Просто воздух

               
        Птенец вылупился на рассвете, раскрыв  ярко-желтые глаза, с неподдельным интересом уставился на окружающую его действительность.  По сравнению со скорлупой, рябенького яичка, новый мир,  показался большим и  очень интересным.  Тяжело вывалившись на едва прикрытое рваным целлофаном, гнездовье, и смешно засучив лапками, нелепо растянулся на бетонной плите. Эта  беспомощность, и попытки удержатся  на маленьких перепончатых лапках, были сразу  замечены - на самом краю, сидела темная птица. Чаечка, повинуясь инстинкту, смешно затрепетала пуховыми зачатками крыльев и разинула огромный  рот. Еще не зная назначения этого огромного,  не по росту клюва, она уже ведала,   как им воспользоваться.   Старый голубь, не торопился, он внимательно осмотрел птенца, и вздохнул.
- Чайка. Птица мусорных свалок.
И нахохлившись, важно зашагал прочь.
Чаечка, еще не знала, что означают его  грубые слова и поэтому,  недоуменно, зашлепала в след.
- Кыш, - прошипел голубь, - прочь  пошла.
Но, птенец продолжал упорно бежать за ним, тогда голубь лениво хлопнул крыльями, неспешно набирал высоту.

- Да, что он понимает. Старый вдовец, -   мать нежно закрыла её крылом. – Не обращай внимания, он всегда такой злой.
 И чаечка вскоре забыла о страшном голубе и его словах, они утонули в каждодневных хлопотах.  Все увеличивающиеся семейство,  деловито раскрывая рты, теперь кричало, возилось, временами дралось  за полупереваренные куски хлеба и со страхом смотрело вниз, боясь, свалится прямо в зубы ужасных, серых крыс. Но, шли дни, чайка избегла печальной участи быть съеденной серой разбойницей.  Её не утащили вороны и не заморозили холодные ветры, она, прибавляя каждый ведь в росте, уверенно обещая стать, прекрасной  серебрянокрылой птицей. Уже несколько раз, подставляя ветрам неокрепшие крылья, взмахивала  она ими  над гнездовьем, пробуя  грудью упругость воздушной стихии.  Её плотное перо, с каждым днем наливалось невидимой силой, и однажды, чайка сделала шаг, что предопределен каждой птице, Отдав тело восходящему потоку, она ринулась в свой первый полет, забыл об опасности падения,  закричала долго и протяжно, от переполняющей её радости. Сделала круг и еще один, облетев всю территорию московской свалки, вернулась в гнездо.  Ведь она  была обыкновенная городская чайка,  промышляющая на залежах человеческого мусора, но разве она была несчастлива. Отнюдь, это  была её родина , а значит, она не могла быть  ужасна.  И она любила  бы свою тихую жизнь помойной приживалки, как сотни иных птиц, если бы не вмешался, один субъект, тот самый что так нелестно приветствовал её появление на свет. Да,  все началось с его скрипучего, грудного  голоса, когда он, на досуге,  перебрав немного  заплесневевшего попкорна, изрек.
- Ты хе-хе -  чайка, а это  значит, твоя стихия - море, а не этот поржавевший песок и перемешанный с конфетными обертками.
- Море, - поразилась чайка, -  море - что это такое?
-Это вальяжная бирюза волн, пронизанных  иглами свежести  северного ветра, что вырывает из недр мириады соленые брызги,  и вдребезги бьет их о гранитные утесы берегов. И это свобода! Да, девочка, свобода необозримого простора, где лишь ты единственный властелин…
Он хотел сказать еще что-то но, здесь прилетела мать чайка, принеся в зобу немного печенья принялась за кормежку.  Мамаша промолчала, однако, вечером, найдя под пустой картонной коробкой из под торта голубя,  назидательно произнесла,
- Незачем детям забивать головенки фантазиями об иной жизни. Может этого моря и не существует вовсе, так к чему мечтания, жить надо реалиями сегодняшнего дня,
Чайка-мать была очень начитана, ,  потому что на досуге, с удовольствием рылась в ворохах вчерашних газет.

