Сердце моего города

                Орехово- Зуево?  Разве есть такой город?
                (из  разговора в московском метро )
 
                Каждый кулик свое болото хвалит.
                ( народная пословица)


Эту легенду, я узнала, совсем недавно, будто бы у  каждого города есть сердце. Оно может прятаться в самых неожиданных местах,   за витыми оградами старых зданий, в погасших фонарях, или в листве густых ив заброшенного парка, его четкий  ритм  можно ощутить в гомоне восточного базара и заунывной песне шахтерских гудков.  Найти  его, в своем родном Орехово - Зуеве,  показалось мне необычайно просто,    потому что возвращаясь в детство,  я  всегда отчетливо  слышала этот  живой, четкий  сердечный  стук.
                1

  Ранний вечер. На часах, половина шестого. За дверью проходной ,  сумерки. Я стою, неловко прижавшись к стене, - я жду с работы маму. Мимо спешат немного усталые  ткачихи, на ходу обсуждая свои нехитрые проблемы, кто то, на ходу  хвастается добытым дефицитом в раздутой сумке. Двое поммастеров,  в сторонке, сосредоточенно пересчитывают звенящею на ладони мелочь, и заговорщицки подмигивают, третьему, приглашая объединить капиталы, во имя всеобщего родства душ. Мне немного холодно, я кутаюсь в старенькое пальтишко, что  уже немного мало, и  энергично потираю ладони. Добродушная охранница,  выглянув  из своей кабинки , жалеет меня .
- Не стой у двери, там  сквозит. Давай сюда.
 Она усаживает меня на жесткий топчан и сует пару слипшихся карамелек. Зажав в кулачке, липкое лакомство, я  исподтишка разглядываю  в полуоткрытые двери, ткацкий цех, - похожие на пыхтящие пароходы станки,  струящиеся полотняные волны новеньких тканей ,  легкие комочки летающего хлопка, для меня – это - уже маленькие морские птички, а  ловко снующие  работницы – сказочные  русалки.  Из приготовительного зала  ,  везут основу, точно неповоротливый кит, она поскрипывая плывет  ныряя, в узких проходах.  И этом  полном жизни  сказочном океане, я  узнаю  , знакомый стук, будто наполняясь невиданной силой, где то там в глубине  цеха бьется живое сердце, и я слышу тебя мой город.
- Таня, - мама осторожно трогает  меня за плечо,-  домой пора.  Я машу  ладошкой  , на прощание , доброй женщине , и цепляясь за длинную ручку маминой сумки, выбегаю на улицу. Одеялка, красилка, подгорная  словно магическое заклинания  шепчу я  фабричные названия , и  в воображении, не касаясь земли ,  лечу над городом  .  А  алые звезды вспыхивают   на крышах, словно спеша  поделиться радостью со всеми,
- Наша фабрика сегодня выполнила план.

Одеялка? Женщина немного морщится, пытаясь  припомнить название,
-  Кажется это там где « пятерочка» , там еще оптовый склад держат южные торговцы. Правильно, - она заглядывает в мои глаза, я киваю.
 Сегодня  , я вышла из дома,  что опять как когда то давно ощутить, тебя сердечный ритм моего города, но шум пролетающих машин, заглушает иные звуки, и увернувшись от очередной иномарки,  я с трудом, нахожу в памяти,  стеклянное  крыльцо второй предельной. Тогда набравшись смелости, мы стайка дошколят, по детски, наивно попросили у строгого начальника, веревочку для скакалки.  Кто то в подъезде,  сказал, что если хорошо попросить,  то нам не откажут, в такой мелочи. Незнакомый мужчина, даже немного удивился, такой твердой,   детской  уверенности  , в его доброте, и  действительно, вынес  нам несколько мотков, бракованных веревок. Сейчас мне это кажется немного странным. Нас не выгнали, и  не оскорбили.  Веревок хватило даже  девчонкам с соседнего двора, ведь они так же неколебимо были уверенны в нашей щедрости, и не просчитались.               
 Мимо, бегут сумрачные люди, с непроницаемыми, хмурыми лицами. Кажется  что  они постоянно  озабочены кучей  проблем,  тянутся пластиковые ручки набитых доверху продуктовых  пакетов,-  яркие этикетки, блестящие бумажки оберток, совсем  не радует, а даже раздражают своим крикливым видом. Рекламные листовки сыпаться из автоматически открываемых дверей, не глядя люди втаптывают их в слякоть раскисшего, весеннего,  снега.. Я  смотрю в ваши глаза люди . Вот словно помойное ведро,  парень несет  музыкальный центр. Верхом на спинке, единственной  уличной лавочки, поставив грязные ботинки, на её шаткое сидение, расположилась веселая кампания. Смоля сигареты, они  виртуозно сплевывают назад, прямо на дорожку.  Рядом старик, с необъятным баулом, заинтересованно обследует дно урны, и оглянувшись,  быстро выхватывает, со   её  дна  пивную бутылку. Он словно боясь  удара, втягивает седую голову в плечи. И спешит прочь. От громко хохочущей молодежи. Я не слышу тебя мой город, потому что печально звенят на дне  этой сумки, темного стекла , своеобразные  кастаньеты.

