Кладбище любви

Мы шли по узкой улочке под двумя разными зонтами. Дождь барабанил по ним, капли стекали по моим обнаженным рукам, мокрые пятна расплывались по рукавам твоей рубашки.

Ветра не было. Спокойный хмурый день, оплакивающий то, чему уже давно пришел конец...

Я прижимала к груди большой букет цветов. Сегодня утром я искала эти цветы по всем магазинам. Сбилась с ног, задыхалась от долгого бега по сырому асфальту, и совершенно случайно увидела их в руках проходящей мимо девушки. Она была такая красивая, такая счастливая, что просить у нее эти цветы было бы ошибкой. Но она сама отдала мне их, словно делилась своими светлыми чувствами, со мной, опустошенной вывернутой наизнанку. Наверно ей подарил этот букет кто-то, кто любит ее.

В моем сердце словно бы разбита хрустальная ваза, и ее осколки больно впиваются... Но сердце больше не кровоточило, слезы больше не текли. Эти осколки просто звенели внутри меня, постоянно напоминали о себе...

Я не знала как называются эти цветы. Я не разбираюсь них. Знаю только розы. И ненавижу. Розы, которые мне присылали поклонники, я ненавидела всей душой. И не потому что от них в моем доме стоял затхлый запах, сладкий, приторный до тошноты. А потому что так пахли все наши ночи, каждое наше утро... И такой же запах был у тех, что ты прислал в самый последний раз. Букет, который уже ничего не значил...

Я не знала, как назвать эти цветы, и как назвать то, что было между нами. Что-то настолько же изысканное в своей красоте, как розы. Фальшивое, обманчиво-сладкое, до чего боишься дотронуться пальцами, но прикасаешься даже когда невыносимо больно. А эти белые безызвестные цветы символизировали то, что осталось между мной и тобой. Конец и начало. Я несла их к могиле нашей любви...

Под твоим черным зонтом пряталась тоска. Мое же равнодушие было результатом долгих бессонных ночей. Только слёзы развязывали тугой узел в моей груди. Под вечер я часто звонила и устраивала истерики. Я была жалкой. Я натыкалась на длинные гудки, автоответчик или, что еще хуже, на глухое молчание. Ты выслушивал все это, вздыхал и говорил" "Ты же знаешь, что так будет лучше". И каждое утро я зачем-то перезванивала, чтобы сказать "я наговорила много лишнего, извини. Я больше не буду звонить". А ночью все повторялось.

И сейчас я, всматриваясь в серое свинцовое небо над головой сквозь прозрачный купол зонта, была противна сама себе. Но злости не осталось. Как не осталось и боли, и сожалений по поводу того, что я была с тобой. Что я была с тобой так долго, что я любила тебя так долго.

Ты выскочил на проезжую часть и, вскинув руку с тяжелыми часами, прищурив глаза, терпеливо ожидал такси.

Мы ехали уже спустя пять минут, пытаясь отогреть озябшие ладони между коленей. Я дышала на стекло и водила по нему пальцем. А ты остекленевшим взглядом смотрел на мелькающие за окном дома, деревья, сгорбленные фигурки людей под зонтами. Старичок-водитель, который, судя по его виду и расслабленной позе, провел за рулем всю свою жизнь, разглядывал нас в зеркало заднего вида.

-Куда вам? - бодрым и ласковым голосом спросил он

-На кладбище, - без эмоций ответил ты, даже не отвлекаясь от вида за окном.

По лицу старичка скользнула тень. Он обратил внимание на букет, в который я вцепилась скрюченными пальцами.

Дождь полил сильнее, и силуэты за окном расплывались. Я протерла стекло рукой, но четче громады домов и склоненные  к земле ивы в центральном парке не стали.

-Приехали, -  спустя какое-то время услышала я.

Ты первым медленно выбрался из машины, и дверь за тобой захлопнулась. Мне выходить не хотелось.

-Вас подождать? - спросил старик.

-Нет, спасибо, - вежливо отказалась я, протянула какую-то смятую купюру и тоже вышла.

Я проводила такси взглядом, вдыхая полной грудью свежий, пропитанный озоном воздух. Дышать было легко...

Здесь было тихо. Просто потому что не принято петь, говорить, громко дышать. И эту тишину нарушал только откуда-то взявшийся ветер в кронах деревьев. И вдруг нарушил ты.

-Пафосно. Пафосно и глупо.

Я оборачиваюсь. Ты отрываешь взгляд от своего ботинка, которым с каким-то маниакальным старанием приминал сочную траву, и смотришь на меня. В твоих глазах плещется внезапно вышедшее из-за туч солнце.

В самом деле, зачем мы здесь? К чему всё это...я и сама не знала...

-Почему ты говоришь мне это только сейчас?

-Зачем хоронить то, что всего лишь заснуло?

-Почему ты... говоришь мне это... только сейчас? - пораженно повторяю я...

Казалось, что можно дотронуться до неба, так высок был холм, на котором мы стояли. Внизу, под нами, простиралась бесконечная даль, бесконечно зеленая. Это было великолепно, и если бы не пелена слез, я могла бы восхищаться.

Ты обнимал мои дрожащие плечи. Я ничего не могла с собой поделать и плакала, хотя казалось, что я больше на это не способна. Знаете каково это, когда последняя растоптанная надежда вдруг оказывается еще живой, и ты, разрываясь от нежности, греешь ее в своих объятиях?

Ты опять поступил отвратительно... опрометчиво... А может ты просто, в который раз, хотел наказать меня за мой эгоизм? И вместе со мной подступал к черте, за которой не было бы больше "нас"...

-И что мне делать с цветами? - всхлипнула я.

-Поставишь в вазу рядом с постелью нашего больного чувства, -  прошептал ты, прижимаясь губами к моей мокрой щеке.

Не хороните любовь заживо. Она всего лишь забылась лихорадочным болезненным сном. Помогите ей очнуться...