Паломник 40

ПАЛОМНИК 40
/ПРОДОЛЖЕНИЕ/

- Давай попробуем, - я начинаю припоминать, что где-то у  печки в её доме, не случайно стояли лыжи, но я знаю, что она классная лыжница.
         - Допустим что ты легко справляешься с давно знакомой лыжной трассой: и лыжня хорошая, и снег великолепный, и дистанция ровная. Да и обстановка знакомая очень располагает, где даже воздухом дышится легче.
 И вдруг, по ряду причин эту трассу пришлось поменять на другую. Которую предстоит еще только освоить, проходя по неведомым тропам, отличающихся своей неровностью и нестабильностью на подъемах и спусках. Где множество обледенелостей и неровностей. И если остается привязанность к той удобной лыжне, где все так хорошо, тогда возможность освоить новую лыжню будет очень проблематично. Что и скажется на результатах забега.
Вот эта привязка к удобному, не будет давать возможность освоить что-то новое, новую тропу, новые рубежи… Я это основательно испытала на себе. И не только на самой лыжне.
         Потому и взяла за правило, что если я люблю этот лыжный спорт, то я непременно должна буду настроиться на любые трудности новой трассы, которая может таить в себе не только что-то новое прекрасное, но и трудовую победу на трассе, и прежде всего, над собой.
Кстати, в этом случае многое меняется и в избитой подготовке, что-то изменяется в ней, становясь более универсальной и совершенней. Меняется и техника, а если того требует, то и экипировка, которая окажется и удобней и практичней прежней. Вот когда начинаешь вкушать наслаждения от маленькой, казалось бы, победы над собой.
         А когда стремление к намеченной цели непреклонно, а вера в избранный путь не ослабевает, а любовь не остывает, а напротив приобретает все новые краски, где их становится все больше теплых и радужных. То в этом случае, в этом кроссе,  испытаешь не только удовольствие и радость победы,  но и обретешь новые силы, от которых жизнь покажется ещё прекраснее…
         - Здорово! Я в этом образе увидел непобедимую мисс-лыжницу, идущую, нет, бегущую по таежным трассам…
         - Спасибо, хороший образ ты увидел. Если бы это относилось ко мне, то мне еще предстоит оправдать это внимание. Причем, и самое усердное внимание к моим «нравоучениям», как ты любишь называть мои советы.
         Но ты пойми меня правильно, что бы это моё «нравоучение» ни в коей мере не могло охладить твой интерес к нашей жизни на этой земле. Чтобы ты оставался таким же откровенным и искренним, каким ты приехал сюда, восхищаясь всем тем, что здесь увидел и во что так быстро поверил.
И поверь моей наблюдательности, ты правильно поверил, ты нормально воспринимаешь все то, что реально происходит здесь. И ты увидел и сам испытал нашу, совершенно необычную жизнь. Которая на первый взгляд может показаться суровой. Твоя реакция на происходящее здесь вполне естественна, и знай, она меня очень трогает, почему мне и дороги твои впечатления с твоими собственными переживаниями. Впрочем, так думаю не только одна я, но и многие твои новые друзья.
         Конечно не скроешь того, что есть. Но ведь наша жизнь по новым законам ещё нигде и никогда не проживалась, она совершенно непознана никем. Потому и опыта ещё определенного нет, отчего и возникают ошибки и дополнительные трудности. Но если ты такой внимательный, то и тебе не сложно будет сделать какой-то полезный вывод, может быть очень важный для твоего опыта. А здесь в этом тебе каждый помогает, кто как может. Хотя если честно признать, то и ты много полезного дал нам за это время.- я чувствовал её необычное крепкое рукопожатие, на которое мне бы хотелось ответить более, чем скромное мое «спасибо»… - А я надеюсь, что у тебя ещё есть время, чтобы всё осмыслить и прийти к решительным действиям. Что, поверь мне, очень важно и для нас здесь.
- А для тебя?
         - И для меня… очень важно…
Последнюю фразу я принял на свой счет в ином понимании, так она была мне дорога… Где конечно же, мне никак не хватает решительности… Но говоря это, она конечно не подразумевала ни каких более второстепенных мыслей, которые постоянно могли уживаться только в моей голове…
         И все же, свернув за угол, на улицу, где расположен клуб, в её красивых глазах я заметил несвойственную ей грустинку. Она как-то тихо вздохнула, давая понять, что что-то многое не успела досказать мне… Но уже вечерело, и этот знак настойчиво указывал на предстоящее собрание семейной группы. Где я уже привык подчеркивать для себя очередную мудрость.
         Неожиданно начавшийся дождь подстегнул нас ускорить свой шаг. Так мы вскоре добежали до клуба, где нас уже дожидались наши друзья. Лица их были горячо взволнованы от какой-то живой дискуссии. И кивком поприветствовав нас, они продолжали что-то энергично обсуждать. Что нельзя было сказать про меня, я как-то вяло вписывался в их беседу.
