Одиссея доктора Шприца. Продолжение 2

С этого дня Кружкин стал внимательно наблюдать за развитием отношений между мадам Шприц и капитаном. Зачем он это делал? И сам толком не понимал, то ли от ревности, то ли из давно засевшей глубоко в сердце антипатии к Бермудию.
Капитан был полной противоположностью Генриха: смелый, решительный, правдивый, да и к тому же – мастер на все руки. За что бы он не брался все получалось просто замечательно, на зависть Кружкину.
Недавно капитан поставил силки и при их помощи поймал сразу несколько чаек. А все попытки Генриха добыть дичь, так и не принесли успеха. Тогда Кружкин взялся добыть огонь при помощи своих очечков, чтобы развести костер и изжарить добычу. Все соскучились по горячей пище. Генрих Валентинович с гордым видом сложил из сучьев костерок, добавил поверх веток немного волосков от кокосовых орехов, затем снял очки и поймал одной из линз солнечный луч. Направил на кокосовую паклю и с торжественным лицом ждал, когда же вспыхнет пламя. Все с интересом наблюдали за его действиями. Прошло около часа, но кокосовые нитки даже не начали тлеть.
Очень хотелось есть, нетерпеливая Ася даже тихонько подвывала от голода.
Тогда капитан Шторм вынул из широких штанин зажигалку и подпалил Генриховское сооружение. Шторм, как и многие моряки курил трубку, и поэтому всегда носил с собой зажигалку, теперь она пригодилась. Находясь на острове он так не разу и не закурил, потому что в день кораблекрушения оставил трубку и табак в каюте.
При виде весело разгоревшегося костра доктор и Прокладкин страшно обрадовались, а женщины завизжали от восторга. Василиса начала ощипывать добычу. Ася побежала за недозрелыми бананами, чтобы испечь их в золе на гарнир к жареной дичи.
Недоволен был только Генрих, ведь все лавры снова достались капитану.
«Вот так вот, Генрих Валентинович! Опять вас обошел этот нахальный выскочка. Ничего, отольются кошке мышкины слезки. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Победа будет за нами!» - так думал Кружкин, мило улыбаясь и преданно глядя в глаза капитану, - «Никогда тебе не прощу, что ты у меня Василису увел!»
Генрих был уверен, что если бы не капитан, то мадам Шприц была бы с ним. Ему было очень неприятно, что его, такого красивого, воспитанного и интеллигентного мужчину не оценили по достоинству, а какого-то капитанишку обожали все, от Аси до доктора.
Вскоре ощипанные птицы жарились на веточках над ярко горящим костром, источая дивный аромат, от которого у всех потекли слюнки. Когда дичь была почти готова, Ася закопала в углях бананы, они приготовились очень быстро и напоминали по вкусу печеную картошку! Стоит ли говорить, что птица жареная на костре показалась путешественникам райским лакомством, ее уничтожили в один момент, чуть ли ни с косточками.
После обеда все благодарили капитана. Тот скромно, но с видимым удовольствием купался в благодарности друзей.
- Вот, что я скажу, дорогие мои. Сегодня капитан дал нам важнейшее средство для выживания – огонь. Теперь нужно постоянно его поддерживать, мало ли что случится с зажигалкой, она у нас одна-единственная. А ведь не плохо каждый день так питаться? Поэтому у костра будем дежурить денно и нощно, по очереди. Теперь, когда мы можем подвергать пищу тепловой обработке, неплохо было бы наловить рыбы. Ее тут полно, каждый из вас, наверное, это заметил, принимая морские ванны. Так что, завтра же – на рыбалку! – этими словами доктор Шприц закончил свою речь и все легли отдыхать в тени под пальмами.
«Чудненько!, - подумал Генрих, - Чего же ждать до завтра. Я наловлю рыбы прямо сегодня. Надо утереть красный нос этому жирному капитану, не все ему быть первым. Не все коту масленица, бывает и великий пост».
Кружкин тихо поднялся и хотел уйти незаметно, но остроглазая Ася увидела его движение и спросила сонным голосом:
- Дядя Гена, куда это вы?
- Да так, просто захотелось прогуляться! Ты бы лучше за костром глядела, вона смотри, эта большая палка прогорит скоро, и он погаснет!
- Точно! Побегу за хворостом, - ответила девушка и скрылась в густой зелени кустарника.
Генрих, убедившись, что за ним никто не наблюдает, пошел вдоль пляжа к скалам, к тому самому месту, где раньше был птичий базар.
- А ведь неспроста эти твари там тусовались. Чем они питаются? Рыбой! Значит делайте выводы, граждане! В том месте водится много рыбки! Вы просто гений, Генрих Валентинович. Не голова у вас, а дом правительства, - так, тихонько разговаривая сам с собой, мужчина дошел до пункта назначения. Он пошарил в карманах брюк и нашел небольшой гвоздик. Бывшая жена Маша всегда ругала его за то, что он вечно носит в карманах всякую дрянь: гвозди, гайки, куски проволоки. Однажды из-за этого сломалась стиральная машина – какой-то шуруп засорил сливной шланг. Машину починили, но Маша строго-настрого запретила Кружкину таскать в карманах посторонние предметы. Но, Генрих, разумеется, этот запрет игнорировал.
- И правильно делал! Сейчас, вона как, мне гвоздик пригодится! А нет ли там еще какой-нибудь гаечки?
