Эльфы и перебежчики. Глава 55. Речь

Когда девочка пришла в себя, уже начинало светать. Болела голова и ноги, исколотые колючими травами. С трудом она выбралась из оврага, и, разглядев на траве неподалеку Толстушку, бросилась к ней. К ее великому изумлению, Толстушка была не одна. Рядом с ней, на трясущихся ногах стоял жеребенок! Маленький, слабый, в крови! О Боги, он ранен! Наверное, он, как и они с Толстушкой, убегал от тех монстров и они его ранили! Надо ему помочь! Обязательно! Но вот как? Ах, жалко рядом нет Пьелта – тот бы наверняка сразу придумал, что надо делать… а она вот совсем-совсем не знает, как быть! Ну почему она такая глупая? Почему она ничего не умеет?! Она подошла к жеребенку, погладила его – тот совсем не сопротивлялся – и от души разрыдалась, обнимая того за тонкую шею.
Так они и сидели - девочка и жеребенок в обнимку друг с другом. Я рядом стояла Литта и без остановки ржала, пока ее, наконец, не услышали эльфы…
Ей, конечно, влетело за то, что она ушла из комнаты на ночь глядя… ей бы влетело и сильнее, но за нее, как ни странно, вступился отец. Поохав, а потом и побурчав для порядка, все порадовались, что она осталась жива, и даже разрешили, днем, под присмотром, пойти к Толстушке и жеребенку, которых перевели на другое пастбище, поближе к конюшне. Да и как было не отпустить, если жеребенок следовал за малышкой как привязанный, а когда она хоть на несколько часов отлучалась начинал жалобно кричать и отказывался кушать?! Случилось то, что случилось – жеребенок признал в ней хозяйку. Эльерд, повздыхав, все же принял непростое решение - подарить девочке жеребенка, тем более, что тот, хоть и оказался мужского полу, но на подарок принцу уже никак не годился. У таких лошадей бывает только один хозяин. По крайней мере, пока сам хозяин не совершит особый обряд и не подарит своего жеребца кому-то еще. Правда таких безумцев почти никогда не оказывалось, а девочка, как только узнала, что жеребенок может достаться ей, наотрез отказалась его кому-то дарить, заявив что уже целых шесть дней мечтала именно о таком жеребенке! И что никому его не отдаст! И точка! Любого другого жеребенка Эльерд с радостью бы отдал в семью такого знатного эльфа… но вот этого, того, что должен был стать скакуном принца?! И кому… девчонке?! Да где это видано, чтобы у эльфийской девушки был собственный скакун?! Однако же, выходило, что именно девочка, по незнанию вплетя цветы в гриву Литты, и спасла обоих – и саму Литту и ее жеребенка. Кроме того, девочка так грозно заявила, что раз на скакуне надо обязательно ездить, то она научится верховой езде сама! И будет на нем кататься – опять-таки сама! При этом она так сверкала своими глазами, что Эльерд все же уступил. И жеребенка и саму Литту – но ее всего на несколько месяцев, только чтобы у жеребенка было в достатке молока матери, пока чуть не подрастет.
И через несколько дней, сияя, словно роса на траве в солнечное утро, девочка уехала домой вместе с семьей, остальными эльфами и Литтой с жеребенком.

Праздник откладывался еще на неделю – Эрсеваль еще не набрался сил, чтобы целый день трястись в карете, да и жеребенок не мог еще быстро бежать вслед за матерью.
Но на этот раз даже Кенриэль не сердилась на свою младшую сестренку, только вздыхала, смирившись с неизбежным.

***
А ведь как хорошо он устроился в оружейной! Спрятался от скопища гостей, которые приехали на праздник! Никто не беспокоит, не лезет с указаниями. Сиди и предавайся тоске и меланхолии. Размышляй о вечном. Так нет же! Стучят в дверь. А он молчит. Может, отступятся? Уйдут? Но нет – стук раздается снова и снова. Лишь с небольшими перерывами – причем таинственный посетитель даже голоса не подает – значит, Веринель. Да, уж она-то точно знает, что он тут. И это молчание, сопровождающееся стуком – просто укор ему, как отцу. Вот снова тишина на несколько мгновений и снова стук.

Рука устала – понял Эрсеваль – теперь другой стучит. Десять минут… сорок… стук сменил тональность - вместо осточертевшего «тук-тук» теперь звучало что-то похожее на «туумм-туумм».
Ногой начала стучать – поежился Эрсеваль – сильно не в духе, значит.
Он еще немного послушал…
- Никого нет дома! – подал голос Эрсеваль, и поплелся к двери, сдаваясь.

