выводы и жить дальше.
И поёт же она, словно соловей! Всё, что говорит, действительно, верно! Не к чему придраться. Если бы не знал об этой паутине лжи, в которую меня втянули эти две чёрные вдовы, я бы чувствовал себя легче после таких разговоров. Теперь же испытываю ненависть и боль. К несчастливой любви прибавилось и предательство.
7
Месть - это удовлетворение
чувства чести, как бы извращенно,
преступно или болезненно это
чувство подчас ни проявлялось.
Йохан Хёйзинга
Нет вражды более злобной, чем та,
которую порождает любовь.
Секст Проперций
Поезд пронзал ночную мглу. Экспресс вёз меня обратно домой. На верхней полке лежали две мои сумки, набитые вещами, которые я купил на базаре в другом городе. Сейчас я сидел, глядя на монитор ноутбука, и читал переписку Светы и Ани. Со времени нашей «официальной» разлуки прошло полторы недели. С тех пор я не отвечал ни на одни звонок Ани, Света мне тоже ничего не писала. Я больше не следил за ней, если не считать электронный шпионаж. Такое моё поведение несколько озаботило сладкую парочку, и они каждый день обсуждали в контакте, что же делать со мной дальше. Особенно меня повеселили фраза Анны:: «Может, он перерезал себе вены? У него есть такое». Правда, Светлана опровергла эту мысль: «Нет. Я общалась с нашими общими друзьями. Они сказали, что Игорь пропускает пары и стал совсем плохой». «Значит, он очень страдает от вашей разлуки. Но я не ожидала, что он не будет отвечать на мои звонки. Он ко мне уже привык». «Сегодня я за тобой заеду, и всё обсудим». Да, озадачил я девочек. Ну, ничего, пусть поломают свои буйные головушки. Развязка наступит очень скоро.
Целую неделю после нашего расставания со Светой я чах на глазах. Почти ничего не ел, только пил сладкий чай. Похудел ещё на пять килограмм. Дни шли за днями, и остатки надежды на возвращение Светы таяли, словно мартовский снег под лучами весеннего солнца. Мне всё также было плохо, но однажды утром я проснулся и нашёл в себе силы что-то делать. Ко мне вернулась прежняя решимость продолжить игру, которую начали девочки. Что мне ещё оставалось? Возможно, это моё желание было завуалированной жаждой хоть какого-то общения со Светой. Я всё ещё любил её. Всё остальное будто бы выгорело. Цветущая долина моей души превратилась в безжизненную пустыню. Прибыв на вокзал, я вышел на привокзальную площадь через мост, чтобы миновать доблестных милицейских работников. По этой же причине в общежитие поехал на такси. Содержимое моего багажа могло быть оценено в несколько лет лишения свободы.
В своей комнате я был рано утром. Сумки с одеждой убрал в шкаф. Маленький пакетик с белым порошком спрятал на балконе в щель между плитами и заляпал грязью. Всё, что нужно для продолжения нашей двойной игры, было в сумках, которые я заполнил на киевском базаре.
Днём я сходил на занятия. Старался выглядеть как обычно, общался с однокурсниками, шутил, интересовался светской жизнью. После пар даже выпил бутылочку пива с друзьями в любимом баре. Конечно, всё это тяжело мне давалось – быть таким, как все, но я заставил себя преобразиться хотя бы на время в обычного человека. Наверное, обычным уже никогда не стану. Когда-то Света мне говорила, что она может уйти от меня, если увидит, как мне тяжело с ней. Но неужели думала, будто после разлуки мне станет гораздо легче? Неужели она полагала, будто я с месяцок промучаюсь и обо всём забуду? Но я же знаю, что она в моём сердце навсегда, и боль эта будет сидеть во мне до самой смерти…
Следующим вечером я позвонил Ане и попросил её о встрече. Девушка с удовольствием согласилась, и уже через пару часов мы увиделись. Я рассказал Ане о том, что мы окончательно расстались со Светланой, и о том, как мне было очень-очень плохо, и я неделю был на грани какого-то помешательства. Мои слова были правдивы ,мне даже не нужно притворяться, чтобы изобразить боль. Аня мне посочувствовала, назвала меня молодцом, что я нашёл в себе силы разорвать отношения.
- Кому нужны эти силы! – искренне воскликнул я. – Кому всё это нужно, если теперь мне в тысячу раз хуже!
Аня принялась меня успокаивать, но я не внимал словам этой лживой сучки. Мне было плохо оттого, что меня бросили и предали. Чёрная желчь обиды отравляла мою кровь, жажда излить свою боль на других густой пеленой застилала мой разум. Мне уже было всё равно, и я был готов на любые поступки.
Мы ещё недолго побродили с Аней по городу, после чего я отправился до мой. В ту ночь таблетки снотворного перестали мне помогать. Сон длился лишь два-три часа, после чего я проснулся и в ожидании утра пролежал в кровати, пытаясь отогнать от себя образ Светы, настойчиво возникающий в голове. Воспоминания нескончаемым потоком захлестывали меня, уносили в счастливое прошлое, и вместе с тем преследовала мысль: тебе больше никогда не будет так хорошо, ты больше никогда не назовешь её своим солнышком, ты всё погубил, ты виноват во всём… Порой мне казалось, что я не вытерплю всего этого и, вскочив, выпрыгну в окно – лишь не слышать голос предательского разума и плач слабого сердца. Иногда из груди моей вырывался тяжелый стон, иногда я плакал, но слёзы уже не были такими частыми и нескончаемым, как раньше.
Следующие несколько дней я ходил на работу, посещал университет. Сон окончательно оставил меня, как и аппетит. Стоило мне начать дремать, как сознание моё наполнялось воспоминаниями о Свете, и тревога гнилыми зубами начинала терзать моё сердце, мне не хватало воздуха, тело покрывалась потом от жара. Кроме сухарей и чая я ничего не мог есть. Существование моё стало унылым и однообразным. Ничто не интересовало, ничто не радовало, интересы мои были поверхностными, вся моя деятельность превратилась в формальную. Любимым времяпрепровождением стало лежание в кровати и ничегонеделание.
В начале новой недели я приступил к выполнению своего плана. В четыре утра нового дня я встал с кровати и залез в шкаф, где лежали купленные в Киеве вещи. Одежда, в точности повторяющая одежду Светланы, парик, косметика, грим. Вчера в пригороде я на двое суток снял машину той же марки, что и у Светы. Мне предстоит преобразиться в мою любимую девушку, чтобы подставить её и наказать.
Теперь я сижу перед зеркалом и пытаюсь навести макияж, похожий на Светин. Конечно, это было сделать не так-то просто. Даже нормально накрасить губы мне удалось с пятой попытки, и кто думает, что наложить косметику – это просто, глубоко ошибается. Крупная фотография лица моей девушки стояла напротив, и я попеременно смотрел то на неё, то на своё отражение… Длинные прямые тёмные волосы, пахнущие ароматным парфюмом и неповторимым запахом её тела; эти удивительные глаза, цвет которых менялся от её настроения. Разве были у кого-то ещё на этой земле такие глаза? Эти полумесяцем брови, прямой аккуратный носик и чувственные алые губы, которые могли шептать волшебные слова… Было кощунственным пытаться изобразить её светлый лик на своём грубом лице. Но я пытался. Наложить тональный крем, подмазать гримом, припудриться… Затем нацепил парик – в точности, повторяющий длину и цвет волос моей любимой. Сверху надел чёрную кепку со стразами по краю козырька. Конечно, при свете дня всю нелепость имитации легко будет разоблачить, но предрассветный сумрак должен сгладить все неточности. В довершение ко всему надел куртку, в какую чаще всего облачается моя любовь. Мы были примерно одинакового роста, и теперь издалека я вполне мог сойти за Свету.
Общежитие я покинул через балкон, спустившись по пожарной лестнице. Будить вахтёра в такое время было незачем во избежание лишних вопросов и ненужных подозрений. Авто стояло позади небольшой кафешки, не привлекая чужих взглядов. Прогрев мотор, я не спеша выехал в город. Часы показывали полшестого. Старясь объезжать крупные дороги, я приближался к дому Светы. Остановив машину в тихом безлюдном месте и убедившись, что рядом никого нет, я наклеил на номера новые цифры – номера машины Светы. Теперь всё было готово. Вернувшись в салон автомобиля, мокрыми от волнения ладонями я вцепился в руль. Ещё не поздно было повернуть обратно. Но мои руки сами повернули ключ замке зажигания, ноги нажали на педаль. Может, это большая ошибка? Может, всё зря? Разве местью залечишь раны? Но стоило об этом подумать, как вспоминалась ложь, и обида накатывала с новой силой.
