Сказка-роман. ч. 8. сколько веревочке не виться

РАЗДЕЛ 7. СКОЛЬКО ВЕРЕВОЧКЕ НЕ ВИТЬСЯ…

     Бог просматривал утреннюю почту и думал, думал… никому не хотелось сегодня отказывать в просьбах, потому что это был день Его  рождения (впрочем, как и все остальные дни календаря). Но ведь слишком уж взаимоисключающими были, как всегда, молитвы, ворохом лежащие на рабочем столе Создателя. Многие и многие граждане, господа и товарищи, вполне искренне желали кому-то лично, а то и целым сословиям, сдохнуть, подавиться, провалиться сквозь землю, разорваться и так далее. Взаимопожелания подобного рода  пропитывали весь мировой эфир, переплетаясь друг с другом в клубки, которые и самому Богу распутать было невозможно. На этом фоне выгодно выделялись молитвы- просьбы о помощи ближнему своему, о наступлении  всеобщей гармонии, прекращении военных конфликтов, и все такое прочее. Впрочем, Всевышний отчетливо сознавал, что без выполнения  пожеланий первого рода зачастую невозможно исполнить и  просьбы, так сказать, благостного характера. Но не начинать же рабочий день с массовых репрессий и широкомасштабного террора!
   Бог отложил дела в сторону и решил, для начала, позавтракать. Заказал он утренний кофе, и вновь встал перед вопросом: а  с кем пить-то? В одиночку не хотелось бы, а поблизости не оказалось никого, кого можно было бы к столу пригласить. Действительно, не Гавриила же? Не Иоанна же Крестителя, не пророка же Самуила, прославившегося своей жестокостью?
- Вот незадача, - тяжело вздохнул Господь,  - и что за публика! Скучнейший народ, догматики до мозга костей… с ними и говорить-то не о чем. Не могу молчать! Хочешь, не хочешь – опять придется Парамошу с Шатуном вызывать…
  Всевышний включил мониторы внешнего обзора Вселенной и пульт громкой космической связи.
- Так, -  произнес он, - Парамоша, как всегда, в пути… а куда наш косолапый запропастился? А, вот же он, с этими олухами… и не стыдно ему друга бросать одного?
- Впрочем, - вгляделся Всевышний, - не совсем одного. Чудотворная моя, как всегда, на высоте и на своем боевом посту. Молодец, так держать, товарищ! Может быть, и ее позвать?
    Хотя  моя нынешняя спутница была грубовата и резковата в суждениях, но в оригинальности мышления ей отказать было нельзя. Могла кого угодно так припечатать нестандартной фразой, что только держись! Ее побаивались не только мерзавцы и негодяи всех мастей, но даже друзья старались держаться как можно дальше от бесформенного предмета неопределенного цвета и размера, способного осушать моря и растапливать ледники. Даже сам Бог предпочитал обществу Чудотворной присутствие многих и многих небожителей, в том числе Гавриила и даже пророка Самуила, а это говорит о многом! Но сегодня был, кажется, особенный день.
- Пусть посидит за столом в хорошем обществе, с Самобранкой парой слов перебросится, - решил Господь, - глядишь, приучится когда-нибудь хоть к каким-то хорошим манерам. Хотя, от Самобранки-то вряд ли кто-нибудь хоть чему-нибудь, кроме брани, может набраться…
    Решение Господа никто никогда даже и не пытался подвергать критике или сомнениям. А если бы и попытался – что бы изменилось? Разве, что, кое-кто биографию бы себе испортил, да срок пребывания на этой грешной Земле сократил… вот и на этот раз никто не посмел ослушаться повеления Божьего. Сказал – как отрезал:
- Парамошу, Шатуна да Чудотворную – ко мне! Айн момент!
   В это время сидели мы с Чудотворной на берегу священной реки Инд в ее верхнем течении, в горах. Хорошо она текла, как-то священно, да прямо в Индию… то есть, в Пакистан, а потом уже – в Индию. Искупались мы в водах этого чудотворного потока, и Чудотворная втрое чудотворнее стала: вместо одного чуда из нее все время три выскакивали, а то и четыре – считать было особенно некогда. Обратила она реку Инд в вино, тут же этот самый напиток выпила, компенсировала потерю жидкости  растопленными ею же ледниками Гренландии, а, чтобы бедную Голландию на залило, увеличила высоту дамб метров на тридцать. И все это - одновременно, представляете?
