Здравствуйте

I 
Здравствуйте. Не буду говорить, что очень приятно познакомится, что я рад встрече, что вы отлично выглядите, просто потому, что ненавижу всю эту откровенную чушь.  Наверное, стоит представиться, меня зовут, хотя какая разница, какое я ношу имя. Впоследствии, если вам действительно понравится эта история, спросите меня, и, клянусь, я обязательно назову его.  Не знаю, что заставило меня писать об этом, скорее всего причиной всему стала безудержная скука и простое желание рассказать кому ни будь о том, что произошло со мной. Причем рассказать без сопутствующих вопросов и просьб. Знаете ли, жутковато, когда ты рассказываешь что - то, вкладываешь в это частичку себя, а потом чувствуешь себя придурком, потому что понимаешь, что не произвел своим рассказом должного впечатления. И вот, ты уже, где- то под столом, целуешь то, что осталось от бутылки виски, а все друзья собираются по домам. Ты уже закончил лизаться с бутылкой и решаешь всех оставить еще на минутку: предлагаешь либо пойти прогуляться,  либо развлечься, но, обычно, максимум, который они смогут осилить – это посмотреть какой-нибудь дебильный фильм.
Я понимал, что еще один поцелуй с бутылкой приведет меня к тому, что придется всю ночь петь блюз туалету.  Я включил друзьям отличный фильм, а сам пошел на кухню, послушать музыку, спокойно покурить и окунутся в свои мысли. Странно, но единственное, чем был забит мой мозг, была мысль, о том, чтобы хорошенько присосаться к новой бутылке виски. Затем, я начал думать о последствиях, которые меня ждут потом: во-первых, головная боль с утра будет очень мило и не очень доброжелательно звучать в унисон с соседской дрелью; во-вторых, я не уверен, что смогу как-то следить за своими поступками, что, возможно, приведет к выбитой челюсти и проблемам с зубами и носом; ну и в-третьих, я не готов петь всю ночь вышеупомянутый блюз унитазу, несмотря на мою огромную любовь к этому жанру. Хм, надо подумать. Пить очень хочется, но все пункты хотелось бы избежать. Я вспомнил все, что я пил до виски: кола, пиво, вино, мартини. Сделал я  это для того,  чтобы сравнить свои шансы на продолжение мыслить адекватно, после осуществления задуманного. Кола! Гениально, я пил просто виски, теперь можно смешать его с колой и эффект будет гораздо слабее. Надеюсь… 
Прошло 35 минут, я выпил два стакана виски с колой и был чрезвычайно рад тому, что меня могло бы хватить еще на полтора часа. Я решил проведать друзей. Они продолжали смотреть фильм, однако некоторые явно с большим удовольствием подвигали подушки под свои головы. Нас было пятеро. Один уже спал, его звали Серега. Он выпил больше всех и вполне имел право на то чтобы безнаказанно отдаться в руки  сонного царства. Двое других – Миша и Паша - двигали с азартом подушки. В самом углу кровати сидела она. Она была прекрасна в свете луны, она веяла легкостью в  тумане пьяных мыслей, она светилась любовью. Она была` ей. Ее черные волосы беспорядочно свисали с нежных плеч, укутывая их своим живым одеялом. Ее неземные, изумрудно-голубые глаза пронзали своей красотой каждую точку комнаты. Мне не верилось, что сейчас мы с ней в одной комнате, что я имею право дышать с ней одним воздухом, могу изучать ее лицо, волосы, глаза, ее тело. Боже, как бы мне хотелось прикоснуться к ней, отвоевать у судьбы хотя бы минуту наедине с ней, хотя бы на минуту слиться с ней в поцелуе, найти ее губы, попробовать их и не отпускать всю жизнь. Ее звали Полина.
- Ты так и будешь стоять? – сказал мне Миша.
Я не сразу понял, в чем дело, но потом поймал себя на мысли, что стою в двери и смотрю на Полину, как зачарованный, не отводя взгляд,  еле заметно дыша.
- А? Да я, так, зашел посмотреть как вы.
- Слушай, мы домой пойдем. Помоги Серегу растолкать.
- Да, конечно, давай.
Что ж, Сережа отнял у нас совсем немного времени, и, вот, мы стоим уже в коридоре, они одеваются, они все, кроме нее. Я заглянул в комнату, она сидела и  смотрела фильм. Она так мила! Очень захотелось подойти, обнять ее и сказать на ушко (кстати, ее уши были маленькие и удивительно идеальной формы): «Вставай, малыш, все уходят». Но единственное, на что меня хватило, было это: « Ты пойдешь домой?»
- А ты, что, меня прогоняешь? – сказала она, повернувшись ко мне.
- Не… нет, конечно. Оставайся, если хочешь,– я опешил от неожиданности, дебил, не мог сказать что ни будь поприятней? - ты желанный гость в моем доме, – отлично, ****ь. Либо ты сейчас заткнешься, либо я возьму нож, и разрежу язык к чертовой матери.
