Гобелен 2

Мы ещё долго обсуждали обстоятельства дела графини, и, наконец, пришли к следующему решению. Я, Стефан Беркеши, в качестве поверенного, должен был сопроводить графиню и госпожу Плишек к жениху и остаться тем до тех пор, пока графине (или как я втайне называл её, Марианне) не исполнится двадцать, и она не станет законной супругой князя. За это время я должен выяснить причину смертей предыдущих княгинь, и если Марианне будет грозить опасность, сделать всё, чтобы спасти её от столь ужасной участи.
И вот мы, я, графиня и госпожа Плишек, а с нами горничная Агнешка и кучер Гарда катим в Поживанию, в замок князя, что стоит среди густых лесов. Дорога, неровная, запутанная, ведёт нас среди сосен. Их ветви низко свисают, задевая бока и крышу кареты. Под колёсами хрустят шишки. В дороге я стараюсь развлечь Марианну, которая пытается скрыть свои тайные страхи перед будущим за робкой улыбкой. Я шучу, не всегда удачно, но и самые неловкие мои шутки подхватываются госпожой Плишек. Вместе нам удаётся вызвать лёгкий румянец на щеках графини и блеск в глазах. В такие мгновения ощущаю, как сердце моё полнится незнакомым мне чувством, и к концу нашего пути понимаю, что готов отдать всё на свете, лишь бы избавить Марианну от  нежеланного замужества, и вернуть ей радость жизни.
 Дорога выносит карету на берег озера. Огромное водное пространство окружено поросшими лесом горами. В дальнем конце возвышаются стены замка, отражающиеся в тёмных водах озера. Озеро выглядит необыкновенно красиво, но красота эта какая-то печальная, навевающая невесёлые мысли. Графиня при виде замка бледнеет, а госпожа Плишек шепчет молитву. Даже Агнешка, всю дорогу весело болтавшая со своей госпожой, притихла и испуганно смотрит на открывшуюся картину. Меня же охватывает странное предчувствие: здесь с нами произойдут невероятные и ужасные события.
Тем не менее, я пытаюсь подбодрить графиню и указываю ей на живописные уголки озера, которые открываются перед нами, пока карета катит вдоль берега.
Добравшись до противоположного берега, мы въезжаем в широко распахнутые ворота, сработанные из широких досок дюймовой толщины, обшитых железными полосами. От ворот в обе стороны тянется высокая ограда из камня, одним концом своим упираясь в озеро, а другим в отвесную скалу. От ворот ведёт дорога, петляющая меж высоких дубов. Многие деревья настолько стары и мощны, что их не обхватить и троим людям. Ветви их, несмотря на позднюю осень, ещё покрывает густая листва, лишь кое-где тронутая рыжиной. Стволы же их покрывают мох и лишайники. Вся дубовая роща выглядит мрачной, мокрой. Под колёсами кареты изредка похрустывают упавшие ветви. Слабый, унылый крик какой-то птицы доносится до нас в тот момент, когда я отодвигаю занавеску кареты и пытаюсь вглядеться в мрачную глубину рощи.
- Какое неприветливое место, - едва слышно говорит графиня.
- Просто сейчас осень, - я пытаюсь успокоить её, - осенью всё выглядит мрачно. А этой роще, наверное, несколько сотен лет. Да и дождь недавно прошёл.
- И, похоже, снова пойдёт, - подхватывает госпожа Плишек, стараясь помочь мне в моих усилиях.
- Да, наверное, - ещё тише шепчет Марианна, - но мне почему-то не по себе. Я знаю, что мне отсюда не выбраться.
Её губы дрожат, и она обращает к нам полные непролитых слёз глаза.
- Ну, вот что, Стафан, - решительно говорит госпожа Плишек. – Раз графиня так напугана, то не стоит везти её в замок. Велите кучеру поворачивать назад. В конце концов, сейчас не Средневековье, и Марианне вовсе незачем выходить замуж по какому-то договору.
