Зазубрина

    -Приготовиться к атаке! Примкнуть штыки!
    Солдат приподнялся, отряхнул полу испачканной в глине шинели, взял граненый штык и, стараясь не высовываться из траншеи, стал прилаживать его к трехлинейке.
    Мина угодила точно в окоп и, ударившись в дно, оглушительно лопнула ,брызнув в стороны смертельным дождем. Осколок, звонко лязгнул в каску и проломил ее; солдат, выронив штык и винтовку, сполз по глинистой стене.
    -Ма…!- с последним выдохом произнесли побелевшие губы, в глазах, расширенными зрачками уже глядящими в полное бесконечной любви лицо Всевышнего, отразилось затянутое тучами осеннее небо…
 
    …Сегодня Ксюха проснулась необычно поздно. За окном уже вовсю шумел дневной город, шуршали проезжающие по двору автомобили, где-то на соседнем балконе низко гудел и клокотал ухаживающий голубь, со двора через приоткрытое окно доносились крики ребятни. В квартире было тихо, и это доставляло определенное удовольствие, - нечасто ей удавалось побыть дома одной. Ксюха подошла к окну и отдернула штору, - в глаза ударило солнце, и она на несколько секунд зажмурилась, потом глубоко вздохнула и, шлепая босыми ногами по паркету,  по-хозяйски обошла комнаты.
    Никого! Хорошо все-таки, что она позавчера наврала «родакам» про необходимость срочной подготовки к важному зачету и тем самым обеспечила себе возможность не выезжать с ними на опостылевшую дачу. К тому же вчера удалось совершенно бесконтрольно "оторваться" с друзьями на шашлыках. Она, выгнув дугой спину, потянулась, подошла к стоявшему в прихожей зеркалу и немного покрутилась перед ним, рассматривая свои весьма соблазнительные, юные формы. Потом остановилась, вгляделась в свое круглое миловидное лицо, взъерошила стриженые под каре, светлые волосы, округлила голубые глаза и наморщила чуть приплюснутый, но довольно миловидный, курносый носик, страшно скривив губы. Так получилось намного веселее, она показала сама себе язык и отправилась на кухню.
    Поставив на плиту чайник, Ксюха уселась на диванчик за столом и включила телевизор. Шли новости, парад на Красной площади уже давно закончился, но она не жалела о пропущенном зрелище. Чем оно отличалось от предыдущих? Для нее - ничем.
 
    Голова после вчерашнего чуть побаливала. Наверное, не нужно было джинтоник запивать пивом, но ведь было так весело! Вечеринка за городом, на берегу озера, на опушке леса с друзьями, с сознанием полной свободы и возможности вернуться домой, когда угодно, что может быть лучше? Ксюха улыбнулась, вспоминая недавние события. А как насмешил всех Мишка - главный прикольщик на курсе, когда, дико вопя, выскочил из кустов с ржавой каской на голове, а потом, зажав под мышкой какую-то тоже ржавую железяку, дурашливо прохрипел,- "Умираю за Родину!"- и повалился в траву. Старая, с проломом на виске, каска свалилась с белобрысой головы и, звякнув о валявшийся на земле сучек, подкатилась к костру.
    После того, как все нахохотались, и каждый примерил каску на себя, Мишка показал заржавленный, трехгранный штык и рассказал, что все это нашел неподалеку в свежераскопанной яме. Конечно, все тут же захотели посмотреть место таких находок. Яма была, действительно, довольно свежей; кто ее выкопал было неясно,- может поисковики, а может черные копатели,- да это уже их не особенно интересовало. Вооружившись палками, они несколько минут ковыряли отвал земли, но все их трофеи ограничились раздавленной в лепешку флягой и черной от времени алюминиевой ложкой с закрученной в спираль ручкой. Раскопки закончились, когда, остававшийся у мангала Витька Старков свистом оповестил о готовности шашлыка. Побросав бесполезные находки, компания вернулась к костру.
    Вечеринка затянулась заполночь, все довольно сильно поднапились, натанцевались, нацеловались. Мишка настойчиво предлагал прогуляться в темноту, но экстремальный секс в сыром холодном лесу под аккомпанемент звенящих комаров ее не привлекал, и ему ничего не отломилось.

