Meine...

Использовано фото Krit Kritycaldamage. За что ему нечеловеческое спасибо.



   - Свен… - тихо позвала я немца. - Свен!
   Он вздрогнул от неожиданности, но, быстро взяв себя в руки, вернул равнодушное выражение лица и бросил на меня все тот же пристальный холодный взгляд. О да, мой немец… мой любимый немец… Обожаю твои глаза: ледяные и колючие, как самая лютая зима, цвета серого хрома. Глаза источающие бесстыдство и жестокость. Глаза, украшенные полоской острых угольно-черных бровей в тон волосам. Точеное лицо, четко очерченные скулы, прямой нос и прямая линия тонких строгих губ. Худой, высокий, широкоплечий, с вытянутой в струну осанкой... да – истинный немец.
   - Свен, телефон… - произнесла я, показывая на вибрирующий мобильник.
Немец сидел на подоконнике и с упоением курил в открытое окно в лицо умирающей весне и рождающемуся лету. Он неохотно оторвал взгляд от природы и, вслепую нащупав рукой телефон, нажал на кнопку ответа:
   - Ja. Ich hore… - в полголоса произнес немец, выдыхая вверх сигаретный дым, все так же не отрывая взгляда от вида за окном.
   Твой голос и твой немецкий – это еще две вещи, которые меня сводили с ума. Я прислушиваюсь к ним и закрываю глаза от удовольствия: могу бесконечно слушать твой разговор. Моя сумасшедшая любовь к немецкому языку делала свое дело. Одна только возможность слушать его вводила меня буквально в состояние нирваны…
   - Auf Wiederhoeren… - попрощался немец и отложил телефон обратно на подоконник.
   Я резко открыла глаза и увидела, что Свен внимательно смотрит на меня, насмешливо вздернув уголок губ.
   - Was?.. – неуверенно спросила я.
   - Nichts…- хитро протянул Свен, и медленно отвернулся в окно.
   Ты безупречно владеешь русским с легким немецким акцентом. Жаль, что я не знаю твоего языка… Очень хотелось бы общаться с тобой на равных.
   Я знаю тебя всего три недели. Приехав в Россию, как ты говоришь, «по обстоятельствам», уже полтора месяца снимаешь «двушку» на окраине города ближе к природе.
   Немец докурил и задумчиво потушил сигарету о подоконник. Свен потянулся и самозабвенно закрыл глаза. Спустя мгновение он по-кошачьи грациозно спрыгнул с подоконника и неторопливо направился к выходу из квартиры. Немец любил ходить в одиночестве по узким зеленым аллеям, отрешенно погрузившись в себя. Больше всего на свете мне не хотелось, чтобы он покидал меня. Ни на минуту. Я резко схватила его за локоть, останавливая уже перед самой дверью. Это был тот случай, когда действие опередило сами мысли.
   «Скажу сейчас! Зачем тянуть?..» - испуганно подумала я.
   Немец вопросительно вскинул левую бровь:
   - Что случилось?..
   - Свен, постой. Эмм… Свен, это конечно может прозвучать несколько глупо… Но мне кажется, что я… я… - запнувшись, я неуверенно замолкаю и ухожу в мысли, опустив глаза в пол.
   - Что – ты?.. – резко с иронией спросил немец, лукаво с вызовом смотря мне прямо в глаза. – Говори же!
    Он прекрасно знал, что я хочу ему сказать, но хотел это услышать, чтобы в очередной раз убедиться в своем превосходстве.
   - Ну?! Скажи мне! – с какой-то несколько торжественной ноткой в голосе потребовал немец, больно сжимая мою ладонь.
   Я вижу его желание подавить меня. Он даже в открытую улыбался, что бывало крайне редко, несколько иронично и грубо – одним уголком рта, а глаза оставались такие же колючие и холодные. Жестокие.
   Я смотрю в пол. Свен небрежно и грубо берет меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. Ему нравится подчинять, вот только жаль, что Я не люблю подчиняться. Растягивая губы в ироничной улыбке, я все же оканчиваю предложение:
   - …ненавижу тебя…
   Немец громко расхохотался, выпуская меня из своих стальных «объятий». Он знал, что все равно победил. Внезапно замолкнув и схватив меня одной рукой за запястье, а второй за шею, Свен притянул меня к себе:
   - Что, любишь меня? – самодовольно спросил он.
   - Люблю...
   Немец широко улыбнулся и холодно поцеловал меня в губы.
   «Убить бы тебя, за твое безразличие», - с грустью и в тоже время с нежностью подумала я. - «Ни за что не поверю, что я тебе не нравлюсь!»
   Я потянула за собой Свена на пару шагов назад.
   - А ты?.. – спросила я, падая на кровать.
   - Что, я?
   - Любишь меня?
   - Я не умею, - отрезал немец, падая на меня сверху, но продолжая пристально смотреть мне в глаза.
   - Что, неужели не нравлюсь?.. – допрашивала я Свена, как бы случайно оголяя одно плечо.
   - Не в этом дело, - ответил он и без интереса прикрыл его снова.
   - Свен!.. Ты грубый, холодный и бесчувственный фашист! – обреченно с ноткой ненависти упрекнула я немца, садясь на край кровати. – Неужели ты и правда не можешь любить?
   - Могу, - вдруг серьезно сказал он безо всякой лирической нотки в голосе.
   Я даже вздрогнула от неожиданности. В голове закопошились разные мысли в поисках подвоха. «Но не тебя…» - подумала я предполагаемый конец его фразы. – «Нет, тогда лучше смолчи! Не говори мне этого».
