Записки риэлтора. Палки в колесах

Дежурить в предпраздничный день ни одному нормальному человеку не хочется, чем бы он ни занимался.
Дежурить в предпраздничный день риэлторам не хочется особенно.
Ведь если для других  дежурство – работа. Для нас – только надежда ее получить.

Трудно представить, что вместо того, чтобы отмечать корпоратив, готовить праздничный ужин или бегать по магазинам в поисках подарков, вдруг найдется человек, который озаботится  немедленным поиском ответа на квартирный вопрос.

Но, оказывается,  бывает и такое.

Мне досталось дежурство перед самым Новым Годом, в день, когда офис работал только до 15:00.
Разумеется, звонков не было. Дежурные звонили сами. Поздравляли родных и друзей. Договаривались о совместной встрече праздника. Кто-то заказывал билеты в театр или на детский утренник.

Я тоже болтала с дочерью, когда референт сказала: «Звонок!».
Пришлось прервать обсуждение планов на каникулы, положить трубку, и тут же снять снова:
- Здравствуйте! С Наступающим! Чем могу помочь?
- Девушка, а Вы можете нас от невестки избавить? –  голос подвыпившего мужичка был очень решительным.
- В жизни – нет, -  улыбнулась  я неожиданной постановке  вопроса, - А вот в жизненном пространстве – можно попробовать. Рассказывайте, я Вас слушаю.

И Георгий Борисович, не обращая внимания на праздничный шум вечеринки за спиной,  подробно рассказал мне о том,  как появились в их, еще совсем недавно такой счастливой, жизни большие проблемы.
 
О том, как  22 года назад познакомились они с Норой Иосифовной, когда она после института пришла к нему в КБ молодым специалистом.
О том, как полюбили друг друга, несмотря на разницу в возрасте.
О том, как Нора Иосифовна забеременела и решила оставить ребенка от любимого мужчины, а он решил оставить ради нее первую семью с двумя дочками.

Как ушел жить из шикарной квартиры дома на Кутузовском  в грязный дом в рабочем районе, в небольшую комнату в большой коммуналке, где его Нора жила вместе с мамой и младшим братом.
Как потом они всю жизнь присоединяли комнату за комнатой, и наконец-то, под старость обрели отдельную квартиру.
Как радовались, что у мамы Норы Иосифовны  перед смертью был не свой угол, а своя  просторная комната.
   
И о том, как лелеяли и холили они своего единственного сына Натана, что значит «данный Богом».
И о том, каким хорошим, послушным мальчиком он рос, пока не попал со студенческим отрядом в Липецкую область, откуда неожиданно привез даже не невесту,  сразу жену   Елену -  маленькую, невзрачную, обыкновенную, совсем не такую, какой виделась им будущая невестка.

Жили молодые в комнате сына, но прописывать в Московскую квартиру новоявленную родственницу  его родители наотрез отказались.
 
И началась в семье война поколений.

Отношения особенно обострились, когда невестка забеременела.
То ли будущая мама почувствовала свою неуязвимость, то ли беременность ее нервы  расшатала, но она стала бросаться на свекровь с кулаками.

Нора Иосифовна уже не раз приходила в отдел, который возглавляла, то с жестоко расцарапанным лицом, то с фингалом под глазом.
Подчиненным было о чем посудачить.
Родственники и друзья упрекали Георгия Борисовича в том, что не может навести порядок в своей семье. А он не знал, что делать. И чувствовал себя виновным перед всеми сразу.
 
Скоро должен был родиться  ребенок.
Вряд ли молодые решат прописывать его в деревне с матерью. Значит, Натан зарегистрирует наследника  в Москве, в их квартире.
И, главное, что их согласия на это уже никто не спросит. Ненавистная  невестка  будет праздновать победу.

Георгий Борисович и Нора Иосифовна были в панике.
Они с ужасом представляли картины своей дальнейшей жизни в разрастающейся семье. Квартира, по сути, опять становилась коммуналкой.

За праздничным  столом  кто-то из сослуживцев подсказал идею о разъезде, и глава семьи тут же схватился за телефонную трубку. 
Мы договорились встретиться сразу после праздников.
Конечно, если Натан будет не против.

*****
Они пришли в первый же день после каникул: Георгий Борисович, Нора Иосифовна и Натан - на первый взгляд дружная, счастливая семья.

От Георгия Борисовича – сухонького, невысокого, с растрепанной шевелюрой и такой же растрепанной бородкой с проседью, одетого в фирменную рубашку с расстегнутым воротом -  веяло легким запахом дорогого коньяка и густым ароматом не менее дорогого парфюма.
Видимо, поход в АН все-таки не был равносилен прогулке по Арбату, раз допинг понадобился.

Нора Иосифовна – высокая, с сутулой спиной, с гладко зачесанными черными волосами, без грамма косметики на скорбном  лице с поджатыми губами – была  в строгом английском костюме серого цвета и светлой блузке. Будто только что с совещания вышла.
Ее глаза смотрели мученически, и в них явно читалось: « Вот смотрите, люди добрые, до чего сын довел!»

Натан – совершенно не был похож на своих родителей.
Это был стройный,  красивый, спортивного сложения молодой мужчина с короткой модной стрижкой, в джинсах и свитере. От него прямо-таки физически исходило ощущение силы и уверенности в себе.
Наверное, именно за такими мужьями женщины чувствуют себя, как за каменной стеной, подумалось мне.

