Рябинка продолжение 11

Он весело смотрел на меня озорными и хитрыми карими глазами и ласково улыбался. Он считал, что очень ловко все проделал и не дал испортить свой день рождения какому-то рыжему муравью.
        Я заметалась, не зная, что делать дальше. Сойти на первой же остановке и ехать назад? Но с каким идиотским видом я покажусь в лагере ? Что скажу Юлии Ивановне ?  Как на меня посмотри Лена? А остальные, Светка Белова, например ? я мешала ей рассказывать по ночам анекдоты – она тепрь сочинит такой анекдот, что я стану посмешищем на год. А Костя ? он всем надоел своими пословицами, которые собирает в качестве хобби, и я посвятила ему маленькую эпиграммку, совсем не злую, но все-таки чуть-чуть неприятную. Он теперь не пропустит такого случая сделать из меня посмешище. Странно, при всей своей любви к сатирическому жанру я очень не хотела сама становиться объектом сатиры. ( Может быть,  и настоящим сатирикам присуща эта странность?)
       Нужно было сразу вернуться. Но я не вернулась. Эта трусость мне дорого обошлась. Трусость всегда обходится дорого.
       Решив, что назад дороги нет, я высказала Женьке свои соображения о нем, не заботясь об их литературном оформлении, взяла свой чемодан и перешла в другой вагон. Я встретилась с ним только через три года, когда Витька был уже женат.
       Мы только что похоронили бабушку, в доме у нас висела давящая тишина, как всегда после смерти близкого человека. Женька внес в наш дом жизнь, его громкий голос, смех и веселые истории  хотя и диссонировали с нашим настроением, все-таки отвлекали нас от грустных мыслей.
      - Заходи к нам почаще, Женя, - сказала мама. – А –то Шура сидит одна, никуда не ходит, все только книги, книги…сколько можно читать? Развлеки хоть ты ее немножко.
    - Я с удовольствием! – ответил Женька, честно глядя на маму : это был один из немногих случаев, когда его слова вполне соответствовали действительности.
       Из его визитов ничего не вышло. От этого компромисса я была надежно защищена особенностями совей нервной системы : мои условные рефлексы оказались очень стойкими. Как только я видела Женьку, я моментально вспоминала Виктора. ( В психологии это называют ассоциацией по смежности).
      Позже я узнала, что женитьба Виктора была организована Женькой в момент Витькиной ссоры с отчимом. Виктор не хотел возвращаться домой, и Женька предложил ему воспользоваться гостеприимством некой Ларисы, которая училась вместе с Женькиной сестрой. Виктор не был знаком ни с Ларисой, ни с ее родителями, считал неудобным беспокоить совсем чужих людей и просился к Женьке на пару ночей, пока ему удастся найти любую работу с общежитием. Но Женька убедил его, что сам он очень хорошо знает Ларису ( и это было действительно так), знает ее родителей и не сомневается, что эта милая семья охотно приютит на несколько ночей еог друга, тем более что места у них более чем достаточно. Он умолчал только об одном обстоятельстве : о том, что милая семья в полном составе выехала на дачу, и в городской квартире Лариса осталась одна. В общем, по части практической психологии и ее связи с физиологией Женька оказался куда подкованней меня. Он не учел только, что у меня очень стойкие условные рефлексы. Он этого просто не знал.
       С тех пор у меня остался страх перед сангвиниками. Когда мне встречается настоящий сангвиник, я мысленно вижу на нем «веселого Роджера», как на трансформаторной будке.
       А преждевременная разлука с рыжим муравьем «Формика Руфа» имела для меня очень неприятные последствия. Мой доклад под подушкой не был обнаружен, он пропал. Стоял вопрос о моем исключении из комсомола за срыв практики : Лена Марченко поставила его именно так. собрание было бурным : Лена обвинила меня в том, что доклад вообще не был написан. Благодаря тактичному вмешательству Юлии Ивановны, которая знала, как много литературы я брала для доклада и не могла поверить в такой обман, дело кончилось выговором. Я пыталась зачитать собранию случайно сохранившееся у меня начало черновика, но это никого не убедило : меня подвела литературная форма доклада. Мои товарищи не могли поверить, что я писала доклад в форме новеллы : они никогда не совершали таких отчаянных поступков.
   После собрания Лена Марченко перестала меня замечать. Она была лидером, и ее примеру последовали очень многие. А Кати Головко уже не было среди нас : она по неизвестной причине уехала к себе на родину, в Таганрог.
     Я ушла из института, поступила на работу и доучивалась заочно. Какая-то сила толкала меня к литературе, но у меня не хватило решимости все бросить и все начать сначала : я знала, что это очень расстроит маму и бабушку, а у них и так была очень тяжелая жизнь.