   Мало того, она еще мне песню на санскрите спела, восстановила памятники Будды в Афганистане, и взялась, было, уже Александрийскую библиотеку реставрировать, но на этом интересном месте призвал  нас Господь к себе. Не успели мы и оглянуться – как в тереме сидим, предложенные Богом сигары курим, да обсуждаем новости мировой политики, виды на урожай и неудачи Российской команды на последней Олимпиаде.
    Господь, право, интересный собеседник – другого такого не найти. Свободно владеет двунадесятью языками, обо всем осведомлен, все последние анекдоты знает и при случае любой из них может рассказать… кроме неприличных, разумеется. Ибо не любит он черное слово – и, между прочим, правильно делает! Перемыли мы косточки десятку-другому политических деятелей, и добрались, наконец, до Джахангира.
- И зачем его только на царствование помазал? – горевал Господь. – Шуток не понимает, все воспринимает, как матрос Лом! Все бы ему казаться, а не быть! А поделать с ним ничего уже нельзя, потому что все остальные варианты были бы и того хуже. А мне людей жалко, я же всемилостив…
- А перевоспитать  Кощея нельзя? – Осторожно спросила Чудотворная. – Отдай его мне на пару недель, Господи, - шелковым станет!
- Знаешь, Чудило, - последовал ответ, - я и сам мог бы этим заняться, да нужды нет. Дело в том, что в глубине души наш кощей – просто агнец божий, да только приходится ему всю жизнь эту свою сущность ото всех скрывать. Иначе часу бы не прожил, истинно говорю! Мне это надо? Все дело во внешних условиях, в среде, как говорится. Помести такого кощея в Рай – он сразу же добрыми делами занялся бы, причем бескорыстно. Другое дело – Россия начала третьего тысячелетия! Здесь ни одно хорошее начинание не может остаться безнаказанным. Совершил благородный поступок – и можешь сразу же панихиду по себе заказывать, вот так! Надо изменить условия бытия, а кому менять-то? Бандитам, что ли? Или так называемым “предпринимателям”? Как же, поменяют они вам! Разве что  конечности на протезы, и то исключительно за ваш же счет… не будем портить себе настроения! О “новых русских” больше ни слова!
   Бог, как известно, двух слов не говорит: слово Божие, мало того, что чудотворно, оно еще  весьма и весьма твердое. Куда до него граниту и даже алмазу! Больше этой неприятной темы в разговоре не возникло. Во всяком случае, по нашей инициативе.
- Мрак охватил ваше общество, - жутким голосом говорил Господь, - сгущается тьма над страной! Вихри враждебные реют над вами, черные силы вас злобно гнетут… все изменения направлены лишь в худшую сторону, и конца им не видно.  Какие можно из этого сделать выводы, как вы думаете?
- Плохи наши дела, Господи, - упавшим голосом проревел Шатун, - видать, можно читать отходную молитву…
- Молитву, не молитву, - добавила Чудотворная, - а вещички собирать пора, и в путь-дорогу! Нечего на грешной Земле задерживаться, если все уже давно ясно…
- А ты что скажешь, Парамоша? – Обратился ко мне Всевышний. – Собираешься ли примкнуть к тесным рядам пессимистов и нытиков?
Я понял, что Бог меня подначивает: стоит чуть погрустнеть, как он тут же предъявит обвинение во впадении в грех уныния – что там за это нынче полагается? И ответил крайне осторожно:
- если ты прикажешь, Господь, могу и погрустить, но, между нами, не хочется. Как можно в твоем присутствии ощущать пароксизмы скуки, то есть хандры? Где найти такого олуха, чтобы при виде лика твоего не взревел нечеловеческим голосом: - Аллилуйя! Ликуйте, сыны Израиля… или какого-нибудь  другого государства. Даже грубое и бесчувственное животное осознает в такие минуты важность момента (при этих словах Шатун вздрогнул, но ничего не сказал, молча затаив злобу)! А уж нам, твоим приближенным, пусть и не самым симпатичным, грешно было бы хандрить, истинно говорю.
- Грамотно формулируешь, - похвалил меня Господь, - рад за тебя. Еще каких-нибудь две тысячи лет эволюционного процесса – и тебе можно будет доверять некоторые простейшие операции по внедрению истинной веры в массовое сознание. Что ж, будем ждать, нам торопиться некуда.