Несколько месяцев назад он получил красный диплом строителя и работал в крупной, совместной с какими-то иностранцами,  компании.

Натан без особых проблем мог бы уйти с женой на съемную квартиру, собрать денег на первый взнос, и через два года купить себе отдельное жилье с помощью ипотеки.  Зарабатывал для этого более чем достаточно.
Только он (или жена?) считал, что родители обязаны выделить ему часть квартиры немедленно. 
Потом,  конечно же, он не раз будет улучшать условия жизни для своей семьи. Может быть, даже с моей помощью. А пока - дайте готовое, если  любите!

На доводы о том, что жалко продавать жилье, которое  в будущем все равно станет его, единственного наследника, собственностью, Натан фыркнул, как кот:
- Дождешься их!

Заключили договор на размен. Через три дня  я поехала посмотреть квартиру.

Старый рабочий район, со всех сторон окруженный заводами с дымящими трубами.
Старый пятиэтажный дом с натужно скрипящим  лифтом-градусником, расположенным снаружи.
В чистом, уютном  дворике рассохшиеся и почерневшие от времени деревянные столы под старыми деревьями. За ними пенсионеры азартно играют в домино и шахматы.
У подъезда старые, давно не крашенные скамейки с любопытными бабушками.
В таких районах спотыкается и теряется ритм мегаполиса. Все, как в провинциальных городках.
 
Квартира моих клиентов была на последнем этаже.
Замечательная квартира. Я никогда не видела более удачной планировки.

В большой квадратный холл выходили все двери, и каким-то образом оставалось место для мебели. Ухоженный дубовый паркет и почти четырехметровые потолки с лепниной создавали впечатление добротности.
В ванной комнате легко помещались: объемный «Мойдодыр», джакузи, биде и стиральная машина.
Посередине двенадцатиметровой кухни памятником былому укладу стоял большой квадратный стол, накрытый льняной скатертью. Пару лет назад за ним собиралась вся семья, а теперь он стал почти не нужным.

Восемнадцатиметровая комната Натана с маленьким балкончиком была почти пустой: софа, шифоньер в углу, да книжные полки во всю стену. Компьютерные столы еще не стали обязательным атрибутом быта.

Георгий Борисович и  Нора Иосифовна  занимали две смежные комнаты.
В большой, двадцатиметровой, с широкой дверью и огромным трехстворчатым окном до пола, стояла обязательная громоздкая стенка, диван, телевизор на ножках и кресла перед ним.
В углу – дверь в десятиметровую спальню. В спальне - кровать, шкаф и старинное трюмо с низким пуфиком перед ним.
 
В четвертой, 25-метровой  комнате с двумя окнами, жила хозяйка квартиры - недавно умершая мать Норы Иосифовны.
Присутствие Зинаиды Альбертовны все еще явственно ощущалось.
В комнате стояла ее антикварная мебель. Железная кровать с кованым изголовьем была застелена связанным ею покрывалом. На комоде – вышитая ее руками накидка. На тумбочке у кровати - крем, которым она пользовалась и лекарства, которыми лечилась. Через спинку  удобного мягкого кресла  перекинута  ее большая ажурная шаль. На кресле – начатое вязание и клубок с воткнутыми в него спицами.
Лампадка  горела перед темными ликами святых на старинных, деревянных иконах.

Казалось, что хозяйка вышла из комнаты на минутку и сейчас вернется. Но она ушла навсегда, после того как в очередной раз увидела избитую невесткой дочь.
Не выдержало сердце.
Зинаида Альбертовна даже не была выписана из квартиры, и все еще оставалась ответственной квартиросъемщицей. 
Нора Иосифовна никак не могла заставить себя заняться этими хлопотами.

Значит, ими придется заниматься мне.
Иначе квартиру  не приватизировать.

Время было ограничено. Стояла задача закончить приватизацию, а в идеале - и разъезд,  до рождения ребенка.
Поэтому мы платили за ускорение  всех  процессов. И как только отдали документы на регистрацию, выставили квартиру в рекламу. 
Телефон молчал.

- Говорил же я тебе, не связывайся! Непроходимый это вариант, - бурчал мой менеджер, - Не тот район, где можно продать большую квартиру. Люди с деньгами туда не поедут, а у работяг и на однушку их нет, не то, что на четырехкомнатную.
- И что им делать? – спрашивала я, - Пусть не получится. Но хоть надежда у людей теперь есть. И девочка в ожидании отдельного жилья  перестала руками размахивать. Значит, уже помогли.
- Ты риэлтор, а не психотерапевт, - пытался вразумить меня начальник, - Опять будешь год  бесплатно работать?
- И что ты предлагаешь?  Расторгнуть договор?
- Да. Вот доделывай приватизацию, бери за это деньги и успокаивайся. Все равно ничего не получится. Дорого не продать, а  дешево –  две квартиры не купить.
- Ну, не буду давать платную рекламу. Пусть висит в интернетовских базах. Я хочу попробовать.  А - вдруг?! Ведь бывают же в нашей работе чудеса, сам знаешь! 

Чудеса ждали меня там, где и не предполагала с ними встретиться.

