Гитлер капут!

Группа советских комсомольцев стояла на смотровой площадке не вершине какого-то пригорка, с которого открывалась прекрасная панорама на Прагу...
 Высокая худенькая девушка-гид рассказывала и показывала, где что находится в её любимом городе. По-русски она говорила довольно сносно, но очень стеснялась и робела от наших вопросов. Нас же в группе было тридцать человек: передовики производств, молодые ударники пятилетки, отличники учебы, молодые коммунисты и прочая уважаемая публика, получившая путевки на фестиваль "Пражское лето"-81.
 Приехали мы за два дня до открытия фестиваля, чтобы осмотреть Прагу и её исторические места, пещеры и пивные фабрики.Ну, и, конечно, пробежаться по магазинам.
 Оказалось, что в Праге есть метро, построенное при участии советских специалистов. Оно такое же красивое, как и московское, только  без помпезности, современнее и просторнее.
Группа, как водится, состояла преимущественно из девушек. Мужчин было мало, но они достойно представляли сильную половину человечества. Ребята таскали наши сумки, сопровождали  по магазинам, и везде шли за нами, оберегая нас от разных возможных неприятностей.
Погода была отличная, как и наше настроение. Всё шло по плану и организованно.
 В тот день мы посещали средневековые замки, среди которых был и знаменитый королевский замок Карлсберг. Конечно, это было красиво, но гораздо проще, чем у наших царей.
 Ничего не поразило меня за неделю нашего зарубежного путешествия. Разве что - обилие отличных книг, которые у нас были дефицитом, и встреча на тихой улочке с... Карелом Готтом, который под вечер прогуливался запросто со своей собакой, не окруженный ни толпой поклонников, ни охраной. Он приветливо помахал нам рукой, когда мы повысовавались из окошек автобуса, притормозившего специально для того, чтобы мы могли прокричать ему:
- Карел! Привет тебе из СССР! -  Он улыбнулся своей знаменитой лучезарной улыбкой  и скрылся за углом.
 На обед был очередной суп-пюре и очень приличные бифштексы с листьями зеленого салата и маслинками. Как всегда и везде,  на каждом  столе стояло по три стеклянных кувшинчика с пивом разных цветов и сортов. Сначала я пиво не пробовала, потому что всегда его не любила. Но потом я изменила свое мнение о том, что пиво  - противный напиток. Черные его сорта были просто потрясающи на вкус: густые, сладковатые и ароматные с легкой горчинкой, цвета переспелой вишни или черного кофе, шоколадное или гречишного меда...
 Обед в Чехословакии - в пятом часу, поэтому после него прогулки совершались пешком до отеля.
 В тот день мы оказались неподалеку от места, с которого  можно было рассмотреть Злату Прагу во всей красе. Вечерело, солнце не так слепило, прикрытое кисеёй лёгких облаков, настроение было умиротворенным и немного ленивым. Неторопливо группа заполнила полукруглую  гранитную площадку с каменными скамейками и приготовилась слушать рассказ нашей "Ческой вонявки": девочка имела неосторожность на вопрос "Что за духи у тебя?" ответить:
 - То чески вонявки, панам не знамы.
 Автобус дружно заржал, и прозвище прилипло к экскурсоводу намертво, как новомодный тогда клей "Момент".
 Имени студентки-гида я, конечно, не помню, но рассказывала она  интересно и очень эмоционально. Её возбуждение передавалось большинству ребят. Она взахлеб рассказывала о золотых куполах, о шпилях башен разных сооружений, о величии и красоте Праги - центра Европы. Когда экскурс закончился, все потянулись вслед за гидом, а я с двумя девочками-близняшками, которые прилепились ко мне ещё в Калининграде, осталась на опустевшей  площадке:
 - Девчонки, вам не кажется, что все эти купола зелёные, а не золотые? Или это медные крыши?
Мне кажется, что наши церковные купола куда сильнее золотом горят!..
 - Да, точно! Не очень-то их Прага золотая, всё какое-то не яркое, средневековое, а кроме пещер и смотреть не на что! - откликнулись двойняшки.
 - А я домой хочу, надоела мне эта заграница, - вздохнула толстушка Ирочка, похожая на мультяшку.
Честно признаться, и у меня было угнетённое состояние. Я ожидала от этой заграничной поездки большего, а уныние и тоска не покидали почти все время; исключением стали только зрелищные мероприятия - концерты, показы фильмов, песенные конкурсы. Да еще по ночам танцы под громкую не прекращаюшуюся музыку - дискотеки (словечко незнакомое тогда).
 Вдруг солнышко вывалилось из сетки кружев и как-то стало веселее. Мне показалось, что это знак для смены настроения "долой уныние". Я вскочила на одну из гранитных скамеек и запела во всю глотку:
 - Широка страна моя родная! Много в ней лесов, полей и рек!..
 Чем громче я пела, тем легче становилось на душе. Я прикрыла глаза от опустившегося солнышка и , размахивая руками, увлеченно допела два известных мне куплета до конца...
 Когда песня стихла, наступила какая-то странная тишина, через две секунды взорвавшаяся бурными аплодисментами.
  Я открыла глаза. Площадку заполнила группа пожилых, аккуратненьких старичков: сплошь одетых в брижди бабулек с аккуратно причесанными головками и дедков с фотоаппаратами, свисающими на животы.
 - Гут, зэр гут! Маскау карашо! Девочка есть карашо петь! - лопотали немцы, продолжая хлопать в ладошки.
 - Фройляйн спеть нам ещё одна песня?
 Я оглянулась на подружек. Те молчали, вытаращив глаза. И я снова запела очень популярную тогда песню:
 - Я люблю тебя, Россия, дорогая наша Русь!
   Нерастраченная сила, неразгаданная грусть!..
 Немцы слушали внимательно, щелкали фотоаппараты, вернулась часть ушедших ребят.
 Я закончила песню в совершенном творческом порыве. Немцы зааплодировали снова, а наши молчали и не хлопали. В воздухе запахло скандалом. " Я пропагандирую советскую песню"...
 И я спела романс "Милая, ты услышь меня! Под окном стою я с гитарою"... Цыганские вибрации голоса сразили немцев наповал:
 - Браво, фройляйн! - несколько человек ринулись мне под ноги, чтобы сфотографироваться на память.
Меня, конечно, это смутило. И кольнула мысль:"Вдруг эти херры воевали и кто-то из них прострелил голову моему деду, который умер в 46-м от ран? А их фрау писали им подбадривающие письма и ждали, когда они захватят мою Родину, чтобы получить поместье где-нибудь на Полтавщине?"
  Злоба обуяла меня. Не отдавая себе отчёта, я провозгласила:
 - Миру - мир! Гитлер капут! - немцы уже не хлопали. Они просто кивали своими седыми ухоженными головками:
 - Я-я! Хитряр капут! Фашистен капут!..
 Мне стало неловко, краска стыда внезапно  подкатила к горлу. Я спрыгнула со скамьи и стремглав помчалась вниз по лестнице, увлекая за собой оставшихся ребят...
 Все оставшиеся дни наша группа обсуждала вопрос: влетит мне дома за мою выходку или не влетит?
 Мне не влетело, я была прикрепленным замполитом группы...
 </cut>