Шутки войны

 





           Отец не любил рассказывать о военных буднях. Говорил только, что  война  воспринималась, как работа. Смерти бояться было некогда, и всегда каждый, в глубине души, надеялся выжить. К гибели товарищей привыкли и, проводив их, когда выпадала возможность, в последний путь, вспоминали, вобщем - то, нечасто. Память обострилась уже после  победы.
          А на а фронте тяжело воспринималась только гибель "девчонок", так отец называл фронтовичек: связисток, медицинских сестёр, санитарок… Хорошо помню его слова: «Всегда девчонок было особенно жалко. Они в офицерские блиндажи полевые цветы приносили, старались создать уют, домашнюю обстановку, прибирались чисто. С ними было тепло. Очень сердце щемило, когда  они  погибали. Смерть каждой ложилась на душу личной виной

          Но, в основном, папа почему-то о курьёзных случаях вспоминал. Шутки войны не были злыми, но получались  порой жесткими, как и время.

          В 1943 году он попал в польскую армию, созданную в Советском Союзе, может, потому, что его мама, моя бабушка, была родом из Польши. Участие отца в военных действиях началось в звании подпоручика. Был он артиллеристом.  А во взводе,  вверенном ему, служили бойцы по возрасту нередко вдвое старше своего командира. Они за глаза, а иной раз и в глаза  называли его "сынок".

          Вот однажды "старики" решили над своим  "сынком" подшутить. После боя, во время кратковременного отдыха, юному подпоручику сообщили, что завтра на утреннем построении будет командир полка, который требует рапорта  только на польском языке. Отец, взяв словарь и фонарик, ушёл на целую ночь в лес, где он старательно заучивал необходимые слова и фразы, а потом громко и четко, по-военному, тренировался  их произносить. Строевой шаг хорошо настраивал на нужный лад. Он вспоминал: «Я вышагивал по тропинке,  как по плацу, и, тренируясь произносить польские слова  громко, и чётко, орал, чуть ли не на весь лес».
          Вернулся молодой командир, когда уже светало. Вскоре началось построение. Он  уверенно начал докладывать начальству на выученном бессонной ночью чужом языке  и вдруг заметил, что полковник смотрит на него ,буквально, вытаращенными глазами. Потом тот, видимо, догадавшись, в чем дело, улыбнулся и сказал примирительно: "Молодец, подпоручик, хорошо польский выучил, а теперь давай всё то же самое, но по- нашему, по-русски.  Я в польском не силён.  Раздался смех…
         Папа рассказывал, что тогда  очень сильно  обиделся на «стариков», хоть они и пытались с ним примириться, видно, уже жалея о своей шутке. Но после первого же боя все обиды прошли. Некоторых солдат, ласково называвших  его «сынок»,  не стало.

          Вот ещё одна нелепая шутка войны, рассказанная мне с озорством и смущением. Это было уже в Берлине. Офицеров дивизии расквартировали по частным домам. Отец и его сослуживец оказались в доме некой фрау Анны, приятной немки, лет сорока пяти. Она на войне потеряла сына и отнеслась к юным бойцам по-матерински. Во всём старалась им угодить, создать комфортную обстановку, накормить  вкуснее. С искренним энтузиазмом женщина  готовила борщ, постигая русскую кухню со слов своих постояльцев.

          Однажды ребята пригласили в гости однополчан. Фрау Анну заранее предупредили об этом. Необходимые продукты из пайка ей были выданы. Женщина поинтересовалась, что приготовить, а потом вызвалась и сама подавать на стол. Более того хозяйка даже пожелала, принося блюдо, произносить его название на русском языке в качестве сюрприза для гостей. И тут в головах юных офицеров разыгрались залихватские фантазии. Они с азартом озаглавили блюда, написав названия их немецкими буквами.

        Когда в назначенный день вечеринка началась, стопки были наполнены и прозвучал первый тост, с изящным  подносом появилась нарядно одетая фрау Анна и гордо объявила название салата. После её слов гости стали сотрясаться от хохота. Ведь шутники именовали приготовленные блюда словами русского мата. Фрау Анна, конечно, сразу поняла, что над ней смеются. Она в слезах выскочила из комнаты, и успокоить её было невозможно. Извинения и искреннее раскаяние постояльцев не помогали.

         Отец вспоминал эту историю и весело, и грустно. Видимо, ему всю жизнь было стыдно за такое озорство. Помню, как иной раз я возмущалась: «Ну как ты мог?! Такой чуткий, такой добрый!"»  Он пожимал плечами и говорил: «Дураками были, мальчишками.  Хотелось веселья! Мы думали, фрау Анна тоже будет смеяться над нашей затеей».

          Конечно, это не тот случай, которым нужно гордиться, но меня удивляло то, как  тепло и душевно папа рассказывал о женщине,  всё же бывшей  матерью врага, немкой.   Война не озлобила молодых бойцов. Нелепая шутка была лишь шуткой и не более.





Фото - Берлин. весна 1945г. Поход в баню. Папа тот юный офицер,
что выше ростом.