Первоцвет

В давние-давние времена, когда еще Солнце разговаривало с людьми, а звезды светили очень ярко, случилась эта история. Объявилась в одном из славных городов царевна на выданье. Замучался с ней царь-батюшко. Кого только не зазывал в зятья – и героев местных, и царевичей заморских. Царевна их и на порог не пускает. Опостылели ей все гости, не интересны их речи медовые. А царю-батюшке и не спится уже, и не естся. Что делать, если наследника не станет? Кому город доверить, если в дальние страны придется ехать?
Спрашивает царь-батюшко у дочки:
- Чего тебе, Любавушка, свет-царевишна, хочется? Какого жениха тебе сыскать?
- Хочется мне, батюшко, чтобы удивил меня жених чудом заморским, подарком невиданным, - отвечает царю Любавушка, - просто так не пойду замуж, и не проси!
Топнул в сердцах царь ногой, да не стал с девицей спорить. Мудрый был царь, знал, что не будет пользы в споре таком. А задание давать женихам – милое дело.
Вот и кликнули клич царские глашатаи. Во все концы земли разлетелся указ: кто удивит царевну Любавушку – будет владеть славным городом, будет правителем великим!
Потянулись из стран заморских караваны, покатились кареты. Чего только не было среди подарков. Но только три из чудес заморских приняла Любавушка: дерево лимонное, гриб колючий в кадке да большую серую птицу, которая человеческим голосом кричит.
Говорит Любавушка:
- Пусть три зимы и три лета чудеса эти меня забавляют. А через три зимы и три лета пойду замуж за того принца заморского, который самое забавное чудо привез.
В первую же зиму замерзло и пропало дерево лимонное. Во вторую зиму улетела куда глаза глядят птица. А гриб колючий зацвел небывалым цветом один раз, да на следующее лето сгнил на корню.
Сидит Любавушка у окошка, горючими слезами заливается. Нет забавы, чтобы сердце радовало, душу веселило. Не бывать девице красной замужем, не миловаться с суженым.
Извелся царь-батюшко. Нет житья всему городу. То от скуки плетьми холопов бьют, то законы новые придумывают.
Озлились на царя с царевной все пекари да сапожники, все кузнецы да лавочники. Только один молодец жалел царевну. Хоть и сам был небогат да несчастлив. Работал в поле от зари до зари. Сеял рожь, жал пшеницу, поливал огурцы да подвязывал помидоры. Чего-чего только не умел вырастить на своем поле молодец. И окрестили его за то Рости-слав. А как сам был молодым да невысоким, всё больше Ростиком звали.
Ростик-хвостик – дразнили молодца ребятишки. Бывало, и камнем в него швыряли. Потому что блаженным он выходил по всем статьям: на ругань – улыбается, с птицами полевыми разговаривает, на девушек не заглядывается. Да еще и с виду – маленький да слабый. Чуб ржаной, глаза – васильковые, румянец как солнышко. Руки в работе крепкие, а в драке сдачи не могут дать, будто заговоренные. Вот и издевались над Ростиком все, кому не лень. И невдомек было людям, что и сила в нем сидит великая, и птицы ему неспроста свои истории рассказывают.
Да и зазноба необычная – сама царевна – запала в душу молодцу. Жалко ему девушки. Мучается ведь милая – никто ей не люб, некому ей слово молвить. Сидит себе одна в тереме, на пустую кадку смотрит.
Думал-думал Ростик, чем помочь царевне. И решил порадовать её тем, что на его поле вырастит. Загадал так: какой цветок первый по весне откроется, тот подарком и станет.
Всю осень да зиму ждал Ростик. Даже ночевать стал в поле. И в дождь, и в снег не уходил, чтобы не пропустить первый цветок. От холода и ветра огрубели его руки, посерело лицо от ожидания. И не узнать стало молодца. Росточек-то маленьким остался, а грудь широкая раздалась – против ветра зимнего нелегко устоять. Глаза выцвели – серые как зимнее небо стали, даже блеск свой утратили.
А волосы копной прошлогодней спутались, сбились. Страх наводил Ростик на людей. Поговаривали уже в округе, что на поле леший поселился. Никого не пускает, детей малых ест, а вороны у него за дозорных – кто на то поле ступит, Ростику доносят. И не миновать беды любому человеку.