Я выехал к перекрёстку, невдалеке от которого находился дом Светы. Небольшой поток машин лениво плёлся по заснеженной дороге. На остановке топтались люди в ожидании общественного транспорта. Я дождался, пока светофор загорится красным светом. Сердце моё гулко забилось в груди и кровь прилила к лицу в предчувствии экстрима. Я испугался, что весь мой грим сейчас поплывёт, но, бросив взгляд в зеркало, не обнаружил в своём облике никаких изменений. Что ж, пора. Выжимаю педаль газа, набирая скорость. Под капотом ревёт мотор. Машина несётся вперёд. Я удачно огибаю стоящие впереди машины и врываюсь в боковой поток машин. Сильный удар справа, но ремень безопасности держит меня на месте. Слышится визг тормозов. Мою машину крутит на скользкой дороге, словно юлу. Я слышу сигналы клаксонов. Движение останавливается. Кто-то что-то кричит мне. Доносятся слова «дура» и «стерва». Но я и не думаю останавливаться. Вместо этого, пытаясь изобразить панику, даю газу. Кто-то впереди выходит из помятой машины и делает мне знаки остановиться. Какой-то парень на остановке держит мобильный телефон и, очевидно, снимает происходящее на камеру. Всё складывается как нельзя лучше! Моя машина мчит вперёд, прямо на разъяренного водителя. Он едва успевает отскочить в сторону, прежде чем фронтом я срываю открытую дверь его «девятки». Чтобы объехать затор, выезжаю на пешеходную часть, разгоняю испуганных людей и со всей скорости мчу в сторону гаражей, где спокойно стоит машина Светы. Меня никто не преследовал, поэтому, выключив фары, я спокойно скрылся с места происшествия. Очевидно, дерзость и наглость, с какой я устроил аварию, так всех удивили, что они только начинают приходить в себя от случившегося. Сейчас, вероятно, кто-то вызовет сотрудников ГАИ, кто-то обязательно вспомнит номер машины. А мне нужно довести дело до конца. Я подъехал к гаражу Светы. Ещё давно я сделал дубликат ключей от замка, собираясь преподнести моей девочке сюрприз – хотел к новому году оставить возле машины новенький GPS-навигатор… Но так и не успел. Зато теперь ключик мне пригодится как нельзя кстати. Я вышел из машины и осмотрел её. Вмятины спереди на радиаторной решётке, царапины справа на капоте и разбитая правая фара. Также наблюдалась небольшая вмятина на правой передней боковой двери. Можно считать, отделался небольшими повреждениями, учитывая характер аварии. Я открыл гараж. Любимое авто Светы стояло в темноте, мигая красным глазком сигнализации. К сожалению, отключить систему защиты я не мог, поэтому действовать следовало быстро. Оставив работать мотор моей машины, я вытащил из салона кусок тяжелой объёмной металлической трубы. Сделав глубокий вдох, затем – выдох, я что есть силы ударил по правой фаре Светиной машины. Одновременно со звуком разбитого стекла пронзительно заверещала сигнализация. Ещё один удар по капоту, удар по двери справа. Времен больше нет. Я поспешно закрываю гараж, ныряю в свою машину и уезжаю. Оставив позади стотянку, я возвращаю автомобилю его родные номера и снимаю с себя парик, куртку, смываю влажными салфетками макияж. Окольными путями еду возвращать машину обратно её хозяину. По пути в небольшой городок я заезжаю в лес и сжигаю кепку, куртку, перчатки и парик. Там же оставляю трубу, которой с немалым удовольствием разбил машину Светы. Представляю, с каким удивлением она обнаружит на экране дистанционного пульта от сигнализации информацию о повреждении машины. А через часик-другой к ней наведается милиция. Как только узнают номера её машины, определить, на чьё имя зарегистрированы эти номера, не составит особого труда. Интересно было бы посмотреть на лицо Светы в этом момент.
- Ай да Игорь, ай да сукин сын! – похвалил я сам себя.
Возвращая машину хозяину, я немного подискутировал с ним о размере компенсации ущерба и, в конце концов, мы сошлись ним на приемлемой для меня цене. Конечно, пришлось отдать почти все мои сбережения, но я не беспокоился по этому поводу. Мой аскетический образ жизни требовал денег лишь для оплаты комнаты, покупки чая, сухарей да сахара и приобретения лекарств.
В городе я был к обеду. Сегодня я договорился о встрече с Аней. Для неё я тоже припас подарочек. Интересно, догадаются ли они о том, что всё подстроил именно я? Возможно, и догадаются, но никаких доказательств этому у них нет. Я почувствовал некоторое улучшение в своём состоянии. Впервые за долгое время ощутил чувство голода, поэтому позволил себя устроить небольшой праздник – сходил пообедал супом в кафе. После обеда сразу пошёл к работу к дяде. Родственник напоил меня кофе с пирожным и поведал историю о том, как сегодня утром какая-то сумасшедшая на машине выехала на красный свет, повредила несколько машин, чуть не сбила пешеходов и скрылась.
- Ого! – не было пределов моему изумлению. – Я всегда говорил, что женщин нельзя пускать за руль.
- Наверняка, она была пьяная, – продолжал дядя. – Кажется, там у какой-то бабки случился сердечный приступ.
- Интересно, её нашли? – поинтересовался я, внутренне ликуя.
Дядя пожал плечами, и мы больше не возвращались к этой теме. Я отработал положенное время и отправился на встречу с Аней. Не знаю, была ли она в курсе случившегося, но вела себя как обычно. Мы немного погуляли по парку, затем зашли в кафе, где за чашкой кофе обсуждали мои проблемы и пути их решения.
- Знаешь, Ань, мне иногда хочется позвонить ей и просить прощения, просить снова быть вместе… Я готов всё сделать для того, чтобы снова быть вместе, – отчасти мои слова были искренними.
Во мне словно жили две личности – одна безумно любила Свету и подчиняла всё этой любви, другая испытывала безумную ярость и алкала мести. А посередине двух этих полюсов находился я.
Мы сидели около часа в кафе, когда, извинившись, Аня отошла в дамскую комнату. На столе остался лежать её телефон. При виде сотового в моей голове тут же созрела мысль. Я огляделся и не заметил ни одной камеры в кафе – значит, ничто не фиксирует мои действия. Подарок, который я припас девушке, лежал в кармане моих брюк. Несколько граммов героина в запечатанном полиэтиленовом пакетике. Размышлять было некогда, поэтому я схватил Анин телефон и снял заднюю крышку. К моему облегчению, внутри не оказалось второй сим-карты, а, значит, хозяйка телефона не заглядывала под крышку. Я вытащил с помощью платка пакетик с наркотиком, который приобрёл в Киеве у тамошних наркодиллеров, и аккуратно расположил его сверху литиевой батареи. Крышка спокойно встала на своё место. Лишь только я положил телефон на стол, из уборной вышла Анна. Она мне улыбнулась и села на своё место. Мы ещё немного поговорили и условились встретиться через два дня.
Домой вернулся в прекрасном расположении духа. За один день мне удалось сделать два важных дела - подставить Свету и подложить «сюрприз» Ане. В любой момент теперь я могу натравить на психолога ОБНОН. Ей грозит статья 307 или 309 - незаконный оборот наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов – скорее всего, 309 статья (без цели сбыта), что карается ограничением свободы на срок до трех лет или
лишением свободы на тот же срок. Прекрасное наказание для поршивки.
Ночью мне удалось поспать пару часов, но в два часа пополуночи внезапное пробуждение снова не заставило себя ждать. В душе опять было пусто, и ко всему меня мучила совесть за содеянное. Как мог я причинить боль человеку, которого люблю? Как смел заставить её страдать? Разве это любовь? Разве любовь – это не самопожертвование и отречение от себя во имя дорого человека? Возникла сумасбродная мысль – пойти завтра и во всём признаться. Не в силах бороться со своим внутренним цензором, я выпил две таблетки нового, более сильного снотворного, и вскоре уснул.
На следующий день на парах от знакомых я узнал, что Света вчера утром попала в аварию. Никто не знал подробностей, но точно было известно – наша доблестная милиция её нашла быстро и сопроводила в отделение. Меня разъедало любопытство, и я всячески пытался выведать хоть какие-то крохи информации.
- Вроде бы, там даже кто-то погиб, – с заговорческим видом рассказывала толстушка Женя, которая всегда было в курсе всех событий.
Её папа был председателем коллегии адвокатов, и он очень тесно дружил с высокими чинами как в милиции, так и в прокуратуре. Поэтому эта девочка раньше других узнавала о криминальной хронике города.
- Интересно, что же ей теперь будет? – поинтересовался мой тёзка, родители которого занимали не самую последнюю должность в службе безопасности.
- А ничего не будет, – включился в разговор Олег – один из немногих, кто поступил в университет только благодаря своим знаниям. – Заплатит всем, и дело замнётся. Вопрос только в цене.
Все согласно закивали головами – никто и не допускал возможности какого-либо наказания. Вся наша студенческая братия прекрасно понимала, что законы, статьи, кодексы – это огромный фарс для создания иллюзии силы закона. В нашей стране правят деньги и связи. А слова нужны лишь для того, чтобы придать нашим действиям правдивость и возможность для людей думать, будто они свободны.
Я молча слушал этот разговор, испытывая при этом двоякое чувство: удовлетворение и стыд. Любящая часть корила меня за содеянное, жаждущая мести – ликовала и требовала продолжения. Как же я ненавижу себя! Я лицемер и подонок!
Днём ходил к лечащему врачу узнать результаты моих последних анализов. Уже с порога по его удручённому виду я понял, что результаты не самые утешительные.
- Игорь, ты не пропускаешь приёма лекарств? – поинтересовался доктор. – Странно, что сначала всё шло просто отлично, а теперь мы снова вернулись к исходной точке.
Я уверил врача, что принимаю таблетки. Однако не стал ему говорить, что практически ничего не ем и поршнями глотаю успокоительные, обезболивающие и снотворные. конечно, мне далеко до медицинских знаний, но отчего-то казалось, что мой образ жизни никак не способствует выздоровлению. Врач скорректировал схему лечения и на следующую неделю назначил ряд исследований. Странно, но теперь меня почему-то не заботило состояние моего здоровья, как это было раньше. Меня не удручало ухудшение анализов, не беспокоило прогрессирование заболевания. Плевать на мою жизнь. Отныне всё было подчинено чувству любви и мести. Но теперь, после всего содеянного, я не мог говорить наверняка, была ли это любовь. Возможно, теперь я ощущал зависимость и собственничество? Возможно, желание слышать, видеть и чувствовать Свету рядом - это лишь эгоистичное стремление к обладанию любимым человеком и ничего более? Или, быть может, мне претила мысль, что я не такой уж и хороший оказался для неё?.. Я отмахнулся от этих мыслей. Теперь уже не имело смысла анализировать свои поступки, пытаться что-то изменить. Я выбрал дорогу и сворачивать с этого скользкого пути уже поздно.
Прошло несколько дней. Встречу с психологом я пропустил. Из сообщений Светы и Ани в контакте я вычитал недоумёние и озабоченность случившимся с машиной. Однако смекалистый ум Светланы позволил ей предположить моё участие в этих событиях.
«Если это всё сделал действительно Игорь, значит, он всё знает», – писала Аня.
«Но откуда он мог узнать?» – последовал справедливый вопрос.
Очевидно, потом они созвонились и встретились, так как в течение долгого времени новые сообщения отсутствовали. Я был готов к тому, что моя тайна скоро раскроется или уже раскрыта.
Через несколько дней, возвращаясь из университета, в переулке передо мной остановилась машина – джип «Toyota» с тонированными стёклами. Из неё довольно проворно выбрался мой старый знакомый Реферат. Он был одет в красный спортивный костюм с лэйбой «Adidas» и той же фирмы кроссовки. Вид его был довольно угрюмым, а выражение лица говорило о том, что он остановился не для дружеского рукопожатия. Быстрой угрожающей походкой, глядя прямо мне в глаза, он приблизился и скороговоркой, сквозь зубы, спросил:
- Здоров. Ты – Игорь?
