Крыжовник

Я ехал в автобусе на дачу. Рядом со мной сидел мужчина примерно лет сорока – сорока пяти. Дачники – народ общительный, особенно, если разговор заходит о дачных делах. В автобусе мы разговорились, тем более, как выяснилось, он, так же как и я, очень любил крыжовник. Я рассказал ему, что прочёл в журнале, где можно выписать крыжовник сорта “Циклоп”, и у меня есть задумка на основе этого сорта провести селекцию с целью увеличения размера ягод без снижения качества.
Он как-то грустно улыбнулся и пригласил меня на свою дачу. Я, конечно, согласился.
Мы пришли на его дачу. Скромный домик ничем особенным не выделялся среди множества дачных домиков, если не считать, что по дорожке от калитки к нему надо было идти через тоннель из винограда, который вился по шпалерам.
Я удивился, увидев, как много на таком небольшом участке кустов крыжовника, и что меня поразило – ни один куст не был похож на другой. Хотя Юрий – так звали моего нового знакомого – говорил мне об этом, но тогда я не поверил: “Привирает мужик. Ну дачники, как охотники и рыбаки, любят малость преувеличить, прихвастнуть”.
Юрий рассказал такую историю.
– После окончания сельхозинститута я работал в совхозе. Сейчас, как видишь, – в городе. Моя любимая культура – крыжовник. На работе у меня есть всё для проведения селекционных опытов.
“Мне бы так устроиться!” – подумал я.
– Крыжовнику, который ещё Иван Владимирович Мичурин назвал виноградом севера, я отдавал всё свободное время. Самые крупные гибридные семена из центральной части плода сорта “Циклоп”, полученные путём опыления их смесью пыльцы других сортов, я пропускал через все “круги ада”, то есть, одну часть семян через мощное электромагнитное поле, другую – через намагниченную воду, ещё часть – через очень сильное радиоактивное поле. Подверг я семена всем этим “испытаниям”, чтобы расшатать генетический код и, тем самым, вызвать мутации. Но ты, наверное, знаком, хотя бы в теории, со всем этим.
– Конечно, – поспешил я показать свою эрудицию в вопросах генетики растений,– я знаком с методами изменения наследственности, но только, к сожалению, в теории: у меня нет лаборатории, где я мог бы проводить такие эксперименты. Кое-что, конечно, смастерил, но это довольно кустарно.
– Значит, нам легче будет говорить, – произнёс Юрий. – Это уже не есть плохо. А то приходится иному разжёвывать прописные истины.
– Как видишь, больше половины дачи я занял под свои опыты, – продолжал он.
– Да, – кивнул я. – Но как ты справляешься с крыжовником?
– Мне помогает мой хороший товарищ. У него дачи нет, и он согласился помогать мне. Мне столько ягод ни к чему, и часть урожая я отдаю ему. Володя тоже влюблён в крыжовник.
Восемнадцать лет я работаю с крыжовником. Фенологические фазы каждого гибридного куста записываю в сравнении с контрольными кустами. Кстати, вот моя тетрадка, – он показал мне объёмную тетрадь с записями.
Полистав тетрадь, я с уважением подумал: “Молодец! Всё сделано правильно. По науке”.
Он предложил чай, настоянный на травах. Я не отказался.
– С крыжовником связаны драматические события. Я никому не рассказывал о них, а тебе расскажу, чтобы предупредить, что с этой культурой надо обращаться очень осторожно.
Он предложил мне попробовать штук двадцать ягод разных сортов крыжовника, и дать всем им соответствующую оценку. После того, как дегустация была успешно закончена и каждая ягода оценена по достоинству, он продолжил рассказ.
– Я долго бился над получением крыжовника с нужными мне качествами. У моих гибридов хорошие, крупные плоды, с очень хорошими вкусовыми качествами, но мне нужно было что-то уникальное, сверхгигантские ягоды с отличным вкусом. И вот, наконец, мне удалось вывести один кустик с особо крупными листьями, а чем крупнее лист, тем крупнее ягода. В конце первого сезона выращивания этого куста листья крыжовника были очень крупные, почти как у подсолнечника. Да вот посмотри сам, – и он показал ещё одну тетрадь.
Я с недоверием посмотрел на цифры. Они были просто фантастические.
– Не веришь? – усмехнулся Юрий. – Посмотри на гербарный лист этого куста.
– Впечатляет.
– Размеры куста тоже впечатляют. Представь крыжовник высотой в три метра, с восьмисантиметровыми шипами. Вот фото этого куста, рядом - Владимир. (Трёхметровая линейка в его руке еле доставала до верхних веток куста). – По обхвату куст тоже был огромный.