- Нет, нет! – вскрикивает графиня. – Право, не стоит обращать внимание на мои капризы. Я просто… просто страшусь неизвестности, - она запинается и умолкает. Госпожа Плишек бросает на неё последний взгляд, и мы замечаем, что в карете становится светлее. Выглянув в окно, я отмечаю, что роща кончилась, и мы стремительно приближаемся к замку. Вблизи он кажется огромным, стены его, сложенные из огромных глыб серого камня, вздымаются в свинцово-серое небо. Карета подкатывает к воротам в стене замка, и мы въезжаем во внутренний двор. Вымощенный брусчаткой, он похож на глубокий колодец, в котором гулко отдаются все звуки. Карета останавливается, и коренастый малый открывает дверцу. Посреди двора стоит высокий мужчина, опираясь на трость, рядом с ним пожилая женщина в чёрном вдовьем одеянии, со связкой ключей у пояса и старик, чья пергаментная кожа так туго обтягивает череп, что он кажется ожившей мумией. Я выхожу первым и помогаю выйти дамам. Графиня, вцепившись в мою руку, нетвёрдыми шагами движется к мужчине, в котором я безошибочно угадал хозяина замка, князя Велкана Морица. Пока мы подходили, у меня было достаточно времени, чтобы рассмотреть его, и я почувствовал, как в груди моей зашевелилась змея ревности.
Нечасто можно встретить столь красивых мужчин, как князь. Несмотря на высокий рост, он имел хорошо развитую фигуру, с широкими плечами, стройной талией и мощными ногами. Лицо же его, с классическими чертами, привлекало взгляд. Глаза, пронзительные, тёмно-карие, почти чёрные, прямой нос, чувственные, чётко очерченные губы, сделали бы князя любимцем женщин, вздумай он появляться в обществе. Но что-то странное было во взгляде его, каким он смотрел на приближающуюся к нему избранницу. Жалось, печаль, боль смешались в этом взгляде. Словно он знал что-то ужасное, что-то… я не мог объяснить своих ощущений, и гнетущее предчувствие беды охватило меня  с новой силой.
Меж тем, графиня подходит к князю, и мы впервые слышим его голос.
- Добро пожаловать, дорогая графиня, - мягко говорит он, делает шаг вперёд, берёт безвольно висящую руку Марианны и, склонившись, касается губами руки. Затем, развернув кисть, целует раскрывшуюся ладонь. Марианна слегка вскрикивает, и лёгкий румянец окрашивает её бледные щёки. Князь же, выпрямившись, окидывает её взглядом, от которого графиня вздрагивает и выпускает мою руку. В этот момент я понимаю, что готов убить князя. Он же протягивает руку графине, и она, не сводя взора с его лица, послушно принимает его руку, и тут же становится рядом, отделившись от нас.
- Представьте мне своих спутников, графиня, - обращается к ней князь чарующим голосом.
- Это госпожа Вельгельмина Плишек, моя компаньонка. А это – господин Стефан Беркеши, мой поверенный, - говорит она дрожащим голоском, но при этом смотрит на него, только на него.
- Добро пожаловать и вам, господа, - говорит князь, одаривая улыбкой госпожу Плишек, мне же бросив острый, как бритва, взгляд.
- Что ж, прошу пройти в замок, - предлагает князь, и в этот момент с неба на нас обрушивается ливень. До внутренней двери всего несколько шагов. Но мы успеваем вымокнуть до нитки, настолько сильно хлещут струи.
Из двора мы попадаем в огромный холл, служивший в прежние времена главным залом в замке. От стен его, каменный, украшенных оружием и охотничьими трофеями – головами вепрей, волков и оленей, веет холодом. Две лестницы ведут к верхним этажам. Мы поднимаемся по одной из них, вдоль развешенных по стенам фамильных портретов, слабо освещённых тут и там горящими свечами. Поднявшись на второй этаж, мы обнаруживаем там длинный гулкий коридор с открывающимися по обеим сторонам дверями.
- Моя экономка, Магда, проводит вас, дамы, в ваши покои, - князь галантно склоняется в сторону графини и её компаньонки. – А вас, господин Беркеши, проводит Ёзеф.
С этими словами он разворачивается и спускается снова вниз, мы же, немного потоптавшись, следуем за своими провожатыми по коридору. Старый Ёзеф останавливается у третьей двери следом и отпирает её огромным ключом. Я смотрю вслед графине и вижу, что экономка открывает перед ней дверь в самом конце коридора. Госпожа Плишек получает комнату рядом со своей подопечной. Агнешка, притихшая, проскальзывает следом за графиней.
