Совращение холостяка

Они дружили столько, сколько себя помнили. Родились и выросли в пятиэтажной «хрущобе" на окраине, ходили в один и тот же детский сад, потом — в одну и ту же школу. Жили в абсолютно одинаковых двухкомнатных квартирах, где стояли близнецы-гарнитуры и произведенные чуть ли не в один и тот же день телевизоры «Рубин». Даже их родители получали совершенно одинаковую зарплату и, словно сговорившись, имели по одному-единственному сыну. Так что просто удивительно, почему мальчики имели разный характер и внешне были не похожи друг на друга.
После окончания института (правда, учились они в разных храмах науки) все четверо получили дипломы инженеров. И, не случись в нашей удивительной стране такие глобальные перемены, лет через сорок удалились бы на заслуженный отдых с абсолютно одинаковой пенсией. Но получилось иначе.
 Когда Сергею, Павлу, Владимиру и Андрею стукнуло по тридцать три года (возраст, прямо скажем, былинный), про инженеров даже анекдоты рассказывать перестали. Потому что работать инженером соглашался только тот, кто был не способен ни на что другое. Стеклить лоджии, например. Или ездить в дальние страны за товарами народного потребления. Или создать собственный банк. Да мало ли образовалось достойных занятий для умных и оборотистых людей?
Вот тут-то и сказалась разница в характерах «великолепной четверки». Нет, никто из них не обзавелся ни виллой на Канарских островах, ни шикарной иномаркой, ни квартирой в центре. Сергей устроился в фармацевтическую фирму и заколачивал — страшно сказать! — по тысяче «зеленых» в месяц. Павел и Владимир занялись коммерцией, но настолько мелкой, что рэкетиры даже и не подозревали об их существовании: пятьсот долларов в месяц не слишком стабильного дохода могут волновать только тех, кто получает в пять раз меньше и столь же нестабильно. А вот Андрей так и остался инженером в дышащем на ладан КБ. С соответствующим окладом и всеми вытекающими из этого последствиями.
Разница в семейном положении тоже оказалась достаточно забавной. «Средненькие» Павел и Владимир тихо и мирно уживались со своими первыми и единственными супругами, имели по одному чаду и достаточно благоразумия, чтобы не «плодить нищету». Сергей женился на сногсшибательной красотке с омерзительным характером, через три года скандально-громко с ней развелся и больше обременять себя узами Гименея не стал, превратившись в отчаянного женоненавистника. Что, впрочем, не мешало ему время от времени обзаводиться любовницами, но, похоже, лишь для того, чтобы подогреть ненависть к прекрасному полу. Добавлю: Сергей проживал со своей матерью-инвалидом, обожал ее и... боялся. До того, как заболеть, Сережина мать слыла женщиной властной и скорой на расправу, причем не только словесную. Посему к себе в дом он не мог привести женщину ни при какой погоде.
А вот Андрей так и остался холостяком. Не потому, что не любил женщин — любил, и даже очень, и к тому же пользовался у них взаимностью. Но до марша Мендельсона дело почему-то не доходило. Чтобы не вдаваться в психологические тонкости, скажу, что и внешне, и внутренне Андрей был точной копией главного героя из любимого народом фильма «Ирония судьбы». Разве что на Новый год а баню не ходил и в Ленинград не летал. И не женился не столько потому, что боялся ежедневного двадцатичетырехчасового мелькания «туда-сюда», сколько потому, что главная его любимая женщина была замужем и разводиться не спешила. И посему стандартная двухкомнатная квартира была в полном его, Андрея, распоряжении: родители уехали в родную когда-то деревню и занялись натуральным хозяйством.
Понятно, что холостяцкое жилище достаточно быстро превратилось в полуклуб, полуштаб-квартиру четверых друзей. Там устраивался просмотр видеофильмов, там отмечались памятные даты, там же происходили и романтические свидания безнадежно женатых Павла и Владимира. И все бы ничего, да человеку свойственно вечно искать новых ощущений. Когда лишних денег нет, с этим чувством можно успешно бороться. Но если эти деньги — пусть и сравнительно небольшие — есть, то борьбы, как таковой, не происходит. Человек становится игрушкой своих страстей — пардон за банальность.