В назначенный день я пришла получать документы с регистрации.
Документов не было.
Девушка долго рылась во всех папках (может, заблудились среди чужих) и, в конце концов, отправила меня к начальнику.
- А Вам разве не звонили? – удивился начальник, - Приватизация приостановлена.
- Мне не звонили. А какая причина приостановки? Документы приняли без замечаний.
- Непонятно, куда делась Зинаида Альбертовна. Когда старуху выписывают за неделю до приватизации – это подозрительно.
- Она умерла в прошлом году, - я очень старалась говорить спокойно. С чиновниками лучше не ссориться, - Выписана из квартиры по свидетельству о смерти. На этом же основании ответственным квартиросъемщиком стала ее дочь, а не посторонний человек.
- Принесите свидетельство о смерти.
- Вы что, издеваетесь? Зачем??? – я была обескуражена нелепым требованием. У них что, кампания по борьбе с привидениями, что ли?
- Нам необходимо убедиться, что все чисто.
- А заявление от Зинаиды Альбертовны о регистрации в Раю не надо?
- Не ерничайте! Делайте, что говорят.

Я позвонила Норе Иосифовне и попросила свидетельство о смерти ее матери.
- Ой! А я его выбросила, - ответила моя клиентка.
- Зачем?! – вот уж не ожидала я такого, - Чем оно Вам помешало?
- Я думала, уже не понадобится. Зачем грустные бумажки в доме держать! – у Норы Иосифовны была своя логика.
- Придется восстанавливать, - вздохнула я.
 
Когда я пришла в ЗАГС, оказалось, что у меня нет на это полномочий.
Я не верила своим глазам. Обычно в перечне организаций, в которые может обращаться риэлтор, ЗАГС, как и  всяческие Архивы,  всегда присутствует. На всякий случай. Мало ли какого документа у клиентов не окажется!  Но нотариус, у которого Нора Иосифовна делала доверенность, почему-то его не вписал.

Я опять позвонила клиентке. Объяснила ситуацию.
Самой  Норе Иосифовне было некогда бегать по инстанциям. Она пообещала оформить новую доверенность. Оформила недели через две.

Я восстановила  свидетельство о смерти Зинаиды Альбертовны, (непонятно зачем)     приложила его нотариальную копию к пакету документов на приватизацию, освежила потерявшие срок годности справки, и опять отдала все на регистрацию.

Когда пришла получать свидетельства о собственности, среди готовых документов  девушка их снова не нашла.
 
-  А Вам разве не звонили? – удивился начальник, - Приватизация приостановлена.
- Мне не звонили, - я  изо всех сил старалась говорить спокойно, -  Какая причина приостановки на этот раз? Документы приняли без замечаний.
- Как видно из архивки, в квартире был прописан сын Зинаиды Альбертовны. Он ушел в армию в 1992 году и не вернулся. Вы что, не понимаете, что он имеет право на приватизацию?!
- Не понимаю. Он выписывался не ребенком. И то, что не вернулся,  было его решением.
Может Вам еще от всех жителей этой бывшей коммуналки что-нибудь требуется? Так Вы говорите сразу, чего уж там!
- Не ерничайте! Делайте, что говорят! – начальник не страдал избытком словарного запаса.
- Так Вы же не сказали, что Вам надо! – я не знала, чего мне  хотелось больше - злиться или смеяться.
-  Принесите справку, что он участвовал в приватизации, - театр абсурда продолжался.
-  А если не участвовал? – я не выдержала и рассмеялась, - Предложить ему прописаться к сестре и поучаствовать в приватизации?
- Не ерничайте! Делайте, что говорят!

Для меня всегда было загадкой, откуда берутся такие начальники. Кто они? Чьи-то протеже или юристы, купившие диплом в переходе метро?

Я поехала к клиентам:
- Извините, что я с плохими вестями. Приватизация не готова. Нора Иосифовна, где сейчас Ваш брат?
- Миша?!- удивилась та, -  В Москве. На Соколе живет.
- Замечательно! Было бы хуже, если бы он на Дальнем Востоке или за границей жил, - я объяснила, в чем проблема.
- Так он не участвовал в приватизации! – всполошилась сестра, - Он сразу после армии женился, и родители невесты им кооперативную квартиру подарили. А вдруг он тоже захочет?!
- Вы можете его не прописывать. Без Вашего согласия  он  в квартиру не вернется. А в приватизации могут участвовать только прописанные в ней люди.
- Тогда зачем эта справка?
- Кто бы мне это объяснил!
- Я беру Мишку на себя! – вмешался в разговор Георгий Борисович. – Завтра же поеду к нему. Поговорю по-мужски. Не думаю, что он будет какие-то претензии к квартире иметь.
- Хорошо! –  обрадовалась я такой оперативности, - Сходите с ним к нотариусу, напишите отказ от приватизации. Хотя это бред полнейший! Может нотариальное заявление, что претензий ни к кому не имеет?  За то, что выгодно женился после армии, ага! Короче, расскажите нотариусу, для чего нужна бумажка, он подскажет, какую сделать. Давайте я с Вами поеду?
- Не надо, я сам. И не волнуйтесь, все сделаем в лучшем виде! – заверил меня Георгий Борисович.
- Ладно. И раз уж будете там, сходите с Михаилом Иосифовичем в паспортный стол или, если у них в кооперативе свой паспортист, то к нему, и возьмите выписку из домовой книги. А у бухгалтера – копию финансово–лицевого счета. Зачем – не знаю. Вдруг потребуют.
- Ох, тревожно мне! – Нора Иосифовна дрожащими руками прикурила сигарету, - живет-то он хорошо. Но лишнее никому не мешает. Что может быть, если позарится на долю?
- Самое страшное, что может быть – придется приватизировать через суд. Требования лишних бумажек незаконны. Но ходить по судам сейчас нет смысла – потеряем много времени. Быстрее и дешевле их принести.