Войдя в комнату, я невольно вздрагиваю от царящего здесь холода. Ёзеф, шаркая ногами, подходит к камину, зажигает стоящую на каминной полке свечу, а потом  разжигает огонь в камине. Я осматриваюсь. Комната, доставшаяся мне, просторна, обставлена добротной, давно вышедшей из моды мебелью. Стены её обшиты дубовыми панелями до плеча, сверху же обтянуты тиснёной кожей. Кровать под балдахином из плотного шёлка выдаётся в комнату, у правой стены большой шкаф, слева, у окна, небольшой сто и кресло. В углу умывальник с кувшином, над ним зеркало.
- Ужин через час, внизу, в столовой, - отвлекает меня от моих наблюдений голос Ёзефа. Я  оглядываюсь, и лишь успеваю заметить, как старик закрывает дверь.
Разгоревшееся в камине пламя постепенно согревает комнату. Раздаётся стук, я открываю дверь, и тот  малый, что открывал дверцу кареты, вносит мой баул. Лицо его хмурое, но я протягиваю ему мелкую монетку, и оно озаряется глуповатой ухмылкой.
- Как зовут тебя, любезный? – обращаюсь я к парню.
- Ирвин, - говорит он, открывая в улыбке щербатые зубы.
- А что, много в замке народу живёт?
Он морщит лоб и шевелит губами, словно про себя повторяя мой вопрос. 
- Не, - отвечает он,  – только князь, старуха Магда, Ёзеф и я. Да ещё кухарка Фрида.
- А ты, стало быть, слуга князя? – снова спрашиваю я.
- А, да. Я слугой, и за конями, - он горделиво хлопает себя ладонью по груди. – Ну, пойду я, князь не велит… - тут он замолчал, и взгляд его сделался испуганным, так, словно он проговорился о чём-то, о чём не должен был говорить. Торопливо поклонившись, парень поспешил распахнуть дверь, и выскочил из комнаты. Я выглянул за ним в коридор  и увидел, как он кубарем скатился по лестнице. Закрыв дверь, я раскрыл баул и вынул сухую одежду. Сняв мокрое платье, я развесил его  на кресле, которое пододвину поближе к камину. Рядом с камином располагался короб для дров. Заглянув в него, я обнаружил, что он полон. Значит,  ночью будет тепло. Несмотря на то, что день был не холодный, какая-то дрожь пробирала меня до костей, я никак не мог согреться, и придвинулся поближе к камину. На каминной полке стояли часы в виде башенки с куполом.  Стрелки приближались к восьми. Значит, ужин в замке в девять. Не зная, чем занять этот час, я решил пройтись по коридору. Отворив дверь, я вышел и направился по коридору сначала к лестнице, по которой мы поднялись на второй этаж.  Перила из дуба ограждали площадку. Перегнувшись через них, я увидел холл. Снизу, под площадкой, пробивается свет. Видимо, там находится дверь, за которой достаточно светло. Я возвращаюсь в коридор и иду от двери к двери, дёргая за ручки. К удивлению моему, все комнаты, кроме моей,  заперты.  Добравшись до дверей госпожи Плишек, я стучу, и она открывает мне сразу же.
-   Хорошо, что вы пришли, Стефан, - тихо говорит она и, ухватив меня за рукав сюртука, втаскивает в комнату, запирая за мной дверь. – Ну, и как вам это местечко?
Она внимательно смотрит на меня.
- Не знаю, - отвечаю я, - пока нет поводов для беспокойства.   
- Но мне почему-то тревожно, -  она округляет глаза, делаясь в этот момент похожей на сову.   
- Что вас встревожило, госпожа Вельгельмина? – спрашиваю я, стараясь не показать, что тоже встревожен.
- Не знаю,- почти шёпотом отвечает она. – Весь этот замок какой-то мрачный, от него так и веет… - она замялась.
- Смертью?
- Да, и вы это чувствуете, Стефан? – она испуганно оглядывается. – У меня всё время такое чувство, что за мной наблюдают. К тому же,  эти слуги.  Одна экономка чего стоит. И двух слов не проронила, как ни пыталась я её разговорить.
- Старик не лучше, - я оглядывал комнату. Обтянутые шёлковыми серебристыми обоями стены украшали пейзажи лучших голландских мастеров. Изящные стулья, обитые бархатом, туалетный столик в большим зеркалом, кровать, застеленная узорчатым покрывалом, вовсе не выглядели мрачно.  Я подошёл к окну, закрытому портьерой в цвет обивке мебели, отдёрнул её и сквозь стекло вгляделся в наступающую ночь. На улице хлестал ливень. Тугие струи его били в стёкла, оставляя на них дорожки. Ветер гнул к земле деревья.  Озера было не разглядеть.
