Исповедь Глава 23

Глава 23

Перед Рождеством особенно строгий пост, но это никак не убивает праздничного настроения – скорее наоборот, появляется чувство чего-то грядущего, какого-то волшебства. Третьего числа, в пятницу, отцу Александру позвонили с Епархиального управления.
- Добрый вечер, отец Александр, - тихий и приятный голос секретаря архиепископа, - вас Владыка после Рождества в Самару приглашает. Седьмого днём он в семинарии будет, хотел бы с вами поговорить.
- Конечно… - отец Александр опешил от такого приглашения. Конечно, это приглашение было не спроста. Но оно могло быть как предвестником чего-то приятного, так и каких-то наказаний. В любом случае священнику стало немного страшно, - я буду. Спаси вас Господи.
Ночью священник рассказал всё Лене.
- Я думаю, вместе поедем, - предложил он, – ты к маме, я в семинарию. Там переночуем, а потом вернёмся, как думаешь?
- Не знаю даже… Нам же в понедельник не надо в больницу – только через неделю. Может, тогда и поедем? Я бы не хотела лишний раз мотаться. Для меня всё же тяжело даются поездки.
- Конечно, смотри… Не хотелось бы тебя в праздничный день одну оставлять. Думал, побудем вместе.
- Да мы и так вместе, - Лена прижалась к мужу, - сам понимаешь – ты в первую очередь священник. Я сама на это пошла. Теперь уже никуда не денешься.
Рождественская служба проходила ночью – началась в одиннадцать вечера и заканчивалась приблизительно в четыре часа утра – в такие дни объединялись вечерняя служба и утренняя литургия. Отец Александр специально лёг спать в восемь часов вечера и после двух часов сна чувствовал себя хорошо. Лена тоже поехала на службу – чувствовала она себя хорошо и пропускать Рождество отказалась. К тому же ужин дома готовить было не нужно – праздничный ужин накрывали обычно старосты – баба Люба готовила у себя застолье и приглашала гостей.
На Рождество собралось много людей – всё же два церковных праздника в году – Пасху и Рождество сельчане старались отметить. Конечно, всю службу мало кто выстаивал, но хотя бы то, что люди чувствами потребность прийти в храм, поклониться родившемуся Христу всегда радовало священника.
Но пришли не все, кого отец Александр хотел бы видеть. Не было Юры. Еще в воскресенье, на исповеди, молодой человек радовался, что вот-вот наступит Рождество, собирался посетить ночную службу. Владимир Ильич стоял на своем привычном месте, правда, полностью погруженный в свои мысли. Во время службы он старался молиться, следить за ходом Богослужения, креститься, но часто его взгляд отсутствовал. Может он не выспался перед службой и дремал, а может был полностью поглощен мыслями о книге.
Юра появился где-то через час после начала службы. Вид у него был потрепанный, похоже, он тоже лег поспать перед службой и проспал. Но с его появлением на сердце сразу стало легче. Хотя когда дело подошло к Причастию, Юра не подошёл к исповеди. Это была первая служба после его возвращения, когда он не стал исповедоваться. Конечно, это можно было легко объяснялось тем, что прошло всего дня после воскресной службы, когда Юра и поисповедовался и причастился, но на сердце у священника опять стало не спокойно. Он часто ругал себя, что слишком близко воспринимает к сердцу молодого человека, но на самом деле понимал, что по-другому никак нельзя. Что в этом и есть призвание священника.
Юра дождался окончания службы, достоял до конца, но когда все собрались у бабы Любы дома на праздничный ужин, его уже не было. То, что старики пригласили Юру не было никакого сомнения, они очень сдружились за последнее время. Значит, Юра отказался сам. Хорошо бы, если бы это было просто смирение, а не желание избежать встречи со священником.
 В гостях священник побыл совсем не долго. Лена сильно устала, ей стало не хорошо и они, поблагодарив хозяев и благословив трапезу, поехали домой. По дороге Лену вырвало, хотя она практически ничего не успела съесть. Все мысли о Юре ушли на задний план, остались только забота о жене и о ребёнке.
Уже лёжа в кровати, перед сном, Лена вспомнила про Юру.
- Странно… Он же не был у бабы Любы?
- Нет, почему-то не поехал..
- Надо будет его завтра навестить… Поздравить хоть. Как думаешь?
- Не знаю даже. Завтра целый день буду в Самаре. Может вечером только поздно. И то, смотря  как ты себя будешь чувствовать.
- Ну да, конечно, смотря как себя чувствовать буду… Ничего, если я одна к нему зайду, поздравлю? Не будешь ревновать?
- Да нет… Хотя я бы не хотел. Лучше уж вдвоём.
- Как благословишь…
- Давай, спи. Крепких тебе снов.
Спал священник мало – уже в десять утра он стал собираться в Самару. О том, чтобы Лене поехать с ним не было и речи – она даже не смогла встать с кровати проводить мужа. Её ужасно тошнило.
В Самару священник успел вовремя -  архиепископа ещё не было. Эти стены, в которых он провёл пять лет обучения сразу возвратили его в прошлое, нахлынули воспоминания. Многие его однокурсники теперь стали священниками, обзавелись семьями и детьми, но было время, когда они все были беззаботными школярами-семинаристами. Которые могли себе позволить какие-то безбашенные поступки. Теперь семинарию заполнило другое поколение – такие же молодые, такие же свободные и беззаботные.
Владыка приехал пол третьего, поздравил семинаристов, преподавателей и по традиции остался на праздничный обед. Отец Александр тоже остался на обед и только по  окончании он подошёл к Владыке. После нескольких вводных слов о приходе, о работе священника, владыка перешёл к делу:
- Отец Александр… Я слышал, вы хотели пойти учиться в светский ВУЗ?