- Хи. Спасибо. – Сказала она, улыбнувшись.
- Ладно, давай, мы пошли, - сказал Миша.
Я проводил их, закрыл за ними дверь, а дальше шагал, как в дыму. Только представь, она, сама осталась в твоем доме. Я зашел в комнату, взглянул на нее и почувствовал, как мое сердце начинает ускоряться. Оно уже превысило некий предел, и у меня, почти моментально, пропало опьянение. Я сел рядом с ней. Боже мой, от нее исходил аромат, заставлявший мое сердце сбиваться вообще с кого- либо ритма: оно то набирало обороты, то бесшумно пряталось за ребра. Я не смотрел в телевизор, я был полностью захвачен ею. Я в беде. Я опять влюблен…Я взял ее за руку, резко повернул к себе лицом и поцеловал. Она попробовала отбиться, но потом сама положила руки мне на спину и уже не сопротивлялась моим губам. Я начал целовать ее шею, ее чудесные ушки, затем вновь посмотрел в ее глаза и поцеловал в губы. Точнее, хотел поцеловать в губы. Она отвернулась.
- Я с ним, - сказала Поля, смотря мне прямо в глаза.
- Я знаю. Наплевать.
- Нет. Извини.
- Тогда, давай спать, - сказал я не без нотки грусти в голосе.
- Давай.
Я выключил телевизор, погасил свет и вышел из комнаты, направившись к себе в кровать. Затем вернулся, поцеловал ее еще раз, и, еле сдерживая дрожание в голосе, пожелал спокойной ночи.
Я лежу в своей кровати. Пытаюсь сдержать слезы и заснуть. В голове крутятся ее слова, перед глазами застыл ее образ, губы по прежнему чувствуют ее вкус. Захотелось встать, открыть окно и прокричать на всю улицу: «ПОЧЕМУ?». Слезы прорвались и начали медленно стекать  на подушку. Почему, почему? Хотел бы я встретить человека, который сможет мне это объяснить. Мы начали общаться с Полей совершенно случайно. У нас были общие знакомые, но однажды мы остались наедине. Она поразила меня сразу, и, честно говоря, я был приятно удивлен. В смысле, что я просто не ожидал, что она настолько романтичная и интересная. Потом я начал дарить ей цветы, каждый вечер провожать ее до дома. Каждым ****ным цветком я пытался приблизиться к ней, заставить ее улыбаться, дать ей радость, каждую ебанную ночь я думал о ней. Я влюбился, как мальчишка, потерял голову. Любовь – наверное, единственная штука, где можно потерять абсолютно все, а, получая за это какие то минутные проявления взаимности,  быть благодарным до конца жизни за них. Я не смогу заснуть – это точно. Что ж, делать нечего – придется встать. Я медленно оделся, зашел в комнату, где уже спала Поля: она очаровательно закуталась с головой в одеяло. Всплакнул еще раз, и сел писать рассказ. Девять утра, я не спал всю ночь, и сейчас не могу придумать ничего лучше, чем писать рассказ.  Да уж, пить уже слишком рано, сигарет почти не осталось, а выйти в магазин – значит на каждом углу встречать испуганные и надменные взгляды прохожих. Буду сидеть и писать. Напишу историю про мальчика, который сидит на берегу моря и смотрит на луну. Бред.
 
II

     - С вас 850 рублей.
- Пожалуйста. А, пачку сигарет еще будьте добры.
- 50 рублей.
- Спасибо.
Я взял пачку сигарет, пихнул ее в карман куртки, затем сунул в сумку бутылку виски и портвейн. Вышел на улицу и закурил. Сегодня ко мне зайдут двое друзей, посидим, поговорим, выпьем, покурим кальян. Миша обещал принести чего-нибудь пожевать, так что о еде я не беспокоился. Я пришел домой, расставил стаканы с тарелками на столе и принялся ждать гостей. Ждать их оставалось примерно час, и я решил почитать. Я взял из сумки роман Чарльза Буковски «Почтамт», сел поудобнее и окунулся в его мир. Буковски – мой любимый писатель, наверное, потому что он не прячет свои чувства за заборами цензуры, рискуя быть не напечатанным или недопонятым. Как- то раз, помню, чуть не набил морду одному ублюдку в институте. Он взял у меня книгу, прочитал пару строк, отдал ее мне, и сказал, что он сам сможет написать не хуже, затратив на это минут пять. ****ный ублюдок. Очень хотелось тогда взять его за язык и приложить к полу, наступить сверху, оставив отпечаток на всю жизнь, перевернуть его на спину и попрыгать на его охуительной самооценке. Ненавижу заносчивых кретинов, считающих себя на голову выше человечества, и уж тем более талантливее писателя, которому приходилось зарабатывать деньги, подставляя свою жопу начальству, достойно вынося удары судьбы. Ненавижу.
Раздался звонок в дверь. Что-то они рано, хотя так даже лучше, не могу больше думать об этом идиоте.
