Из чужой тетради

Бросила девушка. Не буду писать, почему. Больно. Если напишу, почему бросила – приму это окончательно и бесповоротно. Может, уже принял, раз вообще об этом взялся писать. Но больно и так. Невыносимо больно – ужаснее физической травмы, хотя сам цел. Не цел. Внутри всё покалечено и исколото, а снаружи-то конечно невредим.
Для кого я пишу? Мне известно, что сказать наперёд, так что не для себя. Наверное, для неё. Неважно, прочитает ли она и узнает ли, что я это писал. Она лучше меня, в миллион раз, честнее, отзывчивее, выше морально. Но у каждого рано или поздно заканчивается желание терпеть, особенно человека вроде меня. У неё закончилось. Вчера. Как только понял – меня будто опустошили. Или вырвали кусок. А лучше б оторвали ногу или руку. Ха, инвалидом я тем более не буду никому нужен.
Наплевать.
Раньше я с девушками расходился, и мы оставались хорошими друзьями. Даже если расходились со скандалом, но позже прощали друг другу глупости. А с ней так не будет. Потому что я не позволю ей ощутить и капельку в океане той скорби, которая объяла меня и держит. Я бы согласился потонуть в скорби, если б можно было… Согласился бы прямо сейчас – к чему откладывать? Заодно, утонув, исчез бы без следа, точно и не существовал. Хороший выход – сделать так. Однако можно лишь мечтать.
Я виноват, она – нет. Как кто считает – без разницы. Уже говорили такое вчера – отослал всех туда, куда надо, когда достают. Наслушался я уже «ты красивый парень, Вовка, не такой уж и плохой, и не одна на тебя ещё клюнет, поверь». Надоело. Достало.
Боже, сколько прекрасного оставила она во мне, и не могу этого забыть! И не могу теперь и повторить. Ведь остался без неё. Навсегда. Ещё суток не прошло, а осознание есть. Она не оставляет места в голове для  других. Совсем. Я вижу её улыбку, хочу дотронуться до её губ, хочу утопить пальцы в её светлых волосах… Пускай же будет так, что я нисколько не обидел её моими уродливыми поступками. Я согласен принять всё на себя, освободить её от плохого. Недолго мне осталось. Так решил – нашёл единственный способ уйти от воспоминаний о ней.
Но… но вернул бы прошлое, чтобы по-настоящему ценить её, получать удовольствие уже от наблюдения за ней. Если бы мог – вернул. И было бы по-другому. Надеюсь, лучше.
Вот сейчас её слёзы стоят перед взором. Не вчерашние – вчера слёз не было, только холодный, расчётливый разговор, во время которого я читал в её глазах боль, пожалуй, сравнимую с собственной, разрывающую душу крючьями. Возможно, она простит, но легче забыть. Ах, слёзы её… Она плакала, когда мы расставались на две недели, давно, месяца полтора назад – родители уезжали в отпуск и забрали меня, как в довесок. В тот вечер ещё сладко пахло черёмухой – расцвели кусты под окнами дома. Глупышка – плакала, обняла меня, положила голову на плечо и шепчет, гладя ухо тёплым дыханием:
- Я буду скучать.
Столь простые, затёртые, слова, а искренние. Она меня обнимала, словно некто собирался меня отнять. Прижалась, а я чувствую, как беспокойно её сердечко стучит в мою грудь. Даже дыхание перехватило. Осторожно принялся вытирать её слёзы, что-то пустое и ненужное, невесомое говорил. Поцеловал. Вроде всего-то две недели разлуки, но отказаться нельзя, и она так близко это приняла.
Разве место мне рядом с ней? Нет. Я не прошу простить. Забыть, уничтожить связанное со мной – так правильнее и справедливее. Только бы она не заметила. А я потерплю. Ещё немножко. Дождусь ночи и решу проблемы. Выйду на улицу, в тёплую темноту, в расслабляющую тишину, и направлюсь к Чёртовому колесу. Как удачно, что сегодня оно работает почти круглосуточно. Всегда хотел посмотреть на небо с высшей точки подъёма в кабинке. Летнее небо чистое, звёздное, как лощёное или вельветовое. Кто знает, что-нибудь прочитаю и я на нём перед смертью, прозрею. Встану в полный рост, под ветром, теребящим одежду, отпущу поручень, а подо мной – ночная панорама родного города в огнях. Сегодня же праздник, а отмечать шумно наш маленький южный городок не привык. Осмотрю его, пройдусь взглядом по знакомым закоулкам, где играл в детстве, охвачу пляж, косу, штыком пронзающую море, многочисленные кафешки с живой музыкой. Потом сделаю шаг – это же просто. И подумаю о ней. И меня не станет. И оборвётся боль внутри.