В один прекрасный день Сергей ворвался в квартиру к Андрею с безумными глазами и заявил, что ему выдали на фирме премиальные в размере пятисот долларов, что эти неучтенные строгой мамой деньги просто «жгут ляжку» и он желает их потратить, что называется, не сходя с места. В данном случае, не выходя из гостеприимного жилища закадычного друга. И потратить не на банальную выпивку — это в конце концов пошло, а на что-нибудь экзотическое. На что-то такое, чего до сих пор не довелось изведать. На очень красивое. Например, вызвать на дом девочку. И оттянуться по полной программе, благо, если верить некоторым объявлениям, девочка за те же деньги может украсить жизнь сразу двум мужчинам. Деньги есть, хата есть, двое мужчин имеются, а поскольку у Андрея баксов, вестимо, нет, то Сергей готов осчастливить его за свои, кровные. Какова идея?
— Ты что, обалдел? — ошарашено спросил Андрей. — Тебе, кажется, и бесплатно дают. Новое дело — ко мне на квартиру проституток водить.
— Да ты вникни, старик. Экзотика же! Звонишь по телефону, тебе привозят двух красоток на выбор, ты платишь деньги, и никаких проблем. Цветочки дарить не надо — раз. Слова говорить не надо — два. Обещать ничего не надо — три. И вообще.
— Проблемы начнутся после, — рассудительно заметил его друг. — Когда эта красотка наведет на квартиру каких-нибудь своих приятелей. Или наградит тебя чем-нибудь экзотическим. Я во всяком случае участвовать во всем этом не желаю. Пойду посижу у Вовки или у Пашки. Ну тебя с твоими идеями.
Но Сергей вцепился в друга, как репей в собачий хвост. Во-первых, одному начинать заниматься экзотикой страшновато: вдруг действительно в напиток чего-нибудь накапают или банально приложат по голове. Во-вторых, объявления в газете набраны мелким шрифтом, а он, Сергей, к вечеру даже рекламные плакаты на улицах слабо различает. А в-третьих, где мужская солидарность? Друг просит помочь, значит, надо помочь. Небось, когда у Андрея телевизор сломался, Сергей собственноручно приволок мастера и не отходил от него, пока агрегат не был приведен в чувство. Долг, между прочим, платежом красен.
Надо сказать, что характер у Андрея вообще был мягким до неприличия. Говорить «нет» он просто не умел, чем беззастенчиво пользовались все друзья, знакомые, друзья знакомых и знакомые друзей.
После пятнадцати минут вялых препирательств Андрей с обреченным видом диктовал Сергею номера телефонов, выбирая те, которые поближе к дому, а Сергей с видом, наоборот, удовлетворенно-деловым накручивал телефонный диск. С третьего раза попал на приемлемые условия и цену, заказал «блондинку, не старше двадцати двух лет, чтобы были и фигурка, и личико». И отправил Андрея за бутылкой шампанского — «не водкой же это запивать!" И принципиально непьющий Андрей отправился в ночь за бутылкой, раздумывая по дороге, что Сергею в принципе ничем уже запивать не надо, потому что ни к чему хорошему это не приведет: дружок уже был, что называется, «хорош» и от шампанского мог стать только «еще лучше». Со всеми вытекающими...
Дальнейшие события Андрей позже излагал своей главной любимой женщине таким образом:
«Понимаешь, приехали они минут через сорок: два амбала и две девицы. Амбалы осмотрели квартиру, убедились, что нас действительно только двое, взяли у Сереги деньги и отвалили. Перед этим, конечно, Серега себе девочку выбрал, ту, которая помоложе и поминиатюрнее. У меня, веришь, просто сердце упало. Беленькая, тоненькая, голубые глазищи в пол-лица, печальные такие... И эта скотина пьяная, я потом ему так и сказал, прямо в лицо. А тогда просто ушел в соседнюю комнату и стал музыку слушать. Через час примерно они на кухню вышли. Ну и я туда пошел, мне чаю захотелось. В конце концов я же в собственной квартире не обязан взаперти сидеть, пока Серега оттягивается.