- Привет, мы принесли курицу и два литра виски, - поприветствовал меня Серега.
- И еще три литра колы, так вкуснее, - подхватил Миша.
- Я очень рад вас видеть.
Мы прошли на кухню. Я разогрел курицу и мы отлично поели. Затем открыли бутылки и начали пить. Честно говоря, у меня не было особого желания веселиться, но напиться желание было просто огромное, поэтому я тихонько сидел, приканчивал один стакан за другим, изредка вставлял свои шутки в разговор.
- Ты чего такой грустный? – спросил Серега.
- Сам знаешь, - ответил я, наливая себе четвертый стакан.
- Да забей ты! Хорош переживать. Найдешь себе кого-нибудь еще, - сказал он.
- Да я просто не понимаю ПОЧЕМУ??!! А? Ведь на мгновение, она сама поцеловала меня. Я, что слишком уродлив, или просто настолько невезуч?
- Да нет. Просто не думай об этом и все. Три месяца пройдет, и забудешь, - сказал Серега.
- Три месяца, это тебе тоже не *** собачий! Давай выпьем, - подбодрил Миша.
- Это я с удовольствием, - сказал я.
Следующие два часа мы просто пили и шутили. Было хорошо. К счастью,  никто не начал говорить на серьезные темы, потому что меня, по пьяни, от серьезных разговоров либо тянет спать, либо блевать. Мише позвонил Дима, - наш друг, но мой знакомый. Я был не против, чтобы он присоединился. Он принес еще одну бутылку портвейна. Теперь нас было уже четверо. Точнее, трое веселых ребят и один сопливый и несчастный неудачник, заливающий свое горе алкоголем, прекрасно понимающий, что от этого еще хуже.
- Слушай, а чего это ты такой не веселый? -  спросил Дима.
Миша рассказал ему о причине моей грусти. Я сидел, молчал, пил.
- Погоди. Так она тогда у тебя осталась? - вновь обратил своей взор ко мне Дима.
- Ну да, - ответил я.
- И ты ей даже не присунул? - хохоча спросил он.
Я сделал глубокий глоток виски, прямо из бутылки, взял сигарету у Миши, сделал пару затяжек и ударил, что есть сил, по морде Диме. Я попал чуть выше носа, затем второй  рукой залетел ему в правый глаз. Пару слов о Диме: рост 185, вес 92кг, статус – КМС по боксу. В левом углу кухни я: рост 160, вес 56кг, статус - …не знаю, может романтик, или просто начинающий алкаш, с разбитым сердцем, короче не важно, думаю и так понятно, что меня ожидало. Я помню только как все попрощались со мной, положили в кровать, промыв перед этим мой нос, и сделав повязку на глаз.
Надо встать и закрыть за ними дверь. Так, соберись, сделай вдох и вставай! После этой попытки у меня дико разболелась голова. Ощущение было, что Дима просто расколол мне голову, как кокос. Я пощупал ее, и, действительно, по всей голове тянулась трещина!
- АХ ТЫ СУКИН СЫН!! ТЫ, ****Ь, УБИЛ МЕНЯ, ПРОБИЛ МНЕ ГОЛОВУ И УБЕЖАЛ ДОМОЙ, КАК ТРУСЛИВАЯ ШЛЮХА!!!! - заорал я, что было мочи.
Я лежал и продолжал кричать, пока соседи не начали стучать по батареям. Тогда я собрался еще раз и, наконец, встал с кровати. Я пошел в ванную, посмотреть насколько сильная трещина в голове. Я был уверен, что без хирургического вмешательства и руки Господа Бога, мне остается только тихо умирать. Зеркало думало по-другому. Как я ни крутился перед ним, как не пытался разглядеть дырку в  голове, - ничего. То есть абсолютно ничего – ни ссадины, ни синяка, ни крови, ни, тем более, трещины. Я еще раз ощупал то место, где, по моим предположениям она должна была быть – ничего. Я закрыл за ними дверь, пошел на кухню, отыскал пачку сигарет и налил себе еще один стакан виски с колой. Потом продолжил писать рассказ о том парне, который любовался луной. Думаю, в свете происшедших событий, у него вряд ли все будет тихо и спокойно.  Хотя у него всегда есть луна, а у меня сейчас никого. Нет, я не одинок, я просто один.
 
III
Прошло три месяца, с тех пор, как я чуть не сошел с ума, нащупав у себя в голове несуществующую трещину. Все медленно возвращается на круги своя: все начинают вливаться в учебный процесс, мы с Мишей продолжаем по вечерам пить пиво, Поля продолжает целовать не меня, а я, в свою очередь, покорно думаю только о ней. Я пытался, по совету друзей, начать встречаться с другими девушками, и, в принципе, все шло не плохо. Мне нравилось  общаться, ухаживать, смешить, но, как только дело доходило до поцелуя у меня  перед глазами вставал образ Полины. С другими мое сердце не начинало так аритмично биться. Я не мог.