- Привет. Я – Игорь, – ответил я и, не давая ему сказать и слова, перешёл в наступление. – А ты, видимо, новая игрушка Светы? Ну, давай. Чего она там тебе наплела про меня?
На лице Реферата отразилась гримаса ненависти. Я понимал, что сейчас он не поверит ни единому моему слову – недавно и сам был таким, влюблённым слепым псом, готовым разорвать любого за свою хозяйку.
- Ещё раз, козёл, ты позвонишь Свете, я тебе лично набью табло! – почти криком говорил Реферат. – Только посмотри косо в её сторону, сука!
- Чувак, остынь! – спокойно проговорил я. – Мы уже две недели как расстались. С тех пор я ей не звонил и не писал…
- Да шо ты ****ишь, ублюдок! Она сегодня утром пришла ко мне вся в слезах. Скажешь, ты её не видел сегодня и не обзывал ****ью?
Мне снова пришлось диву даваться, на какую ложь способна моя любимая киса. Так ловко настроить против меня этого парня! Ну, точно большой театр потерял великую актрису! Я жалел стоящего передо мной человека, но лишь отчасти, другая же моя половина хотела разорвать его на куски. Хоть мне и было известно о неискренности Светы к Реферату, однако сейчас он мог её видеть, слышать и целовать, а, может, даже, и заниматься с ней сексом. Только стоило представить, как моя девочка обнимает его, целует, ласкает, как кладёт ему на грудь свою голову, как соприкасаются их обнажённые тела…
- Да ты тварь! – закричал я, не в силах сдерживать растущую во мне ненависть и ярость. – Только пальцем к ней прикоснись, и я убью тебя!
Поддаваясь порыву гнева, я со всей силы толкнул Реферата в грудь, и тот попятился назад. Очевидно, не ожидая такого напора от меня, он, чуть ли не падая, отбежал назад. Если бы не его машина за спиной, он плюхнулся бы на землю. Однако ему удалось удержаться на ногах. В следующую секунду лицо его исказилось яростью. Не раздумывая, он кинулся на меня. Мгновение спустя я ощутил удар в челюсть справа. Боль, здравствуй, мой верный друг! Моя папка упала на грязную холодную землю. Тело подалось вперёд, и что есть силы правой рукой я ударил Реферата в лицо. Кулак врезался в правую скулу. В руке отозвалось эхо повреждённых суставов, которые только-только начали заживать после моей отчаянной борьбы со стенами заброшенного завода. Но мне нравилась боль, ведь она хоть на миг отвлекала меня от душевных мук.
Мы сцепились в жестокой схватке. Щедро посыпали друг друга тумаками, били ногами. Шапка с меня слетела на землю. Куртка затрещала по швам. Я разбил Реферату нос, а вскоре и на своих губах почувствовал вкус крови. Два кобеля, которые грызлись за сучку. Мы повалились на землю и, катаясь в грязной жиже, продолжали молотить друг друга. В какой-то момент Реферат оказался сидящем на мне, и ему легко было наносить удар за ударом по моему лицу. Потом поменялись местами, и уже я колотил врага по голове. Я чувствую, как лицо моё наливается кровью, как глаза заплывают от распухшей ткани. И мы продолжаем бой. Обмениваемся ударами: в живот, в грудь, по ногам, в шею, по рёбрам. Кажется, у кого-то из нас что-то хрустнуло. Однако ни я, ни мой враг не остановились. Никто нас не видел, и некому было остановить этот безумный поединок. Новый удар приносил новую боль, тело покрывалось жгучими очагами. Иногда кулак попадал на уже ушибленное место, и оттого новый огонь пронзал организм стрелой физического страдания. Не знаю почему, но мне вдруг стало смешно от всей этой ситуации. Знал, что Света обманывает меня, Реферата, специально натравила нас друг на друга, но сейчас дерусь с ним за свою лживую девочку. Я стал смеяться, и из моего рта брызнула кровавая слюна. Меня разобрал просто дикий смех, я перестал защищаться и бить в ответ. Мой противник также остановился и вытаращился на меня, не понимая, отчего мне так весело. Мы сидели на мокрой земле в метре друг от друга.
- Чего… ты… тащишься, придурок? – с недоумением спросил Реферат.
Он, как и я, тяжело дышал и вытирал рукавом порванной кофты кровь с лица. Мы оба понимали, что драка окончена, и не было в ней ни победителя, ни проигравшего. Каждый остался при своём мнении, и никто никому ничего не доказал.
- Ты… идиот… она тебя пропедалит… как и меня, – сквозь быстрое дыхание проговорил я. – Не верь ей… иначе скоро… окажешься на моём месте. Всё, я пошёл.
Мне удалось довольно проворно встать на ноги и поднять свою папку. Реферат тоже поднялся. Лицо его было в грязи и крови. На шее виднелись глубокие ссадины, под глазами кожа наливалась синевой, нос распух. Наверное, мой вид был не лучше. Я подошёл к горе-защитнику и сказал:
- Я тоже её люблю… И завалю любую гниду рядом с ней.
Нарочно задев плечом Реферата, я быстрым шагом направился к себе домой.
- Давай, буду ждать! – раздалось мне вслед.
Как только добрался до своей комнаты, первым делом переоделся и умылся. Затем взглянул в зеркало и не узнал себя. В отражении я увидел лицо без единого живого места. Лоб весь покрылся мелкими царапинами, из которых сочилась кровь; нос был стёсан на переносице, однако, к удивлению, не сломан; под глазами, особенно под правым, пунцовой опухолью набухали синяки; подбородок с правой стороны странно надулся и онемел, а нижняя губа была разбита в нескольких местах. Зато зубы оказались целыми. Тело своё осматривать не стал, однако ощущал, как ноют от ударов рёбра и плечи. В моей жизни прежде не было таких жестоких побоев, хотя в школьные годы драться приходилось нередко. Я усмехнулся себе в зеркало и тут же ойкнул от боли в щеках и нижней губе. Ну, ничего, немного разрядил обстановку. Приняв две таблетки анальгетиков, я отправился к одной из соседок, которая всегда имела под рукой аптечку первой помощи.
Лена, на курс младше меня, жила в комнате одна. Она была тем человеком, у которого в запасе есть всё жизненно необходимое. На любой самый непредвиденный случай жизни у неё находился ответ – все ответы лежали в специально отведённом для этого шкафчике. Куча самых разнообразных вещей и предметов первой необходимости. Иногда мне казалось, что эта невысокая миловидная девчонка имеет где-то свой собственный бункер – так, на всякий случай (а вдруг – ядерная война?) Над ней многие подшучивали, однако если вдруг кто-то в чём-то остро нуждался, все направлялись сюда. И уж естественно, здесь было всё для оказания медицинской помощи. Года два назад, когда я был свободен от уз любви, и тело моё желало физической услады, не раз и не два случалось мне отдыхать вместе с Леной. Она была жизнерадостной, не скованной предрассудками, и в её обществе было тепло и легко. Когда она встретила меня на пороге, то вместо приветствия просто ахнула.
- Боже мой, Игорёчек! Да тебе нужно срочно в больницу! Подожди, я сейчас вызову скорую… или нет, лучше давай вызову такси… Кто же это тебя так? Нужно срочно снять побои! – затараторила Лена.
Узнаю свою сердобольную подругу.
- Ленка, да подожди ты! Не надо ни скорых, ни такси! Просто скажи, есть у тебя какая-нибудь мазючка от синяков?
- Какая мазючка? Ты с ума сошёл? – воскликнула девушка, не зная, что в каком-то смысле перед ней стоял действительно сумасшедший. – Тебе нужно в больницу!
Я тяжело вздохнул. Как порой невыносимы люди в своём упорном желании помочь. Воистину, правду сказал когда-то английский писатель Сэмюэл Джонсон - благими намерениями выстлана дорога в ад!
- Ленка, или ты мне что-нибудь дашь, или я сейчас пойду в аптеку. Никаких больниц!
Моей подруге пришлось сдаться. Она пригласила меня в комнату, где, как и всегда, царили уют и порядок. Девушка усадила меня на диван, включила настольную лампу и, оглядев меня, проворчала что-то о моём красивом лице. Последующие полчаса Лена промывала мои раны, мазала синяки и припухлости какой-то жёлто-белой мазью с неприятным запахом и клеила на меня пластыри.
- Игорь, ну, куда ты уже вляпался? Посмотри на себя, совсем исхудал. Это что, всё из-за твоей девушки?
- Ого, да я, вижу, уже все всё знают! – ответил я. – Вести меня опережают.
- Ну, так! – хмыкнула Лена, довольная своей осведомленностью. – Всё понятно и так… А на теле синяки есть?
- Да так, немного, – отмахнулся я.
- А ну-ка показывай! – приказала девушка тоном, не допускающим возражений.
Я нехотя стянул с себя кофту и футболку. Моё бледное худое тело было покрыто синяками и потёртостями. Практически нигде не было живого места. Лена ахнула второй раз за сегодняшний вечер.
- Тебя что, под катком пропустили?
Девушка принялась мазать кремом мою спину. Движения её были плавными и мягкими, а прикосновения нежными и осторожными, мне совсем было не больно. Стало даже приятно. Потом, когда она стала аккуратно втирать лекарство в кожу совсем рядом с моим правым соском, я почувствовал возбуждение. Эти прикосновения напомнили мне ласки Светы. Когда-то и она любила гладить моё тело… Я приложил свою ладошку к руке Лены и прижал к груди её влажные от крема пальцы.
- Ты чего? – спросила она, но, взглянув мне в глаза, всё поняла без слов.
- Просто спасибо, – прошептал я ей на ухо и тихонько поцеловал в мочку.
