Самовар. продолжение

                САМОВАР.    (ПРОДОЛЖЕНИЕ)


       Самовар и  наши нюшки напоминают нам, что ТА жизнь нам не приснилась.Может, мы ей привиделись?..

      Ты   знаешь, что, кроме элитного зелёного,и то, в качестве лекарства "от всего", я не пью ни чай-веник, ни кофе,от одного запаха которого у меня -- свирепая мигрень.

     Но я флегматично буду терзать этот стакан с бурдой   цвета  золотистой ванили, из  "лучших побуждений". Потому что "чай" в старом, советском , подстаканнике, из прорези которого  выдирается гоголевская птица-тройка. (Паразит. Ты и сегодня приволок меня сюда затем, чтобы эти "три девицы"  сломали себе жаднющие зенки о наш с тобой контрастный альянс. Ты  рад-радёшенек  от  их   вампирячьего  шабаша, когда они жрут меня вместе с сандалиями и бляхой ремня на вызывающих желтых шортах. А мне плевать. ) Иногда  мне начинает казаться, что мы летаем сюда только из-за  этого невинного ритуала: ввалиться  в "Огонек", дабы   сделать погоду  и  поиметь-таки эффект  твоей  личной  кульминации. А, знаешь, я люблю нас такими, дюблю этот самовар и пустынность длиннючего коридора с никому уже ненужным ,пыльным гардеробом в фойе,походящем  на барак.  Я люблю тебя. И делаю вид, что не понимаю,какого чёрта нам обязательно устаканиваться здесь по часу-полтора. Мне нужен твой триумф.

     Как же,как же ! Эдакая беспардонная жидовская оторва лет 20-ти (мне 37,но ни в одном глазу,потому что -- беспредельничаю) прям счас и вот  здесь, и вот так и вот эдак ,нереально нежно, скрашивает твою элегантную старость. Шарман вам в дышло!

     Мы  скачем у тёток в глазах,как черти на жаровнях,но всё внешне пристойно, из последних  сил,можно сказать.Нет, мы не двигаемся с места, но под нами горят доски пола,стол,стулья и даже "окорок"  мороженного,которое ты мне возьмешь, отлично зная,как я ненавижу  всё холодное даже в эту вишнёвую июльскую  спекотину. Солидно беседуя с этими одинокими,миленькими крысками,ты, будто между разговором,  несколько раз ТАК взглянешь на меня   и вдруг ТАК укоризненно скажешь :

---Кушай,кушай,мамочка,а то совсем растает.---Что я,судорожно вздохнув, обернусь птенцом колибри и перестану дышать надолго,не сводя с тебя глаз и закусив губу. Я просижу всю дорогу,как сфинкс.

   (Тётки помнят тебя завидным женихом,настоящим красавцем и фрондирующим юморным барчуком.) А мне станет не до "публики". Всё,кроме тебя,сразу сгинет. Захочется к тебе на ручки. Но я не посмею. Потому что стану видеть не просто твои глаза и слышать ни один твой голос, ты меня всю оккупируешь  паутинками морщинок,обнимешь  лианами огромных ресниц   и уже не отпустишь низачто и никогда. Я чувствую,что  тебе не так уж хочется "вещать" им ,любопытным, "за Израиль"---верят и не верят,--- но ты сейчас такой  умиротворяюще дивный, щедрый  бакалаврище сердечных наук.Для этих женщин ты -- Солнце  среди, по-февральски  мертвенного, ушибленного  жизненного тупика. Если бы сюда в эту минуту зашел бы сам Окуджава,они  б его даже не заметили. Я знаю,как тебе хочется помолчать вместе со мной,когда,казалось бы, уйдя в себя, я  оплавляюсь в тебе, фанатично забываясь,но...Пусть тётеньки хотя бы на один час почувствуют себя не деталями интерьера при солнечном своём самоваре. Ведь их так,как ты, никто и никогда
еще не привечал и не приветит.

     Мы выползаем из "Огонька",взявшись за руки,как два  пришельца-миссионера,и я говорю тихо-тихо,почти шепотом : "hэвэйну  шалом алэйhэн, ахы"(Мы принесли им мир, брат(иврит). Прихватив меня за загривок, ты сегодня вынужденно  соглашаешься слушать мою ивритскую скороговорку. Мир...


    ( ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)