Сказка-роман. ч. 8 по мере приближения

РАЗДЕЛ 8. ПО МЕРЕ ПРИБЛИЖЕНИЯ

   Всем известно, что истина – как горизонт: сколько не приближайся, все время будет отодвигаться, проклятая. Это я, господа-товарищи, много-много раз испытывал на собственной шкуре, будь она трижды продырявлена. Но, понимая все это, все равно постоянно бегу к удаляющемуся горизонту, вот уже две тысячи лет, а то и больше. Так уж сложилось… божья воля, одним словом! Никуда от нее не деться, вот мы никуда и не деваемся. Я не за себя говорю: вашему покорному слуге грех жаловаться на судьбу. Где мне только не довелось побывать, с кем только не встречался, а уж в каких событиях пришлось поучаствовать – дух захватывает. Одни три Апокалипсиса чего-нибудь, да стоят!  Две тысячи с небольшим лет это все не приедается, а вот Пришельцам-то с Азазеллом каково? Срок их бесконечной вахты настолько велик, что все возможные вариации какого угодно разнообразия бытия повторялись с ними триллионы раз. Не жизнь, а сплошное дежа вю, как говорят проклятые лягушатники.
   Впрочем, - иногда думаю я, - а что бы получилось, если бы кому-нибудь из нас удалось бы постичь абсолютную истину во всем ее полном объеме? Что с ней делать, позвольте вас спросить? Огурцы в ней солить, забор ею подпирать, или огород поливать? На хлеб откровение не намажешь, на колбасу не променяешь. Кому она, истина, вообще нужна?
  Вот такие мысли  порою приходят в голову от безделья и излишней образованности. Недаром говорится, что от наук – один вред. Да и сам Бог мне как-то об этом говорил, когда в шутку звезды во Вселенной считать заставил.
  Но все это цветочки, господа-товарищи. Что значит четыре-пять миллиардов лет по сравнению с вечностью? Один миг, половина срока жизни звезды класса желтых карликов, и не более того. А вот Господу нашему не позавидуешь с точки зрения длительности срока его бесконечной вахты абсолютного и всеохватывающего Бытия. И, добро бы, в одной конкретной точке, так ведь нет же – повсеместно. А сколько точек во Вселенной, считал ли кто-нибудь? Попробуйте на любом  сколь угодно малом отрезке прямой линии их пересчитать: уверяю вас, мало не покажется. А тут – вся Вселенная с ее бесконечным объемом и столь же неопределенным сроком существования. И в каждый момент времени в каждой из этих точек надо присутствовать всегда, да еще и одновременно. Надо успевать учить уму-разуму бесчисленное множество дураков и полудурков, не забывая отвешивать оплеухи не в меру умным, возомнившим себя гениями, успевая экспериментировать с эволюцией небесных тел, живых существ, общественно-экономических формаций. Как у него терпения-то хватает, у Всевышнего?!
  Впрочем, не всегда и не все он склонен терпеть молча. Бывают моменты, когда беспредельная кротость и, как теперь говорят, толерантность Бога подвергаются суровым испытаниям, и вот тут-то он может и не выдержать. Вызовет Господь тогда Пришельцев, отрывисто скомандует: “исправить!”, после чего происходят события, которых не желал никто. Не дай вам Бог в подобную минуту оказаться  в эпицентре этих  самых событий. Церберы божьи, Бука с Бякой, особенно-то и не разбираются, кто прав, а кто виноват. Да и как их отличать, в самом деле? Бог бы, может быть, и разобрался, да некогда ему – в силу вышеназванных причин, вот и приходится пользоваться услугами своих смиренных слуг вроде Вурдалака или пророка Самуила, прославившегося своей жестокостью, благо у него подобного добра – вагон и маленькая тележка, а, короче говоря - легион. Не сидеть же им, сложа руки, в самом деле? Они и не сидят, а отрабатывают хлеб свой насущный так добросовестно, что иногда таких надо оттаскивать от очередного объекта экзекуции. Все заняты, события идут своим чередом, а порядка в мире все нет, как не было, и Истина, как была на горизонте, так там и остается. Пусть и пребывает по месту своей постоянной дислокации. Не надо ее беспокоить, а то как бы она нас не побеспокоила!