   Десять лет назад Нюра и Паня поселились в Константиновке, и я поехала смотреть их дом. В электричке была субботняя толкотня, но мне все-таки удалось примоститься на краю скамейки. Какой-то очень толстый и очень седой мужчина с дипломатом топтался возле меня в проходе и шумно отдувался он то и дело доставал из кармана платок, вытирал лицо, и тогда распространялся запах шипра, который я не переношу. Я решила уступить ему место и отойти в другой конец вагона, куда не будут долетать запахи. Но я не успела встать : толстый мужчина вдруг схватил меня за руку и закричал :
      - Шура ! вот так встреча ! гора с горой не сходится…а я тебя часто вспоминал, хотел рассказать кое-что…на ловца и зверь бежит !
Пословицы помогли мне рассмотреть в толстом мужчине худенького Костю Распопова.
      Мы забросали друг друга вопросами. Узнав о моей работе на заводе, Костя поморщился.
      - Не могла найти чего-нибудь полегче ?
      - Я искала поинтереснее.
Он посмотрел на меня с нескрываемой жалостью. И вдруг вспомнил :
      - Шурка, ты ведь не знаешь, куда девался тогда твой доклад !
      - А куда он девался ?
      - Его взяла Зинка Кузнецова. Помнишь дочку Ираиды Андреевны? Она его припрятала, как только ты уехала.
      - Ерунда какая. Заем он ей понадобился ?
      - Он ей не понадобился, но тебя нужно было подвести под монастырь.
      - Зачем ?
      - За твой длинный язык. Спрятали доклад,  потом завели Ленку Марченко. Ее завести ничего не стоило : доверчивая была девка. Еще немножко, и полетела бы ты из комсомола, потом из института. Думаешь, Коркин не держал в руках твою карикатуру ? всю обнюхал. И все твои эпиграммы наизусть знал.
       - Это…тоже Зинка ?
       - А то кто же !
       - И ты…знал тогда ?
Костя возмутился :
     Ты в своем уме ? да если б я знал ! я ведь тоже был уверен, что ты сбежала с практики из-за того парня, который к тебе приезжал, здоровый такой. А узнал я года через три.
     - А как ты узнал ?
Костя замялся, потом сказал :
    - Зинка сама мне все рассказал.
    - Странно. Почему вдруг такая откровенность ?
     - Правда, сама рассказала. Я разбирался в ее столе. Смотрю – рассказ какой-то. Я из интереса стал читать и вдруг вспомнил, что ты начало читала на том собрании, когда тебя хотели из комсомола выгнать. Я Зинку спросил, она мне и рассказала – куда было деваться…
      - А почему ты в ее столе разбирался ? вы что, вместе работаете ?
Костя посмотрел на меня, как смотрят на дурачков от рождения.
      - Мы не работаем вместе, мы вместе жили, -сказал он раздельно. – она была моей женой целых шесть лет, эта дрянь! – У Кости сжались челюсти, как у бульдога.
      Это была дикость, которой невозможно было поверить. Я сразу до мелочей вспомнила Зинку : ее бегающие злые глазки, ее мужское лицо, синеватый рот, гнилые зубы, вату в ушах…и главное, удивительную серость, неспособность, неинтересность. И рядом с ней возникло другое воспоминание : высокая смуглая красавица с тонкими черными бровями и огромными глазами, излучающими радость и доброту – Катя Головко. Так вот почему тогда уехала Катя…нет, невозможна такая подмена, здесь что-то не так. и вдруг до меня дошло нечто тошнотно-гадкое. Я спросила :
       - Костя, ты в аспирантуре учился ?
       - Кто, я ? Ну, учился.
       - В наше аспирантуре ?
      - Ну, в нашей.
Мы помолчали.
      - Как же ты мог, Распопов ? – не удержалась я от глупого вопроса.
      - На грех мастера нет – дурное дело нехитрое – конь о четырех ногах, а спотыкается – один бог без греха, - обрушил на меня Костя ворох подходящих к случаю пословиц.
      Я помогла ему :
      - Муж и жена – одна сатана.
      - А ты, я смотрю, не меняешься. Как у тебя дальше складывалось ? не прищемили тебе язык ?
     - Случалось.
     - Не отучили ?
     - Горбатого могила исправит.
    - Язык твой – враг твой. Ищи друзей, враги сами найдутся.
    - Волков бояться…бог правду видит.
    - Бог-то бог, да сам не будь плох.
     - Мир не без добрых людей. На миру и смерть красна.
    - Ну, валй и дальше по той дорожке – далеко уйдешь, - закончитл Костя своими словами нашу беседу и стал пробираться к выходу…
      Предатели водились на Земле во все времена. Может быть, они для чего-то нужны ? поддерживают в природе какое-нибудь экологическое равновесие ? регулируют численность доверчивых дураков в человеческом обществе ? Может быть, их тоже нужно охранять до определенного минимального количества ? А как поступать с излишками ?  Я бы предложила – отстреливать.