Понедельник. Вчера мы с Мишей пили пиво. Так, просто решили встретиться, однако затянулось это до трех часов ночи. С утра голова ужасно тяжелая, а тело набито ватой. Плюс ко всему есть множество вещей, которые надо сегодня сделать. Ладно, перенесу их на другой день. Все, кроме одной. Надо сегодня съездить в Дом Книги на канал Грибоедова, - мне сказали, что там появились редкие издания Буковски. У меня День Рождения через неделю, и вряд ли кто-нибудь, из моих друзей, сделает мне такой подарок. Я твердо решил ехать. Принял ванную, оделся, соответствующе погоде: осенняя куртка, осенние кеды, осенний шарф, получился  осенний уебан. На самом то деле, я очень люблю осень. Мне доставляет несказанное удовольствие смотреть, как нахально и вальяжно невидимая кисть красит листья в самые разные цвета, как они потом качаются в своих новых нарядах, словно танцуя под музыку ветра, и как они, словно падшие ангелы, срываются и превращаются на мгновение в дождь. А потом тихо отдыхают на дорогах и тропинках города, готовясь к снегу. Да и потом, покажите мне хоть одного человека, которому не нравиться ногами ворошить листья! Если найдете, то покажите мне, и я скажу ему, что сердце – очень важная штука, в такой более важной, как любовь. А он зря потерял свое, зря куда то его запихнул. Внезапно, уже подойдя к двери, я посмотрел в зеркало и понял, что явно не в силах сию минуту куда-нибудь ехать. Ну, хотя бы, потому что, голова еще немного кружится, и я вполне могу свалиться за вторым поворотом. Я мысленно отложил идею выхода из дома, снял с себя осенний камуфляж и решил пока посидеть дома: поесть, набраться сил.
Сейчас было где-то 12 часов, а значит, торопиться совершенно некуда. Я обыскал свой холодильник на предмет еды, и, к сожалению, единственно, что удалось найти, был йогурт. Персиковый. Отличный завтрак, если ты сидишь на диете и съедаешь каждый день столько мяса, сколько помещается в жопе у таракана. Я на диете не сидел. Выйти на улицу – наитруднейшее испытание, требующее полной уверенности в своих силах. Я пошел в ванную, умыл лицо холодной водой, взглянул в зеркало, понял, что сил у меня сейчас с трудом хватит, чтобы закрыть кран, и тихо сел, прикурив сигарету и включив телевизор. Раздался звонок. Миша.
- Алло, - произнес я самую банальную фразу на свете.
- Привет. Слушай, сегодня Поля позвала к себе на ночь. Ты как?
Отлично. Опять придется трястись, как шлюхе в церкви, при одном взгляде на нее. Опять надо надевать маску всегда веселого и давно уже охладевшего к ней человека. ****ь, как же это бесит. Смотреть в ее глаза, ловить ее улыбку, наслаждаться ее голосом, а потом опять всю ночь думать, думать, думать. О ней. О ее глазах, ее улыбке, ее голосе. Может не идти? Да, точно, что мне мешает просто отказаться и остаться дома. Посижу, почитаю Буковски, попью вино, тихо и спокойно лягу спать. Один.
- Эй, так ты пойдешь?! – прокричал в трубку Миша.
- Да, во сколько?
- Подходи к десяти, - сказал он и повесил трубку.
Ах ты дебил!! Что ты такое говоришь? Ты же сам был уверен в том, что намного лучше сегодня остаться дома! Эх, видимо я просто попал в ловушку смердящей твари надежды. Она иногда греет сердце, особенно, когда есть хоть маленький повод думать, что все будет именно так, как ему хочется. Я надеюсь. На что? Сам не знаю, но я ведь уже говорил, что влюблен в Полю. Я уже говорил, что я в беде. В не в рот ****ься, какой беде. Я готов делать все, лишь бы побыть с нею. Если меня попросят сопровождать ее к нему, я, я непременно соглашусь. Даже, если он живет в другом конце города, даже если придется оставить ее там, а самому добираться домой на такси. Даже, если она не скажет спасибо. Возьмите ножницы и порежьте мне вены, я уверен, что там вы найдете марионеточные нити, которые только и ждут, пока за них  хватится она. Самое ужасное, что я все понимаю. Я понимаю почему она так решила, я понимаю, почему мы не вместе, и навряд ли когда-нибудь будем, я понимаю, что веду себя как придурок, понимаю, что мне самому будет легче, когда я забуду о ней. Но вместе со всем этим, поймите вы, что она нужна мне, как воздух, как вода цветку, как пиво с утра многим из вас, как смерть, обреченному на вечную жизнь, как жизнь тому, кто сейчас при смерти.
Прошло два часа. Я дочитал роман, допил чай, набрался сил. Теперь осталось заново натянуть на себя осеннюю коллекцию одежды, спокойно пройти мимо зеркала, спокойно доехать до метро, ну и так далее. Главное – спокойствие!