- Ну это было еще до моего рукоположения… Сейчас служение заполнило всё мое время.
- Я понимаю, но мне рекомендовали вас как деятельного, образованного молодого человека. И у меня есть некоторые планы относительно вас. Я хотел бы, чтобы вы стали дежурным помощником в семинарии, а летом, если Богу будет угодно, вы можете поступить в Госуниверситет. Ну или пед. Что вам ближе.
- Владыка… Это так неожиданно… Я вам очень благодарен и с благоговением принимаю должность дежурного помощника…
- Вот и хорошо. Даю вам несколько дней на сборы. Сообщите жене, подготовьте свой приход, замену я вам уже присмотрел… Думаю, на следующей неделе вы уже будете служить ближе к городу. Дня через три позвоните в епархию, вам сообщат все подробности, а сейчас мне пора.
Владыка уехал, оставив священника в полной растерянности. Всего полчаса назад его жизнь была расписана как минимум на месяц вперёд и вдруг всё резко поменялось. Конечно, новости были радостными, но священник был в полном смятении.  Он хотел еще заехать к маме, поздравить ее, но ещё утром решил, что сразу же поедет назад к жене. Но рассказать ей о решении Владыке он собирался только лично.
Отец Александр сел в машину, но перед тем, как поехать, позвонил жене. На той стороне трубку никто не взял, но зато телефон начал издавать противные звуки, предупреждающие о разряжающейся батарейке. В праздничной суете священник совсем забыл о своем телефоне. Он ещё несколько раз попытался дозвониться жене, но трубку никто не взял.
Священник старался оставаться спокойным, но ладони вспотели. Конечно, Лене просто не хорошо, она в кровати, а телефон где-нибудь на кухне. Или даже, скорее всего она спит. Но всё же ехать надо было как можно скорее.
Минут через двадцать пять, когда отец Александр уже был на выезде из Самары, раздался телефонный звонок от Лены, но трубку священник взять так и не успел – телефон последний раз противно пискнул, проиграл мелодию отключения и погас. Батарейка села окончательно. Ну, главное, Лена позвонила, дома всё хорошо, можно не беспокоиться.
Через два с небольшим часа священник уже подъехал к своему дому. Он медленно вышел из машины, подошёл к дому, открыл дверь и как можно громче сказал: «Дом, родной дом… Я соскучился. Как будто десять лет не был». Но ему никто не ответил. Дома никого не было.
Священник быстрым шагом обошёл все комнаты, осмотрел кухню, зал. Утром Лена плохо себя чувствовала… Куда она бы могла пойти… И вдруг ему бросило в холодный пот – откуда-то изнутри, по всему телу резко разошёлся страх. Даже не страх, а какой –то липкий ужас. Лена собиралась к Юре. Поздравить его. И это бы не страшно, но она знала, что муж звонит, значит, скоро должен приехать. Она обязательно вернулась бы к его приезду. Обязательно вернулась бы… Если бы всё было хорошо. Если ничего не случилось…
 Священник старалась себя успокоить. Он зашёл в спальню, достал из тумбочки зарядное устройство для телефона, подключил его и позвонил Лене. Никто не отвечал. После третьего звонка он бросил телефон и уже в какой-то холодной уверенности, что случилось что-то страшное, встал и направился к выходу. Уже в дверях, немного подумав, он развернулся, зашёл на кухню и взял маленький раскладной нож. Позже он неоднократно пытался понять для чего это сделал и пытался себя убедить, что таким ножом никого даже поранить-то нельзя, что нож взял по инерции, от страха – ведь и убить-то никого не мог, священник, который приносил бескровную жертву на Алтаре не имел право пускать кровь не то что людей, даже животных. Но в ту минуту, когда он стоял около двери и собирался выйти из дома, священника посетила только одна мысль, побудившая взять нож – если с Леной хоть что-то случилось, если этот гад с ней что-нибудь сделал, кровь будет пролита. Священник был готов убивать. Конечно, он никогда бы и не осуществил свои намеренья, это были лишь помыслы, в которых он потом раскаялся – но в тот момент всё было серьёзно. Жизнь или смерть. Или пан, или пропал. Он взял нож, положил его в карман вышел из дома и сел в машину.
На огромной скорости, не смотря на плохую дорогу покрытую льдом он долетел до храма. Выскочив из машины, он быстрым шагом направился к сторожке и вдруг замер у самого входа. Оправдывались все его самые нелепые, самые жуткие ожидания – к двери сторожки от сарая по снегу вилась алая тропинка. Кто-то с сильным кровотечением проходил здесь. Совсем недавно. Или кого-то несли. Священник нащупал нож в кармане, медленно его достал и в каком-то полусне подошёл к сараю. Дверь была приоткрыта. Толкнув ее ногой, отец Александр зашёл внутрь – полумрак, поленья дров, инструменты, козлы. Козлы все в крови. И никого. Священник развернулся и быстрым шагом вернулся к двери сторожке. Он дёрнул ручку, ожидая что будет закрыто, но дверь со скрипом открылась.
Юра сидел на диване как-то неестественно согнувшись и издавал какие-то странные звуки – он подвывал, но очень-очень тихо, при этом еще что-то шепча. Когда отец Александр вошёл в комнату он поднял голову -  его лицо всё было в крови. Одежда тоже. И руки. Он смотрел на священника и, похоже, не понимал, что происходит.
- Что ты… - у отца Александра пересохло в горле, - что ты с ней сделал?
И тут Юра сделал жест, который еще не раз после снился отцу Александру в кошмарах.
- Я её отрубил – каким-то хнычущим, испуганным голосом пробормотал он. И поднял свою левую руку, которую всё это время прижимал к животу. На запястье зияла глубокая рана – в пол руки. Кисть неестественно вывернулась и из обрубка потоком лилась кровь.