поле жизни...

Завершение фрагмента повести " Неведая страха "

Распаханное поле было большим огромным и Никитка шел по этому полю под ярим синим небом. Гораздо большим чем поле, но для Никитки, при его невеликом росте пятилетнего мальчугана и для двухлетней малышки, которую он вел за руку, и поле и небо было равнозначным, огромным, без конца и без края.
И лишь у самого горизонта для Никитки виделись шелестевшие июльской листвой  верхушки берез. Никитка шел по прибитой ливнями распаханной под пары земле, шел не ведая страха, и о чем-то говорил без умолку малышке, с широко распахнутыми голубыми глазами, в которых застыла печаль не свойственная детской светлой душе. и такая же печаль была и в глазах Никитки, еще не до конца осознаная, но осознаваяемая чувственно... и потому яркое синеее небо почему то не казалось таким высоким как раньше. Как ранше, когда он Никитка, гуляя  шагал уверенно рядом с отцом, держась за его крепкую руку...  так может это от того что теперь Никитка был за старшего и от того что уже пошел второй час, как они остались одни, совсем одни... …

А пять часов назад, а может и более, Никитку и уставшую хныкать Анишку подобрал в чуть забрезжившем рассвете дядя красноармеец, разведчик, оказавшийся в это раннее утро недалеко от периметра ограждения.
- И это откуда такие цыплята!? – вполголоса проговорил он, обнаружив их за одним из пригорков у дороги.
- Оттуда - нисколько не испугавшись ответил Никитка – показав в сторону ограждения , за которым вдалеке виднелись два темных силуэта домов с проемом светящихся окон.
Никитка теперь уже понимал, что за беда случилась вчера на железнодорожной станции и там за ограждением… это была война и смерть. Война, о которой он услышал месяц назад, не понимая зачем и почему они с мамой, вдруг однажды расстались с отцом. И  почему так страшно гудели самолеты налетевшие на железнодорожный полустанок и зачем все вокруг взрывалось и горело, и зачем и почему Никиткна мама вдруг упала на перроне, прикрыв его своим телом. Как и потом за ограждением, бабка Агафья бросилась к нему, пряча его от выстрелов …

- И что там!?- снова спросил разведчик
- Там всех убили… А там в домах фрицы….
- Ясно… и что мне с вами делать!? – несколько озадачился красноармеец. - А это кто тебя так умело обинтовал !?
- Тетя … она там… она еще живая, у нее ножки простреляны…
- Это, где там!?…
- Да, за ограждением…А она сказала нам идти быстрей … А Анишка быстро не может. И я не знаю куда идти – сокрушенно посетовал Никитка
- Ну, хорошо ребятки, подождите меня тут …-  сказал красноармеец и скрылся за пригорком.

Женщина, что перебинтовала Никитке плечо и выбралась с детьми из ограждения, была и правду еще жива…
- Ты как!? – без лишних слов спросил разведчик пытливо посмотрев в глаза молодой женщины.
- Увы, только ползком…обе ноги  и боюсь что мне уже не долго…
- Ты из медсанбата!?
- Да, с поезда, была в вагоне с ранеными…
- Фрицев много!?…
- Человек может пятьдесят из СС. И другие из конвоя и есть еще там, на пропускном….А ты что, один воевать с ними собрался!?
- Да можно было бы, но задача другая. Вот теперь выбираюсь к своим. А что за ограждением, всех что ли!?
- Всех… без разбору… Как я поняла, фрицы, эти, из СС  что-то "праздновали"…ну а потом… Словом звери они.
- Понятно. Так, как же нам быть с тобой!?
- Детишек выведи…
- А знаешь, вот что …. Пока еще совсем не рассвело, давай выберемся к речке, а там видно будет.

Взвалив медсестру на плечо, разведчик дотащил ее туда, где сидели дети, и малость передохнув, они уже все вместе двинулись к зарослям орешника и далее в сторону речного тальника… 
Протекавшая речушка была узкой с частыми перешейками мелководья, но течением была в направлении к оккупированной территории.   
- Да, незадача - посетовал красноармеец, -…А так бы может и плотик соорудили Но, хотя бы немного стоит пройти по воде. Ты, как боец, не боишься ног замочить!?
- Нет, я ничего не боюсь – бодро ответил Никитка…
- Но-но боец, не так громко…Ты я вижу, парень хоть куда, но давай условимся, говорить тихо. Идет!?
- Почему…
- А мы понимаешь, в разведке и стало быть, надо, вести себя тихо. Иначе, какая же это разведка. Понял!?
- Понял…
- А как наша малышка!?…
- Я не боюсь… - тоненько пролепетала Анишка…
- Ну и ладно… тогда двинулись наискосок ту сторону речушки…


           Оставив позади себя холмы с остатками сгоревших строений и речушку с топкими берегами разведчик с ношей на плечах и двумя малышами, идущими следом, вскоре вышли к березняку за которым начинались поля. Из  коих некоторые были заминированы при отступлении.  И там был проход по минным полям. Единственный проход к своим,  известный Николаю.