         Я ещё ощущал эту заторможенность моей активности. А может быть я еще находился под впечатлением общения с Надей. Этот своеобразный гипноз, который я выдумывал своей восприимчивой, впечатлительной натурой влюбленного юнца, ещё не отпускал меня… Почему же она так действует на меня?
Почему то, что она сама успевает осмыслить, уже практически начинает действовать в моём сознании? Почему мне так легко с ней, и даже многое, что было недоступно для моего разума, становится на удивление понятным и простым? Да и сейчас она так легко овладела моими чувствами, и быстро сняла эмоциональную напряженность…
         Я понял, почему я так невнимателен был к собранию. Я невольно перебирал в своей памяти, все то, что произошло со мной за это время на этой земле. И эти размышления ещё дальше увели меня от тех вопросов, которые поднимались на собрании, которые так остро волновали моих друзей. Я и не заметил, как ушел от сопричастности с живой действительностью, все дальше погружаясь в свои путаные размышления.
         И я в первую очередь ухватился за эти мысли, которые не давали мне покоя. Начну по порядку.
         Смутные, недобрые чувства предшествовали этому несуразному эпизоду, произошедшему со мной в лесу. А ведь, прекрасное утро не предвещало ни каких неприятностей. Тем более, что было оно, как и во все предыдущие дни, свежим и таким располагающим к радости, которую так и навевал совсем теплый ветерок. Высоко стоящее солнце бросало свои косые лучи на удивительно белоснежные стволы берёз. Среди которых особым образом выделялись намеченные «жертвы», которые нам предстояло спилить на дрова.
         Отпустив, запряженную в телегу лошадь, погулять по сочному лугу, за которой неотступно увязывался её жеребёнок, мы с мастером Сашей, забрав бензопилу и топоры, подошли к заранее намеченной для повала березе.
         Сначала мы сложили свои инструменты рядом с берёзой, а потом сотворили молитву во время, принятого в этих случаях ритуала. Сидя на коленях во время этого ритуала, я почувствовал, как береза на этот раз ответила мне своими капельками сока, которые капали мне на глаза и на губы. Но не сразу я почувствовал их явную горечь, словно горькие слезы капали мне на лицо… Как бы орошая мое сознание…
         И все же я не обратил на этот знак березы (после чего мне следовало бы поговорить с ней!).
         После ритуального круга, мы «завели» бензопилу и приступили к первому надпилу. Мы четко и точно рассчитали то место, куда должна была упасть наша береза. Но вот когда мы приступили к основному распилу, переместив пилу на другую сторону, то у нашей безотказной пилы, почему-то заело цепь. Мы, вдвоем с Сашей с большим трудом вытащили пилу из разреза, и устранили неполадку с цепью. Которая во время работы не только слетела, но и закусила большую щепку, которая и явилась хорошо сопротивляющимся клином. Потом мы снова запустили пилу в разрез, но пила как-то жалобно завизжала, и только горький сок брызгал из под её цепи… Видимо пила лучше нас понимала свое разрушающее дело и никак не хотела работать.
Её вновь заклинило, но после этого не только слетела цепь, а она уже была порвана. И мы еще не знали, на сколько серьезно. Её неполадка говорила о том, что она явно не хотела в этот прекрасный день работать.
С огромным трудом вытащив пилу, используя при этом наши топоры как клинья, я забрал пилу и отошел на достаточное расстояние от березы, на то место, куда она никак не могла упасть, и принялся за починку цепи. А Саша остался у березы подрубать своим топором основной распил, чтобы не терять время на ремонт пилы. И надо сказать, что это у него здорово получалось. А ведь таким образом мы с Мишей «валили» лес на Горе.
         И вот он этот казусный случай (а скорее может и драматичный) долго ждавший своего часа, настал! Тут я скорее каким-то шестым чувством, нежели мог услышать, понял, что Саша мне издали орал команду, чтоб я убегал с того места, где находился с пилой.
Я как-то сразу почувствовал опасность, и забрав пилу в охапку, в два прыжка отскочил не знаю куда, в каком направлении, лишь бы исчезнуть с этого места. И в этот же самый момент, когда я в обнимку с пилой, распластавшись, валялся на каком-то бугорке, где торчал гнилой пень, пышная листва ветвей завалившейся березы, уже накрывала мои ноги…
         В этот же самый миг, в несколько прыжков мой Саша покрыл разделяющее нас расстояние, и осторожно, но не без испуга ощупывал меня и мои ноги. А я только и понимал один вопрос: все ли у меня в порядке? Да у меня все было в порядке, хотя я все ещё смутно осознавал происшедшее. И до моего сознания ещё не доходило то, что я очень легко отделался. Да, я действительно отделался легким испугом и несколькими ушибами при падении с пилой на трухлявый пень.
         Исправив пилу и приступив к распиловке поваленной березы, я еще находился в легком шоке. Меня только одолевало какое-то психологическое недоумение. Я все ещё не мог поверить в случившееся. Все мысли сходились на ощущении горечи березового сока, которую, как мне казалось, я вкушал до самого дома…
         Распиленные на чурбаки береза, частично были погружены на телегу, и мы молча отправились домой.