 Общество столичной свалки было разношерстно, здесь были собраны многие – птицы, собаки, люди. Все жили в ожидании,- кто лучшей жизни, а кто появления нового мусоровоза, с увлечением разбирая прибывшие отходы мегаполиса. Доставалось всем, особенно многочисленным стадам голубей, что подобно курам отяжелевшим от обилия выбрасываемого хлеба, задумчиво бродили,  обходя территорию отстойника. Нехотя поднимаясь из-под колес заезжих грузовиков, недовольно бормотали.  И трагедии здесь тоже были, но какие – то тихие почти домашние, попавший под колеса птенец, или задыхающаяся от старости собака, едва таскающая парализованный зад. Здесь все были и свои и ничьи,  но подлинными королям свалки, были  огромные чайки, что поджав одну ногу подолгу стояли над гниющими отбросами, и прикрыв глаза обозревая роскошные владения. Многие завидовали, их положению, но наша чаечка была уже далека от понимания предоставленного ей величия.
- Бирюзовые волны - вздыхала она, качаясь на слабеньких лапках, - я обязательно должна это увидеть,  пусть не сейчас, и не завтра, но я знаю, что настанет день когда…. -  она мирно засыпала под блестящей цветочной упаковкой.

Время шло,  подталкиваемое нетерпеливым желанием побыстрее вырасти, чайка росла, набираясь сил, она уже взманивала опахалами перьев, по вечерам, высоко подпрыгивая, стремясь побыстрее вылететь из гнезда.
- Не спеши, - наставляла мать, - поживи у меня под крылышком, жизнь она штука не простая. Но чайка  уже не могла ждать, её уже манил образ моря, она предчувствовала его существование, и ничего, что это море  пока было из бутылочного стекла, из осколков выброшенных винных бутылок.
- Это все голубь, - жаловалась соседям по гнезду мать, - задурил головку девочке, и она вообразила невесть что. На что скажите мне птицы добрые,  зачем чайке – море, оно ей совершенно не нужно. Здесь  сытно и безопасно, даже  за отдельное жилье бороться не надо. Впрочем, надо  поскорее выдать её замуж, и юношеские бредни забудутся. Но, чайка не стала ждать. Сказав себе - пора, она ночью, осторожно вылезла из-под картонной коробки и навсегда покинула родную свалку.

Немного продрогнув в холодном, предрассветном тумане, птица взорвала его пушистые бока стремительностью вылета, белой молнией бросившись  в высоту  светлеющего неба.  Чайка полетела навстречу поднимающемуся солнцу, ведь только там, где светит солнце должно  море. Вскоре она попала в стаю уток, пристроившись в хвост, немного пролетела с ними, пока не была замечена.   Предводительница, старая утка с посеревшим оперением, осмотрела её на привале.
- Хороша, - только и произнесла она.
-Я  только с вами до моря, - чайке хотела понравиться старухе, она неловко перебрала лапками от смущения, поклонилась, - не гоните меня.
- Глупая птица, - утка, отвела её в сторону, тебе с нами нельзя, и потом мы летим не к морю.
- Разве не все мечтают увидеть бесконечную бирюзовую гладь?
- Не все, поверь мне, мы мечтаем  вернуться в свое болото. Завтра в последний раз мы поднимемся в воздух,  но долетят не все.
- Почему, разве так сложно взмахивая крылом, тянутся к своим устремлениям?
- Завтра будет охота, на подлете нас уже ждут бескрылые птицы, с огненными палками.
Утка переваливаясь, отошла в сторону, внимательно вгляделась в отдыхающих подруг.
- Каждая из них верит, что беда обойдет её стороною, с кем угодно  это может случиться, но не с ней.
- Они так неразумны.
- Напротив, неведение судьбы  дает надежду, и это все что у нас есть.
- Тогда зачем мы так стремитесь  к болоту.
- Там наша мечта.
Чаечка задумалась, простенькое желаньице осесть в осоке, вывести с десяток глупых птенцов, - утки рискуют жизнью, за такие низменные цели и не грезят о прекрасном.
Они просто ограниченные птицы, сделала вывод чайка и поджав ногу, забылась тревожным сном.