Георгий Борисович позвонил мне через пару дней:
- Встречался я с Мишкой! – доложил он, - Взяли выписку из домовой книги и копию финансово-лицевого счета.
- А нотариальное заявление?
- Да нотариус - дура какая-то попалась, отказалась с нами разговаривать!
- Как это.. отказалась?! – моему удивлению не было предела, - Почему отказалась?
- Ну, мы с Мишкой немного коньячка выпили за встречу. Потом у паспортистки еще по сто грамм водочки, она же меня знает давно, а сто лет не встречались! - смущенно признался собеседник, -  И  бухгалтер мне обрадовалась, мы с ней тоже… с Мишкиной свадьбы, считай,  не виделись. Достала бутылочку виски, позвала еще знакомых. Посидели, за жизнь потолковали….
- А потом пошли «домиком» к нотариусу?!! - продолжила я его мысль. В другой ситуации это было бы смешно, но сейчас приходилось выбирать слова и сдерживать эмоции, - И хотели, чтобы она с пьяными дело имела?! Вы меня поражаете, Георгий Борисович! Нотариус, между прочим, отвечает за любое свое действие своим имуществом.
- Да, подумаешь, действие – бестолковую бумажку заверить!
- Детский сад, право! Вы же взрослый серьезный человек! Когда поедете к нотариусу?
- Теперь в следующий Мишкин  выходной. Через 3 дня. Обещаю, на это раз, - ни-ни!   

Через день мне позвонил Натан и счастливым голосом сообщил:
- Можете поздравить меня с сыном!
- Поздравляю! Что думаешь делать дальше?
- Пропишу ребенка. Тогда и продолжим приватизацию.

Ситуация изменилась.
Мы пытались приватизировать квартиру пополам на сына и мать (Георгий Борисович отказался). Теперь надо будет делать ее на троих. У Натана с сыном будет 2/3 доли, у Норы Иосифовны всего 1/3.
Найдись покупатель, что можно будет для нее купить за эти деньги, если сын начнет  высчитывать до рубля положенное ему по закону?!

Предложила  приватизировать на четверых.
Но Георгий Борисович опять отказался. Он считал, что не имеет права на квартиру, которую получала Зинаида Альбертовна.
К тому же в будущем, наравне с сыном и женой, его долю наследовали бы его дочери.  А писать завещание или дарственную, лишающие их наследства, он не хотел. Лучше пусть нечего будет наследовать!  Так его совести спокойней.

Елена вернулась из роддома с малышом.
Натан прописал его в квартиру, не обращая внимания на истерики матери и хмурое, выразительное молчание отца.
Продолжили процесс приватизации.

Георгий Борисович встретился еще раз с шурином и привез его заявление,  о том, что он не имеет никаких претензий к сестре.
Я понесла пакет напрямую к начальнику:
- Проверьте, все ли нормально на это раз, - попросила смиренно.
- А где сейчас живет  Михаил Иосифович? – строгим голосом школьного учителя спросил начальник.
- В отличной кооперативной квартире на Соколе.
- А откуда это видно? Может он бомжует, а сестра его в квартиру не пускает.
- В заявлении есть его паспортные данные, в том числе и адрес.
- Ну и что? Может это поддельный штамп! Принесите выписку из домой книги и доказательство того, что у него есть собственность. 
- Пожалуйста! Вот выписка, вот копия финансового-лицевого счета, – гордая своей предусмотрительностью, я злорадно протянула заблаговременно взятые бумаги.

Злорадство - грех! И наказуемо, так же как гордыня - у обеих бумаг накануне истек срок.
Настала очередь злорадствовать начальнику.

Почему-то Михаил Иосифович отказался брать справки второй раз.
Зато он согласился написать мне доверенность.
Не знаю, как он уговорил нотариуса написать необычный текст, смысл которого заключался в том, что он доверяет мне собирать любые справки, касающиеся ЕГО проживания, регистрации и имущества, необходимые для оформления приватизации ЕГО СЕСТРОЙ  квартиры по такому-то адресу. 
Жалею, что не оставила на память!

Доверенность пригодилась.
Когда приватизацию приостановили еще раз, мне пришлось идти к начальникам милиции и искать в архивах, куда Михаил Иосифович был прописан после возвращения из армии, и на основании чего собственно.
А прописан он был в пятиэтажку к теще, которую давным-давно снесли вместе с их паспортным столом.

В общей сложности на процесс приватизации этой квартиры ушло более полугода.

Что это было, я так и не поняла. Было ли только со мной, тоже не знаю.
Слава Богу, что было в первый и последний раз!

Мои клиенты стали собственниками.
И  имели теперь полное право продавать свою квартиру.
Я давала рекламу в интернетовские базы, а также  в газеты и журналы, когда у меня на карточке оставались единицы от других, отработанных вариантов.

Иногда, очень редко, я ее показывала. Квартира всем нравилась. Но никто не хотел ее покупать.