«Следующая станция Невский проспект. Переход на линию  3» - объявили, когда в плеере играла песня группы 4ехов, «Ранен тобой». Очень красивая песня, очень хороший текст, особенно удачно скрашивающий мысль о неразделенной любви. «Любовь – великое счастье, даже если она не разделена» - говорил, по-моему, Куприн. Что ж, соглашаться или нет – дело каждого, но то, что за всю историю своего существования она наделала много чего, факт, не требующий каких либо подтверждений. Чего стоят только многочисленные самоубийства, проросшие на этой почве. Я, к счастью, никогда не думал о таком способе самовыражения. Не  знаю, потерять любовь, совсем не значит потерять все. Просто надо научиться смотреть на все не так серьезно. Ну, не знаю, привыкнуть к таким унылым развязкам, охладеть, что ли. Как бы то ни было, я все думаю о ней.
Я потолкался в дверях за право выйти на улицу, и вот он – свет Божий. Жаль, но в центре города не найти такого количества опавших листьев, чтобы получилось их покуролесить ногами, там от осени только горькая пасмурность погоды, романтичная мостов, безысходная прохожих. Многих эта атмосфера угнетает, а мне, наоборот, очень нравится. Все тихо и спокойно, романтично и неприступно, как, например, музыка моего кумира, в области джаза, Томаса Сиффлинга. Очень советую, особенно тем, кто, читая эти строки, может представить себе осенний Петербург, слабый, но гордый, непокоренный. 
Я вошел в Дом Книги, и, знаете, большой выбор – это, конечно хорошо, но было бы неплохо, если ходило бы в три раза больше консультантов, самому – очень тяжело. Что ж, делать нечего – придется в одиночку шастать мимо этих стеллажей с книгами и искать на каждом их них заветную корочку с фамилией Буковски.
- Молодой человек, не поможете мне найти Сальвадора Дали? – меня окрикнул чей то голос.
- А? Я, вам? Ну, я здесь вообще редко, но могу попробовать помочь, - ответил я, повернувшись назад, увидев за своей спиной невысокую девчушку, с добрым взглядом.
- Хи! Ой, извините, я не вам, там, за вами продавец, - ответил мне приятный голосок.
- А. Ну ладно. Удачи в поисках, - сказал я, и пошел искать дальше.
Она была невысокого роста, наверное, такого же, как и я. У нее был очень приятный, детский, голос. Он выдавал своим тембром и своей звучностью частичку детства, - такой небольшой, но очень важный лучик солнца в душе. У нее были глубокие карие глаза, утонуть в которых не было бы зазорно даже самому лучшему пловцу, из всех, когда- либо населявших Землю, волнистые, темно-каштановые волосы, кудрявясь на кончиках, манили к себе какой то неведомой силой. Я растерялся. Это впервые со мной.  Я шел, думал о ней, я, даже  повернулся на всякий случай – вдруг, Дали, где- то рядом со мной…
Ага! Попался! Я радовался, так как нашел таки фамилию Буковски на стеллаже. Обидно, но эти книги я уже читал. Спокойствие, все будет отлично. Это совсем не повод нервничать, подумаешь, угробил три часа своего времени в субботу, вновь был обманут надеждой, но, все таки, нет худа без добра, - убедился в том, что ангелы с детскими голосами, потрясающими, глубокими глазами все же еще существуют в нашем городе. Я вышел на улицу, достал сигарету, сплюнул жвачку в помойку, прикурил, и вновь увидел ее: она выходила из дверей с огромной книгой, по сюрреализму, и, с загадочной улыбкой на лице. Я хотел было подойти к ней, вдруг она меня вспомнит, но, я опоздал. К ней подбежал какой то парнишка, неплохо одетый, с двумя дырками в ушах и одной в брови, поцеловал, поднял на руки, посадил в свою машину и заскочил следом за ней. Они очень мило болтали: она пыталась ему что - то рассказать, показать какую то картину из книги, а он увлеченно возился с зажиганием. На мгновение она взглянула в окно и встретила мои глаза. Она радостно подняла книгу и похвасталась ей, подарив мне еще один раз свою ангельскую улыбку. Я поднял вверх большой палец и улыбнулся. Затем машина завелась и парень помчался по дороге, погнал все 60 миль в час по дороге, уносящей ее от меня. Ха ха, чтобы быть с ангелом – необходимо быть как минимум королевских кровей! «Отвратительная мысль», - подумал я, докурил и направился в сторону метро.
Домой я приехал примерно в семь вечера. Делать было откровенно нечего: во – первых, марионеточные нитки, за временной невостребованностью, начинали сами по себе заставлять меня думать о Поле. Во – вторых – я был разочарован сегодняшним днем, да и вообще, не хочу даже говорить о нем!
Полдесятого зазвонил телефон. Миша.
- Алло, здорова. Ну как, ты пойдешь?
- Да.
