***

РАЗДЕЛ 9. В РАЗНЫЕ СТОРОНЫ.

   Подпольные обкомы действовали в США уже больше года. Пламенный революционер Горбуш ежедневно собирал совещания, распекал товарищей за пораженческие настроения, страстно взывал к их партийной совести и грозил исключением из рядов  Американской коммунистической партии за потерю бдительности. Изредка, ни с того, ни с сего вспомнив  о необходимости появления на публике, он вдруг выныривал в Белом Доме, заученной скороговоркой произносил очередную речь об угрозе мирового коммунизма, большевистской опасности и красной заразе, а затем исчезал так же стремительно, как и появлялся.
     Совершенно сбитая с толку таинственным поведением своего лидера, международная реакция недоуменно почесывала лысины. Хотя и самым тупым из них было понятно, что старина Горбуш в очередной раз сошел с ума, тем не менее, напоминать ему об этом лишний раз не хотелось бы. Слишком уж мощная держава выглядывала из-за его согбенной спины. Сумасшедший он, или нет, им решать - проклятым янки. А они настолько привыкли к дуракам-президентам, что даже и не обращали внимания на странности поведения своего лидера. Временами можно было даже подумать, что, объяви он сейчас о  личной верности заветам Маркса и Ленина, американцы  проглотили бы это, как должное.
Приблизительно в это же самое время в далекой заснеженной Москве, другой президент вдруг затосковал о забытых временах развитого социализма. Бес сомнений, поселившийся в его душе с момента принятия Джахангиром решения о восстановлении монархии в России, разросся до неестественных размеров.
- На кой ляд мне эта чертова корона сдалась? – Недоумевал он все чаще и чаще. – Лучше бы сферический шлем спецназовца кто-нибудь догадался подарить!
  Но, внезапно вспомнив о своей кощеевой сущности, он тут же отогнал от себя эту глупую до греховности мысль.
- Действительно, зачем мне, бессмертному, сферический шлем и бронежилет! – Смущенно пробормотал Кощей, обнаружив собственную промашку. – И без этого броня моей защиты  прочнее любого слоя самой прочной стали.
  Роль оплота самых реакционных сил планеты начала приедаться. Захотелось какого-то разнообразия. Джахангир хорошенько подумал, и решил, для начала, помолиться: а вдруг Господь наставит на путь истинный?
  Когда Богу легла на стол очередная молитвограмма, он поморщился и произнес:
- кто это в неурочное-то время?
Но послание президента, тем не менее, прочитал.
- Задумываться начал, это хорошо, - заметил он, - есть надежда, что когда-нибудь поумнеет. Не зря я его из толпы выделил. Есть в нем что-то неуловимое… это вам все-таки не дурак Горбуш, не болван Пиан Рашид. Хотя…
  В последнее время  у Господа накопилось к своему помазаннику немало вопросов. Джахангир, сам того не замечая, так и норовил заехать “не туда”. Впрочем, правитель не знал Истинного пути (а кто его вообще знает?), что, по мнению Всевышнего, могло послужить смягчающим обстоятельством на будущем великом процессе, который чаще всего называют Страшным Судом.
- У всех-то смягчающие обстоятельства, - заметил он, - у кого-то жена ушла, кто-то в детстве витаминов не добрал… посмотришь, да поглядишь – так и в Ад отправлять некого. Но ничего, отягчающих-то обстоятельств куда как больше… Вурдалаку да Самуилу работы хватит. А затем, с божьей помощью, и за них возьмусь.
  Бог вызвал секретаршу, и Райская Птица принесла  утренний нектар, кофе и пирожное.
- Не вызвать ли Парамошу с Шатуном? – Почему-то подумалось ему. – Впрочем, такие коллективные завтраки начинают входить в привычку. Надо это дело пресечь, а то возомнят о себе, черт знает что!
Бог живо представил Шатуна, хвастающего перед толпой доверчивых слушателей своей дружбой с самим Всевышним.
- Да знаете ли вы, кто я такой? -  Должно быть, бахвалился старый хищник. – Да я с самим Господом на брудершафт  кофе с тортом пью, мне хоть завтра коллежского асессора… то есть, серафима второго класса присвоят!