К лету покупателя у нас  не было.
Пришлось остановить продажу – свежеиспеченные собственники разбежались из Москвы кто куда, и даже если бы нашелся человек желающий взять квартиру, брать ее было бы не у кого.
Жертвовать отдыхом, даже ради разъезда, мои клиенты не собирались – на даче,  в санатории, на морском берегу семейные проблемы казались далекими и не такими  страшными.

В октябре, когда все наотдыхались, и оживился рынок,  мы опять возобновили рекламу.

Я пришла на долгожданный показ и увидела страшную картину – потолки в кухне и комнате Зинаиды Альбертовны были в огромных рыже-кровавых разводах, под ними стояли тазики, в которые звонко капали ржавые капли.
Не выдержав осенних ливней, в доме потекла крыша.

Квартиры с протекающими потолками не покупают по определению. Пришлось опять снимать рекламу. На время ремонта.

На следующий показ я ехала уже по морозцу.
Отремонтированная квартира смотрелась чудесно, но покупать ее не спешили.

Нора Иосифовна  сказала  с досадой:
- Вот, как не хотела ее мама продавать, так она и не продается!
- А мама не хотела? – насторожилась я.
- Еще как! Мы бы давно ее приватизировали, так она не давала!  И говорила – не смейте после моей смерти с ней расставаться, не для того я жизнь на нее положила! Мы бы никогда и не расстались, так сами видите…, - она  с горечью махнула рукой.   

Видеть было что.
Натан с Еленой жили за закрытыми дверями своей комнаты. Ребенок  ползал, а потом и делал первые шаги за ее пределами, только когда дедушки с бабушкой дома не было. 
Звук открываемого замка служил сигналом схватить малыша и скрыться с глаз долой.

В то же время женщины делили одну кухню.
А кухня – это место повышенной опасности. Там и всяких острых предметов не счесть, и вода или масло временами кипят.
Елена и Нора Иосифовна ненавидели и боялись друг друга.
Мужчины старались не вмешиваться в «бабские свары». И это добавляло обид и напряженности. Каждая хотела сочувствия и защиты от любимого мужа.

- Нора Иосифовна, Вы давно в церкви были? – спросила  я задумавшуюся  о чем-то своем женщину.
- Что? – встрепенулась та, оторванная от  горьких мыслей, - В церкви? Давно. Вот как маму отпевали, тогда и была.
- Сходите. Закажите панихиду, сорокоуст. И за свое здравие поставьте свечки.
- Я поняла, о чем Вы. Обязательно схожу. Еще наберу святой воды и обрызгаю все-все углы.
- Тоже не помешает. И уберите, наконец, мамину комнату, - сказала я мягко, стараясь не обидеть, -  Зачем Вы после ремонта опять вязание на кресло положили? Она к нему уже не вернется.
- Знаю. Скучаю я по ней! Не с кем теперь по душам поговорить, - Нора Иосифовна заплакала, - И пожалеть меня некому, как мама жалела.

В понедельник Нора Иосифовна позвонила мне, чтобы рассказать, как они  с Георгием Борисовичем ездили в монастырь:
- И сорокоуст заказали, и свечки поставили, и святой воды привезли!
- Вот и хорошо. Теперь все должно наладиться, - обнадежила я клиентку.

Не сказать, чтобы я очень религиозна. Каждый день не молюсь, посты не соблюдаю, никогда не причащалась и на исповеди не была.
Но что есть какая-то сила неведомая и непонятная простым смертным – знаю точно. И что бывают случаи, когда мертвые мешают жить живым, тоже убеждалась не раз.
У нас был именно такой случай.
Энергетика Зинаиды Альбертовны даже после ее смерти не пускала в квартиру чужих людей.

Во вторник у меня было трое желающих посмотреть квартиру.
Все трое согласились ее брать.
Сам собою образовался аукцион, и аванс взяли у того, кто дал большую цену. Это было весьма кстати -  денег на доплаты у моих клиентов не было.

Стали искать альтернативы - две однокомнатные квартиры: Георгию Борисовичу с Норой Иосифовной недалеко от родного завода и Натану с Еленой в любом районе Москвы.
Я приехала к ним домой, и мы  за большим обеденным столом - наверное, в последний раз собравшего вокруг себя  всю семью - серьезно обсудили, что будем делать дальше.
Радовало уже то, что Натан не стал скрупулезно  высчитывать свою долю.

Трудность такой работы заключается  в том, что надо за 2-3 недели найти обе квартиры и авансы за них  внести одновременно.
Продают их разные люди, которых  чужие проблемы не касаются. И если одну из  квартир по каким-либо причинам взять нельзя, то второй аванс теряется.
Поэтому  искать лучше свободные, с прозрачной историей и адекватными хозяевами. И, повторю, одновременно.
Что я и делала.

Посмотрели несколько вариантов. 
Очень редко люди покупают то, что попадается первым. Даже в булочной перещупают несколько одинаковых буханок, прежде чем выберут ту, которую захочется съесть.
 
Одинаковых квартир не бывает.
Каким образом человек выбирает ту, где ему хочется жить, не знает никто.
По моему опыту, тут главную роль играет энергетика жилища – в нем или хочется остаться или хочется из него бежать.
Причем, если остаться хочется мне, не факт, что там будет хорошо другому. И – наоборот.