    Так размышлял я, приближаясь к таджикско-афганской границе. Остался позади знаменитый перевал Саланг, руины Кабула, Кандагара, восстановленные  моей новой знакомой Чудотворной статуи Будды, Герат, Балх и многие другие достопримечательные места.  Какое-то время меня сопровождали Шатун и Чудотворная, но вскоре надоел я им, как собака, и они подались, судя по разговорам, в Долину Гейзеров. Путь гризли был отмечен сотнями разоренных пасек, которые его спутница неизменно восстанавливала, пользуясь своими полезными качествами. Так они и следовали рука об руку – стихия буйства и разрушения и сама реставрация во плоти. А в итоге – как будто бы никого здесь не было и ничего не случилось. Вот какие чудеса все еще могут происходить на белом свете – пусть не повсеместно, а лишь на трассе Кабул - Петропавловск-Камчатский - поселок Миллерово – кальдера Узон.
    Афганская весна была в самом разгаре. Цвели опиумные маки и конопля, международные миссии старательно откармливали своей навязшей в зубах гуманитарной помощью голодающих пуштунов, таджиков и узбеков (до всех прочих, как правило, руки не доходили). Многочисленные банды, притихшие в суровые времена правления талибов, вновь подняли головы и привычно грабили караваны, случайных прохожих  и все остальное, что Аллах пошлет. Несколько раз пытались снять зипун и с меня, но ничего у них не вышло. То ли Бог, то ли Чудотворная хранили мою скромную персону дистанционным методом, и разбойники попадали в Ад, не дойдя до заветной цели приблизительно на сто метров. А неподалеку от Панчшерского ущелья ко мне вдруг вздумали присоединиться Хомяк со своим денщиком.
- Далеко ли путь держишь, Парамоша? – Спросил Дух, хотя, думаю, все прекрасно и сам знал. Я молча показал на северо-восток.
- А нас с собой возьмешь? – Допытывался Хомяк. -  Догадываюсь, кого ты ищешь! Я тоже туда хочу!
- Куда от вас деваться? – Пожал я плечами. – Дело сугубо добровольное! Янки по дороге бить будем?
- Еще как! – Отозвался Дух. – Ты даже не представляешь, мой друг, как я давно не разминался на этом поприще. Душа горит, руки чешутся! Да и Бог с нами, не так ли?
- Янки тоже так считают, во всяком случае, постоянно об этом твердят,  - напомнил Хомяк, - но мы-то знаем, за кого Он на самом деле!
- А Господь, интересно, об этом тоже знает? – Не удержался я. – Мне он еще ничего не говорил… ну, если вам что-нибудь известно…
- Разговоры будем разговаривать потом, - отрезал имам-папа, - а пока что начинаем действовать. Нельзя терять ни минуты, а то Всевышний опять передумает.
   И мы отправились к границе. В Панчшерском ущелье заглянули на могилу славного генерала Масуда, помянули его, причастились, да дальше пошли. Хоть и душман покойник был отпетый, да не нам его судить. Бог с ним разберется, я думаю… или уже разобрался.
  При переходе границы нас обстреляли сразу с двух сторон, но Дух проявил выдержку и не стал служивых калечить зря. Так, поучил маленько бревном, да и отпустил с миром. Служите дальше, если не спишут по инвалидности!
   Не удержались, конечно же, денщик с хозяином, в Ферганской долине, начисто объев все бахчи и персиковые сады. Я, грешным делом, тоже принял участие в этом далеко не богоугодном мероприятии, в основном из чувства солидарности с товарищами. А затем повернули мы на восток, и долго-долго брели по гигантским ущельям Киргизии, пока не вышли к пику Хан-Тенгри.