Но до березняка еще надо было добраться по мелколесью, а солнце уже поднялось над горизонтом и где -то по большаку уже слышалось эхом урчание мотоциклов  …
Надо было спешить, но как спешить почти по открытому пространству, хорошо обозреваемому с пригорков оставленной за речушкой дороги.    
И вот, не прошло  и получаса, как они не смотря на все предосторожности, были замечены и вскоре послышался отчетливый треск мотоциклов остановившихся за излукой речушки и отрывистый лай немецких овчарок.
И уже собственно не таясь, разведчик дотащил Клавдию до более менее загустевшего перелеска…
- Все привал – выдохнул он явно уставший от частых переходов с ношей.
- А где дети … спросила девушка в попытке приподняться на руках.
- Да вон десяти метрах бредут следом. Ты думаешь я быстрее их ковылял.
- Послушай Коль… - невольно поморщившись от резкой боли, сделала паузу Клавдия, - оставь меня здесь. Я хоть и некудышный стрелок а все собак на себя отвлеку. А ты бери детишек и иди, ведь успеешь до твоего поля… А!?
- Эх, е-мае и дрянь же эта война - сука! – не сдержался от горечи Николай, и глядя в озерные глаза девушки молвил – а жаль не выпало нам Клава встретится иначе, из-за этой суки войны,  но так не будет по ее раскладу, как мы... расстанемся, а может и не расстанемся….ан не все решать этой войне, суке германской! Ты только Клава поверь, слышь, не спеши, потерпи милая…а я двужильный, слышь, до беремся до наших и еще танцевать с тобой будем… Я сейчас вот что сделаю... Только ты подсоби, насколько сможешь, я перепояшу тебя потуже, да к себе пристегну. А вот и ребятки подошли… Скажи  Никитка, - показал разведчик - сможешь ремень вот так просунуть!?
- Ага, я ловкий…
Да вижу, что ловкий! Ишь, как невесту то свою бережно ведешь, несмотря что подраненный.
Обвязав Клавдию, Николай приподнял ее и, усевшись спиной к спине, одел лямки ремней на плечи.
- Ну, Никитка давай помогай…– обратился мальчугану Николоай.
И вот Никитка изловчившись просунул под Клавдией петлю ремня сунув ее в правую руку Николая.
- Ну, вот молодец… теперь главное подняться… - подбодрил команду Николай -  вот так …встали … Ну, как Клавдия терпимо!?   
- Очень… - сквозь слезы улыбнулась Клавдия               
- Ну тогда Никитка, подай-ка мне автомат. Ну, что в поход!?
В поход! – отозвались дети, и Николай двинулся по прямой в направлении березняка…

Теперь подбадривая ребятишек, идущих то впереди, позади него, Николай делал передышки, как есть стоя, осматривая и намечая при этом дальнейший маршрут. Но уже к тому времени,  как они вышели к первому заминированному полю, позади них уже более отчетливо обозначился лай овчарок и голоса автоматчиков.
- Полюшко, поле… раздольно ты, и спасительно, но вряд ли мы тебя успеем пройти… - проговорил Николай, - эх, нам бы еще форы на часок...
- Николай, отвяжи меня.. и прошу, иди с ребятишками..
- Эх Клавдия! Да пойми же ты, дети, есть дети. Будь ты и в здравии ногами, так всеравно бы мы прошли не намного быстрее. Так, что не винись. И с тобой ли, без тебя ли, я бы сюда с ними быстрей не добрался… 
- Коль, что делать то…
- А то… окапаемся мы с тобой чуток в глубине поля. Ты, из пистолета стрелять умеешь!?
- Да и не плохо…
- Ну вот а говорила что стрелок некудышный... Главное собак пострелять, понимаешь, до детишек не допустить, пока они поле проходить будут. Они то, Никитка, с Анишкой  легонькие… Даст Бог, пройдут…- пояснил Николай и обратился к малышам - Никитка, слушай меня малыш…Я сейчас проползу, тропочкой по полю, проползу с Клавдией, а ты потом следом, с Анишкой, прямо по тропочке и пройдешь не сворачивая прямо до меня. Идет!?      

Через несколько минут, срезав ремни, Николай заминировал проход и вновь, обратившись к Никитке пояснил:
- Значит вот что боец, прямо с этого места, иди по прямой наискосок вон к той березке с ленточкой. Видишь!?
- Ага…
- Так вот иди смело, не ведая страха, и Анишку веди насколько можно быстрей, ладно!?  А там через полоску перелеска, прямо до следуюшего большого поля, и иди прямо через него. Вы пройдете… А услышите позади выстрелы и взрывы, все равно идите не оборачиваясь и не ведая страха, это важно, идти спокойно…И крепко держи невесту. Понял!?… А наше дело задержать, сделать, так чтобы пули вас уже не достали. И вот еще что…На вот этот листок спрячь в карман рубашки. Это военный секрет. И значит, это тебе очень важное задание.  Передашь самому главному командиру. Все бегите Никитка, а нам еще окоп надо вырыть…         
   