   И печально улыбнулся: кому-кому, а Господу некуда было укрыться от своей стези, ибо он и являлся, по совместительству, самой Вселенной. Не было там уголка, где бы его не было, куда он мог бы спрятаться от себя самого. Я сочувственно покивал, хотя прекрасно понимал, что  от моего участия Богу  ни холодно, ни жарко. Господь, оценив мое сочувствие, послал мне воздушное рукопожатие, отчего  неприятно заныла кисть, словно под пресс попала. Ибо не только милость Господа беспредельна, но и сила его. Если не верите – можете проверить это сами.
   Подали кофе и все тот же “Наполеон”, который с прошлого раза ничуть не уменьшился, а даже стал как будто еще шире. Господь сделал приглашающий жест, и мы приступили к райскому завтраку. Приятное это, доложу вам, занятие. Век бы вот так кофеек попивал, даже не претендуя на обед и ужин… естественно, в иных, райских условиях.
   На этот раз Господь решил воздержаться от поздравлений и наград, но мы были не в претензии. И так уже им облагодетельствованы – дальше некуда, причем за просто так, можно было бы сказать – незаслуженно… но Богу виднее.
- Должен заявить всем присутствующим, - говорил он, неторопливо поглощая райский ароматный напиток, - что выводы вами сделаны неверные. Куда бежать, зачем? Вы думаете, что в других уголках Вселенной ситуация лучше вашей, что там вас ждут с распростертыми объятиями? Спросили бы у Пришельцев, что творится с так называемым развитием разумных цивилизаций в Космосе. У вас тут еще цветочки, а там… не успеваю патроны подвозить, да и Бука с Бякой совсем измучились, исправляя положение то тут, то там… радикальным образом. И, соответственно, радикальными способами. Нет, господа-товарищи, ситуацию надо исправлять на месте, не убегая от нее: все равно догонит. Только начни отступать, а неудача не отстанет, найдет и на краю Ойкумены, и даже за краем.
Как всегда, бестактно прервала речь Всевышнего Чудотворная.
- Правильно говоришь, Господи, - влезла она в разговор, - но это все общие места, рассуждения… а делать-то что? Как  выйти из замкнутого круга  умственной деградации, опережающей развитие техники? Компьютеры запретить?
- Это как вам больше нравится, - парировал Господь, - можно и запретить. Но, к сожалению, прогресс не остановишь. Уже пробовали до тебя, Чудило ты несерьезное! А что из этого вышло? Нет, мы пойдем совсем другим путем!
Господь закурил и продолжил:
- Зло, между прочим, истребляя Добро, само себя лишает питательной среды. В итоге ему негде самореализовываться, и оно начинает  самоликвидироваться или перерождаться в то, что только что уничтожило. Забавно, не правда ли?
  Мы промолчали, ибо ничего смешного тут не увидели. Какое нам дело до того, что Сатана, Воланд да Вельзевул с Люцифером, перебив всех нас, после этого перессорятся между собой? Легче нам от этого будет?
- Шире надо смотреть, товарищи, - пожурил нас Господь, подслушав убогие мысли глупых слуг своих, – почему вы все время замыкаетесь на собственных персонах? Есть и другие, ничуть не хуже вас. Им тоже жить хочется… Диавол не может всех, и  сразу ликвидировать, ибо я ему этого не позволю. Кто-то всегда уцелеет, как, например, семья Ноя. И вот для них-то, уцелевших, процесс взаимоуничтожения нечисти, имеет огромное значение. Надо верить в радужные перспективы, а иначе и жить не стоит!
    Напоследок хотелось сказать вот о чем. Сколько бы не лютовали кощеи и вурдалаки, а победа будет за нами, дорогие мои  небожители! Пусть плетут интриги,  неистовствуют и заполняют своей злобой все щели представители Сатаны и иже с ними, вроде бандитов и биржевых маклеров, пусть натешатся вволю. Но я, будучи в доброй памяти и очень здравом уме, заявляю: сколько веревочке не виться в разного рода узлы Линча, а затянется она как раз на тех шеях, каких и следует. Даю гарантию, товарищи! Хотите, – заключу пари?
Желающих  усомниться в верности божьего утверждения, однако, не нашлось.