- Куда это нас занесло? – Забеспокоился Хомяк. -  Нет в моем реестре подобного объекта! Знать ничего не хочу! Поворачивай назад, скотина! (Это он Азазеллу). Дух только посмотрел на хозяина тяжелым взглядом, как бы говоря:
- Сам ты скотина неблагодарная! Чисти тебе после этого сапоги…
А вслух пробормотал только:
- Не серчай, товарищ ваше благородие! Ошибочка вышла, прецессия азимута… сейчас все поправим!
- Хватит тебе собачиться, старикашка, - вступился я за  Азазелла, - он же тебе хотел показать один из красивейших пиков планеты, а ты рыло воротишь! Стыдно, молодой человек!
Хомяк побагровел, и, не знай я о его бессмертии, подумал бы, что его хватит удар. Но, слава Богу, обошлось: старик хватил меня поленом, и легче стало на душе (имеется в виду его душа, если она имела место быть). А затем, совершенно нелогично, приказал денщику приготовить обед на одну персону.
- Перебьетесь, - надменно произнес он, поймав мой недоуменный взгляд. – Можно же иногда и попоститься, прорвы ушастые!
Между прочим, ни разу не видел постящегося Хомяка. Куда там! Это какой-то Гаргантюа, эдакий глиняный парень, совершенно не знающий сытости. Дай такому волю – самого Господа Бога сожрал бы, не задумываясь, да только, скажу вам по секрету, бодливой корове Бог рогов не дает! И, кстати, правильно делает…
Дух изловил пару муфлонов, в мгновение ока изготовил грандиозный шашлык, и Хомяк приступил в гордом одиночестве к трапезе, рыча и бросая злобные взгляды в нашу сторону. Казалось, старику лихо было видеть, что мы хотя бы взглядом пожираем его законную добычу.
- Да чтоб ты подавился! – Одновременно подумали мы с Духом.
И случилось чудо: старый догматик  поперхнулся, и рухнул прямо в костер лицом вниз. Азазелл, как ему и было предписано свыше, выхватил хозяина из пекла, взвалил на горб и скачками помчался к ближайшему ручью – отмачивать. Тем временем я схватил кусок жирной дымящейся баранины, и, давясь, проглотил его, почти не жуя.
- А то, как бы не очнулся, - с беспокойством подумал я, - а ведь он из-за крошки удавится! Но, вначале, нас всех тут передавит…
Я как в воду глядел: не успел протянуть руку ко второму куску, а от ручья вниз по склону уже мчался очнувшийся имам-папа, рыдая от ненависти и жадности.
Бросив баранину, я пустился наутек, твердо зная, что старикашка ни за что не бросит своей добычи. Так оно и оказалось, и лишь тормоза Хомяковский жадности спасли меня от неминуемой расправы.
  Взобравшись повыше, я наблюдал со скалы, как злобный и жадный старик-фундаменталист приканчивает бренные останки двух бедных жареных животных. Дух суетился вокруг хозяина, угодливо подбирая обглоданные кости, подавая салфетки и какие-то напитки (издали не разглядеть). Неподалеку грохотали ледопады и снежные лавины. В голову лезли самые возвышенные мысли, хотелось декламировать стихи и петь что-то о горах, но омерзительное зрелище прямо по курсу все портило. Хомяк чавкал так, что перекрывал грохот камнепадов.
- То ли еще будет, когда он уснет! – С тревогой подумал я. – Как бы опять не устроил землетрясения баллов в восемь по шкале Рихтера… вот же наслал Господь на нас эту напасть!
А Хомяк, словно подслушав мои мысли, зевнул, подложил под голову поданный  Духом камень и захрапел. Земля тревожно загудела и стала накапливать избыточное тектоническое напряжение. Я также напрягся.
- Азазелл! – Закричал я изо всех сил. – Готовься к эвакуации! Сейчас начнется!