Провожая взглядом ребятишек Клавдия ободрилась.
- А знаешь…- молвила она с улыбкой посмотрев в глаза Николая - мне кажется у них, потом, в дальнейшем будет счастливая судьба… 
- А я знаю – так же улыбнулся Николай, - и вот нам, с тобой, здесь, и предстоит выстоять, и сделать, все что возможно… и честно я рад, что рядом ты, хотя если раздуматься, так лучше бы было, если бы и ты смогла уйти с ребятишками…

Первая овчарка, выбежавшая по следу из перелеска , сходу тут же рванулась на поле, и Николай  не мешкая, удачно срезал ее короткой очередью. А в ответ тут же застрекотали немецкие автоматы и еще две овчарки  ринулись к небольшому окопчику посреди заминированного поля, а следом показались и темные силуэты немецких солдат.
- Эх да не промахнутся бы, давай железяка, сработай - молвил разведчик и взрывом метко расстрелянной с растояния мины одну из собак зацепило, но вторая авчарка в несколько прыжков была уже почти рядом, но все же Клавдия успела сбить ее пулей и овчарка с визгом закрутилась на месте. И в этот момент Николай интуитивно сгреб Клавдию вжавшись с ней в углубление окопа. Раздался второй взрыв мины взметнувший чернозем  высоко в небо и почти оглушивший Клавдию и Николая. И он хотел, было уже подняться, как послышался характерный писк выпушенных из миномета снарядов…   

………….И уже ни Клавдия, ни прикрывший ее в тревожности сердца Николай не увидели,  как пересекая, изрытое минами поле в направлении ушедших детей грозно понеслась четвертая по счету овчарка, в то время как сами автоматчики приостановились, не решились, двинуться следом.
Там, за полоской берез в недосягаемой для автоматных пуль глубине второго поля, они увидели Никитку и Анишку, которые шли взявшись за руки, шли, не оборачиваясь и не ведая страха, так, как их научил разведчик поручивший Никитке важное дело с важным секретом.

- Aber kann,  aus dem zu probieren… аus dem Gewehr!?   ( Но может, стоит попробовать… из винтовки!? ) - предложил один из младших офицеров старшему.
- Du denkst, es wird…( Ты  думаешь, не справится овчарка!?) ты хочешь испортить зрелище!? – ответил тот, разглядывая детей в бинокль.

Но зрелище действительно было испорчено тем, что сразу за полосой березняка навстречу овчарке выскочила потревоженная взрывами волчица. И в два упреждающих рыка и в два встречных броска, овчарка, оказалась порезанной матерой волчицей, огласившей поля и долы, победным воем.  И было что-то символическое в этом эпизоде с волчицей, словно сама природа по велению Свыше преградила путь овчарке обученной зверству от зверства людей, непрошено пришедших на эту землю.    

Распаханное поле было большим, огромным и Никитка шел по этому полю под ярким синим небом, гораздо большим, чем поле. Но для Никитки при его невеликом росте пятилетнего мальчугана и для двухлетней малышки, которую он вел за руку, и поле и небо было равнозначным, огромным без конца и без края. И это поле было полем Жизни, но по прихоти войны, в очередной раз учиненной алчными людьми, оно, это поле, теперь было и полем Смерти. Но только не для Никитки и не для Анишки идущим по нему не ведая страха… Ведь оно это поле, большое и огромное поле начиненное минами, с каждой минутой делало, именно во имя Жизни и для Жизни, столь недосягаемыми, и недоступными для вражеских пуль и минометных снарядов, идущих по нему детей,

И там на другом краю поля, детей уже заметили и вскоре встретили красноармейцы, и Никитка, как научил его Николай, затребовал главного командира.
- А вы накормили бойцов – первое, что спросил майор улыбнувшись, когда к нему в блиндаж ввели Никитку и Анишку, которую «боец» все также ни на минуту не расставаясь держал за руку.
- А попробуй их накорми! Требуют в два голоса к командиру и все тут – ответил старшина разведроты.   
- А вы и есть самый главный командир!? – следом выпалил Никитка.
- Выходит, что, как раз самый… - снова улыбнулся майор.
- Вот, тогда это вот вам – обрадовался Никитка доставая сложенный по размеру кармашика детской рубашки, двойной тетрадный листок и важно добавил -  это от главного разведчика армии дяди Коли…
Взяв, письмо – листок, майор развернул, и, обозрев со всех сторон, одну из страниц с мелкими цифрами отдал офицеру, а вторую снова сложив, протянул Никитке.
- Вот что боец Никита, как научишься читать… – молвил серьезно майор – словом там от главного разведчика Николая Алехина и Клавдии, есть тебе еще одно важное задание, задание на всю жизнь…
- А какое !? – окрылился переглянувшись с девочкой Никитка.
- А вот беречь, и любить на всю жизнь…- не договорил майор, но Никитка уже догадался о ком идет речь, и еще чуть по крепче сжал ладошку его маленькой спутницы Анишки…