    Засвистел чайник, Ксюха налила себе в кружку кофе, взяла из вазы печенье, чуть подув на горячее, отхлебнула и, вернувшись в реальность, посмотрела на экран телевизора. Новости закончились, теперь показывали военную хронику. Вот по заснеженному полю поползли танки, за ними на лыжах побежала пехота в маскировочных халатах; теперь самолет пикирует на поезд, дымящиеся трассы тянутся к паровозу, который вдруг окутывается клубами пара, и бьет, бьет артиллерия!
    В последнюю праздничную неделю хронику крутили по всем каналам, и Ксюхе это очень не нравилось. Черно-белое изображение в ее избалованном цветными экранами сознании никак не отождествлялось с реальной жизнью, да и с жизнью вообще. Показываемое воспринималось, в лучшем случае, как скучный мультфильм или бесполезная реклама, которую нужно перетерпеть, в ожидании любимой передачи. Она обреченно вздохнула и посмотрела на часы, – до начала Универа оставалось еще пятнадцать минут. Ждать недолго, шмыгнув носом, она устроилась поудобнее и захрустела печеньем.
    На экране, тем временем, кадры сменялись один за другим: усталые бойцы брели по раскисшей дороге, причем, один умудрялся на ходу что-то есть из котелка; потом они, скользя в глинистой жиже, вытаскивали грузовик и катили пушку. А вот, трое солдат устроились в какой-то яме. Один, помоложе, что-то старательно пишет под диктовку пожилого, усатого товарища, сжимая карандаш в грязных пальцах и пристроив листок на пехотной лопатке. «Наверное, письмо сочиняют, а тот, или ранен, или малограмотный»,- вдруг неожиданно для себя подумала Ксюха. В этот момент писавший письмо солдат поднял голову, посмотрел в объектив оператора и широко улыбнулся. Обветренное, с морщинками в уголках глаз лицо бойца показалось смутно знакомым, она попыталась разглядеть, но кадр сменился, и теперь показывали дымящиеся руины какого-то города...

    Наконец, скучная хроника закончилась, и начался долгожданный Универ. Это было весело и занимательно, но через несколько минут Ксюха поймала себя на том, что думает о солдате, писавшем письмо. Открытое, простое лицо его и широкая улыбка не выходили из головы. Определенно она уже где-то видела и это лицо, и эту улыбку. Долгие размышления о чем-либо не числились в списке ее привычек, но сегодня что-то пошло не так, и чумазый солдат упрямо стоял перед глазами. Она попыталась сосредоточиться на любимой передаче, но Универ вдруг стал неинтересным, и... произошло совершенно невероятное, – Ксюха выключила телевизор и, нахмурив брови, глубоко задумалась.
    Разгадка где-то рядом, она была в этом почти уверена. Воспоминания побежали вглубь памяти, высвечивая отрывки из недалекого детства, - вот мать сидит с фотоальбомом… Ну, конечно, солдатское лицо точно было на одной из домашних фоток! Ксюха вскочила и побежала в комнату. Здесь, где-то здесь лежали толстые старые альбомы, заполненные еще более старыми фотографиями. Она не притрагивалась к ним лет десять, потому что почти никого из людей, изображенных на пожелтевших листках, не знала, а разглядывание незнакомых лиц из прошлого столетия было скучным занятием.
    Ксюха достала с полки запыленные фотоальбомы, разложила их на диване и стала искать. Незаметно прошел час, но она все так же сидела, поджав под себя ноги, и рассматривала черно-белые карточки. Прошло еще время, она с разочарованием закрыла последний альбом, – нужной фотографии не было. Ксюха откинулась на спинку дивана и, упрямо собрав в бантик красивые губы, глядя в пространство прямо перед собой, глубоко задумалась. Не может быть, чтобы она обозналась, природа наградила ее прекрасной памятью на лица, увидев человека один раз, она могла безошибочно узнать его даже через несколько лет. Ошибка исключалась, фотография была где-то дома.
    Она задумчиво провела ладонью по шершавым обложкам, потом подошла к занимавшей всю стену родительской библиотеке и внимательно осмотрела полки. Ряды книг, и больше ничего. Ксюха еще раз пробежала взглядом по разноцветным переплетам, присела на корточки и заглянула вниз, туда, где хранились давно не нужные, но не выброшенные журналы, папки с семейными документами и прочая, чем-то дорогая родителям, дребедень. Она на коленях проползла вдоль стеллажей, заглядывая в сумерки нижних полок и вот, как и полагается по закону подлости, в самом дальнем углу обнаружила небольшую картонную коробку.
    Коробка заняла место на диване рядом с фотоальбомами. Ксюха, чуть волнуясь, открыла ее и сразу поняла, что добилась цели. В коробке, аккуратно завернутые в целлофан, лежали старые, уже желтые письма, корочки каких-то удостоверений, фотографии и маленький бумажный сверток. На первой же фотографии, она увидела знакомое лицо, мелкие морщинки вокруг глаз и широкую улыбку. А вот и совсем пожелтевшее фото в военной форме, - бравый солдат, крепко сжимая автомат и картинно уперевшись сапогом в лафет, стоял возле противотанковой пушки. И опять та же улыбка. На обороте выведено аккуратным почерком – «На память любимой Тонечке. Польша. Сентябрь. 1944 год.».
    Ксюха положила фотографию перед собой и взяла в руки удостоверения. Это были наградные документы, придававшиеся к орденам и медалям. Вот медаль «За отвагу», а вот и орден «Красной звезды». Удостоверений было много, но сами награды отсутствовали. Ксюха вспомнила, как мать, несколько лет назад, приехав с похорон, расстроенно рассказывала, что воры вынесли из небогатого деревенского дома и иконы и награды, приколотые на висевшем в шкафу пиджаке. Милиция, как водится, искать что-либо отказалась, вот и остались свидетельством воинской славы одни удостоверения.
    Сложив документы в аккуратную стопку, она осторожно развернула бумажный сверток, - в клочке старой газеты оказался завернут знак «Гвардия». На потемневшей от времени бронзе с обратной стороны еле виден именной номер, на резьбовом штырьке болтается поржавевшая закрутка, но все так же на лицевой гордо развевается красное знамя, так же алеет звезда посреди обрамленной лавровыми венками белой эмали.
    Почему же воры не забрали вместе с медалями и его? А, вот, в чем дело! Знак-то с дефектом - по нижнему краю напротив одного из лучей звезды металл был пробит и округлой, рваной по краю зазубриной вогнут внутрь. Ценности для похитителей такой знак уже не представлял, но вот для хозяина, наверняка, был не менее дорог, чем остальные награды.
    Ксюха задумалась, рассматривая находку, потом перевернула и провела пальцем по хранившей память о груди владельца тыльной стороне. Неожиданно палец зацепился за рваный край зазубрины, кольнула боль, она отдернула руку, о чем-то догадавшись, расширенными глазами глядя на знак; в сердце так же кольнуло, губы мелко вздрогнули, и по длинной реснице внезапно сбежала горячая капля…

