Как я проиграл войну

     Аэропорт жил своей привычной жизнью. Пологие гиперболы взлетов и посадок крылатых машин. Отдых между рейсами на стоянках. Суета погрузок и разгрузок. Голоса громкоговорителей высоко над головами. Томление перед полетом. Разговоры обо всем.Глаза, улыбки, кивки, работа рук, бровей, круглые глаза, прищур. Затянутые синим пластиком чемоданы. Посадочные талоны, загранпаспорта. Чужая речь. Вывески магазинов. Зеленая зона. Важные таможенники. Уставшие от скуки дети…
     Они стояли в середине соседней очереди, немного сбоку от нее, окруженные радиусом пустоты. Один был просто молодым человеком. Серые брюки, черный вязаный джемпер на молнии, длинные волосы, очки. Руки в карманах брюк, сутулая спина с торчащими, как крылья, лопатками. Второй… Как-то сразу я не обратил на него внимания, но, заметив его, я понял, что ближайшие несколько минут будут неприятными. Это был фашист. Нет, не эсэсовец в идеально пошитой форме Штирлица из «Cемнадцати мгновений весны», и не мотоциклист в каске, со шмайссером на груди. Наци. Лысый, в футболке «майн кампф» с черно-белым фюрером слева и какой-то готической  надписью справа. Длинные жилистые руки татуированы чем-то ”в-тему”. Козлиная бородка, пьяный взгляд. Раскачивание взад-вперед и вправо-влево с перестановкой полусогнутых худых ног в черных штанах. Железная цепь с крестом на шее, браслет на правой руке. Базар ни о чем. Волосатый, наклонив голову вперед, по лошадиному кивает, тряся гривой. Нацист гогочет, озираясь по сторонам в поиске внимания. Кольцо отчуждения вокруг иногда нарушается проходом пассажира с чемоданом.
Я держу за руку свою дочку и стараюсь отвлечь ее внимание от странного дяди.
- Пап, а почему он лысый?
- Волосы не растут у него, наверно, плохо ел кашу в детстве.
- Пап, а что значит “мине камре”?
- Это ты о чем? – тут я понял, что она прочитала надпись на майке лысого.
- Слушай, пойдем я тебе соку куплю.
- Пойдем, папа!
Я предупредил стоявшую за нами парочку, что сейчас подойду, и повел дочку в буфет.
Сидя за столиком с чашкой кофе, я думал о том, как хотелось мне набить ему морду. Просто вот подойти и дать под дых, потом коленом в нос и еще ногой, с носка в подбородок напоследок.
    Конечно, можно просто сказать – “УРОД!”. Привлечь внимание общественности, милиции в конце концов. Но я предпочел уйти, увести своего ребенка, чтобы не задавал вопросов, на которые так не хотелось давать неправдивые, глупые ответы. Хотелось рассказать о войне, о победе, о том, как наши гнали фрицев, о том, кто такой Гитлер, о том, что я не видел ни одного своего деда, о том, что ее прадеды погибли от ран и похоронены так далеко, что даже неизвестно, где их могилы.
    А лысый стоял там, среди обычных людей, и наслаждался моей капитуляцией!