О снайпере, утюге и диверсанте

… Пуля тихонько звякнула по колбе но лампа устояла. Звук был чистый, хрустальный и очень тихий – ни одна собака не проснулась.
- Опять! Что за ё…
- Говорю же, далеко! Пуля на излёте…
- Ближе нужно подбираться.
- С ума сошёл. Ближе только от ФАПа… Стрёмно!

Есть в наших селениях странный и страшный, уходящий корнями в седую древность, обычай: ходить стенка на стенку, выясняя отношения с соседями, вымещая какие-то смутные обиды и теша молодецкую свою удаль. До кровопролития, конечно, редко доходит – какой-никакой налёт цивилизованности за многие века появился, но скликать войско, подобрать оружие по силам и сноровке, стать на каком-нибудь лугу диким военным лагерем с кострами, дозорными и песнями до рассвета… А утром увидеть в клочьях тумана вражеские силы и выходить толпой, отправлять парламентёров и стоять в ожидании, неловко лупя себя по затылку нунчаками…

Трое бобруинов лежали в сухой, пахнущей иглицей, ложбинке на краю леса и пытались выстрелом из пневматической винтовки погасить фонарь на столбе. Безо всяких далеко идущих планов. Просто в той «Великой Войне» им по возрасту выпадали лишь роли парламентёров, да и война уже почти затихла, а силушка-то богатырская - вот она. Так и прёт, так и играет… К тому же,
Какую доставляет радость
Любому тонкому уму
Умело сделанная гадость!
Пусть даже другу своему.
А тут вполне «законные» враги…
Не трудно объяснить, чем привлёк бобруинов фонарь на краю деревни. Подход удобный, есть заманчивый шанс красиво сделать гадость, оставшись инкогнито, вне зоны досягаемости. Да и фонарь почитай единственный – время было туманное, «лампочки Ильича» остались лишь перед самыми крепкими дворами. «Куркули» и выключатели «своих» фонарей завели к себе во дворы, чтобы не зависеть от капризов далёкого рубильника и систем автоматики, включающих освещение в определённое время. И от этого фонаря уходил во двор провод. Спускался по столбу и тянулся к забору. Не высоко.

Винтовка была хорошая, не чета тем, что в тирах. Спортивная, с длинным стволом и регулируемым по дальности прицелом. Но не брала. Обычные пули на такой дальности разлетались, чёрт знает куда, а утяжелённые хоть ложились кучно, но теряли свою пробивную способность.
-Нет, так дело не пойдёт. Пошёл я.
- Куда!?
- Туда!
Стрелок, уложил ствол на сгиб локтя и, поднимая клубы мелкой пыли, быстро-быстро пополз к ближайшей тени от толстого пня…
Второй «диверсант» отполз в сумрак опушки и, поднявшись, подошёл к тускло поблескивающему в синеватых отсветах, мотоциклету. Поднял подушку седла и, тихонько позвенев железками, сунул что-то в карман. Вернулся к третьему.
- Я его погашу.
- Чем? Брось…
- Ручёнками… Как погаснет, катите утюг за поворот. Заведёшь, чтобы я вас нашёл. Свет не включай…. Этому скажи… Снайперу! Он снова отполз и растворился в тени. Через минуту на изгибе белой «гравейки» показалась фигурка спешащего человека…

«Утюг» - это мотоциклет, лёгкий мопед, с полуторасильным двигателем. С хорошим, заводским, глушителем звук его был какой-то свистящий, с лёгким звоном далёких колокольчиков. Почему-то, звук этот, неосознанно, рождал в мыслях слово «утюг». Утю-ююг…

Человечек быстро шёл, подняв воротник и сунув руки в карманы. Подходя к фонарю, контрастная и плоская, в ярком свете, фигурка стала поглядывать вниз, на ноги. Под фонарём человек наклонился и стал, посматривая по сторонам, завязывать шнурок. Выпрямился, пьяно покачнулся и… прыгнул. В вытянутой руке блеснули кусачки-бокорезы…
Разбуженная тяжёлым прыжком собака, взорвалась хриплым лаем. Во мраке видна была лишь белая дорога и смутное, быстрое движение на ней… За поворотом стрекотал «утюг». Хмуро стоял «снайпер» с зачехлённой винтовкой.
- Ну ты… Кино было какое-то, про шпионов… Пока одна группа покушение готовила, два месяца микроны меряли, вторая его, клиента этого - самосвалом… Ну ты…
Ехали, как и часто, втроём. Один на тряском багажнике, второй - перед водилой, верхом на бензобаке, болтая ногами. На баке ехать мягко, только пробка всё норовит ввинтиться… Утю-ююююг…