Прощай, Степан, прощай! И прости...

Координация движений нарушилась. Он бился о все углы и выступающие предметы. Задние лапы стали приволакиваться. Он перестал есть и даже пить. Сильно исхудал и ослаб.Он все время  кричал.

Наш Степан умирал. Это было понятно всем. Конец надвигался неотвратимо и мучительно. Всего несколько недель назад мы удалили ему два зуба. Врач сказал, что кот для своих шестнадцати лет находится в очень даже приличной форме. По крайней мере, без наркоза он ничего не разрешил с собой сделать.

Очевидно, наркоз и спровоцировал ускорение конца. Мы по очереди носили его на руках, так ему было легче. Он успокаивался и переставал кричать. Все знакомые и друзья, знавшие о нашей семейной беде, тактично и мягко советовали усыпить животное: и мы все измучены, и он ужасно мучается.

Нет, нет и еще раз нет! Я стояла насмерть! Ни за что! Пусть живет столько, сколько ему отмеряно! Я буду за ним ухаживать.

А вчера ему стало совсем худо. Он не мог найти себе места в нашей большой квартире. Он пытался залезть за стиральную машину, под низкий журнальный столик, за компьютерный стол. Подолгу сидел на коврике у входной двери. Именно так ведут себя животные, когда чувствуют близкий конец. Они хотят спрятаться, уйти из дома в прямом смысле. Он почти не мог лежать и сидеть. Позы его были настолько неестественны, что у меня внутри все переворачивалось от жалости и сострадания. Глаза его почти всегда закрыты, а если он их открывал, я видела в них дикую боль и мольбу. Мольбу о помощи.

Я решилась… Обливаясь слезами, позвонила в  ветеринарную службу, занимающуюся и усыплением в том числе. На другом конце провода  строгий мужской  голос объяснил мне, что они не усыпляют всех подряд по желанию хозяев, что животное надо осмотреть вначале. Как я обрадовалась! А вдруг? ..

Все два часа до приезда врача, я держала Степана на руках. Иногда мне казалось, что он уже не дышит. Приехавшие врачи оказались именно врачами. Девушка долго и внимательно осматривала Степана, ощупывала, расспрашивала меня. Итог был такой: сильное обезвоживание, общая интоксикация, отказ почек, начало паралича конечностей.
С каждым ее словом я понимала, что мои надежды на выздоровление Степана не сбудутся и чуда не произойдет…
Девушка объяснила, что если бы ему было хотя бы лет десять, имело смысл побороться. А так… Шестнадцать лет для кота- это глубокая старость! Можно поделать капельницы, промыть почки. Но… этот эффект будет очень кратковременным. Практически, Степану будет легче ровно столько, сколько ставят капельницы.

Это было самое трудное решение за всю мою жизнь… Мне предложили выйти. Я осталась. Я держала его на руках до последней секунды. Он ушел тихо и спокойно.
Мои слезы лились на его обмякшее тельце. Какой он стал маленький и худой, мой такой всегда сильный и крупный кот! Мысль, что ему больше не больно, что он не страдает и не мучается, не приносила мне облегчения и успокоения. У меня было ощущение, что я потеряла очень близкого и дорогого человека. Да собственно, так оно и есть. Степан был главным членом нашей семьи. Мы всегда смеялись, что это не мы его завели, а он нас !
Теперь я могу представить, что чувствуют люди, когда надо принять решение об отключении близкого человека от аппаратов искусственного поддержания жизни…

Прощай, Степан, прощай!
 Мы будем помнить тебя маленьким трехнедельным котенком, у которого только-только открылись глазки.Именно таким ты появился в нашем доме. Ты умещался в детской ладошке.

Мы будем помнить тебя шаловливым неуклюжим подростком, неутомимым в играх и забавах. В доме нет ни одной высоты, которую бы ты не покорил!

Мы будем помнить тебя здоровым, в полной силе котом, с огромным чувством внутреннего достоинства и жестким фейс-контролем. Не каждый гость в доме удостаивался чести погладить твою рыжую шкурку.

Мы будем помнить тебя ревностным хранителем своей территории. Когда дочь с зятем привозили своего мопсика на время отпуска, Степан ни на минуту не оставлял собачку одну. Мало ли что! За чужими в доме надо присматривать!

Мы будем помнить тебя, как показатель возвращения домой кого-то из семьи. Если Степан вскочил с належанного места и побежал к двери, значит кто-то из своих вошел в подъезд.

Я всегда буду помнить свое удивление, как ты определял, что я уже проснулась?! Я еще глаза не открыла, не пошевелилась, а просто перешла из одного состояния в другое, а твоя рыжая голова с требовательным « мяу» уже просовывалась в дверь спальни.

Мы все это будем помнить. А пока перед глазами совсем другая картинка…

Как человек, занимающийся многими практиками, я точно знаю, что животное, уходя, забирает из дома хозяев какую-то беду или чью-то болезнь. От чего же ты нас оградил, наш любимый? Ты   был частью нашей семьи, ее ангелом-хранителем. Мы всегда возвращались в дом, где нас ждут. Ты выходил, лениво потягиваясь и щурясь, всем своим видом укоризненно демонстрируя: «Ну явились, наконец-то! Шляются целыми днями , непонятно где!»

Как человек, много лет занимающийся психологией, я задаю себе вопрос: чему должна была научить меня эта ситуация, для чего она мне?

Изначально, когда Степан только начал слабеть, я для себя решила: чтобы ни было с ним, какой бы он не стал, я буду за ним ухаживать до его последней минуты. Я никогда его не усыплю! Я не смогу этого сделать! Это совершенно невозможно!Это другие, слабовольные, пусть так поступают! А я не такая!

Я не учла одного- того, что ОН будет очень страдать и мучаться. И что ему будет очень больно… И моя душевная боль от его ухода совершенно НИЧТО по сравнению с его физическими страданиями. Мои дурацкие принципы и убеждения всего лишь пыль, миф по сравнению с возможностью Степана обрести покой.

Жизнь поставила меня перед очень непростым выбором: сохранить свое реноме с «чистенькими ручками» или помочь любимому Степану избавиться от страданий, послав все свои убеждения в данной области далеко и надолго.
Вспоминая последние часы Степана, я понимаю, что нарушила бы все свои зароки неоднократно, только чтобы ему стало полегче! Хотя бы на чуть-чуть…

Вчера поздно вечером, когда мы с сыном, грустно сидели на кухне с рюмками ликера, я не переставала утирать льющиеся слезы.
- Больше никогда и никого,- твердила я, - у меня в доме больше не будет животных. Моей души не хватит на такие расставания. Прощай, Степан, прощай! И прости, что у меня так долго не хватало духу помочь тебе.
Сын печально улыбнулся и сказал:
- А , может, возьмем маленького рыженького, а? И назовем Степаном…