На вечерней заре, следующего дня, её жизнь подверглась серьезному испытанию, - охотники палили картечью, не разбирая, и может просто из озорства, не вдаваясь в детали, отнимали жизни в глупом бахвальстве. Почувствовав боль в крыле чайка, потеряв высоту скатилась в кусты, в горячке вскочив, забила перебитым опахалом, но взлет получился какой-то неуклюжий, к тому же он отнял последние силы птицы, и распластавший на земле она думала -  море, какое оно? Вскоре из воображаемых волн выступила лохматая морда пса-
-Матисс фу. Что здесь?
Её подняли, внимательно осмотрев, и неожиданно положили в сумку.
-На сегодня пленер окончен, Матисс за мной.
Чайке повезло, раньше охотников её нашел художник, рисовавший по близости один из своих пейзажей. Точнее его пес Матисс, шнырявший неподалеку в скуке и поиске чего бы перекусить. Она, поначалу,  решив дорого продать жизнь,  громко закричала от страха, увидев оскаленную пасть пса, и  даже попыталась ударить его своим острым клювом. Поумерив пыл хвостатого охотника.  Он еще несколько дней опасался подходить к старинному корытцу , куда её положили добрые руки старика, издали рычал и скалил  зубы. Но время берет свое и вскоре они подружились.
- Ты чайка - птица глупая, - вечерами рассуждал Матисс, - выдумала море!  Ты мечтай о близком, тогда и разочаровываться не придется.
Пес был тайно влюблен в чистопородную сучку, приезжих дачников, поэтому каждый вечер отправлялся сторожить её появление на деревенской улице, когда она вышагивала на поводке, в блестящем ошейнике, повергая в сладостное томление всех окрестных кобелей. Матисс сосредоточенно вычесывал шерсть, ловля многочисленных блох и вздыхал, его мечта была  и рядом, и так же недостижима, как и птичья. Он не унывал, - придет мое время и поверь, я не буду раздумывать, я сразу ухвачу удачу за хвост.
-Дерзай!  - чайка презрительно поворачивалась к нему спиной,  показывая, что разговор окончен.
Человек интересовал её даже меньше пса, хотя кормил и даже накладывал повязки на поврежденное крыло, птица не любила эти операции, она отчаянно кричала,  пытаясь клюнуть спасителя.  Тот не обижался, и  изо дня в день, зачем то красил чистые листы, стирал и опять мазал их разными красками.
- Он рисует, - Матисс,  когда был в добром расположении духа, защищал хозяина, - он тоже мечтатель. Говорят,  к нам из города переехал, - хочет шедевр создать, хотя по мне и так сойдет.
 Пес ложился посреди маленькой единственной комнатки в избе и из под мохнатых бровей наблюдал, как человек касается кисточкой холста.
-Ничего не понимаю, - пес деланно оценивал работу, - по моему,  пестровато.
Человек смеялся тихим грудным смешком и гладил его по голове,
-Ничего Матисс мы им еще покажем, я нашел такое потрясающее место, залюбуешься. Завтра отправимся писать.
- Лучше бы колбасы купил,- вздыхал пес, - а то на твоей баланде из хлеба я долго не протяну.
Ночами чайке становилось страшно – человек вдруг начинал рычать, кашлять и громко хрипеть, он хватался за блестящий баллончик, спешно втягивая в себя воздух,  и не надолго затихал,  к утру приступ повторялся снова.

Крыло зажило, и можно было давно улететь,  но чайка, избаловавшись, не спешила покидать даровой приют, тайно она летала по комнате, и твердила себе
 – Ну да, конечно, море!
С ужасом осознавая, как мечта тает, раздавливаемая комфортом существования. Но, однажды в ночь произошли странные и пугающие её события. Накануне, человек явился странно возбужденный, он притащил ворох свернутых в рулон листов бумаги,
- Персональная выставка – шептал он,  - они согласились дать мне зал.
-Ага, - Матисс тоже был сегодня в приподнятом настроении, - давай, малюй. История тебя оценит, только нас не забудь с собой прихватить.
Человек бегал по комнате, вытаскивая из углов  многочисленные картины. Любовался  то деревенским закатом, то парой берез!  Его дыхание становилось все более прерывистым, он то и дело подносил ко рту ингалятор.
 Со двора донесся отчаянный собачий лай, пес насторожился и вдруг подскочил на месте.
- Пожелай мне удачи птица! -  крикнул он, вихрем выкатываясь на улицу, - я сегодня получу свою мечту на блюдечке.
Чайка только опустила клюв под крыло.