   Я обернулась на Свена, сидящему на середине кровати, ожидая увидеть его типичный насмешливый взгляд. Но нет, в нем не было и намека на насмешку. И даже сейчас трудно было сказать, как же все-таки смотрел на меня немец в этот момент… Не смотря ни на что: ни на серьезность его голоса, ни на спокойный взгляд, ни на его внешнюю умиротворенность, которую я видела впервые - в голове все равно вертелось только одно сравнение – как на домашнее животное.
   - Komm zu mir, - наконец шепотом протяжно позвал он, по всей видимости пытаясь предать своему голосу хоть немного мягкости. Но даже сейчас было слышно, что это не просьба, а приказ. Я подвинулась к нему ближе: он запустил пальцы в мои волосы и опустил на белую подушку, несколько раз отрывисто поцеловав в губы и плечо.
   - Предлагаю игру… - поднимаясь губами по шее, внезапно прошептал он мне на ухо. Потом резко сел и распрямился, впившись в меня взглядом.
   «Как же ты не вовремя со своими играми», - вздохнув, подумала я.
   - Игру?
   Свен опять натянул свою лукавую, несколько высокомерную улыбку и достал из кармана две небольшие емкости. В одном из них был белый порошок, а в другом насыщенная цветом красная жидкость.
   - Смотри, это снотворное, смешанное с особым наркотиком. Если правильно рассчитать дозу, то в течение 2-3 минут можно уснуть самым чудесным сном в своей жизни, а если нет… - Немец оскалился. - То все тем же сном, но только уже не проснуться.
   - А во втором? – спросила я.
   - А во втором – противоядие, если же я ошибусь в расчетах.
   - И?.. – с непониманием поторопила я немца.
   - Сколько ты весишь?
   - Сорок семь, а что?.
   Свен внимательно посмотрел на сосуд с порошком и задумчиво пробормотал:
   - Думаю, так будет достаточно...
   Я рассмеялась:
   - Я кажется начинаю понимать, что ты имеешь ввиду! Мы сейчас употребим этой... этого «снотворного»...
   -...И будем заниматься любовью до тех пор, пока кто-нибудь из нас...
   -...впоследствии не окажется некрофилом? - окончила я, пытаясь перевести весь диалог в шутку.
   - Некрофилом… - задумчиво и даже несколько грустно протянул немец. – Почти, только пить будешь только ТЫ.
   - А ты? – растерянно улыбнулась я.
   - А я должен быть в сознании, чтобы в случае того если пойдет что-то не так, дать тебе противоядие. Ты слишком мало весишь, мне будет трудно рассчитать безопасную дозу.
   - Ну хорошо, я тебе доверяю, - нервно пожав плечами, легкомысленно согласилась я.
   Немец вновь улыбнулся и медленно облизал губы. Честно говоря, немного страшно играть в такие игры… С одной стороны я понимаю, что вряд ли можно умереть от того, что находиться в первом сосуде, максимум отравиться, но вот наличие того противоядия все-таки заставляет задуматься о том, что может произойти, если немец не врет. Хотя, быть может то самое «противоядие» всего лишь атрибут игры для создания должного психологического эффекта.
   Я высыпала отмеренную немцем дозу белого порошка в рот и, немного пожевав, проглотила. Свен внимательно наблюдал за мной. Я замерла в ожидании чего-то. И это "что-то" не заставило себя долго ждать. Уже через тридцать секунд закружилась голова, словно под воздействием алкоголя. Спустя еще пару мгновений к мозгу прилила кровь, а виски бешено стали пульсировать, казалось, что я не слышу ничего, кроме стука сердца. Перед глазами все начало темнеть, хаотичные черные пятна плясали и множились. Белый шум. Я схватилась руками за голову, чувствуя, что мое тело и мой разум живут отдельно от меня, а я теряю над ними контроль. Судорожно нащупав второй сосуд в простынях, я откупориваю его и быстро выпиваю красную жидкость.
   - Это простое вино! – откашлявшись, в панике говорю я немцу.
   - Да, я знаю, - самодовольно произнес Свен.
   Я начинаю задыхаться. Не хватает воздуха… Он слишком тяжелый…
   - Свен… - в ужасе с отдышкой зову я немца. – Что-то не так…
   - Нет, скоро все пройдет, - спокойно произнес он.
   - Правда?.. Но мне очень плохо… - спокойствие его голоса внушило мне доверие. По крайней мере мне хотелось за это ухватиться, чтобы не сойти с ума от ужаса.
   Свен уложил меня на подушку и, безразлично поцеловав в уголок губ, поправил мои волосы.
   Я чувствую, как во мне горят внутренности, и поняла значение выражения «кровь закипела».
   - Я люблю тебя… - глотая слова, чуть слышно произношу я немцу, цепляя за хвост остатки сознания и закрывая глаза. Почему-то именно эти слова мне показались самыми важными в тот момент.
   Тишина. Последняя судорога и тонкая струйка крови побежала изо рта, рассекая щеку. Расслабленные веки поднялись сами собой, обнажая душу стеклянных глаз.
   Немец без эмоций окинул холодным взглядом свои труды и, потянув за руку, небрежно сбросил мертвое тело на пол. Осмотрев все это сверху, он присел рядом и как-то внезапно кардинально поменялся во всем – и в лице и в своем поведении. Он вдруг трепетно погладил труп по лицу и чувственно поцеловал каждый пальчик правой ручки.
   - Я теперь тоже люблю тебя, - с нежностью произнес он, небрежно расстегивая ремень на своих штанах. – Meine…