И так же, как буханку хлеба зачастую берут ту, которую мяли-вертели первой, так и квартиру обычно покупают из первых двух-трех вариантов. Если она ждать будет.
Так говорит риэлторский опыт.
Только покажите мне человека, который верит чужому опыту!
Людям кажется, что в стремлении быстрее выйти на сделку, риэлтор давит на них и подсовывает неликвид. А вот ближе к возвращению аванса, ему некуда будет деться и он, как фокусник, из рукава вынет чудо какую квартирку.

-  Поищите еще что-нибудь! – говорила Нора Иосифовна, выйдя из очередной квартиры.
-  Эта не нравится? – спрашивала я.
-  Нравится. Но хочется еще посмотреть.
-  Квартиру  выбирать надо! Не хочется хватать первую попавшуюся, - поддерживал супругу Георгий Борисович.

- Наталья Михайловна, мы решили в кооператив вступить. И взять двухкомнатную, - позвонил мне Натан как-то вечером.
- Это невозможно,  - ответила я, - У Вас нет на это денег.
- Очень даже возможно! Денег нам хватает! Елена к ним ездила. Взяла образец договора.
- И что написано в умной бумаге?! – мне было смешно. Не полуграмотные, всему верящие  старики – молодые люди с высшим образованием.
- Что как только у члена кооператива на счету собирается сумма на половину квартиры, он получает ее из их фонда, или покупает на рынке. Можно въезжать и прописываться. А у нас как раз половина стоимости двухкомнатной получается! - радостным, вдохновенным  голосом сообщил мне Натан, - Остальную половину  уже с процентами, конечно, придется платить.
- Ребята, это не собес – коммерсанты. Вы думаете, они себе в убыток работают?
- Ну, там еще пайковые взносы, за вступление, и другие мелочи. Мы посчитали, все равно выгодно. И им, и нам.
- Вам-то может и выгодно, а бизнесмену на пайковые взносы не прожить. Что-то там не так…
- Да вот же договор перед нами! Все просто здорово! Вы видели, какие у них очереди?! Что, в ней одни дураки стоят, что ли?
- К «МММ» тоже очереди стояли, - пропустила я последнюю фразу мимо ушей, - Привезите-ка мне этот договор.

На следующий день Натан мерил шагами Арбат еще до открытия нашего офиса.

Я внимательно посмотрела договор.
Взяла выделитель текста, провела им по сноске внизу страницы, написанной самым мелким шрифтом, и молча вернула бумагу Натану.
Он всмотрелся в розовую полоску и смутился.
- Объяснять надо? – спросила я
- Нет. Я все понял. Извините. Сегодня будем что-нибудь смотреть?
- Будем, конечно!  -  процесс вернулся в рабочее русло.

Сноска мелким шрифтом гласила: «Период накопления  равен периоду окончательного расчета. При расторжении договора, вступительный взнос и выплаченные проценты не возвращаются».

Но идея жить в двухкомнатной квартире запала молодой паре в душу. И они решили купить квартиру в ближайшем Подмосковье. Это их решение мне понравилось.
Квартиру в Красногорске мы нашли за два дня.
Родители тоже выбрали себе просторную, 43 метровую однушку  с двумя лоджиями, в сравнительно  новом доме с муниципальной отделкой, недалеко от завода. 
Мы одновременно внесли 2 аванса и стали собирать документы для опеки – ребенок-то у нас был собственником.

На прием к опекунам  приехал Красногорский  риэлтор  с оригиналами по двухкомнатной квартире, и я - с полным пакетом на нашу.
У нас не было никаких сомнений в том, что получить разрешение – дело пяти минут. Все документы в порядке. Ребенок улучшает жилищные условия по всем параметрам: Натан с Еленой покупали всю квартиру на его имя.
Но не предсказуемы  решения опекунов!

Молоденькая девушка долго изучала все бумаги и, тяжко вздохнув, сказала:
- Я не могу выпустить ребенка в Подмосковье.
- Почему????  Какие основания могут быть для отказа?! – опешили мы.
- Вы лишаете его права быть москвичом.
- А Вы считаете, что это право – главное для ребенка? Мать могла рожать его и в своей деревне.
-  Но рожала в Москве. Значит, хотела, чтобы он был столичным жителем.
-  В документах есть согласие матери на покупку квартиры в Красногорске.
-  Вот пусть придет и скажет это на  комиссии! – девушка назвала дату заседания.

Расстроенные, мы вышли на крыльцо муниципалитета.
Коллега закурил, а я вытащила поющий в сумке мобильник:
- Слушаю, Марина! – звонила девушка, которая вчера брала у нас аванс.
- Здравствуйте! У нас проблемы –  супруг не дает согласие на продажу. Приезжайте за авансом.
- Блин! Ладно, к вечеру подъеду.
- Успеете другую найти? – спросил коллега, слышавший разговор.
- Постараюсь.
- Имейте в виду, мы аванс возвращать не будем.
- Да знаю! – вот уж, правда, неприятности не бродят в одиночку, - До комиссии еще есть время.

Я опять зарылась в варианты.
Одни квартиры на самом деле были альтернативными; другие со свеженьким наследством, что рискованно; третьи с долгой-долгой историей, проверять которую, у нас уже не было времени. Еще и цены начали подниматься, как вода во время паводка.
Наконец, нашла пару 39-метровых однушек в Люблино. Одну – на первом этаже, другую на 17-м.