- Давай я зайду к тебе минут через 10?
- Давай.
- Какая квартира?
- 93.
- Ну давай, сейчас зайду.
Я начал одеваться. Взял с собой штопор, сигареты, деньги. Не правда ли классный джентльменский наборчик? Миша зашел ровно через 15 минут и мы отправились к Поле. По дороге я предложил купить вино. Мы купили две бутылки коньяка за 100 рублей и два литра колы. Нам открыла Даша – Полина подруга. Прикольная, веселая девчонка. Взяла пакеты с  коньяком и позвала нас на кухню. Вышла Поля, чмокнула нас в щечки, сказала какую то глупость, и пошла доставать стаканы. К двенадцати часам я изрядно напился: я уже начинал петь песни, танцевать и курить каждые пять минут. Но, знаете, что самое удивительное, хотя в том, что я напился ни грамма удивительного нет, так что, была единственная удивительная вещь – Поля сама села рядом со мной. Она, такое чувство, хотела побыть со мной, она смеялась, говорила глупости, но, поглядывала на меня, довольно-таки не двусмысленным взглядом. Я пил, пил, пил, пил. Видимо веселее всего пить, когда весь день летит к чертям, когда от настроения остается лишь маленькая кучка дохлых нервов где- то в глубине души. Удивительно, но впервые за несколько месяцев мне было по-настоящему весело. Так мы сидели до двух часов ночи. Все легли спать, оставив меня с ней наедине на кухне.
- Знаешь, ты сегодня в очень хорошем настроении, - сказала Поля, глядя на меня.
- Знаешь, я сегодня очень хорошо напился.
Я нагнулся к ней, схватил за шею и положил ее спиной себе на колени. Она не сопротивлялась. Я сидел и смотрел сверху в ее глаза. Я узнал в своем сердце аритмичные мотивы. Опять я танцую под ее дудку. Да и черт с ним. Я прижал ее к себе и поцеловал. Она вновь не сопротивлялась. Я обнял ее, провел рукой по спине, по ногам, по лицу, поцеловал еще и еще раз. Боже, что такое? Неужели все то, что казалось мне нереальным, сейчас принимает настоящие очертания времени и пространства, события и факта его появления? Мы целовались так до восьми часов утра. Потом она пошла спать, а я пошел домой. Я подумал, что писать рассказ я не в силах, и сразу рухнул спать. Еще один день позади, чудесная ночь. Я засыпал, будто над Землей, я чувствовал себя в абсолютной невесомости, Было трудно поверить в то, что я действительно в своей комнате, а не где-нибудь на облаке. Поля.
 
IV

Знаете, утро также было на удивление приятным, хотя оно и началось в восемь вечера. Я принял душ, поел, и думал о том, как же прекрасно это чувство – любовь. Да – она действительно счастье. Раздался телефонный звонок. Миша.
- Привет. Как дела?
- ААА! Вообще отлично.
- Как посидели вчера?
- Слушай, вообще нереально здорово. Я не смел об этом думать, даже в самых наглых  мечтах!
- Прикольно. Пойдешь гулять?
- Да. Давай заходи.
Я повесил трубку, и тут же набрал номер Поли.
- Алло. Привет! – прокричал я в трубку.
- Да привет.
- Пойдешь гулять?
- Да.
- Выходи, через двадцать минут.
Она повесила трубку. Я пошел одеваться. Миша зашел, как всегда вовремя, мы спустились и пошли навстречу Поле. Хорошее настроение не покидало меня весь вечер. Однако все слишком устали ночью, и решили разойтись по домам около половины десятого. Я пошел провожать ее.  Мы шли, она молчала, а я, напротив, говорил без умолку. Я шутил, говорил ей комплименты. Она смеялась. Мы дошли до ее парадной. Она открыла дверь, чмокнула меня в щеку и вбежала в открытую дверь. Я стоял в раздумии минут пять. Потом взял телефон и позвонил ей. Я шел по грязи, наплевав на чистоту своей обуви. Я шел, толкая прохожих, плюя на последствия.
- Алло, - она подняла трубку.
- Привет. Слушай, я хотел выяснить, что будет с нами дальше.
- Ну, мы вырастим, найдем работу, …
- Я серьезно. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
- Я люблю тебя, как друга.
- А как же вчерашняя ночь?
- Забудь про вчера.
Я повесил трубку. Я даже сам хотел повеситься. К счастью эта мысль не прожила и пяти минут в моем перевернутом сознании.  Даже не знаю, я просто потерялся. Такое чувство, что меня поддернули и выпотрошили, оставив внутри только космическую пустоту. Мне хотелось гулять. Думаю, это могло помочь. Ну, во всяком случае очень не хотелось идти домой. Гулять по району осточертело до такой степени, что я без раздумий пошел в сторону метро.
Я вышел на Гостином Дворе. На улицах было очень мало народу, так что уличная пустота идеально сочеталась с моей. Я шел, любовался красотой домов, не думал о ней. Да уж, ты, парень, жутко попал. Даже не хотелось думать «ПОЧЕМУ?», Что я сделал не так? Просто шел, дышал легким ароматом вечернего города, купался в осенней прохладе. Впереди был мост и мне удивительно сильно захотелось постоять на нем, посмотреть в воду. Я услышал женский плач за спиной. Я повернулся – там стояла девушка. Она закрыла лицо руками и плакала.
- Все будет в порядке, - сказал я ей.
- Да? Откуда ты знаешь? – ответил до боли знакомый голос.
- Я спрашивал, – тихо помолвил я.
Она улыбнулась, сквозь слезы. Повернулась ко мне. Это была та самая девушка, которая спрашивала у меня про Сальвадора Дали, в Доме Книги.
- Почему ты один? – шмыгая носом, спросила она.
- Не охота рассказывать. Просто так получилось и все. А ты?
- Аналогично.
- Забавно. Стоим, вдвоем, на мосту, с разбитыми сердцами. Просто кладбище убитой любви какое то, - сказал я с улыбкой.
- Да уж, это точно.
- Давай прогуляемся.
- Давай.
Мы пошли вперед. Просто медленно шагали по улице, и, мне кажется, в этот момент мы полностью понимали друг друга, будто знакомы всю жизнь. Мы болтали, я рассказал ей о своем ВУЗе, она тоже, я рассказал о своих увлечениях, и она.
- Слушай, а как тебя зовут, а то как-то неудобно, - сказал я где-то по прошествии получаса.
- Весна.
- Что? Весна?
- Ну да. Смешно, да? Не знаю, просто родители решили, что имя очень красивое. И время года тоже. Вот и назвали Весна.
- Хм, здорово. Я буду звать тебя Веснушка.
- Хи, ладно. Мне нравится.
Мы шли по вечернему, готовящемуся ко сну городу, и, казалось, что нет ни людей, ни прошлого, ни будущего, да и настоящее вызывало только вопрос о своей реалистичности. Было такое чувство, что сам город радовался нам – каждый переулок улыбался, каждый фонарь светил романтичным, нежным, легким светом, каждый дом слушал наш разговор и радовался тому, что все-таки остались еще люди, которым доставляет огромное удовольствие просто гулять среди улиц, тропинок, скверов самого прекрасного города в мире. Я даже не пытался понять суть всего происходящего, я просто наслаждался вечером, ее голосом, ее глазами, ее легкостью, ее романтичностью.
- Я начинаю замерзать, - сказала она, с жалобной интонацией в голосе.
- Хочешь, поехали по домам.
- А ты сам этого хочешь?
- Честно говоря нет.
- Вот и я тоже.
- Ну не знаю. Можно что-нибудь выпить.
Я зашел в магазин и купил две бутылки портвейна. На самом деле, портвейн не помогает согреться, но, зато, он, как ничто другое, помогает забыть о холоде и заставляет подчиняться своему терпкому вкусу. Мы шли мимо старого дома и думали где бы сесть и выпить, так как на ходу пить далеко не так удобно, все равно что исполнять некий долг, затрудняющий твои движения.
- Я знаю здесь недалеко дом, и там открыта крыша. Не хочешь слазить? – сказала она.
- Да, конечно. Было бы здорово. Никогда не пил на крыше дома. 
- Только ты смотри, чтобы я вниз не свалилась.
- Знаешь, я скорее признаю Оксану Робски самым гениальным писателем современности, чем позволю тебе свалиться. Нет, если упадешь, то я прыгну вслед за тобой, обгоню тебя в воздухе и сделаю из себя неплохое мягкое место для приземления. Представляешь, такая романтичная смерть. Все газеты будут писать об этом: «Молодой человек пожертвовал собой ради спасения девушки, которую знал всего несколько часов, будучи уверенным в том, что знает ее всю жизнь».
- Да уж. У тебя странная фантазия.
- Да. Так веселее.
- Я думаю, что в такой ситуации далеко не до смеха.
- Да ты права. Все, хватит пессимизма на сегодня. С этой минуты ни слова о плохом!
- Хорошая идея. Мы пришли, - сказала она, указав  на старый пятиэтажный дом. Он был очень странного цвета – смесь ржавчины, с красным, бежево - серым отливом.
- Отличный дом. Мне нравиться.
- Я рада, ну что, полезли?
 
V
Крыша была большая, треугольной формы, одинокая и пустая. С нее можно было легко увидеть Неву, пару мостов, и множество старых двориков, в которых перед сном выгуливали радостных собак, веселых и беззаботных детей, пьяных и грязных мужей. Мы уселись на более менее ровную поверхность, предварительно расстелив газеты, которые мы позаимствовали из почтовых ящиков. Хотя крыша и была оборудована перилами, Весна все равно очень боялась упасть, и я не смог придумать ничего лучше, чем обнять ее сзади и сесть полулежа, облокотившись спиной на выступ. Она была не против. Мы начали пить портвейн. Некоторое время мы молчали, устремив свой взгляд на небо, где потихоньку загорались звезды  и начинали тихо подмигивать нам, на дома, где также не спеша потухали огни квартир и затихала музыка дневного веселья. Мы молча пили и понимали всю неповторимость и нереальность того, что с нами происходит. Мы боялись, что вскоре проснемся, наверное поэтому и молчали – чтобы не спугнуть такой чудесный сон.
- Знаешь, мне кажется, ну, в общем, у  меня такое чувство, что я сплю и все это мне сниться. Эти звезды, эти дома, мосты, вкус портвейна на губах, твои руки, твой запах, твой голос, - сказала она, после того, как мы молча выпили первую бутылку, - Я не хочу, чтобы это оказалось сном!
- Не волнуйся, Веснушка, мне тоже так кажется, а когда кажется двоим – значит не кажется никому.
- Ты меня утешил.
Я по-прежнему не думал ни о чем из того, что тревожило меня последние месяцы. Я как будто начинал новый этап жизни, и все, что когда-то доставляло мне волнения и боль, сейчас растворялось вместе с каждым глотком, исчезало вместе с каждой новой звездой, появившейся на небе. Я закурил.
Было примерно два часа ночи, когда мы спустились на улицу. Даже погода была благосклонна к нам: изредка дул ветерок, приятный, скорее летний, теплый и нежный, нежели осенний, пробирающий насквозь, доносящий до самых костей мысль о надвигающейся зиме. В данный момент о ней мог напомнить только лист календаря, которого у нас, к счастью, не было. Мы вновь пустились истаптывать старые переулки города, наслаждаясь ночной тишиной и спокойствием. Затем, мы вышли на Невский проспект, и я предложил прогуляться до Малой Конюшенной улицы, чтобы посмотреть температуру воздуха, которую каждый день отчетливо фиксировал барометрический столб, установленный там. + 5 градусов. Согласитесь, не совсем ночная температура для середины осени в Северной столице. Мы стояли и разглядывали столб, когда мне вдруг в голову пришла мысль станцевать вальс. Сумасшедшая идея – танцевать вальс в половине третьего ночи без музыки, тем более, что я не танцевал его с тех далеких времен, как отбывал свое детство в детском саду. Но, поскольку весь сегодняшний вечер был переполнен нелогичными событиями, то почему бы и не добавить еще одно в его копилку? Она с радостью приняла мое приглашение. Она отлично танцевала. Я же сбивался с ритма и беспрерывно наступал ей на ноги. Мы смеялись.
Через час мы решили прогуляться на Дворцовую площадь. Погода по-прежнему ласкала нас своей нежностью. Когда мы пришли я сказал, что всегда хотел полежать рядышком с Александрийским столпом. Она улыбнулась, и спросила с чего эта мысль так упрямо сидит в моей голове.
- Давай ляжем, и ты поймешь, - сказал я, выбирая наиболее подходящее место.
Мы легли.
- Ну что? Поняла?
- Да. Это потрясающе…
Мы лежали, будто в поле: не видно ни крыш домов, не слышно гудков машин, не заметно ни одной секунды непрерывно ускользающего времени. Только небо. Прекрасное, тихое, спокойное, мерцающее блеском тысячи огней давно знакомых нам звезд. Ради таких моментов стоит жить. Не особо переживать из-за своих неудач, чтобы умело извлекать из них уроки. Не слишком сильно радоваться успехам, чтобы не останавливаться на достигнутом. Не прекращать мечтать и видеть сны. Не бояться быть недопонятым. Не стесняться своих слез, потому что они могут быть ключом к спасению. Отменить точки и ставить везде лишь многоточия, чтобы не обрывать самые чудесные моменты жизни. Беречь дружбу и, конечно, любовь. Она очень сильна, но в то же время легко ранима и уязвима. Не бояться частых и аритмичных ударов сердца, так как из них и состоит наша жизнь. И, на конец, не задумываться о том, что слишком нереально, чтобы быть правдой, не искать смысла там, где его нет. Там, где он и не нужен.
 
VI
5 часов утра. Вперед по дороге идут два человека, взявшись за руки. Они счастливы и ловят каждый момент этого счастья. Они сжимают друг другу руки, и это для них намного интимнее любого поцелуя. Он забыл обо всем, что могло доставлять ему боль. Она забыла о своих недавних слезах. Они забыли о своем одиночестве. Они медленно шагают навстречу восходящему солнцу, стреляющему из-за крыш домов в них своими красновато-желтыми лучами. Ее темно-каштановые волосы попадают под этот обстрел и начинают переливаться радугой, беспорядочно колышась на теплом ветру. Он улыбается всему, что встречает его тихий и спокойный взгляд. В том числе и ей. Впереди весна. Рассказ подойдет к концу, но история  на этом не кончиться. Впереди весна. Наслаждаетесь каждым днем, влюбляйтесь…