Потом губами прижался к шее и вдохнул аромат её духов. Этот запах напомнил мне о Свете, хоть она и пахла совсем по-другому. Я вспомнил, как любил ласкать её тело – гладить устами нежную кожу, исследовать языком каждый изгиб, каждую бороздочку, и с каждым прикосновением я ощущал не только физическое удовольствие, но и душевное. И сейчас я пытался делать с Леной то же самое, представляя на её месте любимую девушку. Моя рука нащупала выключатель на лампе, и мгновением позже мы оказались в полумраке. Уста слились с устами, руки сорвали одежду и в неистовстве скользили по телу, чувствуя его пылающий жар. Лена уложила меня на кровать и взобралась сверху, словно наездница… Совокупление наше было быстрым и страстным. Мы были похожи на двух странников, которые заблудились в пустыне и умирали от жажды, но вдруг чудесным образом набрели на оазис и бросились к воде… Уже спустя несколько минут мы лежали, прижимаясь друг к другу, и быстро дышали, всё ещё ощущая следы оргазма в телах. Но для меня это был лишь физический оргазм, никакого морального удовлетворения я не испытал. Даже напротив – некоторое разочарование. «А я нашёл другую, хоть не люблю, но целую, а когда её обнимаю, всё равно о тебе вспоминаю…»
- И что это было? – спросила Лена.
- Не знаю, – ответил я и улыбнулся, отчего заболели губы. – Наверное, встретились два хороших человека и сделали друг другу приятное.
Лена хмыкнула. Я думаю, она всё прекрасно поняла. Мы ещё немного полежали. Ко мне пришла грусть оттого, что я никогда уже не буду лежать вот так вот со Светой. Всех других девушек я буду ассоциировать лишь с ней – моей любимой, единственной, ненаглядной… Через полчаса я вернулся в свою комнату, снова обмазанный с ног до головы лекарством. Утром Лена строго-настрого наказала мне прийти к ней для повторной процедуры и потом дома отдыхать.
Вечером я уселся за ноутбук и через новую сим-карточку вышел в интернет. Зарегистрировав новый электронный ящик на одном из почтовых серверов, я отправил анонимное письмо на имя одного из работников отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. В письме я указал точные паспортные данные психолога Ани, её место работы, а также сочинил небольшую, но довольно правдоподобную историю о невинной девушке, которая занимается сбытом героина. Также не забыл указать, что «товар» она прячет в своём мобильном телефоне. Я знал, что письмо будет прочитано завтра утром, а менее, чем через два часа, к психологу наведаются в гости люди из оперативного отдела. Что ж, вот война и началась. Посмотрим, кто выйдет из неё победителем.
8
Вражда между близкими бывает
особенно непримирима.
Публий Корнелий Тацит
По отношению к врагу всё дозволено
Старинное римское правило
Аню прославили на весь город. В местных новостях вечернего выпуска показывали её задержание. Тележурналисты похвально составили репортаж, даже несколько приукрасив сюжет. Я видел, как она плакала, как искренне не понимала, что происходит. Корреспондент же списал эту реакцию на прекрасную актёрскую игру, призванную разжалобить зрителя. Наверняка, чуть позже Анна догадалась о том, каким чудесным образом наркотики оказались в её телефоне, и, возможно, высказала свои догадки оперативникам. Но кто ей поверит? А даже если и поверит, то моё участие в этой игре доказать почти невозможно.
На следующий день утром с постороннего номера я отправил Светлане сообщение: «Готовь сухари своей подруге. Как машинка? Уже починила?» Ответ от любимой пришёл на мой номер: «Способность жалить ещё не означает, что тебя не сожрут. Ты за всё ответишь!» Я ответил ей, что вообще не понимаю о чём речь, а сам сидел и злорадствовал. Мы перешли к открытой конфронтации. Мы – те, кто любил друг друга до безумия… я так уж точно! Мог ли когда-то подумать, что девушка, которую хотел защищать и оберегать от всего жестокого мира, станет моим врагом?
Через несколько дней синяки мои начали понемногу сходить, и я стал похож на человека, хотя до полного выздоровления было далеко. Выходные тянулись в мучительном ожидании – долго и бессмысленно. Чуть ли не каждый день я посещал Светину страничку, чтобы прочитать её сообщения, но ничего нового и интересного не увидел. У меня возникло предчувствие, что она готовит какую-то новую подлость для меня. Интересно, что же ты придумаешь, малышка? Очевидно, она догадалась, что я проник в её аккаунт в контакте, и больше рассчитывать на электронные сообщения не стоило.
С новой недели я, подпудрив лицо и замазав тональным кремом раны, отправился на пары. На всякий случай положил во внутренний карман куртки «резинострел» ПСМ-Р, чтобы больше никакие Рефераты не смели мне досаждать.
На улице было темно и морозно. Крупными снежинками порошил снег. Я подождал, пока основная масса народа уйдёт вперёд, и не спеша двинул проторенной дорогой к метро. Мне хотелось побыть одному, насладиться возможностью подышать свежим воздухом и обо всём подумать. Я чувствовал, как внутри меня растёт гнетущая пустота и ощущение необратимости всего происходящего. Казалось, боль от разбитой любви всё разъедала внутри. Не было ни покоя, ни уверенности в себе. Казалось, будто со мной вот-вот должно произойти что-то страшное. Тревога и беспокойство в ногу шагали с тоской. Мне становилось не по себе от всего это, и я злился сам на себя за свою беспомощность. Иные говорят, что жизнь наша в своих руках, но что я могу сделать, если чернота живёт во мне без спроса. Покажите, умники, мне кнопку, которая позволит жить без боли! Я не хочу страдать, но страдание цепко вцепилось своими когтями в меня и не собирается отпускать.
Свернув в переулок, где совсем недавно мерялся силами с Рефератом, мне друг пришла в голову чёткая мысль: я никогда уже не буду прежним. Сознание моё вновь наполнилось мыслями о смерти. Как хорошо было бы умереть – быстро и безболезненно. Где ты, старуха с косой? Приголубь меня, прижми к своей костлявой груди и дай покой…
На обочине дороги стоял белый микрофургон, на который я не обратил совершенно никакого внимания. Лишь когда открылись его двери и оттуда довольно резво выскочили двое молодчиков атлетического телосложения, я устремил свой взор на них. Почему-то сразу догадался, что эти опричники пришли по мою душу. Без особых раздумий я развернулся и побежал обратно в общежитие. Однако не прошло и пяти секунд, как один из преследователей меня догнал. Без объяснений он два раза ударил коленом мне в живот, отчего у меня свело дыхание, и потащил в машину. Меня, словно тюфяк, закинули в салон автомобиля, и уже спустя полминуты машина мчала по дороге. Я попытался выяснить, что происходит, но вместо ответа получил весомый удар по рёбрам и просьбу замолчать. Мы ехали минут двадцать – тридцать, и чем дальше ехали, тем больше всё это мне не нравилось. Не нужно было особо раздумывать, куда меня везут эти люди – их наняла или Света, или Аня. Интересным было другое – они меня убьют или изобьют до полусмерти? Против выстрела в голову я был бы не против, но терпеть удары снова не хотел.
Машина куда-то свернула, и по звуку шуршания мелких камушков под колёсами я понял, что мы едем куда-то по просёлочной дороге. Микрофургон остановился. Меня выволокли наружу. Несколько ударов в солнечное сплетение заставили меня упасть на колени. Из машины вышел водитель – коротко стриженный упитанный детина с розовыми щеками.
- Тебе привет от Светы!
С этими словами носком ботинка он зарядил мне по рёбрам. В левом боку вспыхнула боль, от которой я забыл обо всём на свете – о девушке, о любви, об обиде, о мести… У меня перехватило дыхание. Тело рухнуло на землю, и лежал я с раскрытым ртом, пытаясь вдохнуть воздух, словно выброшенная на берег рыба. Вслед за эти ударом со всех сторон меня принялись пинать, будто мячик. Я скрутился, пытаясь хоть как-то закрыться от ударов, и ощутил давление чего-то твердого внутри куртки. Мой пистолет! Пистолет самозарядный малогабаритный калибра 9 мм с травматическими пулями. Свернувшись на земле калачиком, имитируя попытку заслониться, я просунул правую руку за пазуху и нащупал блаженную рукоять оружия. Большим пальцем спустил рычажок предохранителя и резко вытянул руку с пистолетом из-под куртки. Увидев лицо ближайшего из бандитов, не целясь, я нажал на курок. Выстрел. Мужчина испуганно вскрикивает и хватается за правый глаз, сквозь который течёт кровь.
- Сука!.. Ты мне глаз выбил! – кричит он, падает и начинает кататься по земле, прикрывая пустую глазницу.
Пока двое других пытаются опомниться, я вскакиваю на ноги и стреляю им в головы. Одному попадаю в висок, и он без звука падает на землю, другому – в левую скулу, и крик его меня чуть не оглушает. Я бегу к машине, превозмогая боль в теле, залетаю в кабину, закрываю дверь. Ключи висят в замке зажигания. Я вижу, как безглазый и второй бандит, которому выстрелил в лицо, шатаясь, бегут к машине. Завожу мотор, выжимаю сцепление, затем – газ. Действую будто на автомате. Сейчас даже не чувствую боли, лишь нездоровое возбуждение и страх. Разгоняю машину и сбиваю одного из них. Второй мужчина, увидев, какая участь постигла его товарища, разворачивается и пытается убежать. Я направляю машину за ним. Фургон прыгает по кочкам, и через пятнадцать - двадцать секунд я настигаю беглеца. Он что-то кричит, а машина сбивает его с ног, он падает, и колёса всей тяжестью автомобиля переезжают его спину и голову. Хруст костей слышится даже внутри салона. Я разворачиваюсь и на предельно большой скорости несусь туда, где лежат двое других. Мне пришлось переехать и их тела. После этого я, наконец, остановился. В голове пульсирует мысль: превышение мер необходимой самообороны. Хотя не является таковым превышением при использовании оружия и не преследуется законом, если оборона совершалась от группы лиц. Но разве это оборона? Мало того, что я стрелял в них, так ещё и умышленно задавил. Это оборона, переродившаяся в убийство. С другой стороны, лицо не подлежит криминальной ответственности, если из-за сильного душевного волнения, вызванного общественно опасным посягательством, она не могла оценить соответствие причиненной ею вреда опасности посягательства или обстановке защиты… Чёрт возьми, закон что дышло - как повернул так и вышло. Вот же вляпался! Хорошо, хоть кругом никого нет. Мне остаётся лишь одно - избавиться от трупов и машины. Собрав нелёгкие тела людей в салон автомобиля, я отогнал машину подальше в лес. С помощью шланга, опущенного в бензобак, я наполнил двухлитровую пластиковую бутылку горючим и облил бензином трупы. Снова набрав топливо, я облил машину и сделал горючую дорожку для того, чтобы с безопасного расстояния поджечь машину. Мне пришлось снова удостовериться в отсутствии поблизости посторонних, и только после этого я чиркнул зажигалкой и поднёс огонёк к началу бензиновой дорожки. Пламя занялось тотчас же. Огонь быстро побежала к машине, и уже спустя четверть минуты та вспыхнула, словно олимпийский огонь. Я не стал дожидаться, пока взорвётся бензобак, и пустился бежать от места преступления. Минуты через две услышал за спиной взрыв. Вот и всё. Улик против меня нет. Только теперь ко мне пришло осознание, что я превратился в хладнокровного убийцу. Но теперь уже поздно об этом сожалеть. Дорога только вперёд. Света сделала ход, натравив на меня бандитов. Теперь бандиты горят в лесу жарким пламенем, и следующий ход за мной.
