Утро смерти. Золотая Чернухина, ч. 9

     Громко вдруг запела  ранняя птаха. Она села на нижние ветки той берёзы, под которой копала девица. Птаха выводила мелодию и не улетала, резво прыгала в ветки на ветку.
     - Вот тебе и радио, чтоб веселее было,- показал на птичку, обращаясь к девице  Чумов. - Ты запрыгни, приляг в ямку, мерку сними, может и хватит возиться. Утро, мы торопимся уже. Скоро трасса  загоношится, нам тут торчать не в кайф.
     Девица, уставшая донельзя, уже едва поднимала  лопатку с песком, откидывая совсем поблизости. Часть песка ручейком ссыпалась обратно в яму.  Силы её покидали. Наконец она сказала, что больше не может, пусть что хотят, то и  делают с ней, но она не будет больше копать. Сев на краю  неглубокой ямы, она тупо уставилась вдаль.
     - Харэ, ждать эту изнеженную особу некогда, можно и так,- все трое смотрели друг на друга. В воздухе повис вопрос. Озвучил его Чумов: - Мы что, живой её закопаем? Она как крот, отколупается, тогда нам -хана.
Откинув карты, в которые играли друзья уже битых три часа, Андрей встал из-за стола и отошёл к Чернухиной.
     -А мы её так,- подходя к девице, Андрей выхватил из её рук лопату и плашмя ударил железной частью по голове. Удар был достаточно сильным, пришёлся  сверху на затылок. Девица откинулась и упала, но на спину. Она смотрела широко раскрытыми глазами, но ни звука не издала.  Андрей передал лопатку Чумову, тот взял лопатку, подошёл к лежавшей девице и ударил.
     Удар был послабее, пришёлся на лобовую часть. Он поддел лежавшую Чернухину ногой, от чего она  сползла в вырытую ею же яму. Чумов отбросил лопатку и отошёл. Чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся дымом сигареты. Изо рта его вырвалось густое облако дыма, стало увеличиваться в размере и, бледнея, улетало. За ним появлялось новое, оно торопилось вдогонку первому.  Затем ещё, и ещё… Чумов с силой выкинул под ноги окурок. Красные руки его дрожали, глаза часто-часто заморгали.
     Парень по имени Сергей  поднял лопату, несколько раз  резко ударил  девицу  остроконечной частью по телу. Жертва молчала, не подавая признаков жизни. Он стал кидать на неё песок. Затем его сменил Андрей, затем Чумов.
     Они опомнились, когда ямы уже не было, а на мшисто-листвяном ковре, утыканном мелким разноцветьем,  пятном лежал  песок,  влажный жёлтый песок. С этого момента  друзья почти не  разговаривали.
     Свежий песчаный след, похожий на свежую рану Земли,  закидали дёрном и мхом, чтоб неожиданное вторжение в целостность природы не бросалось в глаза. Сверху навалили большой камень, который притащили с пожарной полосы возле трассы. Камнем они пометили место захоронения, чтоб в следующий раз, когда вздумается навестить, они могли найти его сразу.
     Под столиком стояли оранжевые лакированные туфли девицы. Набоек на туфлях не было, видимо они были потеряны в пути, так как жертве пришлось идти по песку и глине. На каблуки налипла глина и уже успела высохнуть.
     - Ч-чёрт! Туфли надо было тоже в яму кинуть. Пусть бы она там форсила, сводила с ума зомбиков. Их всё  равно не продашь, товарный вид потерян,  – сказал Чумов, но ему никто ничего не ответил и даже не обратили внимания на его слова.         
     Смахнули в пакет со стола остатки  небогатого пиршества, туда же отправили туфли, пакет выкинули в ров, наполненный  мутной, проросшей зеленью, но захламлённой  мусором и ветками водой, когда переходили по упавшему дереву на трассу. Молча сели в машину. Всё снятое золото Андрей завернул в свой огромный тёмно-синий в клеточку носовой платок и положил себе в карман.
     Ехали также молча. На дороге  у развилки снова увидели гаишников,  снова не сумев совладать с собой, испугались, съёжились. Но гаишник не обратил на их машину никакого внимания: на копеечной машине и владельцы, должно быть, копеечные. Раздался скрип тормозов, гаишник медленно зашагал в сторону. Парни посмотрели в заднее окно, гаишник, помахивая полосатой палочкой,  подходил к чёрному тонированному «Лексусу».