Вечером поехали смотреть.
Верхняя квартира оказалась с протечками на потолке. Что это такое, мои клиенты хорошо знали. Ремонтировать очередную крышу им не хотелось.
Нижняя  была с хорошим ремонтом, с подвалом чуть ли не под всей квартирой, обустроенным так, что там и жить можно было при желании. Но, людей проживших всю жизнь на пятом, смущал первый этаж. Отказались.

На следующий день в газете появилось новое объявление о продаже 35-метровой квартиры на 3-м этаже сталинского дома. Квартира продавалась по документам  исполненной ренты.
 И  Георгию Борисовичу, и  Норе Иосифовне она очень понравилась.
Состояние квартиры было «бабушкиным». Но бабушка была чистоплотной, а сама квартира, что называется «намоленной» - обладала какой-то особенной аурой.
На стенах висело столько икон, что не видно было обоев. Воздух был пропитан каким-то  особым ароматом.
На квадратной утепленной лоджии – устроен зимний сад и стояло кресло-качалка.
Георгий Борисович уселся в него, качнулся пару раз и заявил:
- Все! Никуда отсюда не уйду. Пусть Нора в комнате живет, а я  в этом кресле среди цветов жить буду. Цветы остаются?
- Остаются! И цветы,  и иконы, – ответила риэлтор.
 
На следующее утро мы внесли аванс, заказали проверку, я  вздохнула облегченно и занялась другими делами.

Часов в десять вечера мне позвонил Георгий Борисович:
- Наталья Михайловна, спасибо Вам, что такую замечательную квартирку нашли! – его  голос звучал задушевно, -  А мы с Норой после ужина решили прогуляться. Бутылочку вина взяли. Сидим вот напротив дома, на окна смотрим, представляем, как  цветы поливать будем. Хорошоооо!
- Вот зря Вы это делаете, Георгий Борисович!
- Почему так? – по голосу, явно глоточек добавил.
- Квартира еще не Ваша. Пока нет свидетельства о собственности, праздновать рано.
- Ну что Вы нам настроение портите! Все будет хорошо!
- Надеюсь.

Зря надеялась.
Утром позвонила коллега:
- Забирайте  аванс!
- В чем дело?
- Моя клиентка не хочет продавать ее первому встречному. Требует, чтобы показывали дальше.
- Зачем?! Надеется, что дадут больше? Адекватная же цена. Дороже квартира не стоит.
- Это мы  с Вами понимаем. А ей кажется, что продешевили. Боюсь, что и за эту цену ее никто, кроме Ваших клиентов, не возьмет. Да разве докажешь?!

Аванс пришлось забрать.
Я была благодарна коллегам за то, что его вернули. Далеко не все, даже крупные фирмы,  поступают так по-человечески.
 
Позвонила  Георгию Борисовичу и в сердцах высказала все, что думала об их преждевременном  праздновании новоселья.
- Время уходит! Мы можем потерять аванс, внесенный за двушку, - злилась я, как будто, действительно виновата была выпитая ими бутылка вина.
- Ну, давайте брать ту, на первом этаже. Лучше вряд ли найдем, - сказал  Георгий Борисович.
- Ее уже нет. Под авансом, - ответила я через полчаса, чуть не плача.

Снова - распечатки, газеты, журналы, прозвоны.
За день до комиссии нашли 33-метровую хрущевку. Простенький предпродажный ремонт, старая сантехника, древняя газовая плита на крохотной кухне, узкий, не застекленный балкончик.
Но у нас уже не было ни времени, ни  выбора – слепили сделку из того, что было.

На комиссию мои собственники пришли в полном составе – мама, сын, невестка, малыш в коляске.
Я зашла с ними.
На удивление, старушки, этаким  интеллигентным рядком сидящие за столом, не стали выгонять риэлтора из кабинета.
Мы приготовились к серьезному разговору. Но все обошлось парой фраз:
-  Почему Вы хотите увезти ребенка из Москвы? – спросила одна из бабушек. 
-  Потому что сейчас перед моим окном заводская труба, а в квартире, которую покупаем – лес и река, - ответил Натан, удивив меня жесткостью интонации. Я  даже не предполагала, что он может разговаривать в такой манере.
-  Здесь ребенок будет бегать по четырем комнатам, а там – всего по двум, - привела, как ей казалось, неопровержимый довод другая старушка.
-  Здесь ребенок будет заперт в одной комнате, -  с той же интонацией ответил Натан, и зло глянул на мать, - У нас очень плохие отношения в семье.
Нора Иосифовна опустила голову. Бабушки переглянулись. Разрешение нам дали.

Коробка хороших конфет, бутылка шампанского – и документ через час был у меня  в папке.
По дороге я заехала в паспортный стол, чтобы обновить выписку из домовой книги.

На старой и так уже стояло несколько печатей с подписями, подтверждающих, что  никаких  изменений  в составе проживающих нет.
Поэтому я попросила выдать новую. Схватила ее не глядя, и пошла ставить печать у начальницы. 
Уже когда убирала выписку  в папку с документами, заметила краем глаза – в квартире прописана  Зинаида Альбертовна!
Снова подошла к окошку паспортистки. Попросила исправить.
- Не могу! – сказала пожилая женщина, - По нашим данным, она не выписана.
- Да как такое может быть?! Вы же не первый раз меня видите, и не первый раз выписку даете. Мы только что сменили ответственного квартиросъемщика, и только что приватизировали квартиру.
- Я все помню. Но в компьютере нет сведений ни о смерти Зинаиды Альбертовны, ни о снятии ее с учета.
- И что делать, чтобы исправить этот сбой в компьютере?
- Принесите свидетельство о смерти.
- Пожалуйста! -  свидетельство все еще было у меня, - Могу даже нотариально заверенную копию  предоставить.
- Вот и замечательно, - обрадовалась паспортистка, - сейчас все сделаем.