В город возвращался пешком, стараясь избегать людских глаз. Дома был часа в три дня. После такой прогулки жутко устал, тело ныло и болело от побоев. Я выпил две таблетки анальгина и отправился в душ. После этого заглянул к Лене. Мы с ней снова занимались сексом.
Вечером я уселся перед ноутбуком, обдумывая план своих дальнейших действий. В голове роились мысли одна коварнее другой. Мне хотелось заставить Свету страдать и рыдать. Конечно же, я тоже мог нанять парочку оторванных бродяг и заплатить им за то, чтобы они изнасиловали Свету. Но эта идея мне не пришлась по душе. Вмешивать кого-то ещё в свою игру было рискованно – меня могли разоблачить. А в одиночку заметать следы всегда легче. Я бессмысленно бродил по просторам рунета, пытаясь найти что-либо экзотическое для Светы. Тысячи картинок, сотни ссылок, десятки сайтов. Не увидев ничего путного, я проверил свою почту (никаких новых писем) и вдруг заметил интересную новость. Сама новость, конечно, меня мало интересовало, но вот её содержание меня навело на определённую мысль. «В Калифорнийском исследовательском университете разработана новая уникальная вакцина от ВИЧ-инфекции. Читать далее…» Я не стал читать далее, однако вспомнил рассказы о том, что в людных местах больные СПИДом специально колют зараженными иглами здоровых людей. Кончено, лично моё мнение и мнение моих многих знакомых было весьма и весьма скептическим по этому поводу. Скорее, это одна из городских легенд, построенная на нелепом слухе либо же не единичном случае такого умышленного заражения. Но что мешало мифу стать былью? Я прочитал несколько статей о ВИЧе. Из всего многообразия информации для себя вынес главное - это неизлечимая болезнь, финал которой без лечения приводит к смерти. Лечение пожизненное и тяжелое. Заразиться можно не только при половом акте, но и через инфицированный медицинский инструментарий. Кажется, это как раз мне подходит. На следующий день я занялся приготовлениями. В аптеке купил два инсулиновых шприца с тонкой короткой иглой и пару резиновых перчаток. Оставалось найти зараженную кровь. Однако это не составило особого труда, так как мне были известны несколько квартир, где проживали целые семьи наркоманов (адреса я узнал у знакомого). Ещё с лекций о наркотиках я помнил, что наркоманы, которые используют внутривенное введение наркотиков, почти все инфицированы вирусом иммунодефицита.
Рано утром, ещё когда город спал, я покинул общежитие и направился в одну из таких квартир. Старый двухэтажный дом с деревянными ступенями и запахом прогнивших досок встретил меня тишиной и темнотой. Я поднялся по скрипящей лестнице на второй этаж и тихонько постучал в дверь. Обычно наркоманы именно так, по стуку, распознают своих от «синих» - последние звонят. С замиранием сердца я сжал спрятанный в кармане пистолет. Оружие прихватил с собой на случай, если что-то пойдёт не так. Однако я рассчитывал всё провернуть тихо и спокойно. Дверь мне открыли после второго стука. Передо мной стояла худая сонная девушка. Она была одета лишь в одну футболку, которая своей длиной доходила ей почти до самых тонких остроконечных коленей. Волосы её спутались в лохматые пряди, а на мёртвенно-бледном лице царило глухое безразличие. На правой и левой руках я увидел множество красных и синих точек и цветущие синяки. Девушка даже не спросила, кто я такой, а безучастным голосом пригласила меня пройти внутрь, словно я – их старый знакомый. Возможно, мной внешний вид был похож на их собрата, поэтому я так легко попал в квартиру.
- Джон, к тебе пришли, – пролепетала девушка и скрылась где-то во тьме квартиры.
Я остался в коридоре наедине с самим собой. Пахло потом, грязью и каким-то резким химическим запахом. От удушливого амбре у меня защипало в носу. Через минуту в коридоре появился, вероятно, Джон. Он выглядел немного лучше своей подруги и явно был недоволен моим столь ранним визитом.
- Ты кто такой? Из ментуры?
- Ты меня не знаешь, – ответил я и на всякий случай снял пистолет с предохранителя. – Я не из милиции… Хочешь заработать сто долларов?
- Наркоты нет, проваливай отсюда! – зло выговорил Джон, и мне не понравился нездоровый блеск в его впавших глазах.
- Мне не нужна наркота. Вот, – я протянул два шприца. – Наверняка, ты знаешь, кто у вас тут болен СПИДом. Мне нужна кровь.
Наверное, Джона уже мало что могло удивить. Но в полумраке я увидел, как его брови поползли вверх. Впрочем, удивление вскоре покинуло его лицо, заменив себя кривой усмешкой.
- У нас все больны, – ответил он.
Я содрогнулся этим простым словам. Все больны ВИЧем. Сколько же их здесь? Наркоманы, зараженные смертельной неизлечимой болезнью. Интересно, как долго им осталось жить? Наверное, когда кто-то умирает, его место занимает другой «брат» или «сестра» с улицы. Мне захотелось побыстрее покинуть это жуткое место. Казалось, что вместе с запахами больных тел и парами химии в меня проникает и зараза.
- Так что, наполнишь? – снова спросил я и достал из кармана стодолларовую банкноту.
- Давай.
Я передал Джону шприцы. Пальцы наркомана были сухими и холодными. Меня снова пробила дрожь, словно я прикоснулся к коже змеи. Наркоман тем временем, даже не включая свет, в привычном движении согнул левую руку, зачем-то её погладил и, видимо нащупав вену, в течение полуминуты наполнил шприц.
- Интересно, зачем тебе это? – спросил он хриплым голосом, наполняя второй.
- Для научной работы, – ответил я и услышал смешок.
Конечно же, он мне не поверил. Но его интерес угас так же быстро, как и любая другая эмоция, которые он растратил в постоянных психоделлических ударах.
- Держи, – протянул он мне шприцы.
- Надень на них колпачки, – нервно ответил я, не желая случайно проткнуть себе палец инфицированной иглой.
Парень выполнил мою просьбу и отдал мне два шприца, в каждом из которых было по два миллилитра крови. Я отдал деньги и спрятал два маленьких пластиковых резервуара в карман.
- Двери захлопни, когда выйдешь, – монотонно пробубнил наркоман и скрылся в своей комнате.
Снова стало тихо. У меня вдруг возникло сильное желание всех расстрелять в этом гадюшнике. Схватить АКМ и поливать пулями гнилые полумёртвые тела до тех пор, пока не останется ни одной живой души. Та-та-та-та-та. Беспрерывная очередь. Их тела дёргаются в предсмертной агонии, брызги крови летят на стены и на ковёр. Много крови, все залито ей . А потом разбавить всё это бензином и поджечь… Но у меня лишь пистолет с резиновыми пулями, и поэтому тихо ухожу из этой проклятой квартиры, захлопывая дверь. На улице с облегчением вдыхаю свежий морозный воздух, свободный от запаха медленно тлеющих тел и наркотиков. Оказывается, есть гораздо большее дно, чем то, на которое опустился я!
У меня оставалось около часа до открытия метро. Я знал примерное время, когда Света будет на станции в пути на занятия. Мне оставалось выследить её из толпы и сделать укол. Конечно, я не ожидал, что мои действия останутся незамеченными, но после инъекции уже будет поздно. Я зашёл в круглосуточное кафе и заказал себе чашку крепкого кофе. На радио играла песня MR. M feat XP «Моя боль», и слова её как нельзя лучше повторяли мою историю:
«Ты набирала боль в меня, как наркотики в шприцы,
Поила страстью, выдавая яд за медицину,
И эти пестициды — давно во мне, поэтому стал циником,
И, кажется, на эту дрянь подсел…»
Подсел на эту дрянь… Да, я уже свыкся с болью и страданием и, кажется, не смогу без этой жалости к самому себе, без печали и тоски. Не смогу, как и не смогу жить без тебя, моя детка!
«Кутаюсь в кокон, забыл покой; как одиноко
Среди копий людей, среди людей, от которых плохо…»
- продолжал читать исполнитель, а я словно растворился в этой песне, думая о своём солнышке, которое теперь для меня стало чёрной дырой. Пока ты меня любила, я был ангелом, но предательство твоё сделало из меня демона… Я допил кофе и не спеша двинулся к станции метро. На мне была новая одежда и тёплая кепка с длинным глубоким козырьком, который позволяет скрыть лицо. Я доехал до нужной мне станции и сел на лавочке. Оставалось минут сорок. Света обычно садилась во второй или третий вагон, поэтому ждал её именно там. Сейчас она едет на пары и совершенно не ожидает никакого подвоха. Я злорадно усмехнулся. Горе-любовник, который жажде заразить любимую девушку СПИДом… «Игорь, ты сошёл с ума! Ты, действительно, спятил!» - шепнул мне на ухо разум, но голос его остался без внимания.