                2


Словно зачарованная я смотрю, в небо. Там,   на третьем этаже, летнее  солнце брызжет в высокое окно. На легком ветерке бьется длинная  занавеска. Она, упруго выгибаясь, ударяется о деревянную раму.   Я сижу в кроватке , и мне кажется что это  большая  птица, машет мне  белым крылом .  За дверью, шумит просыпающаяся казарма, добродушно переругиваясь соседи затевают чаепитие, гремят пустые чайники, и все знают, хозяйки спешат к кубу за молодым кипятком.  На коридоре играют в салочки дети, а  смотрю на  полотняную птицу и боюсь, вдруг улетит.
Старый красный кирпич крошится у меня под ногами, кто то неодобрительно рядом фыркает.
- Извините, -  бормочу я и спешу прочь от развалин тридцатой второй  казармы. Куда  жарким июльским  днем принесли, сверток с маленькой девочкой, и до ночи  весь этаж, жил радостной вестью,  о пополнении семьи, в угловой комнате. Как бы невзначай, вездесущие старушки ,  заглядывая  в не запираемую весь день ,  дверь, хотели   немного понянчится с новорожденной.  И в  их смущенных голосах  , я слышала тебя мой город.   Мама выносила в коридор большой таз, налив туда мыльной воды, на таясь,  при всех,  мыла свое орущее счастье, а я таращила глазенки, на пробегающих мимо соседей  пускала пузыри или  подняв фонтанчики брызг,  обливала их сатиновые наряды.
Никто не обижался.
Незнакомый мужик поддев куском ржавой арматуры, выворачивает еще один целенький кирпичик, из  фундамента, и деловито  прячет его в сумку. Рядом в кустах, виднеется  еще одна ровненькая стопка. Что для  защиты от возможных поползновений конкурентов, невидимый рачительный хозяин обмотал колючей проволокой. Я улыбаюсь, дачнику, и ухожу,   здесь более нет сердца,  увы,  моя белая птица ты  все таки   улетела.

               


