Zетландия-6

Колобродский и другие
Город раз в четыре года готовился к выборам. Потому как затерянность затеряннностью, а вторичные признаки демократии никто не отменял... Конечно, далеко не все zетовцы готовились к свободному до не которой степени волеизъявлению, а только те, кто по должности или по зову сердца имели к этому интерес.
В первую очередь это относилось к мэру Колобродскому -  колоритному носатому мужичине под 190 сантиметров роста, обладателю внушительного пивного живота и бороды, которая более всего напоминала  проржавевшую колючую проволоку. Колобродский железной рукой управлял городом, почти не пил в рабочее время - не считая особых случаев, и знал многих своих приближенных, как облупленных. А вот до женского пола он был охоч, в связи с чем бес неоднократно наносил ему неотразимые удары куда надо - то есть, исключительно, в ребро. Но, как известно, повинную голову, а тем более городскую, и меч не сечет, и скалка не берет. Впрочем, рука у Екатерины Индеевны Колобродской была тяжелая...
Пополоскав слегка грязное бельишко градоначальника, вернемся к политическому моменту. Выборы на zетовцев надвигались неотвратимо, как асфальтовый каток на переходящую дорогу черепаху. Вот почему в тот день Колобродский собрал на секретное совещание только самых проверенных и верных. Первым номером в списке своих в доску людей шел заместитель по агитпропу Герасим Балабасов, прозванный в народе «Руки-ножницы» - из-за беспримерного количества красных ленточек, разрезанных на различных открытиях/презентациях. Если собрать всю эту кумачовую вырезку воедино, то можно было бы весь город, по самые канализационные люки, украсить к чрезвычайно почитаемому zетовцами Дню Солнца. И еще бы осталось!..
Третьей участницей своеобразной «тайной вечери» стала заведующая тайной канцелярией Елизавета Цугундер... Представительница прекрасного пола угнездилась в кресле, стоящем поодаль, и с некоторым усилием возложила ногу на ногу. При этом могло показаться, что во время столь энергичного движения ее юбка издала металлический скрежет, но все же выдержала. Ну а Балабасов, привычным движением поддернув брюки, сел к столу.
- Ты, Герасим, что думаешь? Кто должен на выборах победить? - спросил с места в карьер Колобродский, не спеша закуривая. В его огромной руке бывшего молотобойца сигарета казалась не больше спички.
- Если всесторонне разбираться в ситуации, то надо взвесить все за и против. Семь раз, как говорится, обмерь, один - обвесь…
- «Обмерь», «обвесь»… Вы что, на рынке? В пословице-то «отрежь» и «отмерь», - осадила коллегу Цугундер.
- В каком это смысле «отмэрь»? Уже на каламбуры потянуло? Рановато, - многозначительно заметил градоначальник и откинулся на спинку жалобно скрипнувшего кресла.
-  Я в том смысле, что Герасим Ильич ошибся…
-  В чем это я ошибся? И когда? Если в прежние времена, то мы все вместе ошибались, - перешел в наступление Балабасов, перестав обиженно крутить головой.
- Герасим, не бузи, - попробовал его урезонить Колобродский. 
- Так вот, Герасим Ильич, для особо продвинутых повторяю - не обмерь и обвесь, а отмерь и отрежь! Это я вам как бывший учитель французского языка заявляю, - в своей привычной наступательной манере высказалась завконцелярией, после чего, как веером, стала обмахиваться футляром от очков.
- Я сам всю жизнь учусь. Их лерне. Шрайбен, шриб, гешрибен… И не надо мне глаза колоть своими школьными «тычинками-пестиками»! Я на трех языках говорю без переводчика, хотя и со словарем... - вновь принял боевую стойку помощник городского головы.
- Да не кипятись ты! - оборвал Балабасова хозяин кабинета. - Я же вас по делу позвал. Выборы приближаются. Надо определяться. С кем за стол переговоров садиться?
- А что? Конечно, надо. Пора садиться, - эхом отозвалась из кресла Елизавета Цугундер. Правда, невпопад, поскольку судорожно вспоминала хоть что-нибудь из французского, но кроме состоящего из припева песни «Пароле, пароле, пароле…» восстановить в памяти ничего не удавалось.
- Ну а ты, Герасим, что молчишь, как Му-му? Может, скажешь чего-нибудь?
- Ничего не скажу. Я в идеологию и так стараюсь лишний раз не лезть, а тут еще исправляют. Шрайбен, шриб, гешрибен… Я вам не какой-нибудь мальчишка, - опять забубнил и замотал головой Балабасов.
- Да, гляжу, из вас советчики… Опять я один за всех. Как мушкетер… этот… Дартаньянский. Видно, вся надежда на прохиндеев-пиарщиков, - подвел итог «совету в Филях» мэр Колобродский, одновременно прикуривая новую сигарету.
Когда соратники ушли, мэр начал что-то записывать на листе бумаги, напевая вполголоса любимое:
- А черный зяблик на реке, качаясь, падает в пике,
  На той реке, куда мы шли рука к руке...