Света вышла из третьего вагона. В ушах её виднелись наушники от плеера, и она была грустной и задумчивой. О чём ты думаешь, лапка? Какую музыку слушаешь? Что-то новое, наверное. Я последовал за своей девочкой. Она было одета в спортивную куртку, что облегчало мне задачу – мягкая ткань легко будет пронизана иглой. Толпа людей потоком подхватила меня и понесла в переход. Шприц зажат в руке. Стянутый колпачок обнажил иглу. Вот навстречу по левой стороне течёт другая толпа людей. Теперь самое время. Обгоняю людей, разделяющих меня и мою девочку. Поравнявшись со Светой, я вонзаю иглу в её тело и одновременно давлю на поршень. Она вскрикивает. Начинает поворачиваться. Я резко отдёргиваю руку со шприцом и скрываюсь в противоположной толпе людей. Если она и увидела меня, то лишь со спины. А в новой куртке и штанах вряд ли узнает меня. Я поспешно выхожу из метро и избавляюсь от шприцов (на которых, естественно, нет моих отпечатков). Вот и всё. Дело сделано. Я отмщён. Пора ликовать. Но вместо радости - грусть. неожиданно приходит запоздалое понимание неотвратимости совершённого. Я заразил самого дорогого и любимого человека смертельной болезнью. Если все пакости, сделанные до этого, были поправимыми и, возможно, простительными, то теперь – конец всему. Хотелось корить и ругать себя, но даже не было злости. Мне хотелось плакать, но глаза оставались сухими, словно пески Сахары. Лишь бесконечное разочарование и безразличие. Я побрёл домой.
Шли дни. Я ожидал каких-либо сообщений от Светы, но телефон молчал, как молчал и vkontakte.ru. Через месяц я планировал ей анонимно прислать сообщение, где предложил бы провериться на ВИЧ. Именно такой срок необходим для определения в крови антител к вирусу. Однако развязка произошла раньше, чем я думал.
В один из дней, когда я возвращался домой, вахтёрша, миловидная бабушка, передала мне посылку. Это был небольшой запечатанный в подарочную бумагу ящичек. На бумаге не были обозначены ни адресат, ни отправитель.
- А кто это передал? – поинтересовался я, разглядывая странную посылку.
- Мальчуган какой-то прибежал, говорит: Дяде Игорю передайте, – ответила бабушка.
- Спасибо! – поблагодарил я старушку и, заинтригованный, отправился в свою комнату.
Удивительно, но у меня не мелькнуло и тени догадки о том, от кого был этот подарок.
В комнате я уселся на кровать и разорвал бумагу. Вопреки ожиданиям, внутри не оказалось никакой пояснительной записки. Теперь же в руках я держал небольшой пластиковый бокс, размером чуть больше кубика рубика. Сбоку разместилась большая красная кнопка, вокруг которой чёрными буквами по кругу было выведено: НАЖМИ МЕНЯ! Очевидно, это было одна из тех игрушек-сюрпризов, которые предназначались больше для испуга, нежели для чего-то другого. Ожидая прыжок из коробки какого-то чёртика, я нажал на кнопку. Как и предполагалось, верхняя крышка просто отлетела в сторону, а из коробочки выскочил на пружине клоун со злобным механическим «ха-ха-ха». Он шатался из стороны в сторону, глядя на меня злобными стеклянными глазками. А вслед за клоуном из коробки прямо мне на руки поползли десятки пауков. Это были чёрные, длиной до двух сантиметров членистоногие с красными пятнышками на спине. Огромные мерзкие твари. Мой самый жуткий кошмар. Я не просто ненавидел пауков, я их панически боялся. И вот теперь они расползаются по моим пальцам, быстро-быстро перебирая своими тонкими лапками по коже. Меня обуял ужас. Я откинул в сторону коробку, вскочил с кровати и принялся с криком сбрасывать с себя животных. Кажется, несколько из них меня укусили в руку, так как почувствовалось нечто вроде укола. Мною овладела паника. Я стал метаться по комнате, круша всё на своём пути. Разбил зеркало, сбросил на пол ноутбук, уронил чашку. Не помню, как оказался в коридоре. Чувствовал, как пауки забрались под одежду, как копошатся у меня в волосах и залезают в уши. Внизу живота и в промежности всё сжалось в какой-то болезненный комок, и мне казалось, будто там что-то сейчас лопнет. Я громко кричал. Из соседних комнат выбежали люди и с удивлением и испугом таращились на меня. Помню, кто-то схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул. Меня о чём-то спрашивали, но я ничего не мог ответить и лишь истошно кричал: «Пауки! Пауки! Пауки!» Кто-то давал мне звонкие пощёчины. Боль в щеках постепенно привела меня в чувство и вернула способность мыслить, дав понять, что, на самом деле, на моём теле уже нет ни одного ядовитого животного. Вокруг меня столпились пять или шесть человек. Я ощутил странную слабость и покалывание по всему телу. Наверное, всё из-за нервов.
- Что такое, Игорь? Ты чё, под герычем? – спросил Виталик, который как никто другой разбирался в наркотиках.
Именно он мне подсказал адреса наркоманов.
- Там, в комнате, пауки… – ответил я и вдруг понял, что мне стало трудно дышать.
Я взглянул на свои онемевшие руки. На левой кисти, снаружи, увидел два небольших бледных пятнышка, окруженных красным венчиком. Одно такое же пятно располагалось на правой ладони. Пальцы рук подрагивали, и непонятная одеревенелость поднималась вверх по предплечьям. Отчего-то стал болеть живот.
- Они меня укусили! – воскликнул я.
Виталик посмотрел мне в глаза.
- Ооо, друг! Да ты явно переборщил! У тебя ж зрачки в точку, а тут темно. И глаза красные…
Я хотел что-либо возразить и почувствовал, как ни с того ни с сего слезятся мои глаза.
- Скорую вызывайте! – завопил я, ощущая, что губы и язык меня перестают слушаться. – Меня пауки покусали!
С верхнего этажа спустилась Лена.
- Что у вас тут за крики?.. Игорь? Что опять случилось?
- Ленка, ну, хоть ты вызови скорую! – говорить становилось всё труднее. – ****ь, да зайдите ж вы в мою комнату…
Очевидно, кто-то выполнил мою просьбу, так как через секунд двадцать я услышал женское восклицание.
- Да ту и правда полно пауков! Кажется, это чёрная вдова
- Ого… правда!
- Это каракурт!
- Кажется, его яд сильнее гадюки в десять раз, – изумленные студенты столпились у порога моей комнаты и с опаской глядели на пол, по которому ползали пауки.
Первой опомнилась Лена.
- Ему ж нужна помощь!
- Скорую вызывайте…
- Лучше на такси.
Дышать стало совсем трудно, в груди появился какое-то клокотание. Мне захотелось откашляться, но ничего не вышло. Я почти ничего не видел и не слышал. Тело моё словно утыкали иголками. Мышцы невероятно болели, будто я неделю таскал тяжести. Живот и грудь напряглись, руки и ноги не резко подрагивали. Лицо исказилось гримасой страдания. Кожа покрылась потом, на руках появились красные пятна. Прошло каких-то жалких пять – десять минут с момента открытия подарка, а я уже был почти без сознания. Зато теперь меня не мучил вопрос, кто же этот таинственный благодетель, который сделал мне сюрприз. Конечно же, Света. Она прекрасно знала, что я лютой ненавистью ненавижу пауков и боюсь их как огня. Красивый ход, детка! Не ожидал от тебя такой прыти. Если я останусь в живых, то убью тебя!
Я смутно ощутил, как меня взяли за ноги и за руки и куда-то потащили. Люди вокруг что-то кричали, но я ничего не понимал. Дышать стало совсем невозможно. Боль в мышцах достигла своего предела, но я не мог даже пошевелиться. Вокруг сгущалась темнота смерти…
9
…Смерть - это ключ, который
отпирает дверь в наше истинное
счастье.
Вольфганг Моцарт
Смерть – это спасение от боли,
которую нам дарит жестокий
и несправедливый мир.
Мы со Светой поженились. Был яркий солнечный весенний день. Моя любимая ослепительно сияла в белоснежном платье. Она было неотразимой красоты. А я был счастлив, что наконец-то мы будем всегда-всегда вместе. Вокруг толпились наши родители, родственники, друзья и знакомые. Все были радостными, красивыми и улыбчивыми.
Я надел обручальное кольцо на её тоненький безымянный пальчик. Она улыбнулась и надела кольцо на мой палец. Её глаза, также как и мои, лучились счастьем.
- Теперь вы можете поцеловаться.
Наши лица сблизились… и тут сотни чёрных пауков полезли из её рта. Это были огромные животные с яркими красными точками на брюшке. Быстро двигая лапками, они в считанные секунды заполнили собой всё вокруг, облепили людей и вонзили в них свои ядовитые хелицеры. Люди стали кричать и, корчась от боли, падали наземь. Работница ЗАГСа в ужасе закричала и попыталась убежать, но сонмище ядовитых тварей покрыло её с ног до головы, и жуткие создания жалили, жалили и жалили её. Через полминуты её бледный, весь в красных точках, труп валялся на земле. А Света смеялась, и из её раскрытого в жутком оскале рта всё продолжали выползать каракурты. Они всей своей чёрной массой заполнили и моё тело. Казалось, их челюсти не просто жалят меня, а прогрызают кожу, забираются внутрь и ползают внутри меня…
Я проснулся от собственного крика, пытаясь сбросить с себя пауков. Тихо и темно. Всё приснилось. Я тяжело вздохнул. Сердце всё ещё трепетало в груди от страха привидевшегося кошмара. В потном теле чувствовалась слабость. Мне показалось, что обстановка вокруг странно изменилась. Комната моя будто увеличилась в размерах. Пахло чем-то резким, напоминающим больницу. Затем в темноте ночи я различил очертание ещё нескольких кроватей. Откуда они в моей комнате? Возле каждой стояла высокая тумбочка ,в которой периодически что-то мигало слабым зелёным огоньком. Ко всему прочему, здесь ещё был кто-то кроме меня… Неожиданно понимание своего местонахождения нахлынуло тяжелой волной реальности. Память и осознание происходящего окончательно вернулись ко мне, и я пожалел, что не умер от укусов пауков. Мне так хотелось раствориться в бесконечной мгле небытия, чтобы не было чувств, ни мыслей. Однако судьба зачем-то оставила меня в живых. Не смотря на сильное истощение, я мог шевелить руками и ногами, а дыхание моё было свободным и лёгким. К правой руке тянулась резиновая трубочка с иглой на конце. Очевидно, мне круглосуточно вливали какое-то лекарство. А спустя несколько минут я к своему неудовольствию понял, что ещё одна трубочка тянулась прямо из моей уретры куда-то вниз под кровать. Немного попереживав по этому поводу, я уснул. К счастью, сны больше не снились.