                3

На площади сажают каштаны, бульдозером засовывают  их нежные корни, в замершие ямы, я морщусь,  как от весеннего  холода. Кажется, здесь будет фонтан, а здесь разобьют клумбы с импортной  рассадой. Народ спешит мимо, спотыкаясь на неровных камнях искусственной брусчатки,  скользит, и в полголоса ругается,  им не до дизайнерских изысков, в зимние,  выходные рынки работают только до обеда. Кидают  лопатами  обледенелый песок смуглые люди, наскоро забрасывая, стройные стволы деревьев.  И в этой студеной  тишине, я пытаюсь услышать тебя, мой город.
Май,  демонстрация трудящихся. Впервые одев новенькое, в мелкий синий цветочек платье,  в окружении таких же разряженных  друзей, я машу березовой веткой,   с прицепленными к ней, яркими цветами, гофрированной бумаги. Еще задолго до праздника, однажды под вечер,  эту ветку принесла в дом бабушка, поставив её в теплую воду трехлитровой банки. Возможно именно тогда, я впервые ощутила  то неуловимое дыхание  весны,  что бывает только в конце апреля, когда еще лежит снег, но земля уже не спит, она ворочается и потягивается ,  нетерпеливо  стараясь сбросить  с себя, снежное одеяло.  Когда   из маленьких, будто  сжавшихся , почек,  вдруг появились зеленые ладошки, -  первые листочки. В  предчувствии    праздника,  я могла  подолгу вдыхать , их сладковатой радостный  аромат.  Для полноты счастья, мама  прикрепила к расцветшей ветке,  еще два шарика, простенькие,  круглый и длинный как колбаска. Ниточки , для пущей надежности еще и намотаны,  мне на запястье. Где то в толпе играет гармонь, задорно  поют частушки. Раскрасневшиеся от майского  ветра, а может и  тайно принятого стаканчика, люди смеются,  поздравляя  друг друга. Не сколько не смущаясь,  на крошечном пятачке пляшут женщины.
- Держи,-  распорядитель,  толстая  ткачиха, с красным бантом на груди, протягивает мне маленький флажок, и оборачивается – во главе колонны гремят фанфары и все приходят в движение. Я тоже бегу в  этой толпе, странно,  но меня никто не толкает, а даже немного отстранившись освобождают побольше места моим  воздушным шарикам.
Пыхтя, медленно едет фабричная машина,  закрытая листами ярко  разрисованной  фанеры с огромными красными гвоздиками. Свысока,   на  меня   хитро прищуриваясь,  смотрит  нарисованный лысоватый человек.  Весь мир,  сосредотачивается на этой, пахнущей свежей краской  и деревом , иллюзии светлого будущего, и   так хочется немного  потрогать его  пальчиком. Словно поняв  это желание  , нас детвору подсаживают, на маленький  порожек, машины. И крепко держась за сокрытие поручни,   мы важно и  довольно киваем встревоженным родителям. Я отчаянно боюсь испачкать обнову, поэтому держусь, подальше от движущихся колес. Мимо нас идет оркестр.  В рокоте большого барабана,  что перекинув , на толстой  лямке через плечо, несет седовласый музыкант, я слышу тебя сердце моего  города, слышу твое биение  громкое и радостное.
А платье я все равно испачкала.
    
                4


Стучат деревянными молотками по плиткам мостовой, иностранные рабочие, из открытого центра звукозаписи, летят ритмы новомодной песни, я пытаюсь прислушаться, различить,  но  бесполезно.  Может, все дело в том, что  я просто выросла? И сейчас подобно сотням иных, спешу с  работы к скрипучему дивану досматривать сто пятую серию мексиканского мыла, ем,  сплю и  более не слышу тебя мой город.  С такими мыслями я возвращаюсь.

               
  Во дворе,  соседка старушка, везет по раскисшей колее маленькие саночки, с ведром квашеной капусты.    У  входа в подъезд, она пытается,  придерживая одной рукой створку железной двери, протолкнуть вовнутрь свой нехитрый скарб.
- Позвольте!
 Подхватив за ручку эмалированное ведро, я  возношу его на шестой этаж, - увы, наш лифт спит вечным сном второй год.   Видно торговля сегодня была не очень успешна, - острый край, тяжелого ведра больно бьет меня по ноге, но оборачиваясь , я подбадриваю старую женщину,  немного подшучиваю. Потом мы сидим на её кухне, обсуждаем её московских внуков, виды на мой будущий урожай, едим непроданную капусту и просто , без оглядки болтаем о сущих  пустяках.  Она подливает остывший чай, в разнокалиберные чашки ,  словно приглашая задержатся еще немного.  Но, мне пора, я прощаюсь, и уже на самом пороге, она сует мне заботливо обернутый  в бумажную салфетку кусок пирога.
- Это твоим, подарочек.
И в немного смущенной улыбке,  пожилой соседки , я различаю  тебя , тихий голос  сердца  и   вдруг  отчетливо понимаю простую истину. Сердце  города,  никуда не исчезло. Оно всегда было со мной.

          И пусть на улице сегодня  холодно и темно ,  я знаю, что будет весна, и май тоже будет   ,  потому что,  в каждом из нас, бьется частичка твоего сердца , наш город, наше Орехово- Зуево.