– Почему – был? А где сейчас этот замечательный куст? – перебил я.
– Подожди, не торопи. Всему своё время. Шипы, как я уже сказал, были очень крупными, но меня это не смущало, так как их было немного на ветке, и их можно было обойти.
Я на собственном опыте знал, сколько неприятностей доставляют шипы, особенно во время сбора ягод, Как не остерегайся, а всё равно шип нет-нет, да и вцепится, и довольно чувствительно, в кожу, поэтому согласился с ним.
– Первый урожай, а он был небольшим по количеству ягод, превзошёл все наши ожидания. Ты можешь представить себе ягоды величиной с куриное яйцо средних размеров? Владимир скрупулёзно измерил каждую ягодку, взвесил, записал в тетрадку, и мы вместе продегустировали их. Изумительный вкус этих огромных ягод доставил нам огромное удовольствие.
Мы нарвали около половины ведра и с гордостью везли эти гигантские ягоды, специально не закрывая ведро, – пусть посмотрят другие дачники на наш урожай. Люди с изумлением смотрели на ягоду, спрашивали, что за сорт, где можно достать саженцы, но мы отвечали уклончиво.
На следующий год урожай ягод с этого куста был невиданно богат. Мы радовались, как дети, гордились тем, что, наконец-то, получили замечательный гибрид, придумали ему название. Мы понимали, что нужно ещё не раз проверить, размножить его, и лишь после этого наш крыжовник обретёт полное право называться сортом.
Весной третьего года плодоношения я увидел, как пчела, севшая на лист нашего гибрида, не смогла взлететь. Лист быстро начал сворачиваться и бедное насекомое, севшее на куст после его цветения, оказалось в цепких объятиях. Часа через два лист развернулся, хитиновая оболочка насекомого от лёгкого дуновения ветерка слетела.
Я замечал, что на этом кусте нет насекомых, кроме тех, которые кружили вокруг цветов, опыляя их.
"Неужели этот куст, как венерина мухоловка, перешёл на питание насекомыми?" – подумал я и поделился своими наблюдениями с Володей.
 Он тоже видел это и записал в журнале наблюдений. Но мы не придали этому большого значения, а зря. Вместо того чтобы встревожиться, обрадовались – мы вывели не только самый крупноплодный сорт крыжовника, но и не подверженный атакам вредителей.
Крыжовник поспел, и мы решили, что в среду, самое позднее в четверг, начнём сбор самых крупных в мире ягод. Ровная, правильной формы, безо всякого намёка на “волосатость” ягода смотрелась очень аппетитно и источала еле уловимый приятный аромат. Но не получилось собрать ягоду в назначенный срок: другие, незапланированные дела помешали. Договорились: соберём ягоду во вторник, в понедельник автобус не ходит, а во вторник приедем после работы, ягода крупная – соберём быстро.
В то злополучное воскресенье мы уехали с дачи пораньше – домашние дела тоже надо делать.
Поздно вечером я почувствовал какое-то беспокойство, не мог найти себе места, какое-то нехорошее предчувствие толкало меня на дачу.
Я позвонил Володе. Он, к моему удивлению, тоже поделился со мной своими переживаниями. Я подумал: "Неужели наш крыжовник кто-то "помогает" собирать?" Такое ведь встречается на дачах, но успокаивал себя – ни у меня, ни у Володи нет транспорта, а пёхом не пойдёшь – далеко всё же, да и на работу утром.
Во вторник после работы я сразу поехал на дачу. Сердце моё сжималось, чувствуя неладное. Битком набитый автобус двигался еле-еле. Это меня раздражало. Кто-то о чём-то меня спрашивал, и я, как никогда с раздражением отвечал.
Автобус остановился. Надо выходить, а здесь ещё бабушки да дедушки, божьи одуванчики, загородили выход. Пока они кое-как выбрались из автобуса, я успел им нагрубить, чего со мной раньше никогда не было.
И вот, наконец, под ногами дорога. Сердце бешено бьётся в груди, ноги как будто приросли к асфальту, но я заставил себя идти быстро.
Самые ужасные мои подозрения поблекли перед тем, что я увидел, когда подошёл к крыжовнику. В ветвях крыжовника я с ужасом увидел человека, огромные шипы впились в тело и поддерживали его в висячем положении, его лицо исказила гримаса ужаса и неимоверной боли. Сколько времени он так провисел? Кто он?