Утром от врача я узнал, что нахожусь в палате интенсивной терапии, и что жизни моей ничего не угрожает, однако несколько дней необходимо ещё побыть в больнице. Мне рассказали, что без сознания я был около суток. В больнице не было противоядия, поэтому приходилось довольствоваться общими мероприятиями по оказанию помощи. Мне промывали кровь, пропуская её через специальные фильтры, затем вливали литры всяких растворов, витамины и другие лекарства, поддерживающие организм. Первые двенадцать часов дыхание моё поддерживалось с помощью специального аппарата. Врач сказал, что я уже приходил в сознание - тогда-то меня и отключили от ИВЛ. Однако это не удалось вспомнить. Через день меня перевели в обычную палату. Силы возвращались ко мне, а вместе с тем – и новое желание мести.
К выходным я был уже дома. Ребята встретили меня как героя и устроили небольшую вечеринку в связи с моим возвращением. Оказалось, после моего отбытия в больницу соседи вызвали работников СЭС, и весь наш этаж подвергся дезинсекции. В моей комнате обнаружили около двадцати каракуртов, хотя мне показалось, что их было сотни. Друзья рассказала, что такие пауки продаются в зоомагазине и, так как у нас в городе всего несколько мест продажи ядовитых животных, то не составит особого труда выяснить, кто, где и когда приобрёл такое количество членистоногих. Однако в этом не было необходимости - я и так прекрасно знал, кто и зачем подкинул мне этих ползучих гадов. Света-Светочка, это ты мне отомстила уколом за укол. Только моё жало куда опаснее твоего. На какой-то короткий миг мне почудилось, как всё вокруг делается ненастоящим, надуманным, словно какой-то маскарад или фильм, в котом я – один из героев. Фальшивые психологи, разбитые машины, подлог наркотиков, бандиты, шприцы с ВИЧем, ядовитые пауки – сюжет для детектива, но никак не моя жизнь. Однако всё это происходило со мной и наяву.
Ночью, когда после пьянки все разошлись по комнатам, я покинул общежитие, чтобы побродить по улицам утомлённого днём города. Мне не хотелось быть в комнате, где до сих пор чудились маленькие копошащиеся чёрные точки. Мне не хотелось оставаться одному в тесной четырехстенной коробке, которая угнетала своей замкнутостью. Я долго бродил по городу, размышляя о самых разных вещах, наслаждаясь прохладой, тишиной и одиночеством. Ноги как-то сами вынесли меня к дому Светы. Было уже далеко за полночь, и окна её квартиры темнели чёрным квадратом. Наверное, уже давно спит. Я недолго постоял, с грустью вспоминая, как десятки раз с радостным замиранием заходил в этот подъезд и встречал там мою сладкую девочку. Во мне вновь вспыхнула обида и боль. Я её люблю… И я должен ей мстить. Так легче для меня. Ненависть менее горька, чем боль от несчастливой любви. Может быть, именно поэтому в мире столько горечи и страданий. Может быть, нам не хватает терпения, чтобы понять друг друга и простить ошибки? Мысли, мысли, мысли… Только они остались в моём бренном теле, да осколки разбитых чувств…
На выходных я продумывал план дальнейших действий. Теперь мой ответный ход должен был отчаянным и окончательным. Пора положить конец этой безумной войне. Где-то в глубине души я ощутил укол страха – впереди ожидало что-то страшное и непоправимое. Мне хотелось остановиться, прекратить это бессмысленное противостояние, но иная часть меня уже не знала ни пощады, ни компромиссов, и я понимал, что должен положить конец этой кровавой игре. Иначе ярость и боль разорвут на куски жалкие остатки моих души и разума. Теперь уже и не знаю, могу ли чувство, живущее в моём сердце, назвать любовью. Возможно, во мне теперь мало осталось от человеческого – зверь слепого гнева и бесчувственного равнодушия отныне правят моим существом. Остался лишь холодный разум, направленный к разрушению и удовлетворению жажды мести. Ледяная логика и почти полное отсутствие эмоций – кем же я стал? И что со мной будет дальше? Есть ли грань человеческого падения и безумия? Или пропасть греха бездонна?
Прошло две недели с тех пор, как меня покусали пауки. Никаких извести от Светы не приходило. Но я знал, что она думает обо мне и, возможно, ожидает новых напалков. Что ж, не буду заставлять тебя ждать, детка. Пунктуальность – моя отличительная черта.
Во вторник у одного из своих давних друзей я взял на пару дней машину, а в среду вечером на «шестёрке» подкатил к дому моей девочки. На мне был надет костюм от «Brooks Brothers» тёмно-серого цвета, светло-розовая рубашка от Cerruti и туфли от Giorgio Armani. В этот день я должен бать красивым для Светы. Сегодня у неё много пар, и возвращаться домой она будет поздно. Ночь и темнота – мои лучшие союзники., поэтому такое время как нельзя лучше подходит к моей задумке. Подождав, пока на улице станет безлюдно, из своего любимого ПСМ двумя выстрелами я разбил лампочку уличного фонаря, свет которого выхватывал из ночной мглы подъезд. Теперь стало совсем темно. После этого я встал возле угла дома, наблюдая за остановкой. Света появилась через двадцать минут. Она шла быстрым шагом и с кем-то разговаривала по телефону. Приготовив всё необходимое, я скрылся в подъезде любимой девушки и выключил там свет. Оставалось надеяться, что никто не выйдет из квартиры и никто посторонний не зайдёт в подъезд. Я натянул тонкие кожаные перчатки и на лицо надел респиратор. Из кармана достал небольшой плотно закрытый пузырёк и сложенную в восемь слоёв марлю. В пузырьке находился самодельный хлороформ, рецепт изготовления которого нашёл в бескрайних просторах рунета. Рецепт, как оказалось, очень прост: на одну часть обычной белизны наливаешь пол части ацетона, и через некоторое время на дне банке под закрытой крышкой образуется капля хлороформа. Конечно, продукт не самый чистый, но для усыпления пойдёт. Дома испробовал на себе – сработало.
Обильно смочив марлевую тряпку усыпляющей жидкостью, я превратился в ожидание. Вот слышу её шаги и голос. Она с кем-то прощается по телефону. Подходит всё ближе и ближе. Скрип двери. Дверь открывается. Она входит внутрь, но меня не видит. Я спрятался в углублении, где темнота не позволяет ничего разглядеть. Дверь закрывается за её спиной. Света, очевидно, пытается найти выключатель и включить свет, так как я слышу, как её руки скользят по стене. Она включает мобильный телефон и, осветив перед собой подъезд, тянется к выключателю. Что ж, теперь пора. Я подхожу к ней со спины и, хватая левой рукой за живот, правой прижимаю к её лицу марлю с хлороформом. Она вскрикивает и начинает яростно отбиваться. Я чувствую, как её ногти впились мне в лицо чуть ниже правого глаза. Десять – пятнадцать секунд в бешеном танце мы кружимся по подъезду, гремим почтовыми ящиками, но я крепко держу девушку, которой хотел навсегда отдать своё сердце. Теперь от сердца стались жалкие лохмотья… Проходит ещё десять секунд, и Света успокаивается. Тело её обмякло и сделалось безвольным. Я подождал ещё несколько секунд и спрятал марлю в карман. Даже через респиратор чувствовалось одурманивающее действие хлороформа. Оставив свету на полу у стены, я выглянул на улицу. Судьба, кажется, сегодня мне благоволит – кругом было по-прежнему безлюдно. Однако кто-то мог в любой момент выглянуть из квартиры, чтобы узнать, откуда взялся шум. Поэтому я быстро забрал мою девочку и, обхватив её за левую руку и талию, побежал к машине. Странно было держать обездвиженное тело любимой девушки – приятно и противно. Помнится, когда мы ночевали вместе, я мог долгое время смотреть, как она спит, что-то бормочет во сне, ворочается, а я обнимал её и тихонько целовал, пытался успокоить, когда ей снились страшные сны, и прижимал к себе… Я усадил Свету на переднее сиденье, сам уселся за руль и завёл машину. Света съехала на бок. На какой-то короткий миг я подумал, что она уже мертва – и эта мысль даже меня особо не побеспокоила. Однако грудь её равномерно вздымалась и опускалась, а на шее едва заметно пульсировала артерия. Мой котёнок спал глубоким медикаментозным сном. Я придал ей вертикальное положение и двинул машину вперёд. Путь мой лежал к небольшому заброшенному зданию, вокруг которого царили пустота и одиночество. Полуразрушенный всеми покинутый цех, так похожий на мою жизнь. Именно там всё и должно завершиться. Добрался туда без приключений. Внутри меня ожидали заранее приготовленные два стула, стол и MP3-бумбокс.
Я усадил Свету на стул, привязал её ноги к ножкам, руки связал за спинкой. На стол выложил два двадцатимиллилитровых шприца, наполненных жидкостью, и горсть таблеток. Я включил бумбокс, и заиграла наша любимая мелодия. Песня, которую мы так любили, музыкальной символ нашей любви. Я подошёл к Свете и за подбородок приподнял её голову. Как же всё-таки ты прекрасна, малыш! Сердце моё сжалось при виде моей девочки, привязанной стулу. Другая часть меня ликовала. Я поцеловал Свету. О, эти губы! Почему вы теперь не мои!?
Минут через десять моя девочка стала приходить в себя. Она что-то промычала, открыла глаза, затем закрыла их, потом снова открыла и с удивлением посмотрела на меня.
- Игорь?...
Она попыталась стать, но путы крепко держали её тело.
- Что такое… Что ты делаешь? – в её глазах мелькнул страх.
- Привет, котёнок, – устало проговорил я.
- Где мы?.. Отпусти меня сейчас же!
Я пожал плечами и подошел к столику.
- Неважно, где мы. Далеко. Там, где никто нас не найдёт.
- Ты что… Совсем шизанутый? – начала злиться Света.
- Ты сама всё это начала, малыш. Ты начала, а я закончу. Я убью тебя и себя.
- Боже, Игорь, ты болен! Ты с ума сошёл.
- Может быть, зая. Но таким меня сделала ты. Скажи: зачем ты меня так жестоко обманывала? Зачем придумала весь этот фарс с психологом? За что так меня ненавидишь, а? Разве я тебя чем-то обидел, унизил, оскорбил? Или изменил?
Света потупила взор.