- Да и Парамоша хорош гусь, - размышлял Бог, - и его снедает гордыня, хоть виду и не подает. А сам думает: “Я самый-самый! Один я заслуживаю столь высоких званий, остальные же получили их по нелепому недоразумению!”.  Не отобрать ли у него орден Андрея Первозванного? Впрочем, это всегда успеем. А, для начала, надо его еще как-нибудь наградить. Вот только – чем?
Бог оглянулся, внимательно осмотрел свою резиденцию, но ничего подходящего не увидел.
- Сделаю-ка его гофмейстером, - решил он, наконец. – Вот и повод нашелся для вызова…  скучно, все-таки, завтракать одному. Заодно обсудим, что нам с Кощеем делать.
  Господь вызвал Птицу-секретаршу и попросил ее связаться по космической телефонной линии с Чудотворной.
- Слушаю и повинуюсь, Господи, - раздался голос бесформенного предмета неопределенного цвета и размеров, - когда прибыть?
- Оставайся на месте, уважаемая, - ответил Бог, - от тебя требуется маленькое чудо. Забрось-ка ко мне Шатуна с Парамошей, а то самому не хочется сегодня чудодействовать!
- Джаст э моумент! – Почему-то на английском ответила Чудило. – Айн момент, сейчас все устрою!
И в ту же секунду в кабинет Господа влетел белый гризли, хлопая глазами и крыльями; на спине хищника-серафима гордо сидел я. Гризли хотел, было, пасть ниц, но, встретив предостерегающий взгляд Всевышнего, только молча поклонился до полу. Я же, не зная, как надо себя вести в подобных случаях, решил изобразить обморок. Но у Бога такие номера не проходят!
- Здесь тебе не сцена Большого театра, - раздался Глас Господа, - а я не простак-зритель. Хватит придуриваться! Садись за стол, только вытри ноги и руки умой.
Всевышний  скептически осмотрел лапы Шатуна.
- То же самое, между прочим, относится и к монстрам. - Заметил он как бы невзначай. – А, вообще-то, рад приветствовать ваш экипаж на борту нашего космического корабля, именуемого Сатурном. Здравствуйте, гости дорогие, сто лет вас не видел! Чайку, кофейку?
Вновь потянулся бесконечный разговор о том, да о сем. О погоде поговорили, о видах на урожай, о перспективе роста цен на энергоносители… многим политикам косточки перемыли, что уж там скрывать.
- Я, как видите, в курсе всех последних событий, - говорил Господь, пододвигая к нам пирожные и сахарницу, - и они меня, как всегда, не радуют. Особенно – ваш любимый Джахангир.
Мы переглянулись: тоже мне, нашел “любимого”! Шутник он, этот Бог…
- Это ваш Кощей, - продолжал Демиург, -  мечется из стороны в сторону, словно угорелый. То к светлому будущему мчится, то изображает из себя оплот реакции. Что он о себе воображает, позвольте вас спросить? А не паранойя  ли это? Уж не белая ли горячка?
- Как будто бы, они не пьют-с, - пробормотал Шатун, - даже напротив, агитируют-с за здоровый образ жизни…
- В таком случае, - продолжал Господь, - как же прикажете все это понимать? Не знаете? А еще серафимы, называется! Почему все должен знать только я? Мне что, больше всех надо?
Мы подавленно молчали. А Господь внезапно улыбнулся, и молвил:
- Эх вы, шуток не понимаете! Не берите в голову. “Бог его знает”, говорят… и правильно делают! А вам лишняя информация ни к чему. Начнете головы ломать, с ума все  посходите… чего хорошего! Нет, к этому я отнюдь не стремлюсь, и вам не советую. А что сказал насчет Джахангира, забудьте… до поры. Что-нибудь придумаю, вам останется только выполнить приказание… или тому же Вурдалаку… или, в крайнем случае, Самуилу. Пришельцев, пожалуй, беспокоить по пустякам не буду. Пусть себе  “контролируют” Жизнь где-нибудь в другом месте!
И добавил:
- Готовы ли к новым подвигам во имя веры?
- Всегда готовы, Господи… - вскочил, было, Шатун, да Господь его урезонил.
- Экий ты, медоед, прыткий! Еще не знаешь, о чем тебя попросят, а уже в бой рвешься. Я, может быть, спеть вас попрошу, а ведь тебе, насколько мне известно, еще в детстве медведь на ухо наступил! Еще Бога разгневаешь – что тогда?
Гризли сконфуженно молчал. Бог рассмеялся, и произнес:
- Тем не менее, спеть вам придется. А насчет слуха я пошутил. Все у тебя в порядке, соловей ты мой камчатский мохнатый! Жду!
  Делать нечего: сам Бог велел. И мы стали импровизировать, потому что не успели вовремя подготовиться.
  Медведь жалобно заревел:
Виноваты ли мы