Мечта кричала, рвалась, отпихивая конкурентов, Матисс пристроился в хвост огромной кавалькады псов, и скрылся в пыли начинающейся потасовки.
- Вот еще,- думала чайка, - я свою мечту ни у кого не отбираю, значит  - я благороднее и умнее.
Человек заворочался на кровати – сейчас начнется приступ, она забилась подальше в угол комнаты и приготовилась ждать. Он спустил  с кровати, худые ноги, встав босиком на доски пола, торопливо пошарил на тумбочке , звякнул его металлический баллончик.
- Вот незадача, - донеслось бормотание, - забыл купить сменный блок. Краски купил, кисти, даже на картон хватило, а аптеку забыл посетить. Ну ничего, утром в район и куплю сразу несколько, что бы не отвлекаться. Через пару месяцев выставка, надо многое успеть.
И он опять начал разбирать многочисленные картинки, складывая и снова разбрасывая их по полу, по углам, чайка чистила лапкой клюв и пристально смотрела на него немигающим глазом. Приступ на этот раз был дольше обычного, вслед за громкими всхлипами, пошли глухие, чайка ждала спасительно кашля, коим обычно заканчивалось это мучительное испытание,  и она почти перестала прислушиваться как все смолкло. Человек сидел, опершись на стол, неловко опустив голову вниз, казалось, он спит измотанный непрестанным удушьем. Скрипнула дверь – это вернулся Матисс, не обращая внимание на затихшего хозяина и чайку, он молча бросился на постеленный ему коврик и положив разбитую морду на лапы, довольно заурчал. Не опасаясь спящего человека, она слетела немного вниз, усевшись на краешек стола, и заглянула в собачье логово. У пса недоставало уха, весь бок был содран чьими-то зубами, сейчас он торопливо зализывал большую рану на лапе,
- Это того стоило, - только это и ответил  он, на её немой вопрос.

Спустя день, человек исчез, чайка видела, как его вынесли во двор, положив на телегу. Она ждала привычного хлеба, смоченного водой, но более никто не желал её кормить, пес ушел еще ночью, на трех лапах, и более не появлялся. Она продолжала ждать, найдя в шкафу пачку  печенья, разорвала обертку, более не опасаясь окрика,  и насытилась пересохшим крекером. Потом были сухие супы, прокисший творог, она не была привередлива в еде, - сказывалось детство, но однажды в дом вошли сразу несколько людей. Не обращая внимания на птицу, они начали вытаскивать во двор картины, бросая их как попало , на еще не просохшую от росы траву,-  падал деревенский домик, ломались тонкие березки, закат окрашивался в грязный отсвет вчерашней лужи. Затем все опустело, накрапывал дождь, чайка смотрела в окно как скатываются разноцветные акварельные каски с белой бумаги, обнажая её первоначальную сущность, и думала
– О море!

Много испытаний выпало на её долю, забылась деревня и лохматый Матисс, ушла в пришлое,  печальная доля уток. Она стремилась к своей мечте, преодолевая расстояния, повинуясь  только чувствам, и  когда  вдали блеснули закатным золотом  соленые брызги она поняла мечта близко.  Она долетела,   она смогла, она преодолела,  и устало опустилась на зеркало своих желаний.   Мечта сбылась!
Было ранее утро, от восходящего солнца бежали первые тусклые ручейки света, из глубины вод  тянуло холодом,  а волны так и старались захлестнуть её с головой, небо нависло серой бездной. Как не старалась она не могла рассмотреть «жемчужных россыпей, бирюзовой глубины».
- Не понимаю, чего здесь хорошего, - чайка удивленно оглядывала свое новое пристанище.  Неуютно, и простор  уж просто слишком просторный. И рыба живая, её еще ловить надо, толи дело…..
Внезапно с берега донесся знакомый аромат гниющих отходов, чайка забеспокоилась, вспомнив нечто родное так дорогое и близкое сердцу,  снялась и полетела к городской свалке.