- Нет, ты был очень хорошим, – тихо ответила она. – Может быть, лучше других… Но всё это время я любила другого… Нет, и тебя тоже любила, но другой любовью… А он… Он ушёл от меня ещё давно и оставил в душе глубокую нишу… Нишу, которую я пыталась заполнить. И мне показалось, что ты смог это сделать, что ты стал для меня чем-то новым… Моим спасением… Я очень тебя любила, правда… Но, на самом деле, я поняла, что мы слишком разные. Ты очень классный, да, и умный, и секс с тобой просто супер… Только мы с тобой как огонь и лёд. Я – импульсивная, и живу наружу, у меня всё или очень хорошо, или очень плохо. А ты – холодный, молчаливый, замкнутый, ты живёшь внутрь себя. И сначала мне было интересно с тобой, изучать тебя, раскрывать тебя, словно книгу, каждый день – новая страничка… Только потом постепенно всё равно приходило понимание, что ты уже не изменишься, и я не стану другой. Мы слишком разные. Во мне копились какие-то мелкие обиды, недопонимание, и всё это окончательно рухнуло, когда ты сказал, что нам нужно расстаться из-за твоей болезни. Это очень меня расстроило, честно. Ты как будто не ценил того, что я была рядом с тобой. Мы собирались пожениться, завести детей, а ты такое сказал. Значит, ты несерьёзно относился ко всему этому. Я поняла это так. Я любила тебя, но ты прав был: одной любви недостаточно. Понимаешь? Это очень больно – с одной стороны быть счастливой с тобой, любить, а с другой – понимать, что ничего у нас не выйдет. Я думала, может, пройдёт время, и тепло наших отношений снова вернётся к нам. Но этого тепла не было. Ты настойчиво требовал встреч, хотя мне так нужен был перерыв. Не потому, что я не хотела тебя видеть, а для того, чтобы разобраться в себе. Поверь, мне очень плохо от всего этого…
Она говорила и говорила, а я слушал и так хотел верить ей. Но веры словам её уже не было.
- Да хватит ****еть уже! – закричал я. – Ты делаешь из себя жертву А на самом деле – ты хищница! Говоришь, тебе больно? Да ты не знаешь и сотой части той боли, которую испытываю я! Ты меня просто стёрла! Растоптала веру, сожгла чувства, вырвала сердце. Я… я просто растворился в тебе, а ты… ты смешала меня с говном!.. И, значит, вот кем я для тебя был всё это время – наполнителем ниши? Всё это время ты говорила, как сильно любишь меня, а, оказывается, в твоих мыслях был другой! Какая же ты двуличная!.. Лёд и огонь, говоришь? Лёд и огонь рождают воду!.. Я думал, мы станет с тобой чем-то новым, а ты всё это время врала мне! Ты снова красиво поёшь, как и всегда в речах твоих пафос! Только зачем же ты и Аня хотели меня растоптать, а? Зачем вы это делали, если ты такая хорошая?
- Да затем, что так легче! – воскликнула Света. – Я хотела, чтобы ты меня возненавидел! Чтобы ты узнал обо всём. Чтобы я тоже тебя возненавидела! Потому что так проще. Я любила и тебя, и другого, и эти два чувства просто разрывали меня!..
- Да, ненавидеть гораздо проще чем любить… – устало повторил я мысль, к которой пришёл ещё раньше.
- Я рассказала Ане о своей проблеме и предложила ей познакомить тебя с ней, чтобы она узнала, что ты думаешь обо мне, – продолжила Света. – Я хотела контролировать наше расставание… Наверное, это эгоистично звучит, но я хотела знать всё о тебе после нашей разлуки, чтобы всё произошло не так резко и болезненно для тебя и меня…
Меня наполнили пустота и усталость от лжи. Хотелось побыстрее умереть, чтобы все неприятности этого мира не жгли больше никогда мою душу.
- Только я вот теперь люблю и ненавижу тебя. Как мне прикажешь быть? – спросил я.
- Предлагаю разойтись и обо всём забыть, – ответила Света. – Мне кажется, мы уже квиты.
- Нет, – покачал я головой. – Только смерть уровняет нас. Смотри – у меня два шприца с инсулином короткого и длительного действия. Вычитал в интернете рецепт. Чтобы умереть, хватит по десять кубиков. Я вколю нам по двадцать. Когда ты будешь в шоке, я залью тебе в рот эти таблетки – снотворные и для понижения давления. А потом повторю всё то же самое и с собой. Писали, что это стопроцентный способ умереть. Так что у нас с тобой, почти как у Ромео и Джульетты.
- Нет! – закричала в испуге Света. – Я не хочу умирать! Это глупо, Игорь! Давай простим всё друг другу. Развяжи меня. Ещё ничего не поздно изменить.
- Уже поздно… И ты не простишь, ты так говоришь лишь для того, чтобы выжить. Страх выдаёт твою фальш…
Я взял со стола шприц. Света заплакала. Мой бедный любимый лучик плакал. Слёзы текли по её щекам. В глазах застыл страх. Она боится меня. Для неё – я монстр. Когда-то мы делили весь мир на двоих, а теперь… Боже, что же я делаю? Что я вообще всё это время делал? С моих глаз будто упала пелена, и вся жестокость и бесчеловечность моих поступков обнажилась передо мной во всей своей чёрной уродливости. Внезапно сердце моё пронзила такая острая боль, от которой на миг почернело в глазах. Я пошатнулся, и шприц выпал из моих рук. Я посмотрел на Свету, и нежность, жалость и любовь наполнили ту пустоту, которая росла во мне последние месяцы. Холод внутри куда-то отступил. Я ощутил нечто вроде… отеческой любви, что ли. Хотя и не знаю, каково это - быть отцом, но мне показалось – это именно то чувство. Захотелось просто обнять Свету – такого беззащитного, маленького съёжившегося котёнка на холодном ветру, укрыть её и спрятать от всех болей и страданий.
- Прости… – прошептал я и почувствовал, как к горлу подкатил комок.
Неужели заплачу? Я уже так давно этого не делал. Кажется, звери не плачут.
- Прости меня за всё, – повторил я и подошёл к девушке. – Я чудовище.
- Я… прощаю тебя. И ты меня прости.
Я встал на колени перед Светой и обнял её. Потом поцеловал в горячий лоб.
- Ты – живи… Надеюсь, ты будешь счастлива… Только… только я всё испортил тебе. Я заразил тебя…
- Тихо, малыш, – проговорила Света. – Я знаю, что ты сделал. В тот день, когда ты уколол меня в метро, я сразу обо всём догадалась и поехала в центр борьбы со СПИДом. Тогда же начала лечение, так что мне ничего не угрожает… Прости меня, пожалуйста, что прислала тебе пауков.
- Ты ж моя умница, классно придумала! Не извиняйся, всё ок, – улыбнулся я, стянул с себя пиджак и принялся расстегивать пуговицы рубашки.
- Игорь, что ты делаешь?
- Знаешь, мне всё равно в этой жизни ничего без тебя не светит. Я тебя люблю всё так же сильно…
Я взял горсть таблеток, лежавших на столе, и одним махом проглотил их, запив водой.
- Я не могу больше так жить. Если нет тебя, то и мир мне этот не нужен. Ты одна такая, и знать, что ты не моя, это больно. Просто не смогу с этим жить.
Пальцы мои сжали шприц с инсулином.
- Игорь, нет! Что ты делаешь? Перестань! Развяжи меня!
Игла острой болью впилась в кожу живота. Я надавил на поршень, и жидкость из шприца медленно поступает в моё тело.
- Игорь, пожалуйста, не делай этого! – Света снова заплакала. – Ну, прошу тебя! Всё будет хорошо! Это же не выход!.. Ты слышишь меня? Всё поправимо!
Я откинул в сторону пустой шприц и выпил вторую горсть пилюлей, которые предназначались для Светы.
- Всё хорошо, любимик… Извини, что заставляю тебя смотреть всё это… Я умираю для тебя. Я умираю, чтобы больше не портить твою жизнь, а моя и так уже разрушена… Спасибо тебе за год, что мы были вместе. Это был самый лучший год в моей жизни. Пусть я умру счастливым, чем буду всю жизнь гнить без тебя…
Я ощутил, как навалилась слабость, и во рту пересохло. Захотелось жутко есть и пить. Это первые симптомы гипогликемии. Глаза стали смыкаться от сонливости – очевидно, подействовали снотворные. Сердце гулко заколотилось в груди, голова закружилась и где-то внутри отозвалась болью, а кожа покрылась липким потом. Стало невыносимо жарко и душно, не смотря на холод в здании.
Света плакала.
- Ласточка, не плачь! Ты у меня лучше всех! Всё нормально. Просто знай, что так я освобождаюсь…
- Всё можно изменить! Я прошу тебя: развяжи! – взмолилась Света.
Тело моё вконец ослабло. По лбу и щекам стекали капли холодного пота. Жутко хотелось спать. Я достал мобильный телефон и набрал номер Светиной подруги. Когда та взяла трубку, объяснил ей, что нужно приехать по этому адресу через час и забрать мою девочку.
- Видишь, не переживай, ты здесь не останешься, – еле-еле выговорил я.
- Какой же ты идиот! – воскликнула Света. – Никто не стоит твоей смерти!
- Не стоит… Но ты стоишь моей жизни! Я очень… тебя… – губы больше не слушались меня.
Света что-то говорила, но я не слышал её слов. Только голос, родной убаюкивающий голос. И ещё – песню, которую мы так любили. Я чувствовал, как покой всё больше и больше захватывал моё тело. Боли больше не было, и ярость с обидой растворились в блаженном умиротворении. Снова счастлив, как тогда, когда мы были вместе… Я перестал ощущать холод морозного вечера. Вместо этого тело наливалось теплом. Так хорошо и приятно. Мои отяжелевшие веки сомкнулись, и мир исчез. Вскоре пропали и звуки. Я как будто кружился в неимоверном танце. Показалось, будто упал со стула, но тело своё уже не ощущал. Вдруг стал падать куда-то вниз, в непроглядную тьму. Мне захотелось ещё что-то сказать Свете, но с трудом лишь смог подумать об этом. Так горько жаль, что ничего у нас не вышло с тобой, моя сладкая кошка. Ах, если бы был один шанс из миллиарда, что будем снова вместе… Всегда любил тебя и люблю, мой лучик… Но теперь я свободен, и ты – тоже… Я умер…
Жестокие игры по-русски
© Copyright: Игорь Самов, 2010
Свидетельство о публикации №210050500071
Свидетельство о публикации №210050500071
Рецензии
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.