Вышел, смотрю, дело плохо. Девчонка совсем побелела, измученная такая, шампанское через силу прихлебывает, сигарету с трудом держит. А Серега — хоть бы хны, довольный, совсем, понимаешь, под кайфом, анекдоты какие-то дурацкие травит. «Сейчас, — говорит, — перекурим — и по новой». У девчонки прямо глаза закатились. Ну, думаю, надо спасать, ведь до смерти умучает. В моей, между прочим, квартире.
—Серега, — говорю, — если ты не против, то я передумал. Я тоже хочу оттянуться. Время вроде есть.
А ему уже все по барабану.
—Нет проблем, старик! — орет. — Развлекайся на здоровье. Только я с вами побуду, а то мне одному скучно.
Новое дело. Скучно ему. Я же ее трогать не собирался, хотел, чтобы она просто отдохнула от этого бугая.
—Ну нет, — отвечаю, — не пойдет. Я же на вас не любовался, сидел тихо, музыку слушал. И вообще мне свидетели ни к чему, не привык я к этому. Скажи уж прямо, что тебе жалко.
Ну, он, конечно, завелся с полуоборота.
—Кому жалко? Мне жалко?! Да я счас домой сбегаю, у мамашки еще стольник отцыганю и тебе персонально закажу. Чтобы я для друга что-нибудь пожалел? Да ни в жисть! Деньги — это вообще тлен, с собой на тот свет не потащишь...
Разошелся, насилу угомонил его. Отправил отдыхать, а сам с девочкой ушел в другую комнату, уложил ее на диван поудобнее, пледом прикрыл.
— Лежи,— говорю, — тихо и ни о чем не беспокойся. Я тебя трогать не буду.
Она, бедняжка, не сразу въехала, вроде бы даже обиделась.
— Почему? — спрашивает.
Ну я ей выдаю каноническую версию: мол, проблемы с этим делом, давно уже ничего не получается и врачи бессильны.
—Давайте, — говорит, — я попробую помочь. Вы мне очень нравитесь.
Ну что с ней делать?
—Бесполезно, — отвечаю, — да я уже и сам не хочу. Отдыхай, не бери в голову и не обижайся на эту скотину: проспится, самому же стыдно будет.
Веришь, у нее даже слезы на глаза навернулись. Но успокоилась и начала мне рассказывать про свою жизнь. Ей, оказывается, уже двадцать четыре года, а выглядит от силы на семнадцать. Отчим ее изнасиловал, мать не поверила, выгнала из дома беременную, аборт было делать поздно, родила девочку. Той уже восемь лет, живет у бабушки в деревне, а Ирочка (это блондиночку так зовут) каждый месяц туда деньги посылает, и раз в год ездит сама. Тоскует, конечно, но с ребенком она вообще никакой работы не найдет, тем более денежной. Хозяину отстегивай, квартиру снимать надо, себя в форме держать, платьица там, чулки-туфельки. Конечно, никаких выходных, хорошо хоть днем можно отоспаться. В общем, жуткая история, я сам чуть не расплакался. А она мне еще предложила:
— Хотите, будем встречаться? Просто так, без всяких денег, в мое свободное время. Вы мне так понравились, совсем на других мужиков не похожи. Гулять будем, разговаривать... А то у меня друзей совсем нет.
Я, конечно, отказался. Но телефон свой ей на всякий случай дал: мало ли какая беда приключится! Людям помогать нужно. Правильно? Так что час мы с ней протянули, потом она оделась, приехали за ней те же амбалы и увезли. А Серега как заснул, так до утра и не очухался. Пришлось мне среди ночи его матери звонить, успокаивать. Сказал, что видик засмотрелись, боевик новый достали, в общем, наплел. Сереге, конечно, все равно потом досталось, но умеренно. Узнай она, что на самом деле было, убила бы и его, и меня заодно».
Главная любимая женщина рассказ Андрея терпеливо выслушала, но отреагировала на него совсем не так, как ожидал рассказчик. Нет, в его правдивости она ни на секунду не усомнилась, поскольку знала, что лгать человек не умеет так же безнадежно, как и говорить «нет». Однако чувством жалости к несчастной девочке не прониклась, скорее, наоборот.