- Может, это погода действует на наше воображение, - сказал я. – Возможно, если бы мы прибыли в замок в погожий день, нам всё не казалось бы таким мрачным, - я изо всех сил старался не показать своё беспокойство пожилой женщине.
- Не знаю, не знаю, - отозвалась она. – Что-то зловещее есть в этом месте, и у меня предчувствие, что здесь ещё произойдёт что-то страшное.
Я постарался отвлечь её, заговорив нарочито приподнятым тоном.
- Но, похоже, графине здесь понравилось. По крайней мере, она уже не столь страшится своего жениха. Похоже, князю удалось очаровать её с первого же взгляда, - я постарался, что голос мой при этом звучал равнодушно.
- Верно, - удивлённо подтвердила госпожа Плишек. – Кажется, Марианне понравился князь.
В этот момент часы в её комнате пробили девять.
- Пожалуй, нам пора спуститься к ужину, - госпожа Плишек накинула на плечи шаль. – Надеюсь, вы проводите меня,  Стефан.
Я предложил ей руку, и мы вышли в коридор. Соседняя дверь открылась, и я увидел Марианну. Густые каштановые  локоны   спускались ей на плечи, карие глаза сияли золотистыми искорками. Платье, глубокого синего цвета, выгодно подчёркивало стройность фигуры. На шею она надела нитку жемчуга. Такой же жемчуг перевивал её волосы.
- Вы здесь, господин Беркеши! – воскликнула она.   – Идёмте же, я страшно голодна!
Я поклонился и, пропустив вперёд госпожу Плишек и графиню, последовал за ними. Пока мы шли длинным коридором, госпожа Вельгельмина о чём-то спрашивала графиню, и та отвечала ей так тихо, что я не мог разобрать ни слова. Но меня странно поразило и уязвило то лихорадочное возбуждение, что овладело Марианной. Спустившись по лестнице в холл, мы были встречены Ёзефом, который проводил нас в дверь, расположенную справа, у ступеней.  Дверь эта вела в столовую, огромную комнату, в центре которой располагался длинный стол. За столом этим безо всякого стеснения могли бы разместиться человек тридцать, теперь же, накрытый лишь с одного краю, он выглядел пустынным и неприветливым. С потолка свисала хрустальная люстра с многочисленными подвесками, но свечи в ней были погашены, и лишь свет канделябра с тремя свечами освещал  дальний конец стола, у которого стоял князь. Когда дамы приблизились, он отвесил им церемонный поклон и отодвинул стул для Марианны. Я сделал то же самое для госпожи Вельгельмины. Наконец, все расселись, и князь, обращаясь к своей невесте, спросил:
- Как вам понравилась ваша комната, Марианна?   
- О, она чудесна! – восторженно воскликнула девушка, и щёки её вспыхнули румянцем. Словно зачарованная, она не сводила взора с князя Велкана. Он же улыбался ей обольстительной улыбкой. Я ощутил, как к горлу моему подступает горечь, и поспешил опустить глаза к тарелке.  Прислуживающий за столом Ёзеф принялся разносить кушанья. Не могу вспомнить, что мы ели. В тот вечер любая пища казалась мне безвкусной, и я пережёвывал её, не отрывая взгляда от своей  тарелки. Князь же блистал остроумием, и шутки его вызывали смех не только у графини, готовой, казалось, восхищаться каждым его словом, но и у госпожи Плишек.   
После ужина мы перешли в гостиную, и графиня сыграла несколько пьес на прекрасно сохранившемся клавесине, а также спела пару песен. Когда голос её, нежный и серебристый, отозвался эхом среди стен гостиной, я забыл обо всём на свете. Не сводя глаз с Марианны, я ловил каждое её движение, каждое её слово. Князь же осыпал графиню комплиментами, от которых она засмущалась.
Было уже далеко за полночь, когда мы разошлись по своим комнатам. Князь лично проводил дам до дверей их комнат, мне же оставалось лишь лицезреть, как он галантно целует руку госпоже Плишек. Графиню же, на правах жениха, он поцеловал в щёку, вызвав эти у меня глухую ярость. Марианна же, казалось, готова была тут же упасть в его объятия.