Она поколдовала над компьютером, и распечатала новую бумагу. На новой бумаге опять значилась Зинаида  Альбертовна.

- Странно… -  паспортистка опять застучала по клавиатуре. Нажала на распечатку. Зинаида  Альбертовна упорно не хотела покидать квартиру.
За моей спиной быстро собиралась недовольная очередь.
- Подождите, позову помощницу, - женщина  куда-то ушла и вернулась с молоденькой девушкой, - Лидочка получше меня в компьютерах разбирается. Сейчас все сделаем!

Но и Лидочка не смогла  выжить привидение Зинаиды  Альбертовны из компьютера.
Кончилось тем, что выписку из домовой книги мне написали вручную, и заверили печатью и подписями.

Я вернулась в офис счастливая – все!
Цепочка собрана, опека пройдена, документы к сделке готовы. Договора, ячейки, регистрация, передача квартир - дело техники.

- Наталья Михайловна, Вас к телефону, - оторвал меня от благостных раздумий голос референта.
- Слушаю! – сказала я весело.
- Приезжайте за авансом. Мой клиент раздумал продавать квартиру, - словно ледяной водой окатила меня  коллега.

В шесть часов вечера накануне дня сделки я уныло сидела в офисе, не решаясь поднять трубку и набрать номера коллег - и наших покупателей, и продавцов Красногорской квартиры - чтобы сообщить им: «Цепочка рухнула. Встреча отменяется!».

- Будет все, как ты захочешь! – издевательски пропел мой мобильник.
- Слушаю,  Георгий Борисович! – сказала я устало и безнадежно.
- Наталья Михайловна, я  квартиру нашел!!!! – из трубки фонтаном била восторженность.
- Где? Когда? Какую?  -  не поверила я. Ведь перерыла и профильтровала все, что было возможно. Так откуда мог взять вариант клиент?
- Да в газете увидел! Записывайте  телефон. Может, успеем еще! -  кричал Георгий Борисович.
-  Диктуйте…., -  заразилась я настроением  клиента.

Через двадцать минут я мчалась в такси по указанному адресу. С другой стороны ехали Нора Иосифовна и Георгий Борисович. У подъезда мы оказались одновременно.

Квартира располагалась на первом этаже старого кирпичного дома с деревянными перекрытиями. Ее окна были  в полуметре от земли.
Метраж – 27м. кв. Поэтому, я ее и не увидела - меньше тридцати квадратов просто не смотрела.
Почти без прихожей и всего с пятнадцатиметровой  комнаткой. Но на этом минусы кончались.
Кухня – больше 7 м.кв. Раздельный санузел. И евроремонт по полной программе, а не «под евро».
Эта игрушечная квартирка была свадебным подарком любящей бабушки единственному внуку. Сама она  перебралась жить к сыну.
Пока молодые были в свадебном путешествии, родители невесты сделали в ней шикарный ремонт – это был их подарок.

Да не успели молодые ни прописаться, ни переночевать в своем гнездышке.
Невесте вдруг стало плохо в поездке. То, что сначала приняли за обыкновенную усталость, оказалось серьезным онкологическим заболеванием.
Надежда на спасение была за рубежом и требовала огромных денег. Продажа квартиры была единственным способом раздобыть их  быстро.
Чтобы ускорить поиск покупателя, цену поставили чуть ниже рынка. Ремонт, конечно же, себя не окупил.
Но у Георгия Борисовича и Норы Иосифовны  все равно не хватало денег на ее покупку. Торговаться, язык не поворачивался.  Пришлось уменьшить свою комиссию на 3 тысячи долларов, чтобы  спасти сделку.

Главное, что  все документы, даже включая проверку,  были готовы к сделке. Не хватало только выписки из домовой книги.
Всей толпой загрузились в «Мерседес» частного маклера, которая продавала эту квартиру, и рванули в ЕИРЦ. Успели за 5 минут до закрытия.
Я позвонила менеджеру и предупредила, что едем на аванс. Он задержался  в офисе.

Пока мы занимались бумаготворчеством, Георгий Борисович вышел на улицу покурить.
Вернулся он навеселе и, бродил по этажу, радостно цепляясь то к припозднившимся сотрудникам, то к охранникам:
- Вы знаете, в какой я теперь квартире жить буду!? Там стены шелковые! Там раковина фарфоровая! Там унитаз белоснежный! Там  вентиляция включается, как только пукнешь! За это надо выпить! А какие там двери!! А какая ванна - с ручками!!! - хвастался он, запивая каждый восклицательный знак глотком коньяка из плоской бутылочки.

Нора Иосифовна его не останавливала. Думаю, она с удовольствием бы присоединилась к мужу, да стеснялась. Удовлетворение было написано и на ее лице.
То, что комната меньше, чем была у них в молодости, они осознают намного позже. 

К десяти вечера аванс был дан, все детали завтрашней сделки оговорены.

Я чувствовала себя счастливой – все!
Цепочка собрана, опека пройдена, документы к сделке готовы. Договора, ячейки, регистрация, передача квартир - дело техники.