И гаечка нашлась, а еще небольшой кусок позеленевшей медной проволоки.
- Сейчас-сейчас! Вот увидите, какая супердесантная гиперудочка получится.
Он начал стучать камешком по гвоздю, чтобы придать ему крючковидную форму, большей частью попадая себе по пальцам. При этом он страшно орал и матерился. Наконец, цель была достигнута, какой-никакой крючок получился. Правда кривой и уродливый, но разве рыбам не все равно? Кто его будет на выставку отправлять?
Затем надо было достать леску. Эта задача была куда сложнее, где же можно найти леску на необитаемом острове? А нигде, ее там попросту нет и быть не может. Тогда надо подумать, чем ее можно заменить?
- Какой-нибудь веревкой, догадался Генрих, и снова восхитился собственной сообразительностью.
Но веревки тоже не было.
- Если нет веревки, значит нужно ее сделать из подручных материалов, - решил Кружкин.
Интеллигент внимательно осмотрел свое имущество, оно все было при нем. Грязные, порванные в нескольких местах, летние брюки. Рубашка с коротким рукавом, любимая легкая рубашка, в ней в любую жару прохладно. Еще семейные, давно не стираные трусы. Порвать их, чтобы сделать веревку? Нет, не годится, в чем тогда он будет купаться? Не с голым же задом? Это крайне неприлично, тем более, что на острове две милые дамы. Что они о нем подумают? Понятно, что ничего хорошего. Трусы отпадают. А если вытащить из них резинку? Тоже не подойдет, слишком короткая и тянется. Остается носовой платок. Грязный, многострадальный, когда-то белый в приятную голубую клеточку, еще Маша покупала. Такие платочки продают по три в коробочке с прозрачной крышечкой. Эх, какое было время!
Генрих вспомнил, как он, усталый и голодный приходил с работы, мыл руки и садился за с тол. А Маша подавала ему роскошный обед из трех блюд, а потом еще и кофе с пирожными!
- Все ушло, все умчалося, в беспросветную даль, а на сердце осталася, только грусть и печаль…- пропел Генрих, по его худой коричневой щеке сползла непрошеная мужская слеза, - ладно, прочь сантименты! Надо дело делать.
Кружкин безжалостно разорвал платок на узкие полоски и крепко связал их между собой, получилась довольно длинная веревочка, правда не очень прочная.
- Да ничего! Не кита же я буду ловить! А небольших рыбок должна выдержать. Он при помощи проволоки прикрепил гайку в качестве груза, а затем привязал на самый кончик гвоздик, выполняющий роль крючка.
- Нормально! – сказал он сам себе, - а теперь нужно позаботиться об удилище, вон та молоденькая пальма вполне сойдет, только надо ее срезать ножом.
Вскоре Генрих гордо сидел на берегу и удил рыбу. Не клевало. Он внимательно оглядел свою удочку. Что-то не так. Чего-то не хватает!
- Эврика! Я забыл приделать поплавок! Надо это дело исправить.
Мужчина насобирал на берегу птичьих перьев и связал в виде букетика.
- Суперский поплавок, лучше чем в магазине.
Он привязал его к удочке, забросил ее в море и стал ждать клева.
Не клевало. Руки устали, удилище из пальмы оказалось очень тяжелым, недаром обычно их делают из легкого бамбука.
- Да что ж такое-то? Да что ж такое-то делается, а? Тут какая-то неправильная рыба. Вон ее сколько в воде плавает, каждую видно. А на мою удочку никто не попадается!
В этот момент клюнуло, да еще как! Поплавок погрузился глубоко, да так и не вынырнул.
- Ага! Огромная жирная рыбеха попалась! Сейчас я ее!
Кружкин резко выдернул удочку из воды, на крючке действительно кто-то болтался, но это была , явно не рыба.
Генрих по рассеянности ничем не наживил свой крючок, поэтому рыба и не заинтересовалась. Зато какой-то глупый, но любопытный краб уцепился за необычный блестящий предмет, пытаясь выяснить для себя его свойства.
- Ну ладно, на безрыбье и краб за рыбу сойдет, - обрадовался Генрих, я слышал, что крабовое мясо очень высоко ценится гурманами.
Мужчина протянул руку, чтобы схватить ценную добычу. Но все произошло совсем наоборот, как в известной скороговорке про рака и греку. Краб изо всех сил схватил Генриха за палец, да так сильно!
Мужчина дико заорал от боли и стал размахивать рукой, чтобы стряхнуть мерзкое членистоногое. Это удалось, но не сразу. Рассерженный краб, угрожающе щелкая над головой клешнями, боковым ходом улепетывал обратно в океан.
Генрих, злобно матерясь, осматривал поврежденный палец. Крови не было, и боль вскоре утихла.
- А ведь точно! Я ловил рыбу без наживки, поэтому ничего и не поймал. Надо будет завтра покопать землю, интересно есть на этом острове дождевые черви?
Мужчина тщательно спрятал удочку в камнях, пусть полежит до завтра и пошел обратно в лагерь. Ему хотелось немного пошпионить за Вапсилисой и капитаном, чтобы потом доложить обо всем доктору. Так он надеялся убить двух зайцев – напакостить Шторму и втереться в доверие в Демиду Уколовичу, который, по всеобщему мнению, был главным на этом острове.