  Дух кивнул, и начал лихорадочно собирать разбросанный кругом мусор. С тех пор, как этот демон стал серафимом, у него появилось, как минимум, одно  ценное качество – привычка наводить чистоту вокруг себя радиусом ровно в сто метров. Вмененная ему в обязанность  ежедневная чистка сапог и оттирание пятен на мундире хозяина только усилили эту манию аккуратности. Доведись ему оказаться на тонущем корабле, он не покинул бы палубы, предварительно не надраив оную. Так и на этот раз.
  Раздался глухой подземный гул. Горы закачались, и гигантские камни стали срываться один за другим с вершин, гребней и крутых склонов.
- Хватай старикашку и летим! – надрывался я. – Не нужно нам солнце чужое!
- Сейчас, сейчас! – Беспечно откликнулся Дух. – Вот только сапоги ему начищу, и ноги в руки!
   Я плюнул, оттолкнулся ногой от камня и попытался взлететь, но почему-то мешком свалился с утеса, разбив нос и подвернув ногу. Все дело в том, что Господь, наградив меня титулом серафима третьего класса, то ли умышленно, то ли по забывчивости забыл оделить своего слугу крыльями, о чем  мне ежедневно напоминали синяки и шишки, полученные при попытках оторваться от земли. Подняв голову, я увидел, как Дух стремительно набирает высоту, держа за бороду спящего хозяина. А на меня уже накатывался стометровый каменный вал.
- Кажется, подошла к своему завершению бесконечная вахта рабочая, - обречено подумал я. – Прощай, голубая планета!
И тут же свечой взмыл ввысь. С двух сторон  меня держали за воротник летающий медведь и Чудотворная – Чудило, как ее называл Господь.
- чуть под горячую руку не попали, Парамоша! – Весело кричал Шатун. – Пришельцы лишнего наболтали, в ересь впали, тут-то Господь и наслал на них пророка Самуила с Вурдалаком, а они как взялись братьев костылем да лопатою охаживать! Мы смотрим, смеемся, и потом Чудило мне и шепчет:
- Пора рвать когти, мишка! Как бы и за нас не принялись!
  Мы, естественно, на крыло – и к Кандагару, в берлогу прятаться. Почему в Киргизию нас занесло – понятия не имею!
- Вас сам Бог сюда направил, - глубокомысленно пробормотал я, - причем, как раз вовремя!
- Бог так Бог, - невозмутимо отозвалась Чудотворная, - а я-то думала, что это – случайное совпадение.
   Полет проходил на высоте около трех тысяч метров над уровне моря, то есть, над самыми гребнями отрогов Тянь-Шаня. Кто-то выпустил по нам крылатую ракету, но Чудотворная мастерски сотворила очередное чудо, и “томагавк”, развернувшись, полетел обратно, к автору ракетного пуска. Гризли поаплодировал крыльями удачной шутке, но, на всякий случай, поменял высоту, или эшелон,  как ее называют летчики.
  Впереди, километрах в пятнадцати, слышались грохот и страшный свист, издаваемые в полете так и не проснувшимся старым имамом. Растянувшийся воздушный караван паломников приближался к Удокану.
   Мы опустились на грешную землю, а точнее – на рельсы трассы БАМ. Последние 50 километров предстояло пройти пешком, причем не абы как, а  ровно за сорок лет. Это я знал точно, потому что высчитал  среднюю скорость движения в сторону Земли Обетованной из одного очень и очень известного литературного памятника прошлого, почитаемого почти миллиардом верующих за непреложную истину. Хотя… были у меня на этот счет кое-какие сомнения. Бог, как  помнится, дал  мне по шее как раз за  утверждение о достоверности приведенных там данных. Однако, мои спутники, слепо верившие в библейские легенды, настояли на соблюдении правил движения в сторону истины.
  Правильно ли это, или нет, предстояло выяснить по мере приближения к тому самому   заветному потухшему вулкану.