—Ты хоть понимаешь, что твоя безотказность когда-нибудь сыграет с тобой злую шутку? — достаточно холодно осведомилась она. — Ладно, спорить с пьяным достаточно бессмысленно, тут вопросов нет. Но остальное-то? Что за развлечение дореволюционной интеллигенции: вести с проституткой разговоры «за жизнь»? Тебе рассказали добротно сбитую из нескольких затасканных до тошноты сюжетов слюнявую историю «соблазненной и покинутой», ты мгновенно проникся самыми высокими чувствами и решил спасти падшую хотя бы на один час. Ходи лучше на индийские фильмы, за две серии всласть обрыдаешься и никому потом телефона «на всякий случай» не надо будет давать. Нашел кого жалеть! Если она так хороша собой, как ты рассказываешь, то окончила бы курсы стенографии и устроилась на солидную фирму. Там бы ее, в худшем случае, мучил только начальник два раза в неделю, но это уже святое.
—Ты не права! — возмутился Андрей. — Нельзя так безжалостно относиться к людям, даже если их занятия тебе не по душе. Конечно, тебе трудно понять эту девочку, тебя от нее отделяют образование, среда, привычки...
—Меня от нее отделяет то, что отделяет каждую порядочную женщину от шлюхи, — отрезала главная любимая женщина. — Я, безусловно, не святая, коль скоро встречаюсь с тобой тайком от мужа. Но чтобы избрать такой способ зарабатывать деньги — б-р-р! И если она предпочитает именно его, то жалеть ее не за что, сама выбирала, никто, насколько я поняла, рук ей не выкручивал и пистолет к виску не приставлял. Они же все психологи, ненаглядный мой. Тебе она впарила именно ту легенду, на которую ты обязательно должен был купиться. Что и произошло. Дружить с тобой она хочет — как же!
—А что она еще может от меня хотеть?
—Замуж за тебя выйти, святая простота. Она же не знает, что у тебя денег нет. И рассуждает очень просто: у друга есть, так и у этого наверняка тоже. А то, что импотент, так еще лучше: дома можно отдыхать. И занятие свое она не бросит, даже если ты на ней женишься. Надеюсь, правда, что на такой поступок ты не способен, даже при всей твоей самоотверженности.
—Ты ревнуешь? — задал Андрей оригинальный и традиционный вопрос.
—К проститутке? — фыркнула главная любимая женщина. — Только этого не хватало! Злюсь на твою наивность, доверчивость и, главное, на то, как ты позволяешь себя эксплуатировать. Знаешь, почему я до сих пор не развелась и не вышла за тебя замуж? Потому что боюсь оказаться вовлеченной в твой благотворительный марафон. И не хочу оставаться одна, потому что кто-то позвонит и попросит тебя быстренько приехать и прогладить шнурки. Возможно, я эгоистка. Но твой альтруизм, милый мой, доходит до абсурда.
В первый раз за всю их многолетнюю связь главная любимая женщина говорила таким резким тоном такие неприятные вещи. Андрей обиделся и не стал этого скрывать, в результате чего обида стала взаимной. И милый сентиментальный рассказ о глубоко несчастной девочке по вызову оказался детонатором, взорвавшим любовную лодку. У Андрея не было ни малейших сомнений в том, что первого шага к примирению его возлюбленная не сделает никогда: уж ее-то характер он знал прекрасно. Поэтому, выждав несколько дней, чтобы дать страстям улечься, позвонил и попросил еще раз встретиться. Чтобы спокойно обо всем поговорить, не пороть горячку, не ломать дров. Ну, сглупил он, ну, виноват, но даже приговоренному к смерти дают сказать последнее слово. Постепенно возлюбленная оттаяла и согласилась встретиться в обычное время и в обычном месте, «но только поговорить».
Известно: если женщина говорит «может быть», это означает — «да». Окрыленный, Андрей собирался на свидание, когда во входную дверь резко позвонили. На пороге стоял Сергей, сияющий и слегка пьяный.
—Старик! — заорал он, — мне на фирме прибавили бабок, а матери я ничего не сказал. Сейчас отметим! Смотри, кого я привел. Тебе на сей раз персонально, нечего жмотничать!
Из-за спины Сергея профессионально улыбались две длинноногие красотки.
Сказать другу «нет» Андрей не смог.