Злой, полный яростных дум, заперся я у себя в комнате, и провёл всю ночь, не сомкнув глаз. Наутро, поднявшись, едва за окном посветлело, я поспешил выйти из своей комнаты. В замке ещё спали. Мне пришла в голову фантазия выйти на воздух, и я спустился вниз, открыл скрипучую дверь и выбрался во дворик перед фасадом замка. С неба, всё ещё затянутого тучами, моросил мелкий дождик. Озеро покрывала рябь от бьющих по поверхности воды капель, лес стоял мрачный и мокрый. Я прошёл по брусчатке двора и вышел за ворота замка. Унылая дорога простиралась передо мной. Неподалёку от неё отходила едва заметная тропинка. Я прошёл немного по дороге, раскисшей от воды, и ступил на тропинку, окаймлённую высокими травами. Она ведёт меня к небольшому холму, огибает его и оканчивается у странного строения, сложенного из огромных гранитных глыб, грубо обтёсанных и пригнанных друг к другу с таким искусством, что между камнями не пройти и волосу. Проходит довольно много времени, прежде, чем я понимаю, что передо мной склеп. Его низкую деревянную дверь покрывает потемневшая от времени резьба. Я различаю лишь фигуру смерти с косой и сатану, волочащего упирающегося грешника в ад. Толкнув дверь, я вхожу в склеп и оглядываю мрачное, промозглое помещение. В склепе очень темно, и мне приходится оставить дверь открытой, хотя света, проникающего сквозь дверной проём,   явно недостаточно. Я вижу два надгробия и подхожу ближе. Гладкий серый камень, безо всяких украшений и надписей. Странно. Меня почему-то охватывает страх, но я протягиваю руку и касаюсь надгробия. От камня веет холодом, и холод этот пробирает меня до мозга костей. Передёрнувшись, я поспешил покинуть склеп, не преминув прикрыть плотно дверь.
Снаружи, несмотря на моросящий дождь, мне стало теплее, и я вернулся по тропинке на дорогу. Остановился, поглядел на замок. Возвращаться туда мне совсем не хотелось. Не хотелось видеть, как смотрит Марианна на князя. Нужно как можно скорее закончить здесь свои дела и уехать обратно в Вену. Двадцатилетие графини наступит через три месяца, значит, мне остаётся пробыть здесь  четверть года, почти всю зиму. День рождения графини в конце января. После того, как она станет княгиней, я смогу вернуться домой. Тут сердце моё сжалось. Уехать, оставить её с мужем, влюблённую, счастливую. Я прикрыл глаза. В этот момент  я совершенно забыл о причине, по которой сопровождал графиню, о грозящей ей опасности. Настолько мои собственные чувства и переживания отвлекли мои мысли от главной цели моего приезда сюда.
С трудом оторвавшись от невесёлых мыслей, я открыл глаза и прямо перед собой неожиданно увидел странное существо. Неопределённого возраста, с длинными, спутавшимися волосами, спускавшимися на спину и грудь, в невероятных отрепьях, грязных, рваных. Лишь по тому, что на существе была надета юбка, я догадался, что передо мной женщина. Босые ноги её утопали в грязи на дороге. Странное создание смотрело на меня бессмысленным взглядом, а затем, пробормотав что-то непонятное, отвернулось и побрело прочь от замка. Словно завороженный, я следил за тем, как она медленно передвигается по дороге, а затем сворачивает на боковую дорожку. Очнувшись, я последовал за женщиной, словно кто-то манил меня следом. Я довольно быстро нагнал её, но держался позади, не решаясь нагнать женщину. Та шла, то бормоча, то что-то напевая, по дорожке, которая рассекала рощу из дрожащих под лёгким ветром деревьев, и вскоре вывела нас на край небольшой деревушки. Чуть больше десятка домов, а  прямо у дорожки маленькая церковь, колокола которой в этот момент как раз зазвонили. Услышав звон, женщина остановилась и принялась что-то выкрикивать, простирая руки к церкви. Высокий костлявый мужчина, рубивший дрова за ближайшим забором, разогнулся и поглядел на кричавшую.
- Опять заявилась, Ванда, - недовольно проговорил он. – Ступай, ступай отсюда.
Тут он заметил меня, окинул недоверчивым взглядом.
- А вы что за господин?