Только зверье по полю вольно ходит. И как не вытопчет озимые – неведомо. Точно с нечистой силой леший знается – поле заговорил вечным заговором. Чтобы оно плодородным да недобрым было.
Заговорил-незаговорил Ростик свое поле – то и правда неведомо. Но ел он не малых деток, а корешки из земли, семена из подсолнухов. Бывало, и птицы ему лакомство приносили – грибы сушенные, ягоды моченные.
Волки грели его в самые лютые январские ночи. Дятлы из леса коры приносили, муравьи лапти плели.
Так и выжил Рости-слав на своем поле всю зиму-зимушку. А как только показалось на небе весеннее солнышко, пробился из-под земли первоцвет. Нежный, маленький, золотистый – не цветок, душа живая. Как увидал Ростик цветочек этот, понял, что подарок царевне приспел. На радостях нарвал он целый букет первоцвета, и поспешил прямо ко дворцу.
Чудом не повязали Ростика стражники дворцовые. Видно, за пса большого приняли. Лохматый, грязный, да и ростом не с человека – только псы да лешие такими бывают.
Проскочил он в самый терем царевны, бухнулся в белые ноги – принимай, мол, подарок.
Понятное дело, Любавушка перепугалась вусмерть, затопала белыми ножками, закричала не своим голосом. А когда перевела дух, да поняла, что это к ней жених с букетом пришел, смеяться стала.
- Совсем сдурел, лешак бешенный? – накинулась на молодца полевого царевна, - позабавить меня удумал своей рожей немытой? Ох уж и позабавил – ничего не скажешь! Да еще и сорняка какого притащил – цветами называет.
Схватила Любавушка первоцвет, и выбросила в окошко. А Ростика велела схватить, в кандалы заковать и в лес спровадить.
Ростику-то лес не страшен. А немилость царевны – хуже преисподни оказалась. Загрустил он, закручинился, и обернулся пнем черным, неприглядным.    
Тем временем минуло в царстве лето, минула зима, а на новое лето случилось у царского дворца чудо. Под окнами терема царевны Любавушки поляна цветов расцвела. Словно золотую пыль кто рассыпал – цветочки маленькие, на ветру звенят звоном колокольным, а свет от них – до самого неба.
Выглянула Любавушка в окошко: эка невидаль, какова забава-то! Радостно на душе, чудится ей, что кто ей на ушко слова любовные шепчет, да так сладко, так солнечно, что жить и жить хочется.
- Кто, - кричит Любавушка, - такую забаву мне приготовил, кто душу мою утешил? Подавайте молодца – замуж тут же пойду!
Царь-батюшко обрадовался несказанно. Разослал гонцов во все концы. Кем бы ни был молодец – поди сюда, царевичем сделаю!
Не отвечает никто. Понурили голову пекари да кузнецы, сапожники да лавочники. Царевна опять в плач. А царь – в пьянство.
И тут вспомнила Любавушка а госте-лешаке, о его букете никчемном.
- Сыщите мне, хоть из-под земли достаньте молодца полевого, что на пса да на лешего похож! – выходит из себя царевна, - не то так в девках и останусь, а наследника царю вовек не будет.
Дошел царский указ и до поля, и до леса, и до самого дальней реки. Услыхала его мышка-полёвка, кликнула свою подружку – белку-мастерицу, наказала ей пень разбудить, Рости-слава оживить. Закружила белка у пня, заговорными словами зацокала, росой пень полила. И проснулся Рости-слав, распрямил плечи широкие, открыл глаза васильковые.
Послушал белку, послушал мышку, поглядел в небо синее, да и пошел ко дворцу царскому. Раз душа у Любавушки заговорила, пора, значит, им свадьбу играть.
И сыграли свадьбу на славу. Созвали в гости и дятлов смышленых, и волков прощенных. Были тут и белки с мышами, и снегири с ежами. Всех-всех Рости-слав напоил-накормил, солнышком обогрел. А во главе стола пустой кувшин стоял.
- Это, - говорит Рости-слав, - кувшин, в котором первоцвет мог бы быть. Только лучше уж он под окошком, у терема Любавушки моей останется, на забаву всем людям и птицам, зверушкам на загляденье.


Январь 2010