Андрейка

Андрейкина жизнь продвигалась не хуже и не лучше чем у других ребятишек с его улицы.
Ему давно перевалило за шесть лет и в компании таких же мальцов он уже считался большим пацаном. Через месяц Андрею «стукнет» семь, а еще через месяц в школу, в первый класс. Так что будет он тогда не простой ребенок, а школьник, хотя и первоклассник, но уже занятый другой, до конца не понятной, пока,  жизнью.
А сейчас - буйствует лето.
С утра не хватает времени позавтракать – за окном уже свистят. В полдень некогда пообедать – далеко бежать или просто напомнить некому. Папка с мамкой, они же на работе, у них днем свои дела.
К вечеру взлетают над улицей звонкие голоса мам и бабушек:
- Сере-е-ежа.
- Та-а-ня-а. До-мо-о-й!
Компания редеет с каждым долетевшим именем и наконец, сама собой распадается за своей малостью, по причине вдруг появившейся назойливой пустоты в желудках и вспомнившихся домашних поручениях и обязанностях, целый день терпеливо поджидавших своих исполнителей.
В этот раз Андрейку не звали. Он стойко доиграл «войнушку» до победы. Уходил с поля битвы хотя и раненым, с синяком на бедре и ободранным локтем, но последним, не «убитым» противниками, а значит выигравшим это «сражение».
Быть ему завтра командиром.
Эта мысль приглушала бурчание в животе и предчувствие домашнего его поражения от не дождавшихся  полива грядок.

Заливистый и диковатый лай собачонки вырвал Андрейку из этих смешанных мыслей о своем ближайшем будущем и заставил обернуться назад.
Небольшая, чуть ниже его колена, грязно-бурого, подпаленного цвета, чистой дворняжъей породы шавка, по кличке Трифон, летела в него, разбрызгивая пену из пасти и бешено вертя бубликом хвоста.
В миг Андрейку пронзила пустота, плеснуло ледяным вдоль спины. Ноги, руки окаменели и, вдруг исчезли. Только глаза жили и действовали.
Трифон приближался со скоростью снаряда, мгновения и он рванет - прогрызая броню.
Глаза ухватили в стороне дух кобелей, начинавших разгон в его направлении. Дальше еще одного. Атака взбесившейся пустолайки взбудоражила не одну собачью голову.
- Ведь порвут… - сверкнуло где-то за глазами.
- Надо бежать… не могу… ног нет… догонят, не убежать…
Бездонное отчаяние охватило Андрейкину душу, страх испарился, только бессилие и пустота повисли в нем. Трифону оставалось прыжков шесть.

- Не хочу, сам загрызу… на баню закину… - Салютом рвануло в голове и от глаз Андрейки оторвался ослепительно горящий пес, прозрачный, огромный. Метнулся на зависшую в прыжке дворнягу. Клыкастая пасть вросла в загривок Трифона… швырнула того с дороги в забор и растворилась в воздухе розовой пеленой. Дальние псы встали, озадаченно переглядываясь.
Нестерпимо стало припекать затылок и уши мальчишки. Жара скатилась по спине, затекла в ноги, заполняя их зыбкой ватой. Коленки противно задрожали, а за ними и все тело затрясло мелким и зябким ознобом.
- Почему на баню? – глядя на убегающего с жалким визгом Трифона, вдруг подумал Он. – И собака, как жар-птица. А точно, сожрали бы.
- Ох,  и влетит мне от мамки…- спохватился Андрейка.
Перед его глазами всплыли истрескавшиеся за день от жаркого солнца грядки.