    …Так сразу и не поймешь, повезло ему или нет. Конечно, такого везения, как у бойца из заметки в дивизионной газете, которого от верной смерти защитила принявшая на себя осколок медаль, здесь не было. Тонкий и мягкий металл гвардейского знака не смог удержать пулеметную пулю, она мощным ударом пробила его и, чуть отклонившись от намеченной траектории, прошила грудь насквозь, оставив на память своему крестнику тяжелое ранение и приступы удушающего кашля до конца жизни. И все-таки ему повезло, не будь на груди гвардейского знака, разорвала бы фашистская пуля солдатское сердце и получила бы любимая Тонечка похоронку за месяц до окончания войны…

    …Надоедливо проиграл закачанную мелодию мобильный телефон, потом еще раз, потом подал сигнал о полученной СМС, но для Ксюхи он сейчас  не существовал. Нет, сейчас она не имела права отвлекаться, не могло такого быть, чтобы сюжет не повторили еще раз, она должна была его увидеть, иначе к чему все то, что произошло когда-то и случилось сегодня. Ксюха уже третий час сидела перед телевизором, внимательно и неотрывно вглядываясь в кадры военной хроники.
    Мчались по полям танки, чудовищными фонтанами вздымалась к небу разорванная земля, крушила вражеский Берлин выведенная на прямую наводку артиллерия, строчили из автоматов и пулеметов бойцы, из окон домов вырывалось пламя. Она ждала, настойчиво и упорно ждала появления единственных и важнейших для нее сейчас кадров. Сегодня она была обязана сделать то, что ни разу в своей, не такой уже короткой жизни не делала.
    На экране, тем временем, кадры сменялись один за другим: бойцы брели по раскисшей дороге, причем, один умудрялся на ходу что-то есть из котелка, потом они, скользя в глинистой жиже, вытаскивали грузовик и катили пушку. А вот трое солдат устроились в какой-то яме. Один, помоложе, что-то старательно пишет под диктовку пожилого усатого товарища, сжимая карандаш в грязных пальцах и пристроив листок на пехотной лопатке.
    Вот он! Дождалась! Девичье сердце взволнованно застучало. В этот момент писавший письмо солдат поднял голову, посмотрел в объектив оператора и широко улыбнулся. По круглым щекам потекли слезы, но взгляд девушки вспыхнул и засветился от искренней радости.
    -Здравствуй дед! Спасибо тебе! С праздником тебя!- звонко крикнула она и, хлюпнув носом, счастливо засмеялась.