- Эрсеваль! Эрсеваль! В конце-то концов! Это уже верх неприличия!  Отец перед торжеством должен произнести речь! И ты пойдешь и сделаешь это! И открой, наконец, уже дверь! Я хочу видеть твои бесстыжие глаза! Кенриель места себе не находит, извелась вся! Тоска у тебя там или не тоска, но обязанности отца ты выполнять должен. Открой дверь!
- Ох, Веринель… Может, обойдетесь и без речи?
- Что?! - гневно воскликнула она из-за двери.
- Ничего. - Эрсеваль распахнул двери.
На пороге стояла его дражайшая супруга, облаченная в празничный наряд. Эрсеваль невольно залюбовался ей. До чего же красива! Но… как же не хочется на этот праздник! В руках Веринель держала его новый наряд. Как оружие. Наизготовку.
- Переодевайся - тоном, не терпящим возражений, произнесла она.
Эрсеваль печально вздохнул и начал стягивать с себя свой кафтан.
- Когда начнется церемония? - спросил он.
- Через четыре часа. - невозмутимо ответила Веринель.
- Что?! Церемония только через четыре часа, а ты уже почти час ко мне в дверь стучишься?!
- А речь?
- Речь?
- Ну да! Может, ты ее уже подготовил? И она так хороша, что даже не требует репетиций?
- Веринель! Я все-таки Лорд! Красноречие у нас в крови! Мне вовсе незачем что-то придумывать или репетировать!
- Да? - она удивленно изогнула левую бровь. - Ну-ка расскажи мне сейчас, что ты будешь говорить на празднике.
И Эрсеваль рассказал.
- Отлично. Для похорон - самое то. Только это не похороны! А двадцатилетие твоей старшей дочери! Это должен быть незабываемый праздник! И я не дам тебе его испортить. Попробуй еще раз!
- Ну хорошо...- и Эрсеваль озвучил второй вариант речи. - А теперь-то нормально?
- Отличная речь! – кивнула супруга.
Эрсеваль приободрился, а Веринель тем временем продолжала - для бедного родственника, которому из кожи вон нужно подольстится к имениннице. Но ты не бедный родственник! А гордый отец! Давай еще раз.
Эрсеваль вздохнул, тяжело и безысходно.

 - Этот оборот речи недостаточно изыскан! – отрезала Веринель.
 - Все! Больше я ничего репетировать не стану! Либо так либо никак! Приду, поздравлю парой слов и уйду! – пригрозил он супруге.
 - Что?! – возмутилась она и сразу же пошла на уступки – хорошо, можешь оставить так как есть. Сойдет и такая речь… конечно это не совсем то, что должно быть в идеале… - она кинула взгляд на Эрсеваля.
Тот не поддался на ее взгляд. Весь его вид выражал готовность до последнего отстаивать свое решение.
- Но так тоже… неплохо. Осталось только еще пару раз проговорить, исправить мелкие недостатки…
 - Что?! Еще пару раз?! - в ужасе вскричал эльф.
 - А ты как думал?! – тоже повысила голос Веринель. Чуть-чуть. Не пристало эльфийке кричать, словно человеческой женщине на пожаре.
 - Один! Один раз! И все! - он гневно посмотрел на жену.
 - Хорошо – кивнула она – начинай.

Веринель смотрела на Эрсеваля строго и требовательно, хотя в глубине души она ликовала. Отправляясь на поиски супруга она все же сомневалась, что удастся затащить его на праздник. Максимум на что она могла рассчитывать – это появление на пять минут и речь на полминуты. Именно поэтому она и потребовала с супруга речь продолжительностью больше часа и присутствие на празднике не менее восьми часов сегодня и четырех – завтра - на втором дне празненства. Хотя второй день обычно молодежь празднует отдельно от взрослых – без лишних глаз легче завязываются многочисленные знакомства, кто-то становится друзьями на всю жизнь… а иногда находят спутника жизни. Поэтому никаких взрослых на втором дне быть не может… но Ерсеваль настолько ушел в себя в последние годы, что таких подробностей даже не помнил.
Все же двадцатилетие – удивительный праздник.
 - Эх, где же мои двадцать лет? – с легкой тоской подумала Веринель.

Замучив Эрсеваля придирками она добилась того, о чем и мечтать не смела – прекрасная речь и обещание быть на празднике целых три часа! Ее супруг всегда умел произносить речи… После рождения первой их дочери он произнес такую речь… о которой еще долго говорили с восхищением все местные эльфы. А сейчас, похоже, речь будет еще великолепнее! То, что надо… Душа эльфийки трепетала, когда Эрсеваль произносил первый вариант речи, на втором и третьем вариантах она даже замирала в особенно удавшихся местах – дыхание перехватывало – то, что надо! Но потом она все же решила рискнуть и потребовала еще вариант… и еще! И в ходе этих попыток родилась восхитительная речь – Веринель с трудом сдерживала себя, чтобы не завизжать, словно девочка и не броситься ему на шею, дрыгая ногами от восторга. Хотя внешне она оставалась совершенно спокойна – знала, что если дать слабину, Ерсеваль тут же сократит время прибывания на празднике до часу или даже меньше. А этого допускать никак нельзя! Этот день слишком важен - это залог дальнейшей благополучия для их дочери…
А она поблагодарит его… после праздника… она обязательно расскажет, как им восхищается, какой он необыкновенно милый и талантливый, какой… впрочем, разве не найдет она что сказать своему единственному? Конечно найдет. А то, что не сможет выразить словами – скажет поцелуями.