- Я гость в замке князя Велкана, - проговорил я, и тут случилось нечто поистине ужасное. Едва я произнёс имя князя, как странная женщина, которую селянин назвал Вандой, издала ужасающий вопль, обернулась ко мне, кинулась и вцепилась острыми когтями прямо в лицо, норовя выцарапать глаза. Костлявый мужчина, ругнувшись, рванул калитку в ограде так, что она отлетела и хлопнула о плетень, выскочил и попытался оттащить обезумевшее создание от меня. Из церкви выбежал священник, и тоже вцепился в женщину, пытаясь оторвать от меня её руки. Та же дико выла и выкрикивала бессвязные проклятия, в которых я несколько раз уловил имя князя. Наконец, спустя несколько минут, показавшихся мне вечностью, им удалось оттащить от меня безумную, и она забилась в их сильных руках, испуская пронзительные крики. На крики эти сбежалась добрая половина жителей деревни. Они столпились вокруг нас, с удивлением оглядывая меня. Затем, повинуясь словам священника, двое дюжих парней подхватили под руки продолжавшую бесноваться женщину и поволокли к церкви.
- Помоги господину, Ян, - велел священник моему второму спасителю, - а я успокою Ванду и приду.
С этими словами он поспешил к церкви, я же, провожаемый любопытными взглядами, вошёл в дом поселянина. В комнате, слабо освещённой, с низким потолком, я сел на широкую скамью. Силы разом оставили меня. Жена селянина, измождённая, некрасивая женщина, принесла миску с водой и тряпку и принялась промывать мне глубокие царапины на лице.
- Сильно она вас изодрала, господин, - сказал Ян, разглядывая моё лицо.
- Хорошо хоть, глаза не выцарапала, - пробормотал я и зашипел, потому что жена селянина принялась обрабатывать царапины какой-то жгучей жидкостью из пузырька, судя по запаху, содержащей спирт. – И чего она в меня вцепилась?
- Вы произнесли имя князя, - ответил он и замолчал, словно надеялся, что я сам всё пойму. Заметив мой удивлённый взгляд, он нехотя пояснил, - как только Ванда слышит имя князя, она впадает в буйство.
- Почему? – я замер, ожидая ответа. Селянин взглянул на свою жену, та ответила ему испуганным взглядом. Тут дверь дома открылась, и в комнату вошёл священник.
- Как она, отец? – поспешил спросить Ян.
- Спит. Я успокоил её. Теперь проспит до вечера. Нужно будет потом как следует накормить её, - ответил священник. Я смог рассмотреть его. Невысокий, сухощавый, с коротко остриженными седыми волосами, с мелкой сеткой морщин вокруг выцветших голубых глаз. У рта две горькие складки. Несмотря на свой сан, одет в потрёпанную сутану. Видно,  дела у церкви идут неважно. – Отец Матиуш, настоятель здешнего прихода, - меж тем, представился мне он.
- Я Стефан Беркеши, поверенный графини Марианны Линце, невесты князя Велкана.
- Невеста,  - упавшим голосом проговорил священник, а жена селянина тихо вскрикнула и тут же зажала рукой рот. Хозяин её бросил хмурый взгляд, и женщина тут же вышла вон из комнаты.
- Мне жаль, господин Беркеши, что вы пострадали от рук Ванды. Она безумна. Потеряла разум пять лет назад. С тех пор бродит по окрестностям.
- Почему она напала на меня?
- Кто знает, какие мысли в её голове, - уклончиво ответил священник. Я понял, что ответа на мой вопрос мне не добиться. Поднявшись, поблагодарил хозяина дома за помощь, и вышел, заметив на его лице облегчение. Священник вышел следом.
- Что это за селение? – спросил я у него. – Мы прибыли только вчера, и я решил осмотреть окрестности.
- Деревня Эмёд-Кирхен, исконные земли семьи Мориц, - сухо ответил священник, и у меня пропала охота задавать вопросы. Я оглядел деревушку, затем церковь и решил, что сейчас не лучшее время продолжать расспросы. Дождь продолжал моросить.
- Пожалуй, мне пора вернуться в замок, - сказал я. Священник в ответ кивнул, и пошёл к дорожке, по которой пришёл к церкви. Проходя мимо, я взглянул на узкие оконца, забранные густыми решётками, и меня невольно охватила дрожь. Прибавив шагу, я пошёл по дорожке. Подойдя к первым деревьям, обернулся. Отец Матиуш стоял и смотрел мне вслед.