В циклопической чаше кальдеры Узон
Я провел свои  первые годы;
Там трава не растет, не гуляет бизон,
Лишь вскипают подземные воды…
А я подхватил завывающим фальцетом:

В тех суровых местах, где трясется земля
Под напором краснеющей лавы,
Мы приходим к нулю в этой точке нуля,
Потому что кругом мы не правы!

Потому, что грешим, плохо Господа чтим,
Поклоняясь маммоне да злату,
Потому что всегда не по чину хотим,
Потому, что кругом виноваты!

Напрягшись из последних сил, мы грянули хором:

Ты услышь нас, Господь, приходи, покарай,
Если надо, и если – за дело:
Мы ведь все понимаем, не просимся в Рай,
Потому, что грешны без предела!

А, поскольку мы столь безнадежно грешны
И не знаем в греховности меры,
Нас когда-нибудь комплекс безмерной вины
Истребит всем другим для примера!

На прощенье не смеем рассчитывать, Бог,
Ну, а ежели все-таки, Боже?
Ведь уперлись мы, можно, сказать, в потолок,
И его перепрыгнуть не можем!

Если можешь, – прости, если нет, – значит, нет,
Что поделать, такая планида!
Вот такой лимонад, вот такой винегрет…
Мы готовы на все – без обиды!

Хочу сделать два замечания. - Заметил Бог по окончанию импровизации. – Во-первых, сразу же видно, что вы совершенно не подготовились к выступлению, хотя я давно вас предупреждал. Во-вторых, вам никогда не понять моей логики: вы думаете, что покараю, - ан нет, сейчас начну награды раздавать. Эй, птица! Тащи наградные списки!
  Вошла улыбающаяся Птица-секретарша с  красной папкой. Бог нацепил очки и строгим торжественным голосом зачитал приказ:
- за проявленное в трех Апокалипсисах  личное мужество, за преданность идеям построения царства небесного на Земле и далее – везде, серафим третьего класса Парамон Вулканический награждается именными  электронными часами производства корейской фирмы “Касио” и высоким званием камергера-гофмейстера божьего двора! Маэстро, туш!
Зазвучала райская музыка, и тысячи архангелов пустились в пляс по резиденции божьей.
- Осторожнее, вахлаки! – Добродушно  прикрикнул на них Демиург. - Не вздумайте половицы поломать!
- Служу советскому… господу Богу! – Поправился я. – Рад стараться, ваше высокобожество!
- Ладно тебе, - отмахнулся Бог, - и продолжал зачитывать приказ:
- За  находчивость, смелость и беспримерный героизм, проявленный при выполнении моих личных указаний, медведь-шатун породы гризли, имеющий высокое звание серафима четвертого класса, награждается серебряными крыльями и личной золотой диадемой с дарственной подписью самого Бога! Поздравляю тебя, мишка…
   И Господь подарил нам награды, даже руку при этом пожал. Как мы рады-то были, как рады! Сам себя я тогда уважал… что творилось при этом с медведем! Как ревел он от счастья, как выл! – Парамоша, - вопил он, - поедем без оружия в дьявольский тыл! Оправдаем высокие званья, пусть при этом и ляжем  костьми… мы готовы к любому заданью, ты, Господь, лишь решенье прими!
- Ого, - удивился Бог, - кажется, я перестарался. Слабые рассудки не выдержали испытания славой! Что это на вас вдруг накатило? Ну-ка, выпейте вот это!
   И плеснул нам какого-то особого нектара в кружки. Мы выпили, продолжая выкрикивать малопонятные и  нелепые панегирики в адрес божий. Через минуту-другую экзальтацию как рукой сняло.
Торжественная церемония закончена, - произнес Господь, - поговорим теперь о  делах наших… вернее, ваших грешных. Я-то, между прочим, один без греха! Тем и торгую…
Поговорили, обсудили и, заодно, осудили Джахангира: что он себе позволяет, в самом деле? Бог вынес свою резолюцию – всем по 25 горячих, а затем тихо произнес:
- Теперь пора вам разлетаться в разные стороны. Благословляю вас на подвиги во славу божью… и вообще. Кофейку еще налить?
   Ну, кто же откажется, когда сам Бог тебе что-то предлагает? А мы ничем не хуже и не лучше других. Выпили мы за  мир, за религию, за грядущую жизнь без насилия… и разлетелись, как и было предписано. А затем, уже на Земле, вновь собрались все вместе. В одиночку-то и пропасть недолго!
Но мы никуда пропадать не желаем, да и вам, господа-товарищи, не советуем. Еще успеем!
  Один такой пропадал-пропадал, а чем дело кончилось? Сейчас вы все узнаете.
Звали его Вурдалаком. И, между прочим, не случайно!