Я побежал в правление, к телефону, и позвонил в милицию и неотложку. Хорошо в это время никого в конторе не было! Прошло немало времени, пока милицейский расчёт и машина скорой помощи приехали на дачу. Подивились на громадный куст, осмотрели каждый квадратный сантиметр. Я боялся приблизиться к этому бедолаге. Беднягу сфотографировали со всех сторон, с трудом отцепили от шипов и принялись допрашивать меня. Никогда прежде мне не приходилось давать показания в милиции.
Долго мучился любитель покушать сладкого на "халяву" или нет – так и осталось тайной. Мне, конечно, пришлось дать подписку о невыезде.
Несколько раз меня вызывали к следователю, а потом, за отсутствием состава преступления, оставили в покое. Милицейское резюме по этому вопросу было такое: бомж-сластёна ночью залез в сад, начал лакомиться ягодой, случайно поранился шипом, и, может быть, не одним, а затем, испугавшись длинных и острых, как кинжалы, шипов, начал в панике рваться из куста, всё больше запутываясь в нём.
Меня осенила страшная догадка, что куст сам затянул его в свои хищные объятья, но я боялся высказать её даже Владимиру – сочтёт ещё, что я помешался.
Через несколько дней после происшествия Володя стал собирать урожай. Он благополучно собрал всю ягоду с периферии и перешёл к ягоде внутри куста. Неожиданно куст словно ожил: его ветви вытянулись, и вскоре Владимир оказался в объятьях куста. Огромные листья плотно прилегли к нему, шипы всё глубже и глубже погружались в тело жертвы. В течение пятнадцати, самое большее, двадцати секунд он весь был сплошь опутан ветками…
Володя дико вскрикнул. Я бросил работу и увидел, что он тщетно пытается вырваться из цепких объятий куста, всё его тело плотно залеплено огромными листьями, его лицо исказилось от боли и ужаса. Я схватил секатор и, не разбирая дороги, кинулся к кусту. Подлетев, я начал с остервенением резать неподатливые ветки и почувствовал, как в меня вонзаются шипы. Мне приходилось резать ветки не только от Володи, но и от себя, я чувствовал дикую боль от впившихся шипов и то, как кровь через шипы медленно переливается в крыжовник. Я продолжал резать и резать оплетающие нас со всех сторон ветви, мой помощник пытался оторвать их руками. Сколько времени продолжалась эта битва с крыжовником, может пять минут, а может и час, но мне тогда показалось, что вечность.
Наконец последняя ветвь срезана, последний лист оторван, вытащен последний шип. Там, где листья прикасались к телу, остались ожоги, как от кислоты. Хорошо, что на даче было облепиховое масло. Я быстро смазал им все ожоги. Под рубашкой ожогов почти не было. Иначе, боюсь, Володи уже не было бы в живых.
– Неужели такие сильные ожоги оставили листья?
– Да. Это очень серьёзно. Володя, бледный, как полотно, присел на землю и с ужасом смотрел на куст. Мне тоже досталось от шипов и листьев, но не так сильно. Я увёл его в дом, предложил выпить. Он выпил, не закусывая, и долго сидел в трансе. Я взял канистру с бензином и спички, подошёл к израненному кусту, который протягивал свои шиповатые ветви ко мне. Куст щетинился оставшимися ветвями, вытянув их в мою сторону. Плеснул бензин и он, словно зверь, быстро зашевелил своими колючими ветвями, ища меня, но зажжённая спичка, описав короткую дугу, упала на него. Куст вспыхнул. Крыжовник сгорал, корчась и извиваясь. Я стоял и смотрел, как погибает мой труд многих лет.
Юрий замолчал. О чём он думал в это время? О годах, потраченных на селекцию крыжовника? О том, что пришлось самому сжечь это, на первый взгляд, чудесное растение?
-Владимир, когда шок прошёл, рассказал, что шипы, проколов кожу, начали сосать кровь, выделяя при этом какие-то токсины. Больно было только вначале, когда шипы начинали прокалывать кожу, а затем никакой боли не чувствовалось, а скорее, была какая-то вялость, безразличие ко всему, апатия, видимо, под действием токсинов. То же самое чувствовал и я.
– А где Володя сейчас? Наверное, не подходит к крыжовнику? – поинтересовался я.
– Смотри, – показал Юрий на куст крыжовника, около которого что-то делал его помощник.
“Я не подошёл бы близко к крыжовнику после такого…” – содрогнулся я.
– Теперь понятно, почему я не советую тебе заниматься селекцией крыжовника? – спросил Юрий.
– Да-а… Куда понятнее, – согласился я, но про себя подумал: "А может рискнуть?"