Исповедь Глава 21

Глава 20

Ночью священник спал плохо – долго не мог уснуть, а потом просыпался чуть ли не каждый час. Он резко вскакивал, хватался за будильник, все время боясь проспать. Но проспать, конечно, не смог. Встал он за два часа до службы, умылся, привел себя в порядок и встал на молитву. Правда, мысли постоянно разбегались. Точнее возвращались к сторожке, в которой горел свет. Отец Александр чувствовал, что Юра вернется, знал  это внутри, но так старался избегать этой мысли, что теперь действительно был в полной растерянности. Он не знал, что сказать Юре, не знал как вести себя дальше.
- На все Твоя воля, Господи, пусть будет только так как Ты хочешь. Помоги мне, не оставь…
На службу Юра не пришел, священник ждал его, думал, что может быть к концу молодой человек появится, но тот так и не вышел. У отца Александра даже сверкнула мысль, что, может быть, Юре стало неудобно и он уехал. Уехал и больше не вернется.
После окончания Богослужения отец Александр вышел из Алтаря – в храме остались только две бабушки – они чистили подсвечники от воска. Священник благословил их и направился сразу к сторожке. Сердце трепетало, но отступать было некуда. Отец Александр постучал в дверь и замер. Внутри было тихо.
- Юра, открой, это отец Александр, - священник постучался еще раз. Несколько секунд было тихо, а затем раздался звук шагов и дверь со скрипом открылась. В первую секунду священник даже не узнал в человеке, стоящем за порогом Юру. Конечно, из-за того, что в помещении было темно и молодой человек находился в тени. Может еще из-за того что он сильно похудел и его лицо покрывала густая щетина.
- Проходите… - Юра пропустил священника внутрь. Комната с появлением хозяина сразу ожила, это не могло не радовать. В камине тлели угли – остатки положенных на ночь поленьев. Диван был расправлен – Юра, похоже, еще спал и священник его разбудил.
- Присаживайтесь, отец Александр, - Юра суетливо сдвинул постельное белье на край дивана, оставив место сесть, сам присел на стул. На столе лежали две книги – Евангелие и Невидимая брань. Похоже, Юра их вечером читал. В комнате воцарилась неприятная тишина.
- Ты все же решил вернуться, - священник начал говорить первым. Он не знал что сказать, но было видно, что Юра не меньше растерялся и первым не начал бы разговор, - ты так долго пропадал… я думал, что уже не вернешься.
- Да… Я тоже так думал… Когда уезжал… Что не вернусь. Вы мне очень помогли когда мне было трудно. Но я… не смог… Оправдать ваши надежды…
- Не смог. Так почему ты решил вернутся?
Юра молчал секунд пять, затем смотря куда-то в сторону, тихо сказал:
- Потому что мне больше некуда возвращаться.
- Понятно… Но и ты пойми – я тебе не мама.  Ты думаешь, можно вот так просто уходить, возвращаться, опять уходить? Такая ситуация может повториться еще не раз, не два.  И ты думаешь, я буду тебя покрывать? Я буду каждый раз тебя с нетерпением ждать, ждать твоего возвращения и все тебе прощать?
Юра опустил глаза и молча рассматривал узоры на паласе.
- Прости, Юр. Но я не готов принять на себя такую ответственность. Я хочу, чтобы ты уехал.
Юра молчал.
- Если хочешь, бери книги – любые, какие понравятся. Я дам тебе денег на первое время, чтобы ты не пропал в городе. Не думай, не плохую сумму. Если хочешь, даже сниму тебе на месяц комнату. Конечно, не дорогую, где-нибудь на окраине. Но все же тебе будет где жить. Завтра я еду в Самару и беру тебя с собой, хорошо?
Священник подождал немного, но так и не услышав от Юры ни слова, встал и направился к двери.
- Отец Александр… Мне некуда больше идти…
Священник на секунду замер у двери, а затем вышел, так ничего не ответив.
Весь день священник провел в молитве – только после ужина, с пяти вечера до семи он задремал, но его разбудил телефонный звонок.
- Добрый вечер, Владимир Ильич, - отец Александр сел на кровати, почему-то болела голова. И очень хотелось спать.
- Отец Александр? – голос писателя был как всегда бодрым , - очень рад вас слышать. Не поверите, но успел соскучиться. Помните, вы просили позвонить, если я решу вернуться в деревню. Вот я  и нагло воспользовался вашим приглашением.
- Подождите.. Вы сейчас где? Вы уже в деревне? На перекрестке? Вас сейчас встречать?
- Нет-нет, что вы, - засмеялась трубка, - я поэтому и звоню пораньше, чтобы вас не беспокоить. Я, знаете ли, с пользой провел время в Самаре – сделал очень много дел, точнее завершил все дела и жду не дождусь, когда наконец смогу приняться за написание своей книги. А для этого ну очень надо вернуться в деревню. У вас тут такой воздух, такая атмосфера. К тому же вы такой замечательный собеседник, я просто не смогу написать книгу без вашей помощи.
Отец Александр пропустил пустую лесть мимо ушей
- Так значит вы завтра хотите вернуться?
- Ну можно было бы и завтра… Мне кажется, вы будете завтра в Самаре? Может и меня приняли бы на хвост.
- Да, я действительно буду в Самаре. Но мы с Леной обычно едем в деревню вечером, вас это устроит?
- Да-да, вполне. Огромное спасибо.
- Ну, значит я вам завтра позвоню и мы договоримся как и где я вас встречу.
- Хорошо-хорошо. До завтра, отец Александр. Премного вам благодарен.
Священник положил трубку, потянулся, протер глаза и поднялся с кровати – он лег не раздеваясь, просто полежать, а проспал целых два часа. Священник прошел на кухню, налил себе кружку крепкого чая, после позвонил жене – у Лены все было хорошо, она весело шутила и ждала с нетерпением приезда мужа. Но даже в таком приподнятом настроении она отметила, что с мужем что-то не в порядке. А священник не стал говорить, что приехал Юра. Он хотел все решить быстро и тихо. Если это вообще возможно.
После священник долго молился, лег спать поздно и спал плохо – постоянно просыпался, ворочался. Он переживал за принятое решение, в душе понимал, что это решение не верное. Но долг перед женой, перед ребенком, желание их защитить заставили сделать такой выбор. По-крайней мере так отец Александр готов был оправдать свое поведение. Примешивалось еще одно неприятное для него чувство, которого он стеснялся – желание спокойствия, желание ничего не делать, никуда не вмешиваться, никому не помогать – просто закрыть глаза и как будто бы не замечать проблем Юры. Проявить теплохладность, безразличие, от которого так предостерегает Христос в Евангелии. И что было сильнее – желание забыть, желание не замечать ближнего или желание защитить жену – священник не знал.
Встал отец Александр в шесть утра. День предстоял длинный и надо было еще очень много сделать, спать было некогда. На улице сильно подморозило и машина завелась не сразу. В какой-то момент священнику даже показалось, что машина не поедет, что это воля Божья – Господь защищает Юрия, хочет, чтобы тот остался. Но как только эта мысль пришла священнику в голову, машина завелась.
Подходя к сторожке Юры отец Александр почему-то сильно нервничал. Ему было неудобно смотреть молодому человеку в глаза, он вообще не хотел бы его видеть. Священник постучал – Юра открыл практически сразу. Священник встретился глазами с молодым человеком и сердце дрогнуло – перед ним стоял не тот самоуверенный, веселый парень, которого священник подвез два месяца назад. Теперь перед ним стоял поникший, ссутулившийся взрослый мужчина, его лицо как минимум неделю не встречалось с бритвой, одет он был в простой потрепанный свитер. Но главное, изменился его взгляд – это был уставший, затравленный взгляд старика. Взгляд полный отчаяния, смешанный с безразличием и какой-то упрямой решительностью. Ехать ему было действительно некуда, и священник это тоже легко читалось в глазах. Но Юра все же собрался – он уважал священника, уважал его гостеприимство и готов был уехать
- Доброе утро, отец Алексадндр. Поедем? Только давайте к деду Володе заедем, я с ними попрощаюсь. Они так много для меня сделали. Я им так благадарен… Как и вам…
Священник стоял на пороге и молчал. Затем сказал фразу, которую от себя ожидал меньше всего.
- Оставайся. Ложись спать и жди меня. Я сейчас в Самару, вернусь вечером, а завтра, скорее всего, зайду к тебе.
Затем, не дожидаясь ответа, он развернулся и направился к машине. Уже садясь за руль, священник услышал как дверь сторожки закрылась. Юра принял его приглашение. И хотя эти слова дались не легко, на душе